Вынужденная связь

Глава 18

Атлас

Я чувствую тот момент, когда наша группа Привязанных становится полной.

Уверен, все чувствуют.

Как будто кусочек, о котором я не знал, что его не хватает, встает на место в моей груди. Внезапно я могу дышать в полную силу, не подозревая, что так долго дышал лишь на восемьдесят процентов. Я должен испытывать облегчение, благодарность, восторг, все хорошие эмоции, которые только можно придумать, от того, что мы теперь защищены замкнутым контуром между нами шестью. Однако какая-то часть меня отчаянно хочет пройти через этот дом, выломать дверь спальни Оли и убить Нокса за то, что он тронул мою Привязанную.

Нашу Привязанную.

Мне не нужно тянуться к Оли, чтобы знать, что с ней все в порядке. Я чувствую ее там, в своей груди, и она также довольна завершенной связью. Мне удавалось сохранять спокойствие по поводу всей этой чертовой неразберихи только потому, что Грифон тоже был там. Он действовал как своего рода «сопровождающий», чтобы убедиться, что Нокс не причинит ей никакого вреда, пока она так уязвима перед ним, но я не могу избавиться от чувства, что мне нужно пойти и увидеть это своими собственными глазами.

Я не понимаю, почему он так сильно ее ненавидит.

Не понимаю, как ее бегство могло ранить его так глубоко, что он все еще не мог понять, что к чему, когда ему открылась правда.

У меня такое ощущение, что у парня какие-то глубоко укоренившиеся психические проблемы или что-то в этом роде, судя по тому, как все с ним обращаются. Должен признать, что мысль о том, что он может быть в нашей группе Привязанных, все еще выводит меня из себя. Он — помеха и опасность для Оли. А я никогда не буду относиться к этому легкомысленно.

Мы уже слишком много раз чуть не потеряли ее.

Я все еще сплю на матрасе на полу в своей недавно отделанной комнате, но меня это не волнует. Я надеюсь, что мне придется спать здесь всего несколько ночей в неделю, когда Оли захочет побыть наедине с другими своими Привязанными, так что идея выбирать что-либо и привередничать с этим меня просто не интересует. Гейб был молодцом, помогая мне разобраться с данным вопросом, а также со своей комнатой, пока все остальные были в отъезде. Здесь еще столько всего нужно сделать, прежде чем дом действительно будет достроен, что он легко мог послать меня к черту.

Парень также удивительно терпеливый учитель, и его стремление довести это место до ума и избавить Оли от остального сообщества — это определенно то, что я могу поддержать.

Он тот, с кем я не против разделить ее.

Как только мы закончили затирку швов в моей ванной и настелили ковры, мы перешли в комнату Норта, которая нуждалась в наибольшей доработке. Дрейвен чертовски привередлив, когда дело доходит до интерьера, что означает больше работы для нас. Я бы указал ему на это, громко и часто, просто чтобы быть засранцем, но он также построил целый город для своего сообщества, ни разу не попросив от них ничего, кроме лояльности друг к другу и помощи по возможности.

Я мог бы сделать ему поблажку за то, что он настаивал на невероятно кропотливой работе с плиткой.

Гейб не позволил мне прикоснуться ни к одной вещи в комнате Норта, не доверяя мне, что я не испорчу все, и я его не виню. Единственным плюсом было то, что днем мы выяснили, насколько возросла моя сила.

Он работал под джакузи, достаточно большим, чтобы в нем могли поместиться восемь взрослых мужчин, которое Норт установил в своей ванной, когда одна из временных опор вышла из строя, и все это резко рвануло в сторону головы и груди Гейба.

Возможно, это не убило бы его, особенно если бы мы достаточно быстро доставили его к Феликсу, но он определенно получил бы серьезные травмы, если бы все действительно приземлилось на него.

