Вызов принят

Глава 11

Джуниор

ЧИСТЫЙ АДРЕНАЛИН.

По-другому это не описать. Призывы кричащей толпы, большинство из которой пришло только для того, чтобы мельком взглянуть на Кэри Пирса. Отрепетированные рифмы болельщиц. Вес щитков на моих плечах. Все это объединяется с льющимся потом и пульсирующей кровью, и вот что получается: чистый, нефильтрованный адреналин.

Добавьте к этому вкус блеска для губ Элизы Пирс, который все еще ощущается у меня на языке, и я удивляюсь, что вообще сейчас в сознании.

Я смотрю прямо перед собой и всматриваюсь в лица защитников, у каждого из них руки чешутся броситься вперед и сразить меня наповал. Их черные глаза нервно подергиваются, и я борюсь с улыбкой, которая расползается по моему лицу.

Ранее вечером этого подергивания не было. Они знали, кто мы такие. Они знали, какая репутация у этой школы, как и у всех остальных.

Мы — кучка неудачников.

Но не теперь.

Мы опережаем их на двенадцать очков. Двенадцать. Это большее преимущество, чем у нас когда-либо было. Соперники думали, что они выиграют, но с начала четвертой четверти они потели чуть больше, чем мы.

Я смотрю в сторону и встречаюсь взглядом с Кэри Пирсом. Он кивает мне, скрестив руки на груди, и на мгновение мне кажется, что все это просто сон.

Если бы кто-нибудь подошел ко мне, когда мне было десять лет, и сказал, что когда-нибудь я стану квотербеком в футбольной команде колледжа, которую тренирует Кэри долбаный Пирс, я бы сказал, что они полные говнюки. Особенно если бы они добавили то, что как я буду трогать его горячую дочь в темном пустом классе.

Глядя вперед, я наклоняюсь, готовясь к атаке. Мир вращается как в замедленной съемке, и я поворачиваю голову, чтобы в последний раз проверить расположение линии атаки, мои бутсы вонзаются в газон всего в двадцати ярдах от конечной зоны.

— Вперед!

Центровой отбивает мяч, и я ловлю его, в то время как защитники с бешенством в глазах бросаются вперед.

Я перевожу взгляд на крайних защитников с обеих сторон. Тот, что слева от меня, пытается пробить мимо углового, но Тай молниеносно выскакивает из-за угла.

Я отвожу руку назад и перекидываю ее через их головы, за долю секунды до того, как двухсотфунтовая масса опрокидывает меня на землю. Я откатываю их в сторону и встаю на колени, чтобы наблюдать за развитием игры.

Тай разбегается и бросается вперед, чтобы поймать мяч, а затем катится по земле — шлеп-шлеп-шлеп в центре ярко освещенной финишной зоны.

Зрители восторженно кричат, и мир сотрясается от топота их ног по трибунам.

Я бросаю взгляд на часы. Семь секунд. В игре осталось всего семь секунд, и мы официально набрали восемнадцать очков.

Мы победим.

Я вскидываю руки и кричу вместе со всем стадионом. Трудно сказать, кто больше шокирован: наша команда, их команда или зрители.

Я смотрю на Кэри Пирса. Он все еще стоит в стороне, скрестив руки на груди. Единственная разница в том, что теперь он ухмыляется — как будто с самого начала знал, что именно так все и закончится.

У меня так сильно звенит в ушах, что я даже не слышу, когда часы бьют ноль.

ТАЙ запрыгивает на скамейку запасных и размахивает руками по всей раздевалке, чтобы привлечь наше внимание. Он все еще сжимает футбольный мяч, но этот человек заслуживает того, чтобы держать его столько, сколько он, черт возьми, захочет.

— Вечеринка у нас сегодня вечером! — объявляет он, вызывая волну криков и улюлюканья со стороны команды. — Берите с собой выпивку! Приводите своих девчонок и корешей! Оставьте свои запреты за дверью!

Он спрыгивает со скамейки и хлопает меня по плечу, быстро понимая, что на самом деле я не одобрял грандиозную вечеринку после игры в нашей общей резиденции.

— Все ок? — спрашивает он.

Я смеюсь.

— Конечно.

— Мы с Джоном по дороге домой заедем в винный магазин. Хочешь с нами? Возможно, нам понадобится помощь в физическом извлечении магазина из земли и заносе его на задний двор.

Я облизываю губы, ощущая остатки вишневого вкуса «Элизы».

— Вообще-то, у меня срочные планы, но после я встречусь с тобой дома.

Тай смотрит на меня с подозрением, но ничего не говорит.

— Хорошо. Увидимся там.

Я закрываю свой шкафчик и выбегаю во двор.

— Это Джуниор!

Едва мои ноги касаются тротуара, как начинаются крики. Сокурсники бросаются ко мне, их лица раскрашены цветами команды.

Я замираю, погруженный в странное великолепие происходящего. Я принимаю «дай пять» и селфи с разными девушками, которые не могут оторваться от меня.

Черт возьми.

Мы выиграли одну игру. Одну игру.

Толпа скандирует мое имя, и мое лицо краснеет. Я проталкиваюсь сквозь них, ухмыляясь как сумасшедший и слушая, как они выкрикивают мое имя снова и снова.

