Взятка

Глава 3

Люси

— Давай посмотрим. — Я открыла холодильник и уставилась на полки. Единственными вещами внутри были почти пустая банка сальсы и одинокая банка диетической колы — то, о чем я знала, но все равно проверила еще раз. — Вот и все, что у нас есть на завтрак.

У меня заурчало в животе, когда я сделала мысленную заметку написать Эверли позже и поблагодарить ее за то, что она всегда держала наш холодильник заполненным, а кладовую — полной. Жизнь в одиночестве — это еще не все, чем она должна была быть.

Я захлопнула дверцу, голодные муки становились невыносимыми. Сальса и горсть печальных, поломанных кусочков кукурузных чипсов — вот и все, что осталось от продуктов, которые я купила на заправке в Западном Йеллоустоне перед поездкой в Каламити. Последние два дня я питалась одними закусками, не желая выходить в город.

Паранойя взяла надо мной верх. Так же как и страх.

Если Дюк знал, кто я такая, то это был только вопрос времени, когда другие тоже узнают. Я была чертовой дурой, бродя по Каламити в тот день, когда прибыла сюда. О чем, черт возьми, я думала, заходя в магазины и называя людям свое имя?

Вымышленное имя.

В тот момент, когда Дюк узнал меня, мне следовало нажать на газ и уехать далеко-далеко от Каламити. Я долго размышляла над этим. Но мне здесь понравилось. Тот час, который я провела, исследуя центр города, был бесценен.

Никто меня не узнал. Никто не просил у меня автограф. Никто меня не фотографировал.

Может быть, это было глупо, но я не была готова отказаться от Каламити. Даже если их шериф точно знает, кто я такая. Даже если это означало жить затворником, любоваться городом издалека и время от времени посещать общественные места.

Отбросив страх и паранойю, я ни за что не смогла бы прожить еще один день на той еде, что была в моем доме. Как бы сильно я ни любила чипсы и сальсу, это был не завтрак.

Часы на микроволновке показывали 7:23. Возможно, если я ограничу свои приключения в городе ранним утром, мне удастся избежать скопления людей и остаться незамеченной.

Если бы я могла прожить здесь год или два, не вызывая никаких подозрений, жители Каламити, возможно, просто поверили бы, что я Джейд Морган, и, надеюсь, к тому времени остальной мир напрочь забыл бы о Люси Росс.

До тех пор, пока шериф держит свое слово и принимает мою взятку, все будет в порядке.

Взятка.

О чем, черт возьми, я на самом деле думала? Правда ли я была настолько пресыщена людьми, что первой мыслью, которая пришла мне в голову, было швырнуть деньги незнакомцу?

Я могла бы просто попросить Дюка сохранить мой секрет. Я могла бы просто сказать: «Дюк, не могли бы вы, пожалуйста, никому не говорить, кто я такая?». Но нет. Потому что после долгих лет работы в музыкальной индустрии я стала подозрительной женщиной, которая доверяла одному-единственному человеку на этой земле — Эверли.

Учитывая, что Дюк принял взятку, моя циничная сторона изо всех сил пыталась понять, был ли какой-нибудь другой вариант.

Все остальные просто хотели заполучить частичку меня. Мои деньги. Мою музыку. Мою внешность. Моей единственной целью в жизни было быть брендом.

Бренд Люси Росс.

Ирония заставила мои внутренности скрутиться. Я была Люси Росс, и бренд, который мы культивировали — который я позволила создать лейблу звукозаписи, — был настолько далек от настоящей Люси Росс, что мне пришлось покрасить волосы в черный цвет и переехать в Монтану, чтобы начать узнавать себя в зеркале.

Бренд был причиной, по которой я предложила эту взятку. Потому что мы защищали бренд любой ценой. Таков был девиз звукозаписывающего лейбла. И в течение многих лет я придерживалась этого правила.

Я защищала бренд Люси Росс, принадлежащий «Сансаунд Мьюзик Груп».

Даже когда мне до смерти надоело, что моей жизнью управляют другие люди. Даже когда я потеряла свободу выбирать себе одежду, за исключением бюстгальтеров и нижнего белья. Даже когда я писал песню, а подразделение АиР (прим. ред.: АиР — Артисты и Репертуар) в «Сансаунд» переворачивало ее с ног на голову и выворачивало наизнанку, чтобы она соответствовала гребаному бренду.

Забудьте о бренде. Может быть, я предложила эту взятку по привычке, но эти деньги защитили бы эту новую жизнь, дали бы мне шанс выработать новые привычки.

До тех пор, пока я могла платить Дюку.

До тех пор, пока меня больше никто не узнал.

