Вызов принят

Глава 6

Элиза

МЫ ВЫХОДИМ во двор. Сегодня здесь многолюдно, люди наслаждаются теплым вечером, тусуются и веселятся. Я натягиваю капюшон толстовки на голову и надеваю солнцезащитные очки. Солнце давно зашло, но я не могу рисковать, что меня увидят на улице с Джуниором. Я даже притормаживаю, чтобы держаться как минимум в двух шагах позади него на тротуаре.

Джуниор разворачивается и идет задом наперед, не сводя с меня глаз.

— Элли, какого черта ты делаешь? — спрашивает он, широко улыбаясь.

— Повернись, — рявкаю я.

— У тебя такой вид, будто ты присматриваешься к месту.

— Я не присматриваюсь, а проявляю осторожность. — Он внезапно останавливается, и я натыкаюсь на его мощную грудь, чуть не сбивая солнечные очки с носа. — Джуниор!

— Элиза Пирс! — кричит он. — Смотрите, куда идете, леди!

Я отпрыгиваю назад, увеличивая расстояние между нами на несколько футов.

— Прекрати!

— Видишь? — Он жестом показывает вокруг. — Никто не обратил внимание.

Я прячусь под капюшоном, внутри нарастает раздражение.

Это была ужасная идея с самого начала. Мне следовало просто показаться в раздевалке, когда пришел отец. Тогда я могла бы избежать всего этого проклятого происшествия.

— Эй… — Джуниор делает шаг назад и наклоняется, пытаясь найти мои глаза. — Прости, ладно? Это было немного по-идиотски.

— Оправдываешь свое имя, Большой Член Морган.

— Вот и она! — смеется он. — Послушай, я припарковался на стоянке G. Мы можем разделиться, и ты можешь встретиться со мной там, если хочешь.

Я выпрямляюсь и снимаю очки.

— Нет, все в порядке. Я прогуляюсь с тобой.

Он замолкает, глядя на меня сверху вниз мягкими, обеспокоенными глазами.

— Тебя действительно пугает мысль о том, что тренер узнает об этом…

— Я просто не хочу навлечь на себя его гнев.

— Он не… — Джуниор замолкает, не решаясь произнести ни слова. — Ты знаешь,. он не причиняет тебе боль, поверь мне.

Я качаю головой.

— Нет. Боже, нет. Никогда. Но все просто может быть… сложным, я думаю. В последнее время мы с ним неплохо ладим. Я просто не хочу…

— Раскачивать лодку, — кивает он.

— Верно.

— Ну… — Он прочищает горло и улыбается мне. — Теперь я чувствую себя немного неловко из-за того, что заставил тебя пойти со мной на свидание сегодня вечером.

Я не могу сказать, серьезно он это говорит или нет. Его лицо все еще сияет той дерзкой уверенностью, но его голос звучит достаточно искренне.

— Я могла бы послать тебя в любое время, Джуниор.

— Ты, конечно, могла бы… — он слегка наклоняется, — но ты этого не сделала.

Я мысленно возвращаюсь к нему в том полотенце, вспоминая болезненную похоть в его голосе, когда он наклонился ко мне, и сколько времени потребовалось, чтобы мои пальцы перестали вибрировать после того, как я прикоснулась к нему.

— Я полагаю, ты собираешься просветить меня насчет того, что это говорит тебе обо мне…

Его губы изгибаются.

— О, Элли, я думаю, ты уже прекрасно понимаешь, что это говорит о тебе.

Он чертовски уверен, что сегодня вечером у него будет секс. Это почти мило.

— Стоянка G, ты сказал?

Остаток пути мы проходим в молчании, и я постоянно наблюдаю за нами, переводя взгляд с лица на лицо в поисках кого-нибудь, кто мог бы знать моего отца.

Машина Джуниора стоит в углу парковки G, и я начинаю расслабляться все больше и больше с каждым шагом, который мы делаем от многолюдных тусовок кампуса.

Я останавливаюсь, когда мы приближаемся к машине, искренне задаваясь вопросом, издевается он надо мной или нет. Это старый белый мини-вэн.

— Это твоя машина?

Джуниор ухмыляется.

— Ты определенно новенькая, если никогда не слышала о Джуниор-мобиле.

Я моргаю.

— Джуниор-мобиль?

— Не я придумал название, — утверждает он. — Это сделала команда.

— И что такого особенного в Джуниор-мобиле?

Он хватает боковую дверцу и открывает ее.

— Сама посмотри.

Я подхожу ближе, сразу замечая отсутствие сидений внутри. Он был полностью изменен, передние сиденья остались нетронутыми, но все остальное было снято и заменено надувным матрасом на полу — вместе с несколькими подушками и мятым одеялом. Окна тонированы, и я замечаю цепочку мягких голубых лампочек, прикрепленных к потолку, чтобы создать настроение.

Я закатываю глаза.

— Я не сяду в эту штуку!

— Почему нет? — Он смеется.

— Потому что я чиста и хочу, чтобы так и оставалось. Одному богу известно, какие болезни бродят по стенам…

— Здесь совершенно безопасно и чисто… кстати, как и я сам.

— Сомнительно.

— Разыграй свои карты правильно, и станешь первой классной леди, которая украсит заднее сиденье в этом семестре.

Я притворно ахаю.

— Великий Джуниор Морган еще не трахался в этом семестре?

— Я этого не говорил, — усмехается он. — Я сказал, что ты будешь первой на заднем сиденье.

Я скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к открытой двери.

— Итак, как тебе весь этот образ игрока?

— Образ игрока?

— Ага, — продолжаю я. — Ты выбираешь девушку, тащишь ее в старый Джуниор-мобиль, забиваешь тачдаун или два, и что потом? Сайонара, леди? Надеюсь, мы больше случайно не столкнемся друг с другом?

— Ты, кажется, удивлена, Элли, — замечает он. — Я думал, что все мы грязные, обманывающие, лживые негодяи.

— Тебе никогда не было стыдно из-за этого?

— Я никогда не врал девушке, чтобы заманить ее сюда, — говорит он. — Я никогда никого не обманывал, не давал обещаний, которые не сдерживал, и не делал ничего особенно сомнительного, чтобы переспать. Я с самого начала ясно давал понять, чего я хочу, и я сделал то же самое с тобой.

— И это все? — Я спрашиваю. — После сегодняшнего вечера ты просто надеешься сделать еще одну зарубку на половицах?

Джуниор прикусывает нижнюю губу.

— Честно говоря, да.

Я усмехаюсь и отталкиваюсь от двери, не в силах скрыть свое отвращение.

— Вау…

— Элли… — Он делает шаг вперед. — Даже не притворяйся, что тебе это не интересно.

— Прости?

— Ты меня слышала.

Он придвигается так близко, что я снова начинаю чувствовать запах его одеколона. Я отстраняюсь, но быстро обнаруживаю, что прислоняюсь к машине, борясь внутри между тем, чтобы ударить его или случайно забраться внутрь.

— Вот что я тебе скажу… — говорит он, — Я дам тебе еще один шанс послать меня к черту. Тогда ты можешь уйти, и я больше никогда тебя не побеспокою. Клянусь. Но… — Он кладет руки на дверцу машины, прижимая меня к ней точно так же, как прижимал меня к шкафчикам, и волна жара пронзает меня насквозь. — Если есть хоть малейший шанс, что ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя, тогда ты сядешь в машину, и мы продолжим наше маленькое свидание. Не лги. Я могу определить.

Мои глаза скользят вниз по его телу, останавливаясь на паху, как будто я снова увижу его член; твердый и пульсирующий для меня. Я закрываю глаза, погружаясь в темноту, когда чувствую, как он придвигается ближе.

— Элли…

Черт возьми. Мне нравится, как он это произносит.

— …скажи, что останешься. Со мной.