Я мог бы стоять здесь и наслаждаться этим всю ночь, но сейчас я действительно хочу услышать только один голос, выкрикивающий мое имя.

К счастью, толпа не идет за мной далеко. Они все так хотят заполучить кусочек каждого игрока, который выходит из спортивного центра, что собирают селфи с ними, словно новенькие рюмки.

Я останавливаюсь у входа в «Тэлон Холл» и вместо этого бегу к черному ходу, чтобы избежать подозрений.

Внутри тихо. Я думаю, празднование еще не дошло до этого места. Или им просто все равно. Меня бы это не удивило, учитывая, с каким безразличием Элиза относится ко всему происходящему.

До моего слуха доносятся голоса, внезапный взрыв смеха эхом разносится по залу. Я распахиваю двери и вхожу внутрь. У сцены тусуется небольшая группа, среди них и Элиза Пирс. Я сажусь в заднем ряду, решив понаблюдать за ней издалека, как делал это на ее прослушивании.

В том, как она ведет себя с другими людьми, есть что-то такое, что отличается от того, как она ведет себя со мной, но я не могу понять, что именно. Она всегда красива, уверена в себе и хорошо говорит, но… может быть, дело в ее глазах; в этих мерцающих голубых озерах света, которые, кажется, почти мерцают, когда она смотрит на меня.

— Пока, Элиза. Пока, Грант.

Мои губы кривятся, когда остальные уходят, оставляя ее и Гранта наедине на сцене. Я встаю, когда они уходят, и иду к ним по проходу, пока Грант рассказывает о предстоящем театральном представлении.

Наконец, Элиза замечает меня. Она прикусывает нижнюю губу, и ее щеки покрываются румянцем.

Грант переводит взгляд на меня и улыбается.

— Привет.

— Привет, — приветствую я.

— Грант, я напишу тебе позже вечером, хорошо? — Говорит ему Элиза, едва отрывая от меня взгляд.

Он медленно, понимающе улыбается и хватает свой рюкзак.

— Ладно. Он прочищает горло. — Увидимся позже, ребята.

Элиза продолжает смотреть на меня, пока Грант спрыгивает со сцены. Он проходит мимо меня быстрыми шагами и по пути хлопает меня по плечу, но это не столько дружеский жест, сколько предостерегающий — как старший брат, оценивающий свидание своей младшей сестры.

Я жду, пока он уйдет, и мы вместе замираем в тишине.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, уже зная ответ.

Я улыбаюсь.

— Мы победили.

Она закатывает глаза.

— Так вот из-за чего были все эти крики?

— Это была хорошая игра.

— Было захватывающе?

— Очень.

— В конце девятого (прим. Последний и критический момент или моменты напряженной, важной или отчаянной ситуации)? — спрашивает она. — Базы загружены (прим. Загруженные базы — это бейсбольный термин, означающий бегунов на первой, второй и третьей базе)?

— Это бейсбол.

— Знаю. Я просто прикалываюсь над тобой, Джуниор. — Она садится на край сцены, ее голые ноги свисают из-под подола юбки. — Итак, что ты здесь делаешь? Разве ты не должен праздновать с другими игроками?

— Ты знаешь, почему я здесь.

Она приподнимает бровь, изображая невинную застенчивость в голосе.

— Тебе придется быть более конкретным.

Я останавливаюсь перед ней, едва ли не протискиваясь между ее ног.

— Я здесь для того, чтобы наполнить твой нежный маленький ротик, и ты проглотишь меня до последней капли.

— Я никогда не соглашался на эту часть.

— Ты сделаешь это. Ты попробуешь, потому что захочешь… потому что тебе понравится вкус.

— Серьезно?

— Да, и, кстати, о вкусе… — Я кладу руки ей на бедра. — Сегодня вечером я, наконец, узнаю, какая ты на вкус. — Она тихо выдыхает, ее дыхание теплое от вожделения. — Я собираюсь съесть тебя так, как никто никогда не пробовал, как никто никогда не сможет, и в конце концов ты будешь моей.

— Ты говоришь это очень уверенно, — шепчет она.

— Я же говорил, что заставлю тебя выкрикивать мое имя, Элли, — шепчу я в ответ. — Я это и имел в виду.

Я поднимаю руку к ее шее, и она склоняется к моему прикосновению, когда я тяну ее вперед, чтобы впиться в ее губы. Она вздрагивает от поцелуя, приоткрывает рот, чтобы провести своим языком по моему.

Она кладет ладони мне на грудь и усиливает давление, чтобы оттолкнуть меня, в то время как другая моя рука проникает ей под юбку. Я отстраняюсь, и мы оба делаем глубокий вдох.

— Перестань притворяться, что ты этого не хочешь… — Я подцепляю большим пальцем ее трусики, — и раздвинь ноги…

— Не здесь, — предупреждает она, направляя меня обратно. — В этом зале хорошая акустика.

— Тогда где?

— Не могу поверить, что собираюсь это сказать… — Она тяжело, неохотно вздыхает и соскальзывает со сцены.

— Где твой фургон?