Вынужденная связь

Глава 25

Оли

Я мало что помню о нашем путешествии обратно в Убежище, только мои узы, радостно пожирающие душу внутри меня. Мне известно, что теперь, разобравшись с Триггером, мы в намного большей безопасности. Единственная плохая вещь, чертовски ужасная вещь, это то, что мы не смогли вернуть Ансера, главную причину, по которой ребята ушли в первую очередь.

Все чувствуют себя побежденными.

Мы прибываем домой как раз в тот момент, когда солнце снова встает, и я ощущаю ту изнуряющую усталость, которая возникает после тяжелой работы всю ночь и после особенно долгого дня. Мне нужно приличное время понежиться в ванне и поспать хотя бы три дня. То, что мои узы находятся в процессе жевания, означает, что, хотя я уверена, что голодна, я никак не могу переварить пищу прямо сейчас.

Гадость.

Когда мы добрались до Норта и Атласа, у Норта было несколько ожогов, но в основном он остался невредим, благодаря Дару Атласа, прикрывавшему его. Мои узы легко исцелили его и для пущей убедительности влили в него немного дополнительной силы душ.

Я могу сказать, что Атлас злится на себя за то, что не смог полностью прикрыть его, особенно после того, как увидел полностью сформированного дракона Гейба. Эти двое стали своего рода друзьями, которые к тому же немного излишне соперничают друг с другом. Я сжала его руку, используя нашу мысленную связь, чтобы напомнить ему, что Норт жив, и это главное.

Норт отказался от немедленного дебрифинга, что было для него очень необычно, и вместо этого нашел квадроцикл, чтобы погрузить меня в него и отвезти обратно в дом, таким образом мне не пришлось преодолевать все расстояние пешком. Должна признаться, что за этот поступок я полюбила его еще больше.

Каждый дюйм моих ног болит, напоминая о том, сколько миль я прошла прошлой ночью.

Я устала и немного раздражена к тому времени, когда мы въезжаем в полузаконченный гараж, готовая привести себя в порядок и вырубиться нахрен. Норт подхватывает меня на руки, как только я выхожу из машины.

— Разве ты тоже не устал как черт? Я вполне могу дойти до своей комнаты, не нужно убиваться, доставляя меня туда.

Мужчина приподнимает мой зад немного выше и бормочет: — Ты исцелила меня, и теперь я чувствую себя так, словно только что проснулся после лучшего отдыха в своей жизни. Позволь мне позаботиться о тебе, Привязанная.

Он так и делает.

Менее чем за три минуты он заводит меня в дом и усаживает в ванну, вода нагревается до идеальной температуры пара, а вокруг меня медленно поднимаются пузырьки. Я стону, откинувшись назад и погружаясь в воду. Мои руки и ноги довольно грязные, покрыты коркой грязи и бог знает чем еще, но Норта это не волнует, когда он раздевается и забирается внутрь.

Он скользит в ванну позади меня, его тело занимает больше половины пространства, и вода становится опасно близка к переливу. Я жду, что мой Привязанный будет суетиться по этому поводу, как всегда перфекционист, но он сосредоточен исключительно на одном — на мне.

Это особое удовольствие — быть в центре внимания Норта Дрейвена и его навязчивых идей.

Ничто в ванне не исцелило мое тело и не омолодило меня, но при ощущении кожи Норта, скользящей по моей собственной, мои узы оживляются в груди. Они покидают остатки души, оставляя ее в безопасности где-то в районе моих почек, пока они не будут готовы вернуться к ней, и затопляют меня, пока я не позволяю им снова взять верх, отдаваясь волнам желания, которые они испытывают. Мы разделяем пространство в моей голове, хотя узы берут верх над нашими движениями и тем, что мы говорим. Я все еще могу чувствовать и переживать все происходящее рядом.

— Что тебе нужно, Привязанная? — спрашивает Норт, и мои узы поворачиваются в его объятиях лицом к нему.

Его больше не беспокоят глаза пустоты, больше не беспокоят последствия того, будет ли мне больно от того, что мои узы делают с ним. Честно говоря, я хочу того же, что и он.

Я хочу больше.

Норт кивает, то ли услышав мои узы, то ли это просто является частью его осведомленности, но он обхватывает мою шею одной из своих рук и притягивает меня в собственнический поцелуй. Такой поцелуй, который не оставляет сомнений в том, кому я принадлежу, кто меня целует или кто собирается поклоняться мне, как богу, которым я являюсь.

Его свободная рука медленно скользит вниз по моему телу, поглаживая и пощипывая, вымучивая вздохи и стоны, которые он хочет услышать. К тому времени, как он достигает моей киски, я прижимаюсь к нему, отчаянно нуждаясь в большем трении.

Его член твердый и тяжелый между моих ног, идеальной длины для некоторого трения, когда я скольжу своей киской по нему. Его рука тянется к моей заднице и направляет мои бедра, двигая меня именно так, как он хочет.

Вода плещется о край ванны, но мои узы это нисколько не волнует, так как они снова целуют Норта. Прикусывают его губу до крови, нетерпеливые и требовательные.

«Дай мне то, чего я хочу».

— Тогда скажи мне, чего ты хочешь, Привязанная. Ты должна сказать это.

Я чувствую разочарование уз, то, как они тянут его за узы, чтобы добиться своего, но Норт держится стойко и отказывается уступить их требовательности.

— Скажи мне, Привязанная.

Мне хочется взвыть от мрачного, повелительного тона, который он использует. Я хочу подчиниться ему и обнаружить, что меня грубо трахают о твердую поверхность где-нибудь в доме, что он показывает нам обоим, насколько действительно контролирует ситуацию.

Моим узам нравится демонстрация силы.

Они наклоняются вперед, пока мои губы не соприкасаются с его губами, и шепчут: — Трахни меня сейчас, или я пойду и найду одного из других моих Привязанных, кто овладеет мной вместо тебя.

Он поднимает меня, встает одним плавным движением и выходит из воды, нисколько не беспокоясь о том, что с нас повсюду капает. Я обхватываю его ногами, чтобы чувствовать себя в безопасности в его объятиях, и это движение приближает мою киску к тому, чтобы быть пронзенной его горячим, пульсирующим членом.

Его глаза мерцают под резким освещением ванной, то голубые, то черные, то снова голубые, пока его узы пытаются вырваться на поверхность. Я хочу сказать ему, чтобы он выпустил их, чтобы наши узы были вместе, потому что они провели целую вечность таким образом, а затем были разлучены, но мои узы не дают мне говорить.

Слишком занятые тем, что пытаются соскользнуть вниз на член Норта.

Он сдергивает полотенце с вешалки и ведет нас в спальню, движение его ног еще больше опускает меня вниз, в результате чего кончик его члена проникает в мою киску, скорее дразня, чем принося облегчение.

Он бросает полотенце на кровать, удерживая меня одной рукой и завитком теней, пока я балансирую на кончике его члена, а затем раскладывает меня, как шведский стол, которым он планирует наесться до отвала, его руки широко раздвигают мои бедра. Мужчина грубо сжимает себя в кулак, скользит рукой вверх и вниз по своей длине, глядя на мою мокрую киску, выставленную напоказ.

Я, черт возьми, могу умереть, если он не даст мне это сейчас.

Дальше по коридору слышен шум голосов, все остальные на кухне едят вместе и дают нам с Нортом пространство, но я не хочу этого. Мои узы не хотят этого.

Я жажду их всех.

Это так же легко, как дышать, поманить их всех в мою комнату, послать сигнал сирены о том, что их Привязанной что-то нужно от них всех. Они движутся все вместе, как один, чтобы найти меня.

Ну.

Не все.

Один из них сопротивляется мне, но сейчас я слишком сосредоточена на других, чтобы слишком сильно бороться с этим. Когда-нибудь он придет ко мне, когда я буду в нем нуждаться. Когда-нибудь он не устоит перед моим зовом.

Атлас первым входит в дверь, его зрачки расширены в ответ на мой зов, и он выглядит удивленным, обнаружив, что мы с Нортом все еще голые здесь, вместе, но его ноги не останавливаются, пока он идет ко мне. Грифон — следующий, и он ничуть не удивлен, мужчина просто заходит в ванную, и я слышу, как включается вода, когда он движется, чтобы привести себя в порядок, прежде чем присоединиться к нам.

Гейб останавливается, как только видит нас, и Норт, наконец, толкает свои бедра вперед, заполняя меня до краев и вызывая низкий стон из самых глубин моей груди.

Я протягиваю руку к Атласу и бормочу, мой голос окрашен узами: — Еще. Мне нужно больше.

Гейб колеблется на пороге, одна нога все еще стоит за дверью, и смотрит на Норта. — Это говорит не Оли.

Он отвечает, даже когда трахает меня размеренными движениями, никогда не останавливаясь. — Это не просьба о том, чего не хотела бы сама Оли. Мы связаны с ними обоими. Если ты не хочешь этого, то просто уходи. Никто не осудит тебя за то, что ты это сделал. Особенно если ты беспокоишься об Оли.

Я хочу вмешаться, сказать ему, что я здесь и желаю этого. Я желаю всего, о чем просят мои узы, и, возможно, даже больше, но у моих уз другие планы на мой рот, и я протягиваю руку, чтобы схватить Атласа за штаны и помочь ему снять их. Парень тоже помогает, тянется через голову, чтобы снять футболку, и, будучи непобедимым и неприкасаемым Одаренным, каким он и является, на нем почти нет следов той работы, которую мы проделали сегодня вечером.

Никаких повреждений, только еще один член, напрягающийся навстречу, и мой рот, жаждущий его. Я хочу ощутить его тяжесть на своем языке, его ворчание и стоны, которые говорят мне, что я доставляю ему необходимое удовольствие, которого заслуживает мой Привязанный. И я хочу знать, что он горит желанием вернуть мне все это.

Атлас смотрит на меня сверху вниз, прикрыв глаза, наслаждаясь видом моего высунутого навстречу ему языка, облизывающего его кончик и медленно продвигающегося вниз, пока он не упирается в самый конец моего горла. Парень протягивает руку, чтобы ущипнуть меня за сосок, постанывая, когда я стону вокруг него, а когда теневые усики Норта начинают играть с моим клитором, нам обоим конец.

Я стону и хнычу, как блудница, и он действительно начинает трахать мое горло, его бедра двигаются быстрее, чем у Норта, он практически скачет на моем лице, чтобы кончить. Я хочу этого так сильно. Я хочу проглотить каждую каплю, которую он желает мне дать. Когда он щиплет меня за сосок в последний раз, я достигаю пика со вздохом. Мое горло раскрывается еще немного, и он скользит внутрь до самого основания, когда тоже кончает, хрюкая, выстреливая мне прямо в горло.

Я глотаю все до последней капли, мои узы удовлетворены ровно столько, сколько мне требуется, чтобы прийти в себя после оргазма. Когда Атлас отстраняется от меня и берется одной рукой за мой подбородок, я улыбаюсь ему.

Он улыбается в ответ и наклоняется, чтобы поцеловать меня, насладиться своим вкусом на моих губах — собственник даже в комнате, полной других моих Привязанных, а я позволяю ему впитать его.

Он отстраняется и удаляется в ванную, оставляя меня снова сосредоточенной на Норте, который все еще смотрит на меня сверху вниз, как будто я — величайшее зрелище, которое он когда-либо видел. Я слегка выгибаю спину и тянусь к нему, хихикая, когда его теневые усики обвиваются вокруг моих рук и тянут меня обратно вниз.

— Дай мне то, чего я хочу, Привязанный, — шепчу я, и он наклоняется, чтобы полнее накрыть меня своим телом, целуя меня с присущей ему темной властностью, поднимая меня все выше и выше, его тени раздвигают мои ноги шире и скользят по моему клитору в идеальном ритме. В тот момент, когда он кончает, в последний раз врываясь в меня, я вижу, как его глаза переходят в пустоты, когда мои глаза закрываются от моего собственного оргазма.

Это маленький знак, который подают мне его узы, чтобы я знала, что они хотят меня так же отчаянно, как и Норт.

Я знаю, что Норту нелегко встать и оставить меня, позволить другим моим Привязанным быть со мной так, как мне нужно, и я заставляю свои узы прижаться еще одним поцелуем к его губам, прежде чем потянуться к Гейбу.

Мой Перевертыш все еще выглядит немного неуверенным.

Я не думаю, что он борется с групповым сексом или с тем, что его выставят на всеобщее обозрение, когда он подойдет ко мне. Нет, это точно мои глаза пустоты и то, как мои узы продолжают требовать от них всего.

Он предан мне до самого конца.

Я хочу снова полностью взять свое тело под контроль, успокоить его и уговорить дать мне то, что мне нужно, но мои узы не ослабляют хватку.

Они ждали их всех достаточно долго.

Вместо этого они тянутся к нему и взывают к Перевертышу внутри него, его узам, которые принимают форму дракона. Его глаза начинают гореть ярче, переходя в янтарно-золотой цвет дракона, и я еще глубже вжимаюсь в кровать, когда он направляется ко мне.

Дракон целует меня так, словно хочет съесть, в его поцелуе нет ни капли игривого веселья, свойственного человеку, оставшемуся позади, и не составляет труда убедить дракона трахнуть меня.

Нет, он поднимается и отодвигается от меня только на то время, которое требуется, чтобы сорвать штаны и футболку, обнажая тело, все еще покрытое полосами крови и грязи.

Я хочу все это.

Узы Гейба трахают меня жестко и глубоко, словно хотят разорвать меня пополам. Я принимаю все это, мое тело умоляет о большем, а ногти впиваются в их спину достаточно сильно, чтобы пустить кровь. Опуская свой рот к моему плечу, они впиваются зубами в мягкую плоть, и на секунду я думаю, что они действительно собираются вырвать из меня кусок. Но когда они прикусывает достаточно сильно, чтобы оставить синяк, моя киска сжимается вокруг них, и я кончаю, преодолевая грань между удовольствием и болью, пока мне не кажется, что я могу разбиться вдребезги.

