Взятка

Глава 7

Люси

Дюк Эванс вызывал такое же привыкание, как яркие огни сцены и шелковистый южный выговор.

Он почти поцеловал меня. А я почти позволила ему это. Я бы нашла способ покончить с этой проблемой со взяткой, если бы это означало потворствовать моей влюбленности в местного шерифа. Конечно, будет неловко, когда я принесу ему пачку наличных. В конце концов, возможно, причина, по которой он чуть не поцеловал меня, была в деньгах.

Женщине, которую не целовали долгое, долгое время, было все равно.

— Какие у тебя планы на остаток дня? — спросил Дюк, подъезжая к фермерскому дому. Он опустил стекла, и ветерок взъерошил длинные пряди волос, выбившиеся из-под его бейсболки.

— Особо никаких. Я увлеклась выпечкой.

— Что ты приготовила? — спросил он низким и ровным голосом.

Дюк вел машину, держа одну руку на руле, в то время как другая его рука лежала на консоли между нами. Раньше я никогда не обращала внимания на манеру вождения мужчин, но, как и во всем, что касается Дюка, детали, которые должны были быть обыденными, поразили меня, как фейерверк. Все его поведение говорило об уверенности. Он был таким расслабленным в своей коже и чертовски сексуальным. Мужчина всего лишь сидел за рулем, а у меня практически текли слюнки.

Он оглянулся и приподнял бровь. Точно. Он задал мне вопрос.

Я посмотрела вперед и напрягла свой мозг.

— Печенье. Булочки с корицей. Банановые маффины.

— Ты была занята.

— Мне больше нечего делать. Переход от скорости зайца к черепашьему темпу был вынужденной корректировкой. На данный момент я ищу, чем бы заняться. Отсюда и бег этим утром.

— Моя мама — учительница. Она всегда говорит, что каждое лето ей требуется пара недель, чтобы успокоиться и превратиться из женщины, которая управляется с детьми в богиню домашнего очага.

Он сунул руку в подстаканник и вытащил пачку жевательной резинки.

— Хочешь?

— Конечно. — Я развернула обертку и отправила в рот сладкую мятную палочку, когда он сделал то же самое, затем я открыла рот, чтобы что-то сказать, и… ого.

Мы проезжали по району, отличающемуся от того, по которому я пробегала, но вместо того, чтобы разглядывать дома, мое внимание было приковано к выступающему адамову яблоку Дюка и изгибу его сильной квадратной челюсти.

Держу пари, у него был талантливый язык. Мой опыт общения с мужчинами был относительно ограничен — слава была ревнивой любовницей и не хотела ничего, кроме вашего безраздельного внимания, — но, если мужчина мог так жевать жвачку, держу пари, его язык знал, как провести по губам женщины.

И другим местам.

Я сглотнула, когда низ моего живота сжался от вожделения. Было невозможно игнорировать или подавлять себя, находясь в этом грузовике, окруженном его пряным ароматом сандалового дерева.

Дюк свернул на Первую улицу, и тротуары, которые раньше были пустынны, теперь кишели людьми. Некогда пустые парковочные места были заполнены. Я надвинула козырек своей бейсболки чуть пониже и откинулась на спинку сиденья. Этим утром все туристы в Каламити, казалось, отправились на разведку, а полицейский грузовик Дюка привлекал внимание.

Может быть, мне следовало настоять на том, чтобы пойти пешком.

— Не волнуйся. — Он оглянулся. — По крайней мере, ты не сидишь на заднем сиденье в наручниках.

Я закатила глаза и с трудом сдержала смех, оглянувшись через плечо через прозрачную перегородку. Это был мой первый раз в полицейской машине. Между нами стоял ноутбук с закрытой крышкой и радиоприемник, на котором постоянно мигал зеленый огонек. Под ним находилось множество кнопок и переключателей, которые, как я предположила, управляли сиреной и огнями на крыше.