Дерьмо. Во что я вляпалась? Как я могла быть настолько наивной, чтобы думать, что этот мой план действительно сработает? Меня узнали в первый же день. Конечно, у него были мои водительские права, но все же…

Невозможно было скрыть, кем ты являешься на самом деле.

Не от внешнего мира.

И не от себя.

Последние два дня Дюк держался подальше от фермерского дома, но я подозревала, что потребность в ответах скоро приведет его к моему порогу. Как я собиралась хранить свои секреты, если он настаивал на том, чтобы знать, почему я приехала в Монтану? И этот человек настоит на своем. Я видела решимость в его великолепных голубых глазах.

Может быть, я могла бы солгать? Вот только, я никогда не была хорошим лжецом, а Дюк показался мне человеком, способным видеть ложь насквозь. Это был только вопрос времени, когда мне придется признаться.

Моей единственной надеждой было то, что, получив огромную сумму денег за свое молчание, он выполнит наше соглашение. Был ли честен человек, принявший взятку? Это не имело значения. У меня не было выбора. Взятка была предложена и принята. Это было не похоже на то, что я могла позвонить своей юридической команде и попросить их составить надежный контракт, чтобы решить эту проблему. Мой адвокат каждый четверг играл в гольф с ведущим советом «Сансаунд», и в последнее время я подвергала сомнению лояльность каждого, с соблюдением адвокатской тайны или без нее.

Так что я заплачу Дюку. И поскольку в последнее время я не особо тренировала свои пальцы игрой на гитаре, я поддержу их ловкость, держа скрещенными. Потому что, если бы он хоть что-нибудь знал о таблоидах, он продал бы меня гораздо больше чем за сто тысяч долларов.

— Уф. — Я прижалась лбом к нержавеющей стали холодильника и застонала. Почему, Дюк? Почему?

В тот момент, когда он принял эту взятку, мне захотелось закричать. Он меня так… разочаровал. Благородный человек, которого я встретила в Йеллоустоне, был иллюзией. Дюк Эванс был таким же, как и другие, — занимался этим ради денег.

Не важно. Я потратила два дня, загоняя это сокрушительное разочарование поглубже. В конце концов, я смирюсь с взяткой, которую так отчаянно предлагала, и заплачу ему за то, чтобы он держал эти мягкие, притягательные для поцелуев губы на замке.

Теперь мне оставалось только придумать, как раздобыть для него сто тысяч долларов, не привлекая внимания к моему местонахождению.

Перед отъездом из Нэшвилла я сняла столько наличных, сколько смогла. Девяносто тысяч ушло на покупку моего «Ровера». Тридцать тысяч ушло в рюкзак, который я взяла с собой в поход. Наверное, было глупо ехать через всю страну с такой кучей денег, но я не хотела идти в банк.

Кредитные карты было слишком легко отследить, и пока все не уладится, я собиралась придерживаться наличных.

Когда мне нужно будет пополнить свои средства, я отправлюсь в поездку в Сиэтл, Сан-Франциско или Солт-Лейк — в какой-нибудь город на букву «С» в радиусе тысячи миль. Я могла бы снимать со своих счетов по десять или даже двадцать тысяч за раз. Но как я собирался раздобыть сотню? Мне придется совершить несколько дополнительных поездок.

Надеюсь, Дюк проявит терпение и даст мне немного времени собраться. В худшем случае я продам свою машину.

Мой желудок снова заурчал, напоминая мне, что приоритетом номер один здесь была еда, и я взяла свою сумочку с кухонного стола, прежде чем пройти по дому. Солнечный свет струился через окно гостиной и освещал и без того хорошо освещенную комнату. Мебель, которую выбрала Керриган, сильно отличалась от красочных и эклектичных предметов, которые были в квартире, которую мы делили с Эверли. Мы отказались нанимать декоратора, и мебель представляла собой странную коллекцию, которую мы собирали годами.

Этот фермерский дом был оформлен скорее по вкусу Эверли, чем по моему, но она всегда потакала моей потребности в ярких цветах. Ей было все равно, когда я купила яркий диван в цветочек, который прекрасно сочетался с креслом из лимонного бархата. Я теряла контроль над всем, что было обращено вовне, поэтому цеплялась за это за закрытыми дверями.

Но мне понравился внешний вид фермерского дома. Он был прост и привлекателен. Современный дизайн придавал каждой комнате гармоничную атмосферу, а предметы интерьера наилучшим образом сочетались с небольшими пространствами. Диван в гостиной был насыщенного карамельного цвета, кожа такая же гладкая и маслянистая, как конфета. Кресло было обито твидом цвета мягкой овсянки с вкраплениями той же карамели, что и диван. Кофейный столик стоял на плюшевом ковре в винтажном стиле в красных, кремовых и черных тонах, которые дополняли ореховый цвет паркетных полов и красный кирпич камина.

Может быть, этой зимой я буду каждое утро разжигать камин и писать песни в гостиной.

Может быть, к зиме я перестану бояться своей собственной гитары.

Я натянула бейсболку, которую носила в Йеллоустоуне, и добавила солнцезащитные очки, прежде чем выйти за парадную дверь. Затем я сбежала по пяти ступенькам крыльца, оглядываясь налево и направо, чтобы убедиться, что я одна, прежде чем подбежать к «Роверу» и запереться внутри.

Это было глупо. Это был не Нэшвилл, и меры предосторожности, которые я там принимала, были излишни в Монтане. Но это была еще одна привычка.

«Ровер» был припаркован на том же месте, где стоял с тех пор, как я приехала, хотя задняя часть теперь была пуста. Переезд в фермерский дом едва ли занял целый день, учитывая, что все, что я взяла с собой, — это три чемодана и два рюкзака.

За рулем я приоткрыла окно, наслаждаясь чистым воздухом. Чувствовался бодрящий холодок, который, вероятно, исчезнет к середине утра, но в данный момент я была рада, что натянула толстовку с капюшоном, когда одевалась раньше.

Может быть, после магазина я рискну выйти на улицу погулять или пробежаться. До сих пор я проводила свое время за просмотром Нетфликса, избегая пользоваться телефоном и всеми социальными сетями. Но когда свежий воздух подул мне в лицо, я не хотела провести еще один день взаперти.

Когти скуки вылезли наружу, готовясь царапаться.

В прошлом я была занята музыкой. Учитывая, что теперь я даже радио терпеть не могла, это был не вариант. Я добавила пару романов в свой мысленный список покупок. В последние годы у меня не было времени читать, не то чтобы это когда-либо было приоритетом, но моя мама любила читать. Я хотела бы выяснить почему, хотя бы для того, чтобы почувствовать какую-то связь с ней.

Потому что в тот момент, оставшись одна — по-настоящему одна — впервые за многие годы, я отчаянно нуждалась в какой-либо связи.

Мои родители были моим убежищем, и с тех пор, как они умерли, я чувствовала себя потерянной. Я была женщиной, бегущей сквозь бурю в поисках убежища от натиска дождя. Какое-то время я думала, что нашла свое место в «Сансаунд». Оказывается, все, что я нашла, — это протекающий зонт.

Я доехала до конца гравийной дороги, и мое беспокойство усилилось, вытеснив мысли о моих родителях и лейбле.

— Это будет быстрая поездка, — сказала я себе, поворачивая в сторону города. Я в мгновение ока окажусь в продуктовом магазине и выйду из него. Меня не будет максимум час. Мне не придется полностью менять свой план. Дюк согласился взять взятку, и моя тайна была в безопасности. Я просто должна быть осторожна, верно?

Только потому, что Дюк знал, кто я такая, не означало, что я должна была переезжать. Снова.

Я сбавила скорость, когда шоссе превратилось в Первую улицу. Когда я въехала в город, большинство парковочных мест по диагонали были пусты, предприятия еще не открылись. Магазины в центре города были оформлены в тематическом стиле, как в каком-нибудь старом вестерне. Квадратные фасады из амбарного дерева. Стены из красного кирпича и известкового раствора. На некоторых зданиях первоначальное название бизнеса все еще было написано едва различимыми белыми буквами, например, «Кондитерская» и «Каламити Трейдинг Ко».

Тем не менее, ресторан «Сэндвич» мог похвастаться бесплатным Wi-Fi. Неоновые вывески светились в обоих городских барах. Перед банком была припаркована «Тесла».

Каламити был похож на восстановленный город-призрак. Странная и эклектичная смесь забытого мира и современного общества.

По мере того как я продвигалась дальше, появлялось все больше и больше транспортных средств. Все места перед кофейней были заняты, и то же самое происходило перед кафе «Уайт Оук».

Мои пальцы стиснули руль, сердце колотилось где-то в горле, когда я ехала точно на разрешенной скорости к продуктовому магазину на противоположном конце города от фермерского дома. Это было самое большое здание на Первой улице, за исключением хозяйственного магазина через дорогу. Кроме того, это был самый уникальный продуктовый магазин, который я когда-либо видела. Он был по форме похож на амбар и выкрашен в ярко-малиновый цвет.

К счастью, стоянка была почти пуста, и я припарковалась поближе к фасаду. Войти. Выйти. Я торопливо проходила через раздвижные двери в поисках тележки, когда чуть не столкнулась с бизоном.

Я ахнула, прижимая руку к своему бешено колотящемуся сердцу.

— Глупая статуя.

Животное было раскрашено в водоворот зеленого и синего цветов от рогов до копыт. Я видела других бизонов, похожих на этого, когда на днях осматривала город, хотя все они были раскрашены по-другому. Был ли бизон талисманом Каламити?

К этому нужно привыкнуть.

Я бросила на статую сердитый взгляд и продолжила путь к ряду припаркованных тележек. Надвинув бейсболку еще ниже и натянув капюшон толстовки на шею, я сняла солнцезащитные очки, понимая, что, вероятно, было бы более подозрительно оставить их надетыми. Кроме того, мои волосы были разбросаны повсюду, и я надеялась, что это будет та особенность, которую люди заметят больше всего. Я была бы той женщиной с длинными черными волосами, новенькой в городе.

Джейд Морган.

Я Джейд Морган.

Мне потребовалось проехать почти две тысячи миль от Нэшвилла до Монтаны, чтобы начать откликаться на это имя, когда Эверли использовала его. Она заставила меня репетировать, и без нее я была бы предоставлена самой себе.

На самом деле это было не более чем сценическое имя. Потому что все это было спектаклем.

Если смогла выиграть премию в номинации «Артист года» в области кантри-музыки, я справлюсь и с Джейд Морган.

Я направилась в магазин, мой голод рос в геометрической прогрессии по мере приближения к пекарне. Я потратился на дюжину кленовых батончиков и буханку хлеба. Я купила самое необходимое в продуктовом отделе — бананы, яблоки и палочки сельдерея.

Затем я прошлась взад и вперед по каждому проходу, наполняя свою тележку до краев. Маневрировать на поворотах становилось все труднее и труднее к тому времени, как я добралась мимо замороженных продуктов до молочной за молоком.

— Доброе утро. — Мужчина в красном поло улыбнулся и кивнул, проходя мимо меня по проходу с планшетом под мышкой. На его бейджике было написано «Генеральный менеджер».

— Здравствуйте. — Я напряглась, ожидая каких-либо признаков узнавания, но он не замедлил шага и не удостоил меня вторым взглядом.

Я схватила свой галлон молока, затем подтолкнула переполненную тележку к кассе.

— Доброе утро. — Кассир был одет в такое же красное поло, как и менеджер, но на нем был черный фартук. — Как сегодня ваши дела?

— У меня все отлично, спасибо. — Как только мой улов оказался на ленте конвейера, я позволила своему взгляду блуждать по стеллажу с журналами.

И мое собственное лицо посмотрело прямо на меня в ответ.

О, черт.

Это была фотография с моего последнего концерта. Я улыбалась в микрофон. Мои волосы были светлыми, завитыми и приподнятыми на макушке на шесть дюймов. Золотистые тени для век растеклись по моим глазам и вискам, припудрив линию роста волос. Мои губы были выкрашены в темно-красный цвет.

Я неуклюже вытащила первый журнал, затем попыталась небрежно положить его обратно, на этот раз передней обложкой внутрь. Прежде чем кассир успел заметить, что я сделала, я поспешила в конец прохода и начала упаковывать продукты, стараясь, чтобы между мной и журналом было как можно больше расстояния.

— Что-нибудь еще, мэм? — спросил кассир, пробивая последний товар.

— Нет, спасибо. — Я дождалась общей суммы, затем дала ему пачку наличных из своего бумажника.

С мелочью в кармане я выкатила свою тележку на улицу, пластиковые пакеты зашуршали на ветру. Я открыла заднюю дверцу «Ровера», чтобы выгрузиться, как раз в тот момент, когда глубокий, сиплый голос наполнил мои уши.

— Вам не нужен был последний номер «Пипл»?

Я застыла. Моя отсрочка от шерифа Эванса закончилась.

Дюк стоял у руля моей тележки. Журнал, лежавший внутри, был у него в руке. Его глаза проделали то же самое, что и с моими водительскими правами, перебегая с фотографии на обложке на мое лицо. Затем между его бровями пролегла морщинка, как будто он не мог решить, какая версия ему больше нравится.

Я обошла тележку и начала перекладывать сумки в свою машину.

Боже, как же я хотела, чтобы он мне нравился. Я хотела доверять ему. Я хотела посмеяться вместе с ним и улыбнуться вместе с ним, как это было у нас в Йеллоустоуне. Но потом он взял мою глупую-преглупую взятку и раскрыл свое истