Высокий, тёмный и голодный

Глава 19

— Терр…

Терри подняла глаза и сразу же увидела Дэйва. Не заметить ее деверя было просто невозможно. Будучи высоким, преждевременно поседевшим, но привлекательным мужчиной, он всегда выделялся из толпы. Выдавив из себя усталую улыбку, Терри повернулась в его сторону и направилась через зал прибывающих.

— Дэйв! Спасибо, что приехал забрать меня.

— Да без проблем! — Он обнял ее в знак приветствия и одним легким движением подхватил за ручку ее чемодан. — Как полет?

— Долгий, — вздохнув, сказала Терри.

— А разве они не всегда такие? — спросил ее деверь. — Жаль, что запретили эксплуатацию "Конкордов".[73]

— Да.

— Ты выглядишь… — Дэйв колебался, не желая заканчивать фразу, да в этом и не было необходимости. Терри знала, как она выглядит.

— Ужасно? — она помогла ему подобрать нужное слово.

— Ну, я бы не хотел говорить об этом прямо, но… да, ты выглядишь ужасно, — признался он. Сейчас в его глазах отражалось беспокойство. — Ты просто совсем замучила себя этими нью-йоркскими гулянками. Хорошо, что теперь ты дома и сможешь отдохнуть.

— Сэнди! — Терри повернулась, чтобы обнять невысокую рыжеволосую женщину, которая шагнула из толпы. — Когда я не увидела тебя, то подумала, что у тебя, наверное, завал на работе или что-то еще.

— Да так и есть. Но это ее не остановило, чтобы приехать и забрать свою любимую золовку, — заметил Дэйв, положив свободную руку на плечо жены и прижав ее ближе к себе.

— Конечно же, — согласилась Сэнди, тоже обняв мужа, улыбнулась, а затем объяснила: — Я была в дамской комнате… Это обычное для меня дело, когда происходят важные события.

Ее слова вызвали у Дэйва смешок. И это породило первую искреннюю улыбку на губах Терри с тех пор, как она покинула свадебный прием Кейт и Люцерна.

— Ну что? Пойдем? — внезапно произнес Дэйв. — Давай увезем тебя отсюда домой.

Он повел женщин к лифтам, ведущим на парковочную стоянку. Супруги на пару рассказывали о пробках на дорогах, в которые они попали, добираясь сюда, и о том, что произошло, пока Терри отсутствовала, а ей оставалось только слушать и привыкать к тому, что она снова дома. Забавным было то, что девушка теперь не считала это место родным. Ничто уже не выглядело таким же, как тогда, когда она уезжала отсюда. Их акцент, манера разговора, которая окружала ее все десять лет и, возможно, частично отразилась на ней, теперь казались чуждыми. Машины, мимо которых они прошли, пока направлялись к черному "ягуару" Дэйва, были странной формы и какими-то маленькими и необычными по сравнению с большими северо-американскими моделями, которые она видела две последние недели. Даже левостороннее движение больше не представлялось ей нормальным явлением. По правде говоря, вернувшись в Штаты, Терри быстро приспособилась, поэтому Англия теперь казалась ей незнакомой, все было как будто в первый раз.

— Итак, расскажи нам о свадьбе. Все прошло без сучка, без задоринки?

Короткий смешок соскользнул с губ Терри.

Сэнди, задав вопрос, повернулась на переднем сидении, чтобы услышать ее ответ, слегка приподняла брови в ответ на такую реакцию.

— О! Ты должна нам все рассказать, — сказала золовка. — Это, похоже, длинная история.

— Свадьба… — пробормотала Терри, неискренне улыбнулась, а затем начала перечислять все бедствия, которые обрушились на их голову при подготовке к бракосочетанию Кейт, и что они с Бастьеном делали для решения всех проблем. Ей удалось заполнить рассказом все то время, которое они ехали обратно в Хаддерсфилд, завершив свою историю как раз в тот момент, когда машина свернула на улицу, где жили Дэйв и Сэнди.

— Мы подумали, ты захочешь остановиться у нас на чашечку чая, прежде чем мы отвезем тебя домой, — объяснил Дэйв. — Мы знаем, что у тебя дома нет ничего из еды, поэтому хотели дать тебе возможность немного отдохнуть. Мы заедем в "Сэйнсбери",[74] чтобы ты могла купить продукты, а потом отправимся к тебе домой. Как тебе такое предложение?

— Отлично. Спасибо. — Терри встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида и кивнула. Это было более чем приятно. На самом деле, она не хотела оставаться в одиночестве в своем коттедже. Терри знала, что дома, в первую же секунду, все мысли и воспоминания, которые она так старалась забыть, нахлынут с новой силой.

— Я сделаю чай, пока вы, девочки, немножко отдохнете, — предложил Дэйв, когда парковался.

— Ты хороший человек, Дэйв, — сказала Терри с любовью.

— Он больше, чем просто хороший, — заявила Сэнди, выходя из машины. — Он лучший!

— Ты тоже, цветочек мой, — ответил ее муж, взяв свою половинку за руку и быстро целуя в лоб, прежде чем повернуться к дому.

Терри улыбнулась, когда последовала за парой внутрь дома, но ее сердце немного болело при виде такой привязанности. Ей вспомнился Бастьен.

— Итак? — Сэнди направилась в гостиную и со вздохом упала на диван, затем приподняла брови и посмотрела на Терри. — Теперь, когда мы одни, может, ты расскажешь об этом Бастьене, и что он сделал, чтобы разбить твое сердце?

Терри застыла, а потом в упор посмотрела на свою золовку.

— Что заставляет тебя думать, что он разбил мне сердце? — наконец спросила она. — Или что я люблю его, коли на то пошло?

— О! Перестань! — рассмеялась Сэнди. — Каждым вторым словом в рассказе было "Бастьен". И если бы все было хорошо, ты бы не вернулась домой так рано, к тому же выглядя как смерть.

— На самом деле, он ничего не сделал. Я бросила его, — призналась Терри и начала рассказывать всю историю. Ничего не скрыв, она описала каждый прожитый ею момент на протяжении этих двух недель и даже не остановилась, когда увидела, что Дэйв вернулся в комнату и присоединился к ним. Это походило на исповедь.

Пара молча сидела, не говоря ни слова, пока Терри не закончила и не присела, ожидая услышать их мнение. Которое не заставило себя ждать. Зная этих людей очень хорошо, Терри предположила, что Сэнди станет сочувствовать ей, а Дэйв, возможно, называть идиоткой, поэтому была застигнута врасплох, когда ее золовка покачала головой и сказала:

— Какая же ты дура! — Терри, пораженная, застыла, а Сэнди продолжала: — Ты встретила свою настоящую любовь, свою идеальную пару и позволила страху взять верх! Ты идиотка! — Пока девушка задыхалась от негодования, Сэнди хлопнула себя по бедрам и села, скрестив руки на груди. — Вот и все! Я думаю, тебе стоит перебраться во Францию.

— Что? — в замешательстве спросила Терри.

— Ну, я полагаю, ты любишь нас.

— Конечно, люблю, — ответила она. — Я не знаю, что бы я делала без вас после смерти Яна…

— Поэтому, — пожав плечами, Сэнди прервала ее, — тебе лучше переехать во Францию, подальше от нас. Чем больше времени ты проводишь с нами, тем больше любишь нас, но ты же знаешь, что мы тоже когда-то умрем.

— Это не одно и то же, — запротестовала Терри.

— Неправда. Любовь есть любовь, а потеря есть потеря. Мы все любим, и все умираем. И каждый страдает от боли и скорби. Суть в том, чтобы ценить то, что имеешь, пока оно еще у тебя есть. А не удирать как заяц, боясь, что лишишься всего раньше, чем тебе бы хотелось.

— Но…

— Ты сожалеешь о времени, проведенном с Яном? Неужели ты бы отказалась от этого, стерла бы из памяти, чтобы избежать боли потери? — продолжала Сэнди. — Или твоя мама? Ты хотела бы, чтобы она сразу умерла, как только родила тебя, чтобы тебе не пришлось страдать, теряя ее в девятнадцать лет? И как я уже сказала, Дэйв и я. Если мы заболеем, ты перестанешь приходить к нам и станешь избегать? Или если я выйду из дома и попаду под автобус, будешь ли ты сожалеть, что знала меня, потому что теперь будешь страдать? Неужели это причинит меньше боли сегодня, нежели чем завтра, или через неделю, или через год?

— Нет, конечно же, нет.

— Потому что ты любишь нас. И ты любишь этого Бастьена. Единственная разница в том, что ты оставила его безо всякой на то причины. Ты страдаешь попусту. Сама находишь причины для страданий. Ты просто дура!

— Это немного резко, родная, — мягко сказал Дэйв.

— Разве? — Сэнди приподняла брови и посмотрела на него. — Как бы ты себя чувствовал, если бы я убежала от тебя, не потому что ты что-то сделал не так, или что я не люблю тебя, а потому что ты просто заболел? Потому что мне потом будет больно? — Глаза Дэйва расширились, и Сэнди удовлетворенно кивнула: — Видишь? Именно это сейчас чувствует Бастьен. Терри наказала его за то, что он посмел заболеть, за то, что он простой человек. Вероятно, ему тяжело сейчас, и он даже не знает, что такого натворил, за что она его бросила.

— Но Дэйв любит тебя, — заметила Терри.

— А этот Бастьен любит тебя, — твердо сказала Сэнди. — Я делаю выводы из того, что ты рассказала мне. И вот, пожалуйста, ты заставляешь страдать и его, и себя, и безо всякой на то причины. Единственное объяснение этому — ты трусиха. Терри, чтобы жить, требуется мужество. Я имею в виду, чтобы жить по-настоящему. Чтобы следовать мечтам, чтобы любить кого-то, чтобы каждый день смотреть страху в глаза. Страдающие агорафобией[75] люди сидят дома, поскольку боятся того, что может случиться. Но пока они остаются в своем убежище, никогда так и не узнают, случится ли что-то вообще. Ты подвержена этой болезни эмоционально. Ты постоянно одна, с тех пор как умер Ян, постоянно избегаешь душевных переживаний, чтобы впоследствии не испытывать боли. Дорогая моя, пора уже вернуться к жизни и перестать вести себя, как будто находишься в холодной могиле. Бьюсь об заклад, Ян все бы отдал, чтобы жить и быть любимым, а у тебя есть эта возможность, но ты ею не пользуешься, — Сэнди покачала головой и, что-то бормоча, вышла из комнаты. — Я иду работать. Некоторые люди просто сводят меня с ума.

Терри закусила губу и посмотрела на Дэйва, который успокаивающе погладил ее по руке:

— Она просто переживает по поводу работы, что не успеет сдать ее в срок. Сэнди любит тебя. Мы оба любим, и нам тяжело смотреть на твои страдания. Ты уже давно несчастна. И очень огорчает то, что ты не используешь хороший шанс.

— Но он умирает, Дэйв, — пожаловалась она. — Я не смогу снова это вынести.

— А ты уверена в этом? Знаешь ли это наверняка? Может, у него что-то хроническое, а не смертельное? Или, может, у него в запасе пять или десять лет? Неужели ты хочешь от них отказаться, лишь бы не столкнуться с шестью тяжелыми месяцами? Я не говорю, что в конце будет легко, но разве ты не можешь просто наслаждаться тем, что имеешь сейчас, и не беспокоиться по поводу того, чего можешь лишиться? — добавил он. — Ты знаешь, Сэнди права. Она может выйти из дома и завтра же умереть. То же самое может случиться и со мной. Или даже с тобой. Даже если Бастьен неизлечимо болен, он может прожить дольше тебя. Мы ничего не знаем наверняка. Потому что ничего не предопределено …

Терри опустила голову и погрузилась в вихрь мыслей. Неразбериха составляла неотъемлемую часть ее жизни последние полтора дня, которые измотали ее так, что даже думать было трудно.

— Ты выглядишь совсем измученной, — произнес Дэйв. — Почему бы тебе не прилечь и не отдохнуть немного? Я разбужу тебя, когда чай будет готов.

— Да. Я так и сделаю, — пробормотала Терри. — Я не спала больше двадцати четырех часов и из них тринадцать провела в аэропортах и самолетах.

— Тогда тебе определенно нужно поспать. Ложись.

Он помог ей устроиться на диване, взял одну из мягких подушек, которая лежала на краю, подложил под голову и накрыл вязаным шерстяным платком, взяв тот со стула.

— Спасибо, — пробормотала Терри. — Сэнди повезло, что у нее есть ты. И мне тоже.

— Хм. — Дэйв откашлялся, почувствовав себя неловко и, пробормотав что-то о том, что она должна поспать, вышел и оставил ее одну.

Терри спала. Ее не разбудили на чай и позволили проспать всю ночь. Она проснулась в пять утра следующего дня, чувствуя себя грязным мешком. Но хорошо отдохнувшим грязным мешком. Слабо улыбнувшись про себя, Терри встала, сложила одеяло, которым кто-то укрыл ее ночью, то же самое сделала с вязаным платком, затем вынула чистую одежду из чемодана и по ступенькам направилась в ванную, где умудрилась принять душ, не разбудив родственников, которые спали в комнате по ту сторону коридора. Терри оделась, почистила зубы и спустилась вниз. Сделала чай, забрала чашку с собой на улицу и присела за столиком для пикника, смотря невидящим взглядом на сад перед ней. Она размышляла обо всем, что сказала Сэнди, и большую часть этого знала сама.

По правде говоря, Терри не была уверена в том, что Бастьен неизлечимо болен. Однако все указывало на это. И она решила сделать выводы, исходя из тех фактов, которые были перед ее глазами, потому что желала знать, как следует поступить, если Бастьен все же умрет. Если же нет, то ответ прост: она хочет быть с ним. Но брак предполагал "в болезни и здравии, горести и радости" — не было строчки "пока вы оба здоровы и счастливы". Терри нужно было знать, достаточно ли она любила этого мужчину, чтобы хотеть поддерживать его и в трудные времена. И будет ли достаточно сильной, чтобы сделать это.