Как только я услышал треск дерева, мой Дар вырвался из моей груди, совершенно непроизвольно и так, как я никогда не чувствовал раньше. Хотя я мог это видеть. Мог видеть защиту, которую он наложил на Гейба. Когда джакузи отскочило от его груди и вернулось на место, он поймал его и держал с легкостью, как будто у него была вся сила моего тела.

Парень посмотрел на меня в полном и абсолютном шоке. — Что это было, черт побери?!

Я покачал головой, но на лбу у меня выступила маленькая бисеринка пота, когда я огрызнулся в ответ: — Вылезай оттуда! Я не знаю, смогу ли это удержать.

Он выскочил и поставил ванну обратно на пол, меняя опору и проверяя, надежно ли она закреплена на этот раз, с той практической легкостью, с которой он все делает. — Ты мог вытворять такое раньше? Это то, что ты всегда держал в рукаве и просто забыл упомянуть мне или…?

Он оборвал фразу, и я на секунду задумался, прежде чем ответить, уставившись на свои руки, где они светились, а затем снова на него, на то же свечение на его коже. — Я никогда не делал этого раньше. На самом деле я не чувствую свой Дар так, как вы, ребята. Это просто часть меня. Я не могу им манипулировать… или, по крайней мере, не мог раньше. Блядь. Я даже не знаю, как мне это удалось!

Гейб гоготнул и провел рукой по волосам, покрытым потом и пылью от всей его работы. — Ну, думаю, теперь можно сказать, что мы точно друзья, если твои узы решили защитить меня от удара. Интересно, а с остальными парнями так же?

Я покачал головой. — Хрен его знает, но сомневаюсь, что это сработает с другими Связными.

Гейб искоса взглянул на меня и прислонился к столешнице в ванной. — Ты ведь знаешь, что тебе придется это оставить, верно? Оли также является Привязанной Норта, Грифона и Нокса… или скоро будет. Ты только навредишь ей, если продолжишь поднимать шумиху о нем.

Он не сказал, о ком именно идет речь, но не нужно было быть гением, чтобы догадаться. — Я знаю и стараюсь не оказывать на нее такого давления. Это не значит, что он должен мне нравиться, и также не значит, что я должен использовать свой Дар, чтобы ванны не падали ему на голову. Естественный отбор — это не всегда плохо.

Гейб насмешливо покачал головой и двинулся обратно через ванную, чтобы собрать свои инструменты, и мы могли отправиться перекусить, прежде чем перейти в другую комнату. Наш завтрак пришелся на раннее утро, соответственно я был чертовски голоден.

Мне следовало просто забыть об этом, но я не мог. — Почему ты нормально к нему относишься? Ты знаешь, что он с ней сделал.

Он скорчил гримасу, захлопнул ящик с инструментами и, подняв его на руки, вышел из ванной. — Я в курсе, и знаю, что чувствует по этому поводу Оли. Этого мне достаточно. Я не собираюсь говорить ей, как относиться к чему-либо, и она сказала мне, что это между ними двумя.

Я покачал головой, глядя на него, но оставил свои мысли на этот счет при себе. У меня нет желания указывать своей Связной, что ей делать, особенно в таких случаях, но я также не собираюсь стоять рядом и позволять ему причинять ей боль, чтобы она просто принимала это, потому что он ее Связной.

Когда мы добрались до кухни, Гейб аккуратно поставил свой ящик с инструментами на пол, бережно относясь к деревянным полам, на укладку которых потратил так много времени, а затем он открыл холодильник и достал обеды на вынос, которые мы заказали в столовой. Никому из нас не хотелось останавливаться, чтобы приготовить обед, а шеф-повар всегда был в восторге от того, что готовил для нас.

Еще одно преимущество пребывания в группе Привязанных Дрейвена.

Гейб подождал, пока мы оба поедим, прежде чем снова заговорить. — Я думаю, возможно, ты видишь то, что хочешь видеть, из-за своей сестры и всей этой хреновой ситуации.

