Взятка

Глава 16

Люси

— Доброе утро. — Дюк обнял меня и поцеловал в обнаженное плечо.

— Доброе утро. — Я прижалась к нему, впитывая тепло его груди, пока заваривался кофе, наполняя кухню звуками капель и жужжания. Запах Дюка наполнил мой нос, и я вдохнула его, наслаждаясь ароматом специй и мыла.

Когда я проснулась, он был в душе, поэтому я пробралась туда, чтобы почистить зубы, а затем спустилась вниз и сварила кофе. На мне все еще были шелковые пижамные шорты и майка в тон, такого светлого лавандового оттенка, что она казалась почти белой, как электрик.

Дюк снова поцеловал меня, на этот раз его губы задержались на мне дольше, и улыбка расплылась по моему лицу, когда я закрыла глаза.

— Жаль, что мне сегодня нужно работать.

— Что бы мы делали, если бы у тебя был выходной?

— Трахались бы в каждой комнате дома.

У меня перехватило дыхание, и боль скрутила низ живота.

— Скажи, что заболел.

— Не могу. — Его рука опустилась ниже, и пальцы скользнули под резинку моих шорт. — Но кухню мы можем вычеркнуть.

Я кивнула, развернувшись так быстро, что он вытащил руку из моих шорт, затем встала на цыпочки, ища его губы своими.

Я никогда не насычусь этим мужчиной.

Он прижался губами к моим губам, обхватив меня за бедра и приподняв так, что кончики моих пальцев коснулись деревянного пола. Дюк усадил меня на островок, а его язык проник в мой рот, грабя и заявляя права.

Мои руки блуждали повсюду. По его широким плечам, обтянутым жесткой, накрахмаленной хлопчатобумажной рубашкой. По мускулистым рукам, которые напряглись, пытаясь высвободиться из рукавов. Мои ладони прошлись по его твердой, как камень, груди к лицу, где я обхватила ладонями его щеки и наклонила голову, чтобы его поцелуи стали еще глубже.

Дюк лизал и посасывал меня до тех пор, пока я не намокла и не присела на край разделочной доски. Мои ноги были раздвинуты, а центр тела пульсировал для него, когда он отстранился и начал расстегивать пуговицы на своей рубашке.

— Снимай. — Он указал подбородком на мою майку.

Я стянула ее, и моя грудь высвободилась.

Его взгляд остановился на моих набухших сосках. Он высунул язык и провел им по нижней губе, еще быстрее расстегивая пуговицы.

— Поторопись. — Я дернула его за подол рубашки, желая ощутить прикосновение его кожи к своей.

За прошедшую неделю в нас что-то изменилось. Мы были так же увлечены друг другом, как и с самого начала, но после футбольного матча появилось это желание. Этот неутолимый голод. Никто из нас не мог насытиться, и мы отчаянно хотели быть вместе все время.

Возможно, потому, что мы оба боялись, что теперь, когда Блейк начал расследование в Нэшвилле, что-то изменится. Или, может быть, мы использовали секс как способ рассказать друг другу о своих чувствах, пока еще не обменялись словами.

Я была влюблена в Дюка.

И я хотела взять аккорд из симфонии моих родителей и рассказать ему об этом в самый подходящий, эпически-пикантный момент. Например, я бы написала об этом в песне. Может быть, я бы подождала, пока у нас не будет вечернего свидания. Может быть, я испекла бы торт и написала бы эти слова глазурью.

Я еще не была уверена, как именно это сказать, так что пока я демонстрировала ему свою привязанность всем телом.

Дюк, похоже, делал то же самое. Как только он приходил на ферму после работы, мы сразу набрасывались друг на друга. Две ночи, которые я провела у него дома на этой неделе, мы были просто голодны.

Он сказал, что хотел бы трахнуть меня в каждой комнате фермерского дома, но он уже это сделал. Это было начало второго круга.

И я не жаловалась.

Я взялась за рукава его рубашки, помогая снять их. Как только он снял ее, и она оказалась на полу у его босых ног, его руки оказались на моих грудях, массируя и теребя соски. Прикосновение было смесью удовольствия и боли, от которой жар в моих венах превратился в бушующий огонь.

— Ты нужен мне. — Я потянулась к его джинсам, нащупывая эрекцию через ткань.

Он пошевелил бедрами, вжимаясь в мои прикосновения.

— Шорты.

Я кивнула и отпустила его, заведя руки за спину, чтобы он мог стянуть шорты с моих ног.

Они упали на пол и присоединились к его рубашке, когда он расстегнул джинсы, обнажив свой длинный толстый член.

Я тяжело задышала, когда он притянул мою задницу к краю стола и провел кончиком члена по моим влажным складочкам. Затем одним чудесным толчком он оказался внутри, лишив меня возможности дышать.

— Дюк. — Я закрыла глаза и обхватила его за плечи, впиваясь кончиками пальцев в упругую кожу.

— Ты так хорошо ощущаешься, детка.

— Так приятно. — Я замурлыкала и раздвинула ноги, позволяя ему выйти, чтобы снова войти в меня.

Он точно знал, чего я хочу. Каждый раз он прислушивался к моим вздохам и стонам. Я потратила недели, изучая звуки, которые он издавал, и выражение его лица, чтобы ответить ему тем же.

Руки Дюка опустились на мои бедра, его пальцы впились в мягкие изгибы, пока он двигался вперед и назад, сначала в медленном ритме, пока я не привыкла к его размерам. Затем он начал работать плавными движениями, с каждым из которых я поднималась все выше и выше, пока не задрожала.

— Прикоснись к себе, — приказал он.

Я кивнула, но, не открывая глаз, поднесла руку к своему клитору. Я терла и кружила по твердому бугорку, подстраиваясь под скорость его движений, пока не почувствовала, что до оргазма осталось несколько секунд.

— Открой глаза.

Я повиновалась, встретившись с ожидающим взглядом его голубых глаз. Они были темны и полны вожделения. Темно-синие воды были моими и только моими.

Дюк отвлекся, наблюдая, как он исчезает в моем теле под моими пальцами.

— Детка, это так возбуждает.

Я промычала в знак согласия, прикусив нижнюю губу, когда жар коснулся моей кожи.

— Быстрее.

Мои пальцы задрожали, и я проследила за его взглядом, наблюдая за нами вместе. Это было эротично, грязно и прекрасно. Это зрелище подтолкнуло меня к краю, и, вскрикнув, я разлетелась вдребезги. Оргазм накатывал на меня сокрушительными волнами, импульс за импульсом, пока я сжималась вокруг Дюка. Перед глазами у меня поплыли белые пятна, а взрыв продолжал свое безжалостное наступление. Мои ноги дрожали, свисая со стойки, туловище дергалось при каждом сжатии.

Мое тело полностью вышло из-под контроля, я была податлива в руках Дюка.

— Люси. — Он застонал, затем извергся, трахая меня еще сильнее, пока мы оба не выдохлись и не обмякли.

Отголоски моего оргазма все еще ощущались, когда я упала вперед, перенеся весь свой вес на него.

Он уткнулся лицом в изгиб моей шеи и задышал, когда мы обрели равновесие.

— Не ходи на работу, — прошептала я. Мы могли бы заниматься этим весь день. Потому что, сколько бы раз он ни был во мене, этого было недостаточно.

— Я должен.

Я обняла его.

— Знаю.

— Сегодня вечером. — Он отстранился и убрал выбившуюся прядь волос с моей щеки. Затем он стал изучать мое лицо, словно тоже хотел что-то сказать.

Но он тоже пока не нашел тот самый момент.

— Хочешь еще раз принять душ?

Он покачал головой, его рука коснулась моей щеки.

— Я хочу чувствовать твой запах на себе весь день.

Я наклонилась и подарила ему медленный, нежный поцелуй, затем он высвободился и помог мне слезть со стола.

Капля его спермы стекла по моей ноге.

Дюк наклонился, чтобы поднять свои джинсы, и увидел это. Когда он встал, на его лице была сексуальная, дерзкая улыбка.

— Тебе это нравится, да? — Я ухмыльнулась.

— Больше, чем нравится. — В выражении его лица была такая серьезность, что у меня екнуло сердце.

Больше, чем нравится. Он говорил не о той капле.

Дюк одевался, пока я наливала ему кофе в дорожную кружку, не заботясь о своей одежде.

Я голышом прошлась по кухне и последовала за ним к входной двери.

В том, что у меня не было соседей, было и преимущество. Я могла махать Дюку на прощание с крыльца совершенно голой.

— Запри дверь.

— Ты же знаешь, я так и сделаю. — Я шутливо отдала ему честь, и от этого движения моя грудь затряслась.

— Из-за тебя мне трудно уйти. — Он обнял меня свободной рукой, притягивая к себе для еще одного поцелуя. В его джинсах появилась новая твердость, и я надеялась, что это убедит его вернуться ко мне пораньше. Или на ланч. Но он отпустил меня и вздохнул. — Сегодня ко мне?

— Конечно. — Я прислонилась к дверному косяку, пока он сбегал по ступенькам крыльца к своему грузовику. Затем я помахала ему, когда он садился внутрь. Он покачал головой и рассмеялся, а я осталась на месте.

Когда его грузовик покатил по гравийной дороге, я вошла в дом и поднялась по лестнице, мое тело было вялым и медленным. Спешить было некуда. Сегодня мне нечего было делать, кроме как ждать, пока Дюк закончит работу. Так что я не спеша приняла душ, надела джинсы, затем загрузила белье в стирку и постирала простыни.

Когда зазвонил мой телефон, я ответила, не дождавшись второго звонка.

— Привет.

— Ты звучишь ужасно нетерпеливой сегодня утром, — поддразнила Эверли.

— Нет, я просто рада с тобой поговорить. — Я плюхнулась на диван в гостиной, закинув ноги на сиденье.

После нескольких недель отсутствия контактов с Эверли снятие запрета на наши телефонные звонки было подобно солнцу, засиявшему в новый день.

В тот день, когда я позвонила ей, у нас обеих были одноразовые телефоны, она ответила:

— Код города четыре ноль шесть. Надеюсь, это моя лучшая подруга.

Я рассмеялась. Она рассмеялась. Потом мы обе поплакали и согласились, что никто, даже сумасшедший преследователь, больше не разлучит нас.

С тех пор мы разговаривали каждый день. Она не получила ни электронного письма, ни какой-либо весточки от преследователя. Поскольку я отказалась снова проверять свою электронную почту, возможно, там была другая фотография, а может, и нет. Если Блейк захочет покопаться в моих аккаунтах, я дам ему доступ, если это позволит мне держаться подальше.

Эверли связалась с детективом Маркумом, как мы и просили. Он был не слишком рад, когда она отказалась сообщить ему о моем местонахождении, но не стал настаивать и сделал все возможное, чтобы помочь. Пока у Блейка не будет больше времени в Нэшвилле, мы подождем, прежде чем связаться с детективом Маркумом из Монтаны.

Пока что мое убежище было в безопасности. И я надеялась, что так будет продолжаться еще какое-то время.

— Что ты сегодня делаешь? — спросила Эверли.

— Ничего. Мне скучно. Дюк работает. А как насчет тебя?

— Ничего. — Она вздохнула. — Мне тоже скучно.

Такие дни, как этот, мы обычно проводили вместе. Мы выбирали шоу, которое можно было бы посмотреть с удовольствием. Мы пекли печенье и заказывали пиццу. Мы валялись в пижамах, стараясь по максимуму развеять скуку. И почти всегда я заставляла ее прослушать первый вариант песни.

— Я написала песню, — сказала я ей. — Ты послушаешь ее для меня?

— Да, черт возьми! — Она взвизгнула и захлопала в ладоши. — Как в старые добрые времена.

— Хорошо. — Я встала с дивана и взяла гитару, которая стояла в углу у камина. Затем я включила громкую связь на телефоне и спела песню, которую Дюк слышал, как я пела снаружи.

Она смеялась над смешными словами, подпевала припеву, а когда я закончила, зааплодировала.

— Это потрясающе. Я уже слышу ее по радио.

У меня упало сердце.

Этой песни не будет на радио.

Кто знал, что может случиться с моей карьерой, когда я перестану быть на слуху? Возможно, я погубила ее навсегда, уехав из Нэшвилла.

В итоге — музыка была важна для меня. Я не могла заглушить эту частичку своей души, Джейд или Люси, потому что это была такая же частичка обеих женщин, как и их бьющееся сердце.

Может быть, мне удастся упросить Трэвиса позволить мне научить его играть на гитаре. До сих пор он был способным учеником испанского, хотя у нас было всего одно занятие. Дюк подкупил его наличными, чтобы он пришел на первый урок. Я подкупила его печеньем, чтобы он зашел на секунду.

— Эм, тут кое-что пришло для тебя, — сказала Эверли. — Курьер доставил посылку в здание от лейбла.

— Что? — Я села прямее.

— Лейбл прислал юридические документы.

— Тьфууу, — простонала я. Я знала, что так и будет. Мой четырнадцатилетний контракт истекал через девять лет, и я работала над новым альбомом.

— Может, мне отправить тебе документы?

— Я не могу избегать их вечно, не так ли?

— Наверное, нет. Если только ты не хочешь стать Джейд Морган.

Чем больше я обдумывала свои варианты на прошлой неделе, тем больше терзалась. Было бы проще оставаться Джейд. Скотт мог катиться ко всем чертям, и мне было все равно, как мое исчезновение отразится на его карьере. Но мои родители воспитывали меня так, чтобы я не уклонялась от ответственности. Я задолжала лейблу неустойку за разрыв контракта. В конце концов, я подписала его, согласившись с условиями.

И у меня там работали друзья. Участники группы, которые много лет путешествовали со мной. Я познакомилась с несколькими бэк-вокалистами, хотя лейбл выбирал моих бэк-вокалистов сам, большинство из них оставались со мной только на месяцы или, самое большее, на год. Затем был студийный персонал. Звукорежиссеры, благодаря которым работа над каждым альбомом была потрясающей.

По крайней мере, часть моего штрафа пойдет на их зарплату — вот что я говорила себе.

— Да. Пришли их мне, — сказала я.

Пыль этого приключения осела, и я обнаружила, что смотрю на горизонт, страстно желая продолжать идти вперед. Но сначала мне придется вернуться и навести порядок.

— Ладно. Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Эверли. — Хочешь, я проколю шины на «Мазерати» Скотта?

Я хихикнула.

— Не искушай меня.

Мы обсудили ее планы на день — прогуляться по парку и пройтись по магазинам — и закончили разговор, пообещав поговорить завтра.

Я отложила гитару и побродила по дому, жалея, что наш разговор не затянулся подольше. Может, мне прибраться? Посидеть в саду? Вздремнуть?

Мне ничего не понравилось.

Неугомонная энергия в кончиках моих пальцев переполняла меня, и мне хотелось только одного — двигаться. Поэтому я взяла ключи с кухонного стола, села в машину и отправилась в город. В конце сентября погода была все еще теплой, поэтому я надела шлепанцы, джинсы свободного кроя и футболку с длинными рукавами. Она была белой, а это означало, что перед тем, как что-нибудь съесть, мне нужно будет переодеться или найти слюнявчик. Надев бейсболку Дюка, чтобы прикрыть лицо, я решила продолжить свое исследование Первой улицы, поскольку оно было прервано в тот день, когда я зашла в галерею.

Как и прежде, тротуары были в основном пусты. Я медлила с каждым шагом, не торопясь проходила мимо магазинов и ресторанов. Я пробыла в Монтане сколько, почти два месяца? Если я не найду, чем занять свое время, то сойду с ума этой зимой.

Да, у меня был телевизор, но я чувствовала себя виноватой, когда смотрела его весь день. Как бы я ни надеялась полюбить чтение, как моя мать, ни одна из книг, которые я брала в руки, мне не понравилась. В следующий раз я собиралась попробовать триллер или мистику. Но даже если бы я стала прожорливой читательницей, я жаждала вызова.

Может быть, найти работу? Идея пришла мне в голову, когда я проходила мимо кафе и мое внимание привлекла красно-белая табличка «Требуется помощь». Я замедлила шаг. Я была здесь и могла бы спросить о вакансии. Я протянула руку к двери, но тут же отдернула ее, не успев коснуться металла.

Как я собиралась устроиться на работу, если не могла заполнить заявление? У Джейд Морган не было номера социального страхования. У нее не было банковского счета для прямого внесения депозита. Черт возьми, у меня даже не было действительных водительских прав.

Телефон Дюка начнет разрываться от звонков, если кто-нибудь в этом городе заподозрит, что я ему лгу и пытаюсь втянуть его во… что угодно. Может, они и приняли меня, но этого мужчину они любили.

По-настоящему любили.

Если бы население Каламити заподозрило, что я его обманываю, меня бы выгнали из города с вилами и факелами.

Прилив гордости вызвал улыбку на моем лице, когда я выходила из кафе. Дюк заслужил такую преданность. Он заслужил, чтобы его так сильно любили.

Я дошла до конца Первой улицы, перешла дорогу и пошла по другой стороне, чтобы вернуться к «Роверу». После сегодняшнего я, наконец, почувствовала, что ориентируюсь в городе. Я могла указать направление к парку, где Дюк и Трэвис этим летом играли в бейсбол. Я узнала, что школа находится на одной стороне города, к востоку от Первой улицы, а две из трех церквей — на западе. И я знала названия большинства улиц и предприятий.

Для города размером с Каламити здесь было больше, чем можно было ожидать. Это было то, что заинтриговало меня, когда я проводила онлайн-исследование, выбирая идеальное место для того, чтобы начать новую жизнь. Торговая палата заслужила похвалу за привлекательный веб-сайт, на котором был представлен город.

В кинотеатре, рассчитанном на два сеанса одновременно, в этот момент показывали анимационный фильм для детей и боевик. Мексиканский ресторан еще не открылся, но внутри за столиком сидела женщина и заворачивала столовые приборы в белые салфетки. В сувенирном магазине на тротуаре была вывешена доска с рекламой сорокапроцентной скидки на всю летнюю одежду.

И каждый человек, мимо которого я проходила, улыбался и махал мне рукой.

Ни для кого больше не было секретом, кто я такая. После футбольного матча на прошлой неделе слухи, должно быть, быстро распространились по городу. Я была девушкой Дюка. Я была женщиной, живущей в доме вдовы Эшли.

Я была Джейд.

Черт возьми.

Каждый раз, когда это имя приходило мне на ум в последнее время, на языке появлялся кислый привкус.

О чем, черт возьми, я только думала? Может быть, я могла сделать это для других, но не для себя? Ни за что. Я не хотела жить фальшивой жизнью. Я не хотела взваливать на Дюка такое бремя: постоянно называть меня на людях одним именем, а наедине — другим. Как бы он представил меня своим родителям? Что, если мы поженимся?

Моего отца не будет здесь, чтобы повести меня к алтарю, но его сердце было бы разбито, если бы он увидел, как я связываю себя узами брака с мужчиной под вымышленным именем.

С другой стороны, как только я признаюсь, как только Люси Росс станет новым жителем Каламити, это вызовет переполох. Новостные агентства и папарацци заполонят весь округ и, вероятно, будут докучать всем в поисках информации. Я включу неоновую вывеску, указывающую на мое местонахождение, практически умоляя моего преследователя отправиться на запад.

Музыка ударила мне в уши, отвлекая меня от дилеммы Джейд против Люси, и я начала искать источник. Впереди виднелась открытая входная дверь «Джейн».

Играла группа, и когда я подошла ближе, соло-гитара сыграла рифф, который меня просто заворожил. Я подстроила свои шаги под ритм бас-барабана и оказалась в дверном проеме, постукивая рукой по бедру в такт песне.

Это была та же самая группа, которая играла в тот вечер, когда Дюк привел меня сюда есть бургеры. Я была так занята, переживая за него и находясь на публике, что не оценила вокалиста по достоинству. У него был приятный голос и хороший диапазон.

— Привет, дорогая.

Я отвлеклась от своих размышлений, когда Джейн подошла ко мне через затемненную комнату.

— Привет. Извините, вы, наверное, еще не открылись. Я просто слушала.

— О, этот знак не имеет значения. Заходи. — Она жестом пригласила меня переступить порог и направилась к бару, вдоль стен которого стояли пустые стулья. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Воды, пожалуйста.

— Держи. — Она зашла за стойку и наполнила пинтовый стакан ледяной водой с долькой лимона. — Если захочешь чего-нибудь покрепче, просто позови.

— Спасибо. — Я отсалютовала стаканом, затем сделала глоток и повернулась на стуле, чтобы понаблюдать за группой, пока она шла к другому концу стойки, чтобы разгрузить посудомоечную машину.

Я постучала ногой по табурету, и когда мельком увидела свое отражение в зеркале за стойкой бара, на моем лице расплылась широкая улыбка.

Когда-то давно я была единственной, кто репетировал в баре в десять утра для выступления в десять вечера. Это были первые дни, когда лейбл хотел видеть меня во всех злачных местах Нэшвилла. И те вечера, проведенные в нескольких шагах от толпы, были самыми лучшими. Когда люди слушали мою музыку и подпевали ей, это делало ее еще приятнее.

Когда группа сделала паузу, вокалист отложил гитару и прошел за стойку бара, чтобы налить себе стакан воды. Он улыбнулся мне и протянул руку.

— Привет. Я Эндрю.

— Джейд. Приятно познакомиться.

Джейн отложила блокнот, в котором что-то писала, рядом с кассовым аппаратом и присоединилась к нам.

— Джейд, ты должна запрыгнуть туда и спеть.

Я заморгала, мое сердце подпрыгнуло к горлу. Зачем она это предложила?

— Хм?

— Слышала, как ты подпевала. Ты молодец, — сказала она. — Может, стоит попробовать это сделать за микрофоном?

Я подпевала? Ну, черт возьми. Я даже не заметила.

Мне следовало остаться дома.

— Поднимайся, — предложил Эндрю. — Мы безобидны. Думай об этом как о караоке, только лучше. И здесь нет толпы, которая будет тебя перебивать.

— О, нет. Все в порядке.

— Пошли. — Он поставил стакан с водой и кивнул, приглашая меня следовать за ним. — Ребята, это Джейд. Она собирается спеть песню.

Барабанщик и басист помахали мне, и я соскользнула со стула, мое сердце бешено колотилось, когда я пробиралась к сцене.

Я уже много лет так не нервничала, стоя за микрофоном. Но, черт возьми, я действительно хотела петь. Чтобы вспомнить, каково это. Чтобы убедиться, что женщина, которая любила развлекать, не сломалась.

Потому что мне это нравилось.

Мне нравилось наполнять стадион своим голосом. Мне нравилось петь во всю мощь своих легких. Мне нравилось вызывать улыбки на лицах, когда люди подпевали, чувствовать вибрацию их хлопков, когда они попадали в такт моим.

Мои руки дрожали, когда я вышла на сцену, уворачиваясь от проводов, усилителей и микрофонных стоек.

Я потянулась, чтобы пожать руку барабанщику. Джо на вид было лет сорок, густая седая борода компенсировала полное отсутствие волос на его блестящей макушке. Затем я представилась Гэри, басисту, который, по-видимому, был братом Эндрю. У обоих были темные волосы и теплые улыбки, и когда они сказали мне, что они племянники Джейн, сходство сразу бросилось в глаза.

— Мы с Гэри создали гаражную группу, когда учились в старших классах, — сказал Эндрю, прижимая гитару к груди. — Мы были ужасны.

— Либо тетя Джейн разглядела в нас потенциал, либо знала, что мы окажемся в выгодном положении, — усмехнулся Гэри. — Она сказала, что мы сможем сыграть в ее баре, когда выучим достаточно каверов для полного сета.

— Так вы играете здесь со старшей школы? — Это вообще было законно?

— Почти. — Эндрю пожал плечами. — Это было более двадцати лет назад. У нас нормальная работа, и мы не играем здесь каждые выходные. Гэри владеет «Таун Памп». Джо работает механиком в гараже. А я писатель-фрилансер. Мы выделяем утро четверга для репетиций и играем несколько выходных в месяц, потому что это весело.

— Очень круто. — Если бы меня не обнаружили, моя жизнь, вероятно, тоже была бы похожа на это. Игра ради игры.

Гэри постучал палочками по барабану.

— Что бы ты хотела спеть, Джейд?

— А что ты знаешь? — спросила я.

Он ухмыльнулся.

— Все.

— Хорошо. — Я встала перед микрофоном и включила его. — Ребята, вы знаете какие-нибудь песни Долли (прим. ред.: Долли Партон — американская кантри-певица и киноактриса) или Рибы (прим. ред.: Риба Макинтайр — американская кантри-певица, автор песен, продюсер и актриса)?

Я любила классическую кантри-музыку. В детстве я ее не слушала, но по мере развития моей карьеры меня все больше и больше привлекали стиль и тексты таких исполнителей, как Лоретта Линн и Пэтси Клайн. Мне нечасто удавалось исполнять их перед аудиторией — даже перед аудиторией из одного бармена, — потому что, когда я стояла за микрофоном, я пела только музыку Люси Росс.

— Конечно. — Джо кивнул и выпалил список названий песен. — Выбирай сама.

Я выбрала хит Долли Партон, который знала лучше всего, чтобы не запутаться в тексте, потому что, в отличие от караоке, здесь не было суфлера, и прошло много времени.

Гэри постучал своим палочкам и отсчитал.

— Раз. Два. Три. Четыре.

Потом они заиграли.

И я запела.

Черт возьми, я действительно запела.

Мои голосовые связки были немного напряжены, и начальные такты звучали хрипло, но, когда я проработала их на протяжении первой песни, они расслабились. К тому времени, как мы сыграли песню Рибы Макинтайр и Пэтти Лавлесс, мой диапазон расширился, и легкие перестали гореть огнем.

Джо заиграл вступительные ноты следующей песни, и я замерла.

— Ты знаешь песню «От полуночи до утра» Люси Росс?

Я сглотнула и кивнула, а затем, не задумываясь и не беспокоясь, запела песню, которую написала в три часа ночи в гастрольном автобусе, направлявшемся из Далласа в Лас-Вегас. Слова песни были кокетливыми и непристойными. Мелодия была хриплой и громкой. Именно этой песней я закрывала концерт, потому что это была безудержная песня с безумным вокалом. Лейбл заставил меня немного смягчить ее для альбома. Бодрая, но не буйная.

Сегодня я спела ее безудержно.

Это было непревзойденное чувство. Волнующее. Стимулирующее. Захватывающее. Я закрыла глаза и сжала микрофон, его рукоятка была теплой от тепла моих ладоней. Стоя на сцене в неизвестном баре в неизвестном городе штата Монтана, я чувствовала силу просто быть собой.

На три минуты и двадцать шесть секунд я была Люси Росс.

Может, я была в синяках. Использована. Но боль утихала. И в глубине души я понимала, что не могу отказаться от музыки. Это раздавит мою душу.

Когда я добралась до финала, музыка зазвучала на полную мощность. Ребята были хороши и прекрасно следовали моему примеру, позволив мне растянуть текст там, где я хотела, и немного задержаться на моих любимых местах. Последняя нота разнеслась по бару, цепляясь за воздух, пока, наконец, не затихла, и единственным звуком стало жужжание вентилятора.

Я резко вернулась к реальности.

Черт возьми.

Это. Было. Потрясающе.

Я подавила смешок. Мои щеки вспыхнули, и я не смогла сдержать улыбку.

— Спасибо, ребята. Это было весело.

— Черт. — Эндрю посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

У Джо отвисла челюсть. Гэри уставился на меня, как на привидение.

— Э-э-э… — Эндрю сглотнул, наконец нарушая тишину. — Мы платим немного. Но, э-э, не хотела бы ты присоединиться к группе?

Мне не нужно было платить. Музыки было достаточно.

К счастью, у Джейд Морган не было контракта с музыкальной группой «Сансаунд», и она вполне могла присоединиться к какой-нибудь группе.

— Да, с удовольствием.