Мои пальцы чесались прикоснуться к одному из них, поэтому я засунула руки под бедра, опустив подбородок, когда Дюк начал говорить.

— Ты знаешь, как Каламити (прим. ред.: Каламити с английского языка — бедствие) получил свое название? — спросил он.

— Нет. Я просто предположила, что это из-за Бедовой Джейн (прим. ред.: Марта Джейн Каннари Бёрк, более известная как Бедовая Джейн — американская жительница фронтира, профессиональный скаут, более всего известная своими притязаниями на знакомство и даже супружество с Диким Биллом Хикоком, а также из-за своего участия в Индейских войнах с коренными жителями континента на поле боя).

— Ну, она действительно жила где-то здесь в детстве, но город получил свое название не из-за нее. Каламити изначально назывался Паннер-Сити.

— Совсем не ложиться на язык. — Это название определенно не вызвало бы у меня интереса во время тех многочасовых поисков убежища в Интернете.

— Да, не ложиться. — Дюк усмехнулся. Если этот разговор должен был ослабить мои опасения, то он сработал. — Он был основан как поселение во время золотой лихорадки в Монтане, и к 1864 году в этом районе проживало почти три тысячи шахтеров.

Я заерзала на своем сиденье, очарованная этой историей.

— Больше, чем жителей здесь сегодня.

— Ты провела кое-какие исследования.

— Немного. — Но недостаточно, чтобы прочитать эту историю.

— В течение пяти месяцев на Паннер-Сити обрушились четыре стихийных бедствия. Сначала в ущелье Андерса обрушилась шахта, в результате чего погибла дюжина человек. Затем случился сильный весенний шторм, который затопил этот район и смыл большинство небольших участков. Потом случился пожар, который распространился по городу. И последнее, но не менее важное: в конце лета у них была гроза с молниями. Это привело к тому, что стадо крупного рогатого скота устроило, честное слово, паническое бегство по поселению. И все это в течение пяти месяцев.

— Ух ты.

Он ухмыльнулся.

— Прощай, Паннер-Сити.

— Привет, Каламити. — Я рассмеялась. — Почему этой истории нет на городском сайте?

— Палата подумала, что это может создать неверное впечатление. Что если туристы приезжают сюда, то они рискуют своей жизнью.

Глупо. Эта история сделала это место еще более суровым и привлекательным, как и сам рассказчик.

— Спасибо, что рассказал мне.

Дюк оглянулся, и его голубые глаза поймали меня в ловушку.

— Пожалуйста.

Какое бы беспокойство я ни испытывала по поводу того, что меня узнают, оно исчезло, но, когда Дюк съехал с шоссе на мою гравийную дорогу, меня охватил новый трепет, и мой желудок сделал сальто. Мы были только вдвоем. Одни. После того, как он почти поцеловал меня.

Должна ли я пригласить его внутрь? Или он высадит меня и уедет? Тупая пульсация в моей сердцевине умоляла о первом. Пригласить. Его. Внутрь.

Мое лицо вспыхнуло. Сегодняшний день должен был стать рекордным по количеству грязных мыслей. Я винила Дюка за то, что он был таким могущественным. Находиться рядом с ним было волнующе и напряженно. С моей стороны было безрассудно желать единственного человека в городе, который знал мою настоящую личность, человека, которого я подкупила, чтобы он молчал, но моему телу было все равно.

Как и моему сердцу.

Если не считать взятку, Дюк был честен и добр. Казалось, его не заботили моя слава или богатство, и он ни разу не попытался использовать меня для чего-то большего. Большинство придурков отклонили бы мое первоначальное предложение и запросили бы сумму побольше.

Но Дюк не упоминал о деньгах, не так ли? Почему? Разве он не хотел знать, когда наступит день выплаты? Единственным, кто постоянно поднимал эту тему в наших разговорах, была я. Хм.