Я бросил на него тяжелый взгляд, и он пожал плечами в ответ. — Я не говорю, что Нокс ничего не сделал. Я говорю, что Оли не твоя сестра, и ее узы определенно не являются узами твоей сестры. Думаю, что в любой момент, если бы это было то, что ты думаешь, ее узы сделали бы что-то, чтобы защитить ее. Они уничтожили целые лагеря ради нее. Черт, мы оба видели, какие разрушения они принесли. Я не говорю, что они убили бы его, особенно теперь, когда мы знаем, что они, вероятно, не могут убить его, но убийство — не единственное, что есть в пределах их возможностей. Почти уверен, что узы, по крайней мере, ударили бы его по губам. Если бы это было то, о чем ты подумал.

Он даже не смог произнести само определение того, что имел в виду, однако этот разговор звучит у меня в голове, даже когда я лежу на матрасе несколько часов спустя и погружаюсь в ощущение завершенности в своей груди. Я также чувствую себя более чем немного виноватым из-за того, насколько мне это нравится, потому что, хотя другие Привязанные могут испытывать нечто иное, я наслаждаюсь ощущением того, что моя Привязанная жертвует чем-то жизненно важным прямо сейчас, просто чтобы мы могли пережить это.

* * *

Гейб проболтался Норту и Грифону об увеличении моей силы, поэтому на следующее утро я обнаруживаю, что меня будят еще до восхода солнца, чтобы я отправился в учебный центр и мы могли оценить эти новые пределы. Я бы сказал, что у меня чертовски удивительная сдержанность, потому что я не даю себе выдернуть руку Грифона прямо из сустава, как только прихожу в себя настолько, чтобы понять, что этот засранец вообще делает в моей комнате.

— Мы в разгаре войны, Атлас. Это очень полезный дар для тебя, особенно теперь, когда мы знаем, что у Сопротивления есть неограниченный Триггер. И нет времени лучше настоящего, так что шевели задницей.

Я бросаю в него подушку, когда он отступает, но он отбивает ее, как будто это пустяк, и выходит за дверь, крикнув: — Пять минут, это все, что у тебя есть.

Я выхожу через три, одетый в свою тренировочную форму с уже зашнурованными ботинками. Еще слишком рано для завтрака или даже протеинового коктейля, но я достаю бутылку воды из холодильника и растягиваюсь. Мне уже известно, что в качестве разминки нам предстоит пробежка до учебного центра Так. Грифон — садист, в этом нет сомнений, однако нельзя отрицать, что его методы работают.

Я чувствую тепло в груди, прежде чем Оли выходит из своей спальни, тихо закрывая за собой дверь, словно стараясь никого не разбудить. Пульсация раздражения проходит по моему позвоночнику при мысли о том, что Нокс спит там.

Возьми себя в руки. Не позволяй ей знать, как сильно данное обстоятельство убивает тебя. Это не ее обязанность — брать твоих тараканов в голове на себя. Я должен держать эту мантру в голове, а также убедиться, что мои собственные мысленные барьеры достаточно высоки, чтобы Грифон не смог споткнуться ни об одну из этих мыслей.

Не сомневаюсь, что он мог бы проникнуть в мой мозг и узнать все, что захочет, но с тех пор, как я доказал свою состоятельность, он не проявляет к этому никакого интереса, уважая границы внутри группы Привязанных. Однако он не испытывает такого же уважения к Оли, все еще не научив ее, как самой ставить барьеры, которые не позволят ему проникнуть внутрь.

Я могу научить ее.

Этот навык привили мне родители, когда я едва вышел из пеленок, потому что среди сторонников Сопротивления много Нейро, и даже самые преданные последователи не хотят, чтобы их семейные тайны были раскрыты из-за нескладных мыслей ребенка.

В моем доме было много секретов, которые поставили бы моего отца на колени.