Его губы задевают мою щеку, приближаясь к моему рту, но так и не соприкасаются полностью, оставляя между нами расстояние в волосок.

Этот гребаный парень. Он давит на меня, и это работает, но я не хочу быть просто еще одной зарубкой на грязных досках фургона Джуниора Моргана.

Заковырка в том, что я тоже не хочу уходить. Я хочу тот член, который я видела раньше; тот, к которому я прикасалась и о котором фантазировала. Я хочу смотреть, как его татуированное тело возвышается надо мной, погружая меня в забытье, пока я кричу в блаженной агонии, и такой мужчина, как он, точно знает, как этого добиться.

Но я всю свою жизнь была дочерью самовлюбленного бабника. Я не позволю воспользоваться мной такому же парню.

Я открываю глаза и смотрю ему в глаза, наблюдая, как его зрачки подергиваются в ожидании моего ответа.

— Поехали, — говорю я, отстраняясь от его прикосновения и обходя машину, чтобы сесть на пассажирское сиденье.

Ты хочешь трахнуть меня, Джуниор Морган?

Сначала тебе придется это заслужить.

— ПОЧЕМУ МЫ ЗДЕСЬ? — Спрашивает меня Джуниор.

Я смотрю на него, наморщив лоб.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты студент-переводчик, верно? — Он на долю секунды отрывает взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня. — Новичок и проходишь курсы трехсотого уровня (прим. 300-уровневый курс обозначает курсы повышенной сложности, которые проходят студенты старших курсов).

— Ааа, — киваю я. — Добро пожаловать в славный мир представителей СМИ.

Он замолкает в замешательстве.

— Что?

— Когда мой отец решил, что хочет стать тренером, его специалист по связям с общественностью сказал ему, что он должен полностью изменить свой имидж, — объясняю я. — Это означало, что он отказался от своих старых, незрелых, мужских привычек и стал вести более семейный образ жизни, чтобы пресса была на его стороне, когда его новая работа стала достоянием общественности.

— Какое это имеет отношение к тебе?

— Ну, ты не можешь быть семьянином без семьи, — говорю я. — Он связался со мной — или, точнее, его представитель по связям с общественностью связался со мной — и предложил мне сделку. Если бы я переехала жить к нему, красиво позировала для фотографий и вела себя как любящая дочь, тогда папа продолжал бы оплачивать мое образование.

Джуниор делает паузу, переключая свое внимание обратно на дорогу впереди.

— Я думаю, именно поэтому он не хочет, чтобы ты общалась с командой…

— Это могло бы вызвать ненужную драму, как он утверждает, — подтверждаю я. Джуниор хихикает, и я поворачиваюсь к нему. — Что смешного?

— Ничего, — говорит он. — Просто так странно, что мы сейчас говорим о Кэри Пирсе. У меня в машине дочь Кэри Пирса.

— Почему это странно?

— Я имею в виду… он твой отец, ты привыкла к нему. Но я? В детстве у меня в спальне висел чертов плакат с ним, а теперь он мой тренер. Это немного… странно.

Я смеюсь.

— Думаю, я понимаю. — Я ерзаю, поворачиваясь к нему лицом. — Почему ты хотел пойти со мной на свидание?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, большинство парней, которые приглашают меня на свидание, просто хотят познакомиться с моим отцом, — объясняю я. — Но ты уже знаком с ним.

— Я хотел познакомиться с тобой поближе.

— Пффф! Чушь собачья.

Он смеется.

— Я серьезно!

— Не думай, что я не отстегнусь и не выпрыгну из машины на ходу, — предупреждаю я.

— Ты всегда так подозрительно относишься к мужчинам, которые проявляют к тебе интерес?

Его вопрос заставляет меня задуматься.

— Да, — отвечаю я, не в силах сдержаться.

— Честно говоря… — Его смешок стихает. — Это вроде как… разозлило меня, когда он сказал мне держаться от тебя подальше.

— Правда?