Она уставилась на кирпичную стену, окружающую маленький домик Дэйва и Сэнди, и вообразила последующие дни без Бастьена. Мир представился ей довольно мрачным. А затем она подумала о том, что было бы, если бы он был рядом, и вспомнила былое время. Смех, разговоры, совместное решение проблем — как Терри желала этого! Однако она не хотела лишиться всего, едва лишь обретя это. Но, по сути, она уже все потеряла. Сэнди права, она уже бросила его. Что же касается того, как она сможет пережить его болезнь, то Терри уже дважды проходила через это. Она знала, что будет постоянно спрашивать у Кейт о здоровье Бастьена. И сама не сможет себе помочь. Ее прошлого опыта было достаточно, чтобы знать наверняка, что он страдает, и страдать вместе с ним, будет ли она рядом физически или нет.

Какая же она трусиха и дура! Неужели она отказалась бы от тех дней, месяцев и, может быть, даже лет счастья, лишь бы не столкнуться с тем худшим, что за всем этим последует. Жизнь не дает никаких гарантий. Даже если Бастьен умирает, она может — как Дэйв и предположил — умереть быстрее его. Внезапно поднявшись, Терри зашла обратно в дом и помыла свою чашку. Затем быстро написала записку своим друзьям и взяла телефон, чтобы вызвать такси.

— Если ты подождешь десять минут, пока я оденусь, то я отвезу тебя.

Терри подняла глаза и увидела Дэйва в проеме двери. Он был одет в шерстяные брюки и джемпер. Она и забыла, что он был жаворонком.

— Я могу поехать на такси. Тебе не придется беспокоиться.

— В любом случае мне нужно заскочить в "Сэйнсбери". Я знаю, что тебе тоже туда нужно, прежде чем ты поедешь домой. Я буду готов через минуту. — Он не дал ей возможности возразить, а просто развернулся и пошел обратно наверх. Через пару минут, в своем домашнем халате, зевая, спустилась Сэнди.

— О! — она покачала головой, когда зевота прошла, как бы встряхивая себя, чтобы быстрее проснуться. — Извини за то, что я тебе наговорила.

— Не стоит извиняться. Ты была права.

Сэнди пожала плечами:

— Я могла бы сказать это в более мягкой манере.

Терри усмехнулась и обняла свою родственницу:

— Я люблю тебя.

— Ты едешь к нему, — произнесла Сэнди, и в ее глазах появилась печаль. — Там ты сможешь получить должность преподавателя в одном из университетов. Я знаю, ты будешь счастлива. Но мы будем скучать.

Терри почувствовала, как сжимается ее горло, ведь долгое время эта пара была ее семьей, и выдавила из себя улыбку:

— Ну, не опережай события. Может, я ему не нужна.

Сэнди фыркнула:

— Да уж. Верно.

— А если и была нужна, то, возможно, сейчас уже нет, поскольку бросила его.

— Он простит тебя, — сказала Сэнди. — Ты просто должна встать на колени и признаться, что была идиоткой.

Терри усмехнулась, а потом посмотрела на дверь, услышав, что Дэйв бегом спустился по ступенькам.

— Все! Я готов! Дорогая, вернусь в ближайшее время. — Он быстро поцеловал Сэнди, взял чемодан Терри, затем остановился и повернулся, чтобы получить еще один поцелуй от жены, прежде чем направиться к выходу.

— Аккуратней на дорогах, — окликнула Сэнди с порога.

— Хорошо, родная. А теперь возвращайся в постель, ты вчера до поздна работала.

— Не-е, — ласково пробормотала та.

— Я слышал это.

— Ну, конечно же, слышал, — усмехнувшись, сказала Сэнди, затем помахала Терри и зашла в дом.

Терри радостно покачала головой, когда уселась на заднее сиденье "ягуара":

— Вы двое просто созданы друг для друга.

— Да, — согласился Дэйв. Затем он завел машину и направился вниз по улице.

Бастьен дремал на заднем сиденье взятого на прокат автомобиля, когда сзади взревела машина. Моргая, чтобы проснуться, он увидел остановившийся черный "ягуар" с двумя пассажирами внутри. Его затуманенному ото сна сознанию потребовалось мгновение, чтобы узнать Терри на пассажирском сиденье. Затем он взглянул на человека рядом с ней и сразу же проснулся. Сейчас было семь утра. Когда он приехал прошлой ночью, ее не было дома, поэтому он сидел в машине прямо перед ее домом и ждал, пока не задремал. Он спал урывками, сильно беспокоясь, не опоздала ли она на пересадку, не попала ли в неприятности или что-то еще. Но сейчас она вернулась… и с другим мужчиной. Бастьен подумал, что убил бы ублюдка.

Открыв дверь, он выскользнул из машины и, руки в боки, наблюдал, как позади него пара вышла из автомобиля.

— Бастьен! — Голос Терри звучал скорее растерянно, чем радостно, решил он. Затуманенное сознание раздражало. "Это после сна. А также из-за отсутствия крови", — напомнил он себе. Бастьен не был уверен, сколько времени уже прошло с тех пор, как он последний раз ел, но знал, что очень много. Может, ему лучше укусить парня.

— Дэйв, это Бастьен, — сказала Терри высокому, с тронутыми сединой волосами человеку, который доставал чемодан из багажника черной машины. Человек слишком рано поседел, понял Бастьен, когда тот закрыл багажник и двинулся к нему, неся чемодан на колесах. И сделал шаг вперед. — Бастьен, это Дэвид Симпсон, мой деверь. — Человек был представлен. — Дэйв и его жена Сэнди забрали меня из аэропорта вчера. Я заснула на диване и проспала всю ночь.

Бастьен почувствовал, как из него уходит вся злость. Деверь. С женой.

— О! — пробормотал он, а затем протянул руку для пожатия. — Рад познакомиться.

— Я тоже, — усмехнувшись, сказал Дэйв и, вместо пожатия, вложил ему в руку ручку от чемодана. Бастьен уставился на чемодан, а Дэйв повернулся и обнял Терри. — Я должен ехать. Сэнди будет волноваться. Позвони и дай нам знать, как дела.

Бастьен поднял голову, наблюдая, как человек отъезжает на своем "ягуаре".

— Хорошая машина.

— Да. Это радость и гордость Дэйва. Хочешь зайти?

Бастьен кивнул, а затем последовал за Терри по тротуару, и только тогда заметил, что она несла сумку с продуктами. Очевидно, деверь сначала отвез ее в магазин. Бастьен вошел следом за Терри в маленький домик, и, закрыв за собой дверь, стал с любопытством осматривать помещение, заметив, что коттедж был небольшим, но уютным и со вкусом обставленным. Затем Терри повернулась к нему лицом.

— Прости, — выпалила она. — Прости меня. Я не должна была убегать.

— Терри…

— Нет. Подожди. Дай мне сказать, — настаивала она. Я сделала ошибку. Глупую ошибку. Потому что боялась. Я… Я люблю тебя, Бастьен. Правда. Мысль о твоей болезни и о том, что тебе придется пережить то же, что моя мама и Ян, напугали меня, но я хочу сделать это, и мы с тобой сможем чудесно провести то время, которое нам осталось. Я буду стойко переносить превратности судьбы. Я…

— Я не болен, — прервал ее Бастьен.

Терри остановилась и непонимающе уставилась на него:

— Что?

— Я не болен, — твердо повторил он.

— Но пузырьки в твоем холодильнике…

— Пузырьки? — спросил он. Спустя некоторое время его осенило: — Сыворотка для Винсента?

— Сыворотка для Винсента? — как эхо повторила она.

— Да. Ты же знаешь о его проблемах с пищеварительной системой. Лекарство разработали в лаборатории специально для него. Это новая сыворотка, и мы надеемся, она поможет, — ответил он, тщательно подбирая слова, чтобы и сказать ей правду, и не раскрыть всей сути. Пока.

Терри внезапно плюхнулась на диван.

— Значит, это для Винсента.

— Да.

— Но… а как же кровь и штатив для капельниц?

— Штатив? В шкафу хозяйской спальни? — удивленно спросил Бастьен. Терри кивнула. — Да он там давно. Он некоторое время требовался Лиссианне, и мы так и не избавились от него.

— Лиссианне? — ее голос перешел в писк.

— Да, Лиссианне.

— А кровь? — спросила она. Бастьен заколебался. С этим было сложнее. Терри продолжала: — И Кейт сказала, что ты должен мне что-то рассказать, с чем нам придется разобраться, если мы вообще собираемся с чем-то разбираться.

— Это правда, — признался он. Бастьен был рад, что избежал темы с кровью. — Есть кое-что, что мы должны обсудить, если ты согласишься выйти за меня замуж, но это не то, что я неизлечимо болен. Я вообще не болен.

— Ты хочешь жениться на мне? — радостно воскликнула Терри.

— Терри, дорогая, — Бастьен закатил глаза. — Я только что пролетел две тысячи триста миль, гоняясь за тобой. Это не просто, чтобы пригласить тебя на свидание.

— О! Бастьен! — Она сорвалась с дивана. Бастьен поймал ее с возгласом "ууух", а затем увидел, что ее губки сложились бантиком для поцелуя.

— Терри, милая, подожди. Нам нужно поговорить.

— Позже, — пробормотала она. — Я была так несчастна с тех пор, как услышала разговор Кейт и Лиссианны в ванной комнате, я… — Она замолчала и вопросительно посмотрела на него: — О чем же они говорили? Что я должна буду понять? Я думала, они имели в виду, что ты болен, а я смогу понять все из-за моего опыта с Яном.

— Нам нужно поговорить, — вздохнув, сказал Бастьен.

— Просто скажи мне.

— Терри, это не то, о чем можно спокойно заявить.

— Сейчас ты заставляешь меня нервничать.

— Извини, но это… — Взяв ее за руку, он повел Терри к дивану и сел рядом. — Это не плохая новость, — начал Бастьен, надеясь, что она согласится с ним.

— Правда?

— Да. — Пытаясь придумать лучший способ, как рассказать ей, он оглядел гостиную домика, рассеянно замечая очарование комнаты. — Ну, — наконец сказал он, — ты когда-нибудь видела фильм "Американский оборотень в Лондоне"?[76]

Терри недоуменно хихикнула:

— Да. А разве кто-то его не видел?

Бастьен кивнул:

— Так вот. Я не американец, и не оборотень, и мы не в Лондоне.

Она несколько раз моргнула в ответ на его слова. А затем медленно сказала:

— Нет. Мы в Хаддерсфилде.

— Я канадец, и я вампир, — беспечно сказал он.

— Угу… — медленно произнесла Терри. — Бастьен, ты хорошо себя чувствуешь?

— Терри…

— Ты сам придумал такую шутку?

"Это начало ее раздражать, — тревожно подумал он. — Как, черт возьми, Этьен и Люцерн рассказали Рейчел и Кейт о том, что они вампиры?"

— Терри, милая, — начал Бастьен, — я действительно вампир.

— Понятно, — ее голос звучал раздраженно.

Интересно… Он раньше не видел ее раздраженной. Ну, если только с продавщицей из "Секрета Виктории". "Нет, — решил Бастьен. — Она просто поставила девушку на место, но не выходила из себя".

— Ты вампир, — в голосе Терри сквозило недоверие, и она постоянно мотала головой то вверх, то вниз. Это не выглядело обнадеживающе. — Прекрасно. Укуси меня.

Девушка с вызовом вытянула руку, и Бастьен нахмурился.

— Терри, я не хочу кусать тебя. — Затем он замолчал и сказал немного более откровенно: — На самом деле, в данный момент я немного голоден, но предпочел бы не…

— Угу… Укуси меня, — отрезала она. — Если ты вампир, укуси меня!

Бастьен с минуту смотрел на ее руку, затем взял ее, приподнял и укусил.

— Ой! — Терри вскочила с дивана, вырвав руку. Бастьен должен был быстро спрятать свои клыки, чтобы удержаться от соблазна впиться в вену и плоть. — Ты укусил меня! И у тебя есть клыки!

— Теперь ты веришь?

Прижимая руку к груди, девушка начала пятиться назад.

— Терри, пожалуйста. Не бойся меня. Я люблю тебя, — мягко сказал он, делая шаг ей навстречу и умоляюще протягивая руку. Он успокоился, когда Терри заколебалась. — Милая, это ведь хорошо. На самом деле. Тебе никогда не придется волноваться о том, что я умру ужасной, мучительной смертью, — сказал он. — Я не умру, как твоя мать и Ян. Я просто не могу.

Она уставилась на него:

— Но твой отец мертв. Ему вогнали кол в грудь?

— Нет. Он сгорел. Мы можем сгореть и умереть таким образом, — произнес Бастьен, а затем быстро добавил: — Но мы не умираем от долгих и мучительных болезней. Ни один из способов, приводящих к нашей смерти, не является долгим и затяжным.

— Так, кровь в твоем холодильнике…

— Это еда. Мы больше не кусаем людей. Только в случае крайней необходимости.

— Вы не люди.

— Конечно же, мы люди! Своего рода разновидность. Как будто другой национальности. Мы почти бессмертны, в противоположность вам, смертным. Мы жители Атлантиды, а не англичане, например. Ну, сейчас мы все канадцы. По крайней мере, моя семья. — Бастьен сделал паузу и нахмурился. Он явно потерпел неудачу. — Послушай, милая. Присядь, и я все объясню. Наш вампиризм основывается на науке, это не проклятие или что-то подобное. Мы не бездушные. Все думают, что вампиры — это ночные демоны, но все это просто большое недоразумение.

Терри не села. Вместо этого она прищурилась:

— Так что, вампиры могут ходить по улице днем?

— Да, — он нахмурился. — Но, конечно же, солнце наносит огромный ущерб. И выходить на улицу, пока оно светит, означает потребление большего количества крови, чтобы восстановиться. Но мы спокойно можем показываться в дневное время и не вспыхиваем огнем или что-то подобное.

Кажется, с этим Терри согласилась, все же она видела его, стоящего под солнцем.

— Сколько тебе лет? — спросила Терри.

— Четыреста двенадцать, — выдохнул Бастьен.

— Четыреста ско… Бог мой! — Она села, затем застыла на месте. — Так ты знал все экспонаты, когда мы ходили в музей…

— Я жил в то время, о котором говорил, рассказывая о тех вещах, — признался он. — Не о средневековых экспонатах, а тех, которые существовали с 1600 года и по настоящее время.

— И это все? — сухо спросила она. Затем покачала головой и пробормотала: — Это помешательство.

— Нет. Это наука, — объяснил Бастьен. — Слушай. Наши ученые из Атлантиды разработали нанороботы, которые могут восстанавливать и обновлять организм. Но для этого они в большом количестве используют нашу кровь, а тело не может вырабатывать ее в таком объеме. Поэтому нам нужно потреблять кровь, чтобы кормить их и оставаться здоровыми. Мы пьем кровь, чтобы выжить, как диабетики, которые нуждаются в инъекциях инсулина, поскольку сами не вырабатывают его в достаточном количестве.

— Атлантида… — пробормотала Терри. — Я пошла и влюбилась в человека из Атлантиды. — Она резко взглянула на него. — А у тебя нет перепончатых пальцев на руках или ногах, или чего-то подобного?

Бастьен вздохнул, пытаясь сохранять спокойствие. Существовало столько мифов, будь то Атлантида или вампиры. Но, слава Богу, ни один из них не был связан с ними обоими.

— Милая! Ты же видела меня голым. Всего меня. Ты же знаешь, что у меня нет ни жабр, ни плавников.

— Ах, да. — Она замолчала, а затем прокашлялась: — Бастьен?

— Да? — с надеждой спросил он.

— Я думаю, тебе нужно уйти. Мне нужно время, чтобы… э-э… переварить это.

Он почувствовал, как его желудок сжался.

— Сколько времени?

— Я не знаю точно, — призналась Терри.

С минуту Бастьен просто смотрел на нее, затем встал и направился к двери. Затем остановился и обернулся, чтобы взглянуть на женщину, которой доверил все:

— Ты никому не скажешь?

— Конечно же, нет. В любом случае, подумают, что я сумасшедшая.

— Хорошо, — кивнул он. — Потому что в противном случае ты поставишь под удар всю мою семью, включая Кейт.

— Кейт? — Терри резко напряглась.

Бастьен опять кивнул:

— Люцерн обратил ее. Она его вторая половинка.

— А она хотела?

— Конечно, хотела, — отрезал он. — Мы не обращаем людей без их согласия. Правда, Рейчел… — признался Бастьен. — Она была исключением. Она умирала, и мы должны были спасти ее.

— Рейчел — вампир? Но раньше не была такой? — спросила Терри.

— Нет.

— А Грег?

— Этот заурядный канадский психолог? Они с Лиссианной влюбились друг в друга, и она обратила его.

Терри медленно кивнула:

— И если я твоя пара, то ты должен обратить меня?

— Да. Если ты захочешь.

— А если нет?

— В таком случае, я увижу, как ты стареешь, слабеешь и умираешь — как Ян и твоя мать — только, конечно, это будет гораздо более длительный период времени. Я сделаю это для тебя, Терри. И буду любить тебя до самого конца. Это убьет меня… в нашей семье мы находим себе пару на всю жизнь. Я две ночи проведу в "Джордж-отеле",[77] а затем улечу обратно в Америку.

Терри медленно кивнула, и Бастьен кивнул в ответ, затем закрыл за собой дверь и пошел к арендованной машине. Он не знал, правильно ли поступил, оставив ее с этим. Он рисковал всей своей семьей. Но любовь заключается в доверии, а он доверял Терри. Она любила его, и даже если, в конце концов, Терри не примет его сущность, то никогда намеренно не причинит ему боли.

Терри сняла обертку с бутерброда с креветками, откусила кусочек, а затем со вздохом отложила и выглянула в окно своего кабинета. Она обожала креветки, но в данный момент они ее не привлекали. Ничто ее не привлекало с тех пор, как она вернулась из Нью-Йорка. С тех пор, как ушла от Бастьена.

Терри поморщилась и снова взяла бутерброд. Прошла почти неделя с того дня, как Бастьен покинул ее дом. И несмотря на то, что она сказала, что ей нужно время, чтобы переварить услышанное … ну, у нее возникло что-то вроде расстройства желудка. Она не могла до конца осознать то, кем был ее любимый. Терри поняла все, что он рассказал, но считала, что должно быть больше объяснений, чтобы осмыслить, что такое нанороботы и потребность в крови. Но понимание, вера и принятие самого факта — совсем разные вещи. Терри осознала то, кем он был, и верила, что такое возможно, но трудность заключалась в том, чтобы принять это. Ее замечательный, сладкий, совершенный, ну просто герой из сказок, в действительности был не таким. Очаровательный принц оказался кровопийцей!

— Выглядит аппетитно.

Терри подняла голову, услышав сухие слова, и вскочила на ноги:

— Кейт!

— Привет.

Кейт сняла очки и двинулась вперед, обходя стол, намереваясь обнять кузину. Страх сковал Терри. Она инстинктивно вытянула руку, чтобы остановить ее, а затем взглянула на бутерброд, который держала будто викторианская дева крест.

— Хочешь попробовать? — неубедительно предложила Терри.

Кейт уставилась на сандвич, расхохоталась, взяла его и выбросила в мусорную корзину, стоящую под столом, схватила кузину за руку и потянула к двери:

— Пойдем, пообедаем в "Харви Николс".[78]

— О! Но "Харви Николс" такой дорогой, — едва поспевая за Кейт, запротестовала Терри.

К ее удивлению, кузина даже не замедлила шаг. Терри было интересно, правда ли то, что в фильмах говорят про увеличение силы у вампиров.

— Правда, — ответила Кейт, как будто Терри произнесла свои мысли вслух, и схватила легкое весеннее пальто со стойки, пока тащила свою родственницу мимо нее.

— Ты можешь читать мои мысли? — В голосе Терри звучало потрясение.

— Да, и это тоже правда, — мягко сказала Кейт.

— Так все это время Бастьен читал мои мысли? — ужаснулась Терри. — Он знал, о чем я думаю.

— Нет. Он не может читать твои мысли. Именно поэтому вы двое идеально подходите друг к другу.

— Правда?

— Угу.

— Кейт, я не думаю… — она внезапно замолчала, когда кузина резко повернулась к ней лицом, и ее глаза сузились.

— Терри, я Кейт. Та самая Кейт, которую ты всегда знала. Кузина, которую ты любишь, и которая любит тебя. Девочка, ты что, начала охоту на головастиков? Ничего не изменилось. И я очень расстроена, что ты боишься меня из-за того, что изменилось состояние моего здоровья, — она замолчала, а потом добавила: — Особенно учитывая тот факт, что я прервала свой медовый месяц, чтобы прилететь сюда и исправить то, что натворил Бастьен.

— Медовый месяц? — прошептала Терри.