— Как Грифону удалось уговорить тебя добровольно принять участие в одной из этих тренировок? — бормочет Оли, без колебаний бросаясь в мои распростертые объятия.

Я не вижу на ней никаких повреждений, и единственная эмоция, которую я получаю от нее в данный момент, — это своего рода пронизывающая до костей усталость.

— Он не оставил мне особого выбора, но, наверное, нам стоит это изучить.

Девушка кивает, ее лицо по-прежнему прижато к моей груди, а Гейб, наконец, выходит, спотыкаясь, из своей комнаты, с затуманенными глазами и зевая так широко, что я вижу его миндалины.

— У тебя тоже был скачок силы? — тихо интересуется Оли, отодвигаясь от меня ровно настолько, чтобы иметь возможность обнять и его, а затем прижимаясь к нам обоим, издавая счастливые звуки себе под нос.

Он целует ее в макушку и говорит сквозь очередной зевок: — Нет, но Грифон хочет посмотреть, сможет ли он что-нибудь вытянуть и из меня. Потом он выяснил, что Атлас проявил себя только потому, что меня едва не раздавило, так что ты, наверное, скоро увидишь, как Грифон выбивает из меня дерьмо, чтобы проверить эту рабочую теорию.

Оли хмурится и издает ворчливый звук, а затем поворачивается, чтобы бросить взгляд в сторону Грифона, когда тот открывает входную дверь, и дергает головой, глядя на всех нас.

— Мы теряем дневной свет. Пойдемте.

— Нет никакого гребаного дневного света. Солнце еще не встало, — бормочу я себе под нос, и Оли хихикает, спускаясь по ступенькам медленной трусцой.

Ее темп быстро увеличивается, и она переходит в настоящий спринт, догоняя Грифона и не отставая от него.

— Это отвратительно, что он превратил ее в любительницу тренировок, — ворчу я, и Гейб смеется надо мной, как будто думал, что все пойдет по-другому.

— Тогда ты идиот. Грифон никогда не собирался давать своей Привязанной слабину на этом фронте. Он знает, что случается с беззащитными Одаренными.

Я хочу ответить, указать на все способы, с помощью которых наша Привязанная никогда не будут беззащитной, но темп жестокий, а кардио никогда не было моей сильной стороной. Мы добираемся до учебного центра Так за приличное время. Когда мы останавливаемся перед зданием, я пользуюсь моментом, чтобы немного размять ноги, ослабляя судорогу, которая пытается закрепиться в моей икре.

К черту кардио, и к черту Грифона Шора.

— Не могу поверить, что я обогнала вас, ребята! Кто-нибудь из вас когда-нибудь бегает, или вы просто поднимаете тяжести? — говорит Оли самым веселым и нахальным тоном.

Я показываю ей средний палец, потому что знаю, что это только заставит ее смеяться еще сильнее за мой счет, а Гейб хватается за грудь, как будто его задели ее слова, но он пыхтит так же сильно, как и я.

— Хочу заметить, что я умею превращаться в животных, которые могут бежать буквально несколько дней подряд, если понадобится, — говорит парень, но его аргумент немного портит то, как сильно он задыхается.

Она наклоняет голову, словно оценивая его слова, а затем подкалывает в ответ: — Докажи это, потому что, судя по данному выступлению, я в этом сильно сомневаюсь.

Грифон опускает голову, чтобы она не видела, как он ухмыляется ее дерзости. Он всегда очень осторожен и старается, чтобы Оли не видела, как сильно он наслаждается ее внутренним отродьем, но я не чувствую стыда в том, что улыбаюсь ей. Мне прекрасно известно, что поощряя ее, я делаю только хуже, но в моей Привязанной нет ничего, что я хотел бы изменить.

Особенно ее дерзкие выходки.

— О, смотри. Ансер здесь. Ты можешь встретиться с ним, Привязанная, — говорит Грифон в попытке отвлечь ее внимание, что действительно работает.

Она резко спотыкается, как будто ее ударом сбило с ног, и двое других хватают ее за руки, потому что есть все шансы, что она все еще может упасть ничком.

— Ансер? Ансер здесь? Человек, который висел у меня над головой как угроза все время, пока я была с вами? Я собираюсь встретиться с ним. Как волнующе! Интересно, смогу ли я убедить его взорвать что-нибудь?

Грифон закатывает на нее глаза и проталкивается в здание. Даже в такой ранний час здесь полно народу, повсюду персонал, и все они смотрят на него с поклонением герою в глазах, открыто и понятно для всех. Они также все сглатывают от одного только присутствия моей Привязанной, и я наслаждаюсь чувством превосходства, которое это нам дает.

Все эти высококвалифицированные мужчины имеют дело с худшим из того, что может предложить наш вид. И все они смотрят на мою Привязанную так, словно она — ходячий кошмар.

Это больше не раздражает меня.

Я полностью смирился с тем, что для нее лучше быть кошмаром для этих мужчин, чем пытаться подружиться с ними, изображать послушного и кастрированного монстра, который и мухи не обидит. Кроме того, у нас более чем достаточно друзей, а те, что есть, оказываются не простыми.

— Боже милостивый, только не в такую рань! Я не могу иметь дело с этим умником.

Я оглядываюсь и вижу Вивиана, идущего к нам, его уголки рта опущены, когда он приветствует нас, хотя в его глазах мелькает огонек, когда он смотрит на Оли сверху вниз. Она улыбается ему в ответ, по-настоящему счастливая, а потом, конечно же, открывает свой умный ротик и начинает приставать к нему.

— Ты должен быть доволен моей самоотверженностью. Я больше не студентка колледжа, связанная несправедливыми правилами. Я могла бы в любой момент пойти домой, но все же я здесь, учусь сдержанности и правильному способу убивать наших врагов. Не за что.

Он закатывает глаза, и к нам подходит другой мужчина. Он выше Вивиана и шире его в плечах, и, несомненно, более мускулистый, чем даже я. Вдобавок, у него суровое выражение лица, однако он смотрит на Оли с интересом.

— Честное слово, Заклинательница душ. Никогда не думал, что увижу это.

— Я называю себя «она», а не «оно», но приятно познакомиться. Полагаю, ты Ансер. Я много слышала о тебе, — говорит Оли, немного сбавляя свою дерзость, так как над ней возвышается гораздо более крупный мужчина. Он не пытается запугать ее или как-то угрожать ей, он просто рассматривает каждый ее сантиметр, словно пытаясь увидеть какой-то признак ее Дара, вытравленный на ее коже.

Грифон переводит взгляд с одного на другого, а затем снова на Ансера. — Это Олеандр Фоллоуз, наша Центральная Привязанная. И да, она — Заклинательница душ. Именно благодаря ей Убежище было очищено от Сопротивления на прошлой неделе.

Господи Иисусе, неужели только на прошлой неделе у меня была самая лучшая ночь в моей жизни, за которой последовало одно из худших утр в мире?

Я обмениваюсь взглядом с Оли и вижу на ее лице то же неверие в то, что столько всего могло произойти за такой короткий промежуток времени. Тем не менее, мы все еще не приблизились к тому, чтобы избавиться от Дэвиса и остальной части его банды последователей-садистов.

Ансер протягивает руку и начинает загибать пальцы. — Заклинательница душ, два Торговца смертью, Нейро с непревзойденными способностями, неограниченный Перевертыш и… кто именно ты?

Рука Оли скользит в мою, когда я отвечаю: — Достаточно сильный, чтобы сдвинуть с места полуприцеп, и совершенно неразрушимый.

Он медленно оглядывает меня с ног до головы, а затем говорит: — Думаю, это мы еще посмотрим, не так ли? Война хорошо проверяет пределы, парень.