Подъездная дорожка была пуста, когда он подъехал к фермерскому дому, потому что я начала парковаться в гараже. Дюк едва успел остановиться, когда я выпалила:

— Хочешь зайти внутрь и съесть маффин?

Он заколебался, глядя мимо меня на дом. Мое сердце подскакивало к горлу, пока он молча обдумывал мой вопрос. Мы оба знали, что если он войдет внутрь, то больше не будет никаких почти поцелуев. Наконец Дюк ответил, загнав грузовик на стоянку и вывернув ключ из замка зажигания.

У меня голова шла кругом, когда я выскочила наружу. Предвкушение бурлило в моих венах, когда я поднималась по ступенькам крыльца.

Дюк не отставал ни на шаг, когда я подошла к двери и достала ключ из маленького кармашка в своих легинсах. Его пристальный взгляд прожег горячую дорожку вниз по моей шее. Величие его присутствия пригвоздило меня к месту. Невозможно было игнорировать такого человека, как Дюк, особенно когда он находился на расстоянии вытянутой руки.

Я повозилась с ключом, прежде чем он, наконец, скользнул в замок. Я дернула запястьем и повернула ручку, только для того, чтобы в процессе почувствовать запах самой себя.

О. Мой. Бог. От меня пахло мокрой псиной и морскими водорослями.

Дверь отскочила от упора, когда я распахнула ее, практически перепрыгнув через порог, лишь бы между мной и Дюком было хоть какое-то расстояние. Почему я не подумала об этом раньше? Я почти позволила этому великолепному, восхитительному мужчине поцеловать меня, пока я так воняла.

— Можно я отлучусь на десять минут? — спросила я, уже взбегая по лестнице. — Просто… чувствуй себя как дома. Я сейчас вернусь. Десять минут. — Максимум двадцать. Я никогда в жизни не принимала душ десять минут, но, черт возьми, сегодня будет именно тот день. К моим ногам вернулась сила, когда я взбегала по лестнице. — Маффины на кухне! — крикнула я через плечо, огибая перила.

Я стянула с себя майку, жесткую от высохшего пота, и бросила ее на кровать, промчавшись через спальню. Я уткнулась носом в подмышку и меня чуть не стошнило. О черт, а что, если Дюк учуял меня в своем грузовике? Так вот почему он опустил окна?

Дерьмо. Я рухнула на кровать, скомкав постельное белье, которое искусно застелила этим утром, стянула леггинсы и скинула кроссовки. Обнаженная, я скомкала свою вонючую одежду, бросила ее в корзину для белья в шкафу, затем поспешила в ванную комнату.

Воде в этом старом доме требовалось несколько минут, чтобы нагреться, но я включила ее и встала под холодные струи, морщась и подавляя вскрик. Я с яростью мыла голову шампунем. Я делала все бессистемно. Я намылила свою мочалку для душа и терла ей до тех пор, пока от меня не перестало пахнуть грязными мужскими трусами.

Я вытерлась полотенцем, провела расческой по волосам и скрутила их в мокрый узел. Я не особо задумывалась о своей одежде, надевая джинсовые шорты и зеленую футболку поверх своих любимых неоново-желтых трусиков и подходящего к ним бюстгальтера.

Когда я спустилась вниз, Дюк был в гостиной, глядя в окно на голубые горы вдалеке.

— Извини, — сказала я, входя в комнату босиком.

— Без проблем. — Дюк отошел от окна и кивнул в сторону комнаты. Кушетка, которая раньше стояла лицом к окну, теперь стояла напротив камина. Я поменяла ее местами со стульями и поставила кофейный столик под другим углом.

— Похоже, ты была занята.

— Скорее, отчаянно нуждалась в развлечениях.

Я переделала почти каждую комнату в фермерском доме, выбрав планировку, которая подходила мне больше всего. Или которая была просто другой ради чего-то другого. Помимо выпечки, моим любимым занятием была перестановка вещей.