Они рычат, когда достигают пика, не сбавляя яростного темпа, который задали их бедра. Извергаясь, глаза Гейба возвращаются к человеческим, он моргает, как будто попал на свет и не совсем понимает, что происходит.

Я улыбаюсь парню, как будто он — солнце, позволяя ему обвиться вокруг меня для другого, гораздо более спокойного поцелуя.

Когда Гейб наконец отстраняется, на его щеках все еще горит румянец, а взгляд опускается к моей киске, сперма уже вытекает из меня там, где они накачивали меня до отказа. Я чувствую, как она выскальзывает, и воспоминание о том, как узы Норта подхватили ее и запихнули обратно в меня, снова всплывает в моем сознании.

Если бы я была способна покраснеть прямо сейчас, я бы покраснела.

Грифон, наконец, подходит ко мне, отбрасывает полотенце и забирается на мое тело, готовый трахать меня именно так, как мне необходимо. Внутри меня все еще есть боль по нему, боль, которая, я знаю, никогда не будет удовлетворена, пока я не получу их всех. Использование моего Дара оставило во мне чувство пустоты и потребности, я отчаянно нуждаюсь в них, чтобы они помогли мне восстановить баланс.

Грифон не теряет времени даром, одним ударом вонзаясь в мою измученную киску и задавая неистовый темп, вбиваясь в меня.

Я извиваюсь под ним, мои соски настолько чувствительны, что даже от легкого прикосновения их к его груди мне хочется плакать, а мужчина наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо. — Эта жадная киска тоже собирается кончить для меня, Привязанная? Собираешься ли ты сжать меня так крепко, когда будешь изливаться на меня, испачкать эти простыни своими соками, как и подобает идеальной Привязанной?

Я киваю, обвиваю руками его шею и притягиваю ближе, делая в точности то, о чем просит его грязный рот, дрожа и всхлипывая, когда разрываюсь на части.

Он бормочет мне: — Это моя хорошая девочка, — и тоже кончает, его бедра слегка покачиваются, пока он преодолевает свои собственные волны удовольствия.

Я могла бы умереть счастливой.

Думаю, я просто могла бы.

Грифон скатывается с меня, увлекая меня за собой, чтобы я могла свернуться калачиком у него на груди, но Норт быстро понимает, насколько я близка к отключке, и уговаривает меня сначала привести себя в порядок.

Гейб уже храпит на дальней стороне кровати, когда я возвращаюсь туда, его обращение вытягивает из него энергию. Атлас выглядит так, будто находится в нескольких минутах от того, чтобы сделать то же самое. Я забираюсь на середину и позволяю ему притянуть меня в свои объятия, чтобы мы могли заснуть, завернувшись друг в друга.

Прошло слишком много времени.

Норт приходит в постель последним, по пути оставляя свет в ванной включенным, и как только мы все укладываемся, я наконец позволяю себе немного отдохнуть.

Девушка засыпает в наших мыслях, насытившаяся и измученная долгим днем, но у меня под кожей зуд, который еще не прошел.

Мне нужно больше.

Я соскальзываю с кровати, осторожно, чтобы не потревожить спящих Привязанных, и выхожу из спальни, одетая лишь в один из халатов, который принес для меня мой Темный Привязанный, отвороты которого едва прикрывают мою грудь. Я застаю моего Поврежденного Привязанного выходящим из своей комнаты с книгой в руках.

Мы смотрим друг на друга через коридор.

Я хочу его.

Я хочу, чтобы его узы пришли в мою комнату и трахнули меня на моей кровати, чтобы оставили после себя свой запах, чтобы использовали меня для собственного удовольствия, пока мы не сможем залатать некоторые трещины в душе мужчины. Я хочу их всех, каждую частичку каждого из моих Привязанных.

Его глаза вспыхивают черным, когда он смотрит на меня, но мужчина борется с этим, разъяренный тем, что мы пытаемся быть вместе сейчас, таким образом.

Его глаза снова становятся голубыми, он отворачивается и идет по коридору, а затем я слышу, как за ним захлопывается входная дверь. Он полностью покидает нас.

Я понимаю, почему.

Но мне это не нравится.

Мой Темный Привязанный выходит из спальни, обнимает меня за талию и целует в шею. — Оставь его, Привязанная. Тебе не нужно гоняться за тем, кто не может любить тебя так, как ты того заслуживаешь, когда у тебя есть четверо других мужчин, отчаянно желающих удовлетворить все твои потребности.