— Да. Он сказал тебе держаться от нас подальше, верно? — спрашивает он. — Осмелюсь сказать, что твоим первым побуждением было не бросаться на кости первого из нас, кого ты сможешь найти.

Я улыбаюсь.

— Может быть, немного.

Он смотрит прямо перед собой, уголки его губ слегка подергиваются от удовлетворения, в то время как я смотрю в окно рядом с собой.

— Джуниор, куда именно ты меня везешь? Мы только что проехали чертову ферму.

— Терпение, женщина.

— Если ты планируешь меня убить, я собираюсь пойти дальше и предупредить тебя, что я хорошо обучена многим формам сценического боя.

— Сценический бой? — смеется он. — О-о-о… Мне стоит поберечься.

— Чертовски верно.

Мы въезжаем в маленький городок рядом с шоссе, и под «маленьким» я подразумеваю «маленький».

— О, я поняла, — шучу я. — Ты меня не убьешь, но дети кукурузы убьют. Хорошо.

Он ничего не говорит, но бросает на меня лукавый взгляд уголком глаза, прежде чем свернуть с дороги на парковку. Здесь больше людей, чем в любом другом районе города, и мои плечи немного напрягаются.

Джуниор выключает машину.

— Кстати, я забыл спросить… Ты любишь пиццу?

— Да, — отвечаю я. — Я люблю пиццу.

— Как насчет скибола (прим. Скибол это что-то среднее между боулингом и пинболом)?

— Скибол?

Он кивает.

— Да, скибол.

— Я не испытываю по этому поводу никаких сильных чувств ни в ту, ни в другую сторону.

— Хорошо. — Он отстегивает ремень безопасности. — Пойдем, повеселимся.

В то время как снаружи все выглядит старым и изношенным, внутри полно красок и жизни. Игровые автоматы занимают целых три стены, а на четвертой стене есть стойка, где люди могут заказать еду и напитки или обменять билеты на призы. Я оглядываюсь по сторонам, замечая множество семей, сидящих вокруг, с детьми, бегающими взад-вперед между родителями и автоматами, чтобы собрать четвертаки для игры.

— Привет, Джуниор!

Старик за прилавком выкрикивает его имя, и Джуниор сияет.

— Привет, Фрэнк!

— Где Мэгги сегодня вечером?

Джуниор пожимает плечами.

— Без понятия.

Фрэнк бросает на меня ответный добрый взгляд и улыбается.

— Что я могу предложить тебе и даме?

— Два больших куска пиццы, две колы и столько жетонов, что автомат задохнется.

— Сейчас принесу, Джуниор.

Фрэнк поворачивается и проходит за занавеску на кухню.

Я смотрю на Джуниора, замирая, пока старик не оказывается вне пределов слышимости.

— Кто такая Мэгги?

Он ищет в моих глазах ревность, которой там нет.

— Моя сестра.

— Ааа…

Фрэнк бочком возвращается из-за занавески с двумя огромными бумажными тарелками, на каждой из которых лежит по гигантскому куску пиццы пепперони.

— Вот, пожалуйста, — говорит он, ставя их на стойку между нами. Он лезет в маленький холодильник и достает газировку.

— Спасибо, Фрэнк, — говорит Джуниор, протягивая ему хрустящую двадцатку.

Фрэнк хватает ее, открывает кассовый аппарат и отсчитывает сдачу одними четвертаками.

— Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит он, переводя взгляд с нас на меня. — Монеты, еще жетоны… — Он наклоняется ближе к Джуниору, — музыка для настроения.

— Я дам знать, — хихикает Джуниор. Он откидывает голову назад, давая мне знак следовать за ним.

Я беру свою тарелку и колу, и мы пробираемся через редкое минное поле из столиков и бегающих детей в дальний конец зала, где в тихом уголке стоит одинокий столик на двоих.

— Я полагаю, вы с сестрой часто сюда приходите? — Спрашиваю я, занимая место напротив Джуниора, когда он садится.

— Иногда, — отвечает он. — Не так часто, как в детстве, но да.

Я делаю паузу.

— Ты здесь вырос?

Джуниор берет свою пиццу, легко удерживая ее в одной руке.

— Нет, еще минут двадцать по шоссе. Фрэнк — старый друг моего отца, поэтому мы приезжали сюда… почти каждые выходные, когда были детьми.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь представить, каким был Джуниор в детстве. Я даже с трудом могу вспомнить, какой была я в детстве. Я, конечно, нечасто бывала в таких местах, как это… если вообще бывала.

— Здесь мило. Мне нравится.

— Подожди, пока не попробуешь пиццу, — говорит он, осторожно пережевывая. — Я никогда не пробовал ничего вкуснее, но, думаю, ты могла пробовать. Ты из Нью-Йорка, верно?

— Да. — Я придвигаю свою тарелку немного ближе. — Давай попробуем…

Я беру огромный кусок обеими руками и сворачиваю корж, чтобы было удобнее держать, прежде чем откусить большой кусок. Сыр тает, как только попадает на язык, смешиваясь с густым соусом и еще более густой пепперони. Мои вкусовые рецепторы танцуют.

— О, вау, — говорю я, ставя его на стол и прикрывая рот. — Это вкусно.

— Да.

— Это… — Я проглатываю это. — Она немного напоминает пиццу от уличного торговца возле школы-интерната, в которую я когда-то ходила…

Джуниор делает глоток колы.

— Школа-интернат?

— Зона высадки отсутствующих родителей, — говорю я. — Кэри Пирса точно не было рядом, и моя мама… ну… ей нравилось развлекаться.

— Ааа…

— Могло быть и хуже, я думаю.

— Где сейчас твоя мама?

Ее лицо всплывает в моей памяти, но только на короткую секунду.

— Она умерла несколько лет назад.

Лицо Джуниора вытягивается.

— О, прости.

— Нет, все в порядке, — говорю я. — Как ни странно, я на самом деле не знала ее так уж хорошо. Я заботилась сама о себе всю жизнь, по большей части.

Он пристально смотрит на меня мгновение, без сомнения, умирая от желания задать еще вопрос, но он спрашивает о другом.

— Ты скучаешь? Я имею в виду Нью-Йорк?

— Да, — киваю я. — Но у меня был выбор: либо остаться там, не имея денег, либо переехать сюда жить с папой…

— Трудный выбор.

— Он пообещал, что это того стоит. Не уверена, почему это обещание показалось мне более правдоподобным, чем любое другое, но я здесь. — Я откусываю еще кусочек, чтобы избежать любопытных глаз Джуниора, облизываю губы, чтобы как можно больше ощутить вкус этого восхитительного сыра. — Но… Мне здесь тоже вроде как нравится.

— Да?

— Да, на Среднем Западе все такие милые и гостеприимные.

Он качает головой.

— Они просто хотят залезть к тебе в штаны.

Я смеюсь, чуть не подавившись колой.

— Ну, тогда, я думаю, это все объясняет.

— Я имею в виду… Я не хочу говорить за всех, но… — Он чешет щеку, широко улыбаясь. — Как только распространится слух, что все, что нужно, чтобы заставить тебя пойти на свидание, они, вероятно, больше не будут такими милыми.

У меня отвисает челюсть.

— Да, это и откровенный шантаж.

— Я не шантажировал тебя… — защищается он. Я откидываюсь на спинку стула, пристально глядя на него. — Ладно, возможно, был небольшой шантаж.

— Угу. — Я скрещиваю руки на груди, сдерживая подступающий к горлу смех.

— Эй, старый трюк с кофе, комплиментами и презервативами не сработал. Мне пришлось импровизировать. — Он снова улыбается, на этот раз, вызывая волну тепла от головы до кончиков пальцев ног.

Я вытираю губы салфеткой, стратегически прогоняя свою чертову улыбку, прежде чем окончательно убрать ее.

— Пошли. — Джуниор встает из-за стола и хватает меня за руку, увлекая за собой к игровым автоматам.

Он ведет меня через всю комнату в угол для игры в скибол и достает из кармана несколько четвертаков.

— Ты можешь начать первой.

В автомате громко звенит сдача, и он оживает, выкатывая почти дюжину шариков вперед, все в линию.

Я хватаю первый и замираю, чувствуя укол смущения, когда взгляд Джуниора не отрывается от меня. Мои ладони нагреваются, и я чувствую, как пот собирается на тяжелом мяче, прежде чем я с силой катаю его по проходу. Мяч отклоняется влево и приносит мне всего десять очков.

После нескольких бросков я осваиваюсь, и ощущение взгляда Джуниора на мне уже не беспокоит меня так сильно. Мурашки бегут по моей шее, укутывая меня в еще более теплое одеяло безопасности, но сейчас я не могу потерять концентрацию. Я должна помнить, кто он такой и какова его мотивация, почему он вообще привел меня сюда.

Он хочет трахнуть меня.

После нескольких раундов у нас очередь из билетов, в четыре раза превышающих его рост.

— И что именно я выиграю? — Спрашиваю я его.

Джуниор собирает их.

— Пойдем, посмотрим.

Мы проходим через зал к стойке с призами, где стоит Фрэнк со своей неизменной улыбкой.

— Неплохой улов сегодня, Джуниор.

Он загружает билеты в автомат, и я наблюдаю, как цифры быстро увеличиваются. Я чувствую на себе взгляд Джуниора, но стараюсь не притворяться, что это не так.

— Похоже… — Фрэнк поворачивается к стене с призами и указывает на ряд плюшевых мишек. — Один из этих.

— Она возьмет его, — самодовольно говорит Джуниор.

Фрэнк снимает мишку со стены и протягивает мне.

— Для счастливицы.

Я хихикаю и сжимаю его в руках. Мех светло-коричневый и невероятно мягкий, гораздо более качественный, чем я ожидала в подобном месте. Из него могла бы получиться неплохая подушка или компаньон для объятий.

— Спасибо, — говорю я ему.

Фрэнк кивает и извиняется, чтобы пойти помочь другому клиенту неподалеку.

— Тебе нравится? — Спрашивает меня Джуниор.

Я пожимаю плечами и прижимаю его к груди.

— Неплохо… но держу пари, что каждая девушка, которую ты приводишь сюда, уходит с плюшевым мишкой.

— Другие? Черт возьми, нет. — Он указывает на стеклянный прилавок с дешевыми призами. — Они получают ластики для карандашей и браслеты дружбы.

— Уф! — Я хихикаю. — Сурово. Что-то подсказывает мне, что вторые свидания не так уж часты для великого Джуниора Моргана.

— Как ты догадалась? — он шутит. — На самом деле, первые свидания тоже не так уж часты.

— Почему нет?

Он пожимает плечами.

— Большинство девушек не стоят таких хлопот.

Я признаю очевидную фразу, но все равно подыгрываю.

— Почему ты думаешь, что я того стою?

Его взгляд становится мягче, когда он наклоняется ближе, облизывает губы и смотрит на меня сверху вниз.

— Я просто знаю.

Я сдерживаю усмешку.

Джуниор игриво сжимает ушко плюшевого мишки пальцами.

— Хочешь убраться отсюда?

Дрожь пробегает по моей спине, и я колеблюсь, когда она достигает моей всех моих внутренних органов.

Да. Решительно, да, я действительно хочу выбраться отсюда, но не хочу говорить ему об этом. Я не хочу говорить ему, что катать, чертов мяч по дорожке к пластиковым лункам было самым веселым занятием за всю мою жизнь, или что, просто глядя ему в глаза, мне хочется наклониться перед ним.

Он игрок, и он не просто играет в футбол. Все, что он сделал сегодня вечером, было задумано для одной-единственной цели.

Я точно не могу позволить ему уйти безнаказанным, не так ли?

— Конечно, — говорю я, мягко улыбаясь.