— Да. Медовый месяц, — повторила Кейт. — Как только Маргарет позвонила и рассказала о том, что произошло, я настояла, чтобы мы с Люцерном изменили планы и включили Хаддерсфилд, Англия, в наш тур. Затем я оставила Люцерна одного-одинешеньку в "Джордж-отеле" и приехала сюда на поезде потому, что люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива. Я никогда не сделаю тебе больно. Если бы я хотела укусить тебя, то могла бы сделать это бесчисленное количество раз, пока ты находилась со мной в Нью-Йорке. Я же не сделала этого. Я не кусаюсь. А теперь пошли, пообедаем и, возможно, поможем тебе наконец-то разобраться во всем. Таким образом ты сможешь принять обоснованное решение.

Терри заколебалась, но затем кивнула:

— Хорошо.

— Бастьен, ты меня не слушаешь, — с обвинением в голосе произнесла Маргарет Аржено.

— Да, мам, слушаю, — нетерпеливо ответил Бастьен. Он даже не потрудился оторвать глаза от документов, которые читал.

— Тогда что я сказала?

Бастьен отложил бумаги, которые просматривал, и откинулся на спинку стула, чтобы всецело уделить внимание своей мамочке. Не то, чтобы она заметила это: Маргарет на него вообще не смотрела, а беспокойно ходила взад и вперед перед его столом. Устало вздохнув, Бастьен начал пересказывать:

— Ты сказала, что сегодня утром получила от кого-то письмо…

— От Винсента, — перебила Маргарет.

— Прекрасно. От Винсента, — покорно повторил Бастьен, а затем замолчал и нахмурился. — И зачем Винсент послал тебе письмо? Он же живет с нами в пентхаусе. Почему он просто не…

— Бог мой! Ты действительно далек от жизни, — прервала сына Маргарет. Остановившись перед его столом и скрестив руки на груди, она нахмурилась, а потом тяжело вздохнула и напомнила ему: — Винсент вернулся в Калифорнию.

— Правда?

— Да. Он улетел домой неделю назад.

— А как же его пьеса? — неодобрительно спросил Бастьен. — Дракула. Мюзикл?

Его мать досадно всплеснула руками и снова начала ходить.

— Постановка прекратилась две недели назад.

— Уже? — Его глаза расширились. — Я должен был пойти на премьеру, но не знал, что она уже будет. Ведь так? — спросил Бастьен, но был совсем не уверен в том, что ему не говорили об этом. А может, он просто не обратил внимания, или это вылетело у него из головы. Он постоянно пропускал все мимо ушей с тех пор, как ушла Терри.

Маргарет снова остановилась, чтобы сказать с преувеличенным терпением:

— Бастьен, премьеры не было.

Он удивленно поднял брови.

— Почему?

— Они закрыли ее. Слишком много актеров отказалось от ролей из-за болезни.

— Какой болезни? — сузив глаза, спросил Бастьен.

Маргарет заколебалась:

— Они не уверены.

Он не мог не заметить, что мать внезапно стала избегать его взгляда.

— Мама! — предупреждающе произнес он.

Вздохнув, та призналась:

— Они не уверены, но, видимо, это какой-то вид заразной анемии.

— Заразная анемия, — повторил Бастьен с отвращением. В мире не существовало такой болезни. И теперь он знал, где все это время питался Винсент, пока находился в Нью-Йорке, и удивленно покачал головой: — Своим ненасытным аппетитом он сам лишил себя главной роли в пьесе! Бог мой! Как ему это удалось? О чем он думал?

— Я не думаю, что Винсент хотел этого, — со вздохом сказала Маргарет. — Думаю, это… Я подозреваю, что он так нервничал по поводу своей главной роли, что просто…

— Он не выглядел нервным, — отрезал Бастьен. Он знал своего кузена четыреста лет. Ничто не могло заставить того нервничать.

— Это правда, — неохотно признала его мать. Но затем выражение ее лица прояснилось: — Ну, конечно же!

— Конечно же, что? — поинтересовался Бастьен, подозревая, что на самом деле не хотел этого знать.

— Ему просто это было удобно.

— Удобно? — недоверчиво повторил Бастьен.

— Угу, — кивнула Маргарет. — Ну, здесь были Этьен и Лиссианна, которые так счастливы со своими вторыми половинками, и Люцерн женился, и ты с Терри… Он, вероятно, чувствовал себя одиноко. Внезапно осознал свой статус отшельника, поэтому и переедал.

— Бог мой! — ее сын откинулся в кресле и покачал головой.

— Бедный мальчик, — пробормотала Маргарет.

— Да уж, бедный мальчик, — сухо пробурчал Бастьен, закатив глаза. Его мать всегда питала слабость к Винсенту: он был ее любимым племянником.

— Может, мне навестить его? — в глубокой задумчивости произнесла она.

Бастьен, услышав об этом намерении, оживился:

— Да, возможно. Твой взгляд на вещи может помочь ему.

— Да. — Маргарет взяла сумку с его стола. — Калифорния прекрасна в это время года.

— Да, я слышал об этом, — ободряюще согласился он.

— Думаю, я поеду. — Она перекинула ремешок сумки через плечо, затем остановилась, чтобы посмотреть на сына. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, и никогда бы не сбежала в Калифорнию, чтобы заботиться о Винсенте, если бы не была уверена, что о твоей маленькой проблеме уже позаботились?

Голова Бастьена слегка дернулась. Эти слова застали его врасплох.

— У меня нет проблем, — проворчал он, а затем добавил: — Что значит — позаботились?

Маргарет проигнорировала вопрос. Отвернувшись от стола, она направилась к двери.

— Итак… Я отправляюсь в Калифорнию. Винсент, без сомнения, будет настаивать, чтобы я осталась у него, поэтому звони туда, если будут какие-то… новости.

— Мама, подожди! — Бастьен привстал, затем замер и опустился обратно в кресло, когда дверь закрылась. С минуту он смотрел на закрытую дверь невидящим взглядом, размышляя, о чем говорила его мамуля. Бастьен подозревал, что Маргарет имела в виду его разбитое сердце, когда упоминала о проблеме, но он понятия не имел, что означало то, что об этом уже позаботились. Предположений было множество. Без сомнения, с полдюжины нью-йоркских психологов собирались позвонить ему в ближайшие несколько дней — милые, одинокие женщины-психологи — все, как один, утверждающие, что должны поговорить с ним о его матери.

От волнения Бастьен пробежался рукой по волосам. Маргарет Аржено — самая раздражающая, самая вмешивающаяся… А сейчас собралась решать проблемы Винсента. По крайней мере, какое-то время…

— Извини, Винни, — пробормотал он себе под нос. При мысли о хаосе, который свалится на голову его кузена, легкая улыбка тронула его губы, но быстро померкла. Насколько бы надоедливой и настырной не была Маргарет Аржено, она всегда получала то, что хотела. Она сумела вернуть Люцерну Кейт, когда та улетела от него в Нью-Йорк. И она договорилась с Томасом, чтобы свести вместе Этьена и Рейчел, когда те расстались. Жаль, что она не подумала, как вернуть ему Терри.

Ну, не то, чтобы он хотел ее вмешательства… убеждал себя Бастьен.

Мередит говорила по телефону, когда Терри зашла в офис. Секретарь внезапно оборвала себя на середине фразы и уставилась на посетительницу. Затем повесила трубку без слов прощания или объяснений тому, с кем разговаривала:

— Я рада тебя видеть.

Терри улыбнулась:

— Мне тоже приятно видеть тебя, Мередит.

— Терри, поверь мне, тебе не так приятно, как мне. — Мередит встала, взяла свою сумочку и куртку и обошла вокруг стола. — У него несчастный вид и дурное настроение с тех пор, как он вернулся из Англии. Ты знаешь, он любит тебя.

— Да. — Терри улыбнулась. — Он сказал мне это в Хаддерсфилде. Проблема была в том, смогу ли я примириться с тем, кем вы все являетесь.

Кейт объяснила, что большинство сотрудников верхнего уровня тоже вампиры. В "Аржено Энтерпрайзис" было много тех, которые таковыми не являлись, но самые ответственные должности занимали им подобные. Это устраняло возможность, что какой-то недовольный работник разболтает остальному миру, кто они такие.

Мередит остановилась перед ней и кивнула:

— А теперь?

— А теперь я безработная, бездомная и нахожусь здесь, — пробормотала Терри. Она уволилась с работы и даже умудрилась продать свой коттедж до того, как уехала, и теперь собиралась искать работу в Америке или Торонто, или где угодно еще, где бы они с Бастьеном не остановились. Если она все еще ему нужна.

Улыбнувшись, Мередит наклонилась и обняла ее.

— Добро пожаловать в семью, — сказала она, а затем повернулась и указала на дверь кабинета Бастьена. — Она не заперта. Он будет счастлив видеть тебя. А я собираюсь на ранний ленч.

— Спасибо, — тихо произнесла Терри. Перед тем, как постучать в дверь, она подождала, пока женщина покинет офис. А потом, услышав раздраженное "войдите" Бастьена, позволила себе ступить в кабинет.

— Мередит, куда, черт возьми, подевалась… — его раздосадованный тон голоса исчез, как только он взглянул вверх и увидел ее. — Терри.

— Ты никуда не девал меня, а оставил в Хаддерсфилде. — Она закрыла дверь и пересекла комнату, внезапно поняв, что Кейт и Мередит ошибались, когда сказали, что он будет счастлив видеть ее. Он не выглядел счастливым.

Бастьен впал в ступор на минуту, а затем повторил про себя свои последние слова: "Мередит, куда, черт возьми, подевалась… Терри".

К нему вернулась способность мыслить.

— Я ждал два дня.

— Я очень медленно думаю, — виновато сказала Терри. — И иногда я толстокожая. Ко мне должна была прийти Кейт, чтобы я смогла покончить со своими старыми презумпциями.

— Старыми презумпциями?

— Ну, ты знаешь. Тридцать три года воспитания на фильмах о вампирах могут оставить определенное впечатление, — пожав плечами, объяснила Терри. — Я зациклилась на слове, не видя мужчину. Или женщину… не важно. — Она остановилась перед столом. — Я даже боялась Кейт, когда она впервые появилась в моем кабинете в Лидсе.

— Кейт приезжала в университет?

Терри кивнула. Легкая улыбка тронула ее губы:

— Она сказала, что была уверена, что ты пропустишь объяснительную часть.

— Я не пропустил объяснительную часть, — огрызнулся Бастьен.

— "Ты когда-нибудь видела фильм "Американский оборотень в Лондоне"? — процитировала Терри. Она покачала головой и засмеялась.

Бастьен покраснел. Ну, ладно, может, начало было не совсем гладким. С тех пор он придумал по меньшей мере дюжину вариантов, с которых можно было начать.

— Я находился под небольшим давлением, — попытался оправдаться он, потом, устало пожав печами, сел обратно в свое кресло и посмотрел на нее. — Ты собираешься сказать, зачем ты здесь? Или тебе нравиться издеваться надо мной?

— Я здесь, потому что люблю тебя. — "Это звучит обнадеживающе", — подумал Бастьен. Его тело напряглось. — И потому, что надеюсь: ты все еще любишь меня.

Бастьен с минуту просто пристально смотрел на нее. Часть его хотела перепрыгнуть через стол, схватить ее в объятия и показать, насколько сильно он еще любит ее, другая — призывала к осторожности.

— А что насчет, — он указал на свое тело, — моего состояния здоровья?

— Состояния здоровья? — Терри рассмеялась.

— Ты знаешь, о чем я, — устало вздохнул Бастьен.

Она заколебалась, а затем спросила:

— Бастьен, ты все еще любишь меня? Или тебе обидно потому, что мне потребовалось время, чтобы подумать, и ты теперь не уверен, хочешь ли каких-либо отношений со мной?

— Я все еще люблю тебя, — признался он. — И буду любить вечно. Или, по крайней мере, следующие четыре или пять сотен лет. А потом… мы могли бы поработать над этим.

Терри усмехнулась и обошла вокруг стола.

Бастьен наблюдал за ней, будучи не в состоянии двинуться. Он все еще опасался. А затем воскликнул "ууух", когда она прыгнула ему на колени.

— Я могу принять твое "состояние здоровья", — сказала ему его женщина. — И я хочу провести свою жизнь, какой бы долгой она ни была, с тобой. А сейчас, если ты не возражаешь, займись со мной любовью. Пожалуйста. — Она скользнула руками по его плечам. — Я знаю, что нам все еще нужно поговорить, но мне действительно необходимо снова чувствовать себя как можно ближе к тебе. С тех пор, как ты уехал, я ощущала холод и страх.

Впервые за последние три недели Бастьен почувствовал, как его покидает чувство оцепенения, и это место занимает сострадание. Его переполняли холод, страх и одиночество. Было похоже, что счастье ушло вместе с ней. Бастьен позволил рукам скользнуть вокруг ее талии и опустил голову, чтобы поцеловать ее.

Она была теплой в его объятиях, ее губы — сладкими, но как только он поймал ртом ее дыхание, в Бастьене взорвалась страсть, расползающаяся по всему телу. Он скучал по ней. Ему не хватало прикосновений, разговоров или того, что она просто находилась рядом. И он скучал по ее вздохам, стонам, тому, как двигалось ее тело.

Бастьен позволил своей руке подняться от ее талии к груди и осторожно сжал ее. Когда Терри выгнулась дугой и простонала в ответ, он издал легкий вздох, почти физически ощущая, как трескается и рушиться защитная стена изо льда, которая образовалась вокруг его сердца три недели назад. Лед оставил болезненное ощущение в груди. И теперь он понимал смысл фразы "я люблю тебя так сильно, что это приносит боль". Его сердце болело, и только Терри могла утешить его.

— Терри, — пробормотал он, прервав поцелуй и проведя губами по ее щеке, — ты нужна мне.

— Ты тоже мне нужен. — Когда она признала это, Бастьен уловил в ее задыхающемся голосе возбуждение. Затем она запустила пальцы в его волосы и прижалась ртом к его губам, целуя со страстью, которую он помнил и жаждал. Боль оставила его сердце, но теперь перешла на другие части тела.

Бастьен ужасно хотел эту женщину и не думал, что сможет быть нежным, заботливым и внимательным. Инстинкты призывали его сорвать всю одежду и глубоко погрузиться в нее. Рука на ее груди расстегивала пуговицы на блузке, небрежно и нетерпеливо, срывая их по несколько штук, чтобы быстрее почувствовать ее кожу. Это было облегчение — управиться с верхней частью одежды. Но затем Бастьен ощутил досаду, поскольку увидел черный атласный бюстгальтер, который она надела. Тут же Терри расстегнула впереди крючок, позволив бюстгальтеру раскрыться. Бастьен сразу же приник к груди, его руки накрыли их и сжали теплую мягкую кожу. Его рот приблизился к возбужденному соску.

— Нам лучше перейти на диван, — пробормотал Бастьен у ее кожи.

— Нет, — пролепетала Терри. И он почувствовал разочарование, когда она внезапно соскользнула и теперь стала недосягаема для него. Но, казалось, Терри тоже не была настроена на прелюдии: прежде чем он смог ощутить сожаление или даже пошевелиться, она устроилась обратно к нему на колени, но в этот раз села и широко расставила ноги.

— Ты снова надела юбку, — выдохнул он у ее груди, а затем лизнул возбужденный сосок, который находился прямо у его лица. Он слегка пробежался рукой по ее бедру, которое было затянуто в колготки. — А вот они будут мешать.

— Нет, не будут, — заверила Терри, а затем взяла его руку и направила ее под юбку к своему бедру.

Глаза Бастьена расширились. Это вообще были не колготки, а чулки. И на ней вообще не было трусиков. Он застонал прямо у ее груди, затем взял сосок в рот и скользнул руками к обнаженным ягодицам, размышляя, как скоро можно будет войти в нее.

Терри ответила на этот вопрос тем, что сдвинулась, чтобы снять его брюки.

— Бастьен, ты нужен мне сейчас.

— Слава Богу! — пробормотал он и скользнул рукой между ее ног, чтобы приласкать ее. И обнаружил, что она была теплой, влажной и готовой принять его.

Освободив его от брюк, Тэрри убрала его руку, которая находилась между ее ног, и поудобнее устроилась, изменив положение так, чтобы сама могла руководить процессом.

— Терри… — Бастьен застонал, когда она медленно опустилась на него. Ее влажное тепло сомкнулось вокруг его члена.

— Да, — выдохнула она, приподнялась, а затем снова опустилась на него.

— Черт! — Его рот устремился к ее шее и настойчиво приник к ней, затем Бастьен почувствовал, как выдвигаются его клыки, чтобы укусить ее. Он заставил себя втянуть их обратно и повернулся к ее губам. Терри с такой же жадностью поцеловала его. Ее тело скользило по нему, когда она то поднималась, то опускалась обратно. Ее медленный ритм сводил его с ума. Проведя без нее столько времени, он хотел быстрого и жесткого секса.

Подтянув ее юбку еще выше, он обхватил ее бедра и настойчиво увеличил темп.

Терри прервала поцелуй из-за того, что стала тяжело дышать. Она положила руку на затылок Бастьена, направляя его губы к своей шее. Напряжение у нее внутри возросло и достигло критического момента.

— Бастьен, пожалуйста… — выдохнула она, умоляя об освобождении. Оно почти настигло ее. Затем она почувствовала, как его зубы впиваются в ее кожу, и удивленно застыла.

Терри перестала двигаться, ее тело натянулась как струна, когда она задрожала от возбуждения, но он продолжал впиваться в ее шею. Внезапно в ней взорвалось наслаждение. Удивительное, восторженное наслаждение. Терри закричала, ее руки стали сжимать его шею и плечи, а тело конвульсивно биться. Сквозь нее пробегали волны, одна за другой, пока Терри не подумала, что больше не сможет вынести это. Темнота поглотила ее.

— Ты упала в обморок.

От этих слов Терри заморгала, посмотрела на Бастьена, а затем оглянулась. Он перенес ее на диван, где она сейчас и лежала, ее одежда была в беспорядке, а виновник ее обморока сидел на краю и нежными пальцами убирал волосы с ее лица.

— Ты укусил меня, — недоверчиво пробормотала она.

Бастьен поморщился:

— Мне очень жаль, я старался не делать этого, но ты направила мою голову к своей шее, и я…

— Все в порядке, — быстро сказала Терри, чтобы прервать его извинения, а затем вздохнула: — Боже. Кейт сказала, что это нечто, но она, несомненно, преуменьшила.

— С тобой все в порядке? — обеспокоено спросил он.

Терри медленно кивнула. Она чувствовала себя хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Она чувствовала себя замечательно. Девушка посмотрела на него.

— Я люблю тебя, Бастьен. Прости меня за последние три недели, но мне нужно было время, чтобы принять это. С самого начала все было так просто, так естественно. Как какая-то романтическая сказка.

— А затем она переросла в кошмар, — сказал он.

— Нет. Не в кошмар, — сказала Терри, а затем призналась: — Ну, хорошо. Может, и было немного страшновато, но лишь из-за твоего объяснения.

— Извини, — прервал ее Бастьен, усмехнулся и пробежался рукой по волосам. — Можешь поверить, что я должен был объяснять все Рейчел вместо Этьена, поскольку он потерпел неудачу? Теперь все поменялось, я сам оплошал. Думаю, трудно быть умным, когда это имеет для тебя какое-то значение. А это было очень важно для меня.

— Я знаю и все понимаю, — заверила его Терри. Она села и почувствовала легкое головокружение.

— Из-за своего возбуждения я немного увлекся, — с сожалением сказал Бастьен. — Это больше не повторится.

— Ты что, шутишь? — воскликнула Терри. — Я искренне надеюсь, что повторится. Это было… — она покачала головой. — Это было шокирующе.

Бастьен слегка улыбнулся, затем сказал:

— Терри, я люблю тебя. Но я не совершенен и делаю ошибки. И сделаю их очень много за последующие годы. Извини, я…

— Шшш… — Она попыталась успокоить его, а потом взяла его лицо в свои ладони. — Никто не совершенен: я не совершенна, ты не совершенен. Но для меня ты само совершенство!

Они нежно поцеловались, затем Бастьен отстранился и посмотрел на нее:

— Итак, что ты делаешь в следующие сорок или пятьдесят лет?

— Хм… — Терри улыбнулась. — Вообще-то, в данный момент у меня нет никаких планов. Я только что уволилась с работы, продала свой дом, поэтому я свободна.

— Да? — Он усмехнулся: — Как насчет провести их со мной?

— Я уже подумала, ты никогда не спросишь, — улыбнувшись, произнесла Терри.

— Хм. — Восторженность отразилась на лице Бастьена, подтверждая, что все происходящее очень важно для него. Он провел пальцем по ее щеке, а затем спросил: — А как насчет четырех или пяти сотен лет? Или больше? В этом мире можно столько всего сделать, а лучше всего делать это вместе.

Терри подняла руку, чтобы тоже погладить его по щеке, и кивнула:

— Я думаю, мне бы это понравилось.

Конец