Дюк ухмыльнулся, и его глаза захватили меня в плен. Они были голубее обычного из-за дневного света, проникавшего в комнату. Два лазурных бассейна, в которые мне хотелось нырнуть с головой.

Никто из нас не произнес ни слова. Никто из нас не пошевелился. Напряжение нарастало, и воздух в комнате стал тяжелым.

Возможно, тот факт, что я была наверху, голая, был причиной того, что Дюк, казалось, прирос к другой стороне комнаты. Может быть, мне следовало провести еще минуту в душе, обдумывая все как следует.

Вот только меньше всего мне хотелось думать. Всю прошлую неделю я только и делала, что думала. Я подвергала сомнению каждый свой шаг.

Было ли бегство ответом? Была ли я трусом, когда уехала из Нэшвилла?

Неуверенность регулярно пронизывала мои мысли, и мне требовалась вся моя энергия, чтобы не позволить ей разорвать меня в клочья.

Не была ли я слишком сурова? Могла ли я что-нибудь сделать, чтобы спасти Меган?

Ее улыбка мелькала в моем сознании бесчисленное количество раз за последние четыре недели. Тихими ночами ее смех эхом отдавался в фермерском доме. Вид ее безжизненного тела, мокнущего в луже собственной крови, преследовал меня во сне.

Мне хотелось кричать. Мне хотелось плакать. Я хотела спросить ее, почему.

Но она умерла.

— Люси, — голос Дюка привлек мое внимание, и я встряхнулась, чтобы выбросить все это из головы.

— Да?

— Что происходит?

— О, ничего. — Я отмахнулась от него и улыбнулась. — Прости. Я думаю, у меня все еще немного кружится голова после той пробежки. Так как насчет маффина?

— Вообще-то, я думаю, нам лучше отказаться от маффина. Как насчет того, чтобы сесть и поговорить о причине, по которой ты уехала из Нэшвилла и сменила имя?

— Но…

— Люси. — Он говорил со мной тем же тоном, что и с Трэвисом. — Садись.

Я застонала.

— Это было такое чудесное утро. Давай не будем все портить. Пожалуйста.

Он упер руки в бока.

— Лю…

— Ты взял взятку. Ты согласился сохранить мой секрет. Так мы можем просто оставить это? Расскажу я тебе свою историю или нет, ты все равно получишь свои деньги. — Слова звучали банально и однообразно. Я съежилась, мгновенно пожалев о своей вспышке, когда его лицо окаменело.

Дюк вышел из комнаты, пронесшись мимо меня к двери.

— Удачи, мисс Росс.

Черт возьми. В чем была моя проблема?

— Подожди, — сказала я, мое горло охрипло.

Распахнув дверь Дюк, не замедляя шага, вышел на крыльцо.

— Подожди. — Я помчалась за ним. — Пожалуйста.

Он остановился и повернул голову, подставив мне одно ухо и, может быть, секунд на пять. Силуэт его тела занимал почти весь дверной проем.

— Мне жаль. Это было… Мне жаль.

Если бы он ушел сегодня и никогда не вернулся, я бы не стала его винить. Какому великолепному, дьявольски сексуальному одинокому мужчине нужна была такая драма в его жизни? Особенно когда я продолжала напоминать ему об этой безумной взятке.

Это были всего лишь деньги. У меня их было много. Возможно, Дюк хотел потратить их на обучение Трэвиса в колледже. Возможно, он надеялся помочь профинансировать пенсию своих родителей. Может быть…

— Мне не нужны деньги. — Он покачал головой и повернулся. — Я никогда не собирался соглашаться на это. Надо было сказать тебе «нет» с самого начала.

Я моргнула.

— Что?

— Я не возьму твою взятку.

Нет. Мое сердце упало, а во рту пересохло, когда меня охватила паника.

— Я могу достать больше денег. Мне просто нужно немного времени. Пожалуйста, пожалуйста, не говори…

— Ради всего святого, Люси. Мне не нужны твои чертовы деньги. Я никому не собираюсь рассказывать, кто ты на самом деле, только потому, что ты просила меня не делать этого.

Я сглотнула и опустила руки, которые до этого молотили по воздуху.

— Нет?

— Нет.

— Но… — Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Но почему ты согласился на взятку?

— Потому что мне нужно знать, почему ты здесь. Мне нужно знать, с чем я имею дело. Ради твоей безопасности. Ради безопасности города. Ради моей безопасности. Самый простой способ удержать тебя от того, чтобы ты не захлопнула дверь у меня перед носом, — это заставить тебя думать, что ты мне что-то должна. Подумал, что ты была бы более расположена к разговору, если бы я был на крючке. А оказалось, что ты просто продолжаешь бросать это мне в лицо.

— Тебе не нужны деньги.

— Нет. — Его челюсть сжалась. — В последний раз говорю, мне не нужны твои гребаные деньги.

— Тогда чего ты хочешь?

— Ничего.

— Мир устроен не так.

— Может быть. — Он вздохнул. — Но это же Каламити.

Совершенно другой мир. Мир, где существовали хорошие люди. Где меня не эксплуатировали бы, не предавали и не презирали.

Узел у меня в животе развязался. Мое сердце воспарило.

Дюк был квинтэссенцией, беспрецедентно хорошим человеком. Я отрицала это, боясь поверить в его порядочность. Но в глубине души, возможно, я уже знала правду.

— Спасибо тебе, — прошептала я.

Он кивнул.

— Береги себя, Люси.

Я не была удивлена, когда он ушел, но мне все равно было больно смотреть, как он спускается по ступенькам крыльца.

Желание заплакать чуть не заставило меня упасть на колени, но я уперлась рукой в стену и крепко держалась, затем прикусила внутреннюю сторону губы, чтобы сдержать слезы.

Я потеряла Дюка. Я потеряла кого-то, кого у меня даже не было, и, черт возьми, я устала терять людей.

На этот раз я не могла винить ни пьяного водителя, ни острый как бритва кухонный нож.

Эта потеря была на моей совести.

— Вообще-то… — Дюк остановился на нижней ступеньке.

Я моргнула, чтобы прояснить глаза, и оттолкнулась от стены.

— Да?

— Я и правда кое-чего хочу. — Он развернулся и зашагал вверх по лестнице, обдумывая каждый шаг. Пересекая крыльцо, он пригвоздил меня своим пронзительным взглядом.

У меня перехватило дыхание. Когда он встал передо мной, я приподняла подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. Я застыла, не в силах понять, что это значит, когда он наклонился так близко, что его нос оказался в нескольких дюймах от моего.

— Я кое-чего хочу. — Его шепот ласкал мою щеку.

— Что? — Меня. Пусть ответом будет то, что он хочет меня.

— Поцелуй.

Мои колени задрожали.

Дюк поднес руку к моей щеке.

— Ты собираешься остановить меня?

— Нет.

Он одарил меня улыбкой, прежде чем прижаться своими губами к моим, лишая меня чувств прикосновением своих мягких губ.

Поцелуй Дюка был крепким. Устойчивым. Затем его язык лизнул уголок моих губ, и мы растворились друг в друге. Я открыла для него дверь и позволила ему проскользнуть внутрь, когда его руки обвились вокруг моих плеч.

Мои руки пробежали вверх по его торсу, скользя по мягкому хлопку футболки, чтобы ощутить твердые выпуклости его живота. Я приподнялась на цыпочки, когда мои руки пробежали вверх по широкой и твердой плоскости его груди. Наши языки переплелись, и я обвила руками его шею, притягивая себя ближе, когда его хватка на мне усилилась.

Дюк был стеной мускулов, башней силы. Он держал меня в своей власти.

На вкус он был как мужчина и пряность, смешанные со сладкой, прохладной мятой его жевательной резинки. Мое сердце бешено колотилось в груди, когда он пожирал меня, не оставляя нетронутым ни один уголок моего рта. Сила его рук поражала воображение. Он держал меня без особых усилий, мои пальцы ног свисали над деревянными досками крыльца.

Из глубины груди Дюка донесся гул, и от вибрации у меня затвердели соски.

Я крепче сжала его шею и запустила пальцы в короткие пряди волос у него на затылке. Поцелуй приобрел совершенно новый накал, когда он наклонил голову, чтобы погрузиться глубже. Я прикусила уголок его губы. Он провел своим языком по моему, движение, которое я хотела ощутить на выпуклости своей груди. И на набухшем бутоне у меня между ног.

Я недооценила Дюка. Искра между нами была не просто искрой. Это был бушующий лесной пожар, который должен был испепелить, а не опалить. В тот момент меня не волновало, насколько это может быть опасно. Я была слишком поглощена ослепляющей потребностью в большем.

Дюк зарычал мне в рот. Его возбуждение было твердым и тяжелым там, где оно прижималось к моему бедру.

Еще.

Но вместо того, чтобы затащить меня внутрь и провести языком по моей обнаженной коже, он разорвал наш поцелуй. Я не ослабила хватку, и его руки по-прежнему крепко сжимали мою спину. Он держал меня, мои пальцы ног все еще были оторваны от пола, глядя мне в глаза, пока мы оба тяжело дышали.

Его взгляд метнулся к моим припухшим, влажным губам, и его челюсть дернулась. Это хорошо? Или плохо? Мне нужно было проводить больше времени рядом с Дюком, чтобы понять, как его читать. Я была готова потратить время, особенно если в конце наших бесед он будет целовать меня вот так.

Уголок моего рта приподнялся.

— Неплохо, Шериф.

— Надеюсь, это принесло мне твой голос на следующих выборах, — поддразнил он.

Я хихикнула, когда он поставил меня на ноги.

Дюк держал меня за локоть, пока я не встала на ноги, затем провел большим пальцем по моей нижней губе.

Я ждала еще одного поцелуя, но он глубоко вздохнул, отступил на шаг, затем повернулся и побежал вниз по ступенькам, прежде чем я успела возразить.

— Что? И это все?

Он продолжал двигаться.

— Нет, дело не в этом.

— Тогда куда ты направляешься? — Я подошла к верхней ступеньке и уперла руки в бока.

— Думаю, будет лучше, если я уйду сейчас, — сказал он, подходя к своему грузовику.

Серьёзно?

— Но ты не взял маффин.

Вожделение вспыхнуло в его взгляде, и его ноги остановились. Он опустил голову и потер затылок. Потом он посмотрел на меня так, словно его уход был пыткой.

Хорошо. Потому что смотреть как он уходит тоже было пыткой.

— Если я снова войду в этот дом… — Ему не нужно было заканчивать это предложение.

Если он войдет в этот дом, все изменится.

Больше не нужно будет охранять мои секреты. Или мое сердце.

— Заходи внутрь, Дюк.

Его глаза потемнели при звуке его имени. Он поднялся по лестнице, пока не оказался на одну ступеньку ниже, чтобы наши глаза были на одном уровне друг с другом.

— Ты уверена?

Была ли я уверена? Это было не в моем характере. Я познакомилась с Дюком всего неделю назад — он был практически незнакомцем. Я не занималась сексом с незнакомцами.

Он провел рукой по обнаженной коже моего предплечья. Его язык высунулся наружу, розовый и горячий, и у меня потекли слюнки, отчаянно нуждаясь в более продолжительном вкусе.

Ветерок принес запах Дюка до моих ноздрей и заставил меня глубоко вдохнуть. Я хотела, чтобы этот запах был на моих простынях.

Поэтому я отключила свой мозг, отбросила нервы в сторону, сжала в кулаке подол футболки Дюка.

И затащила его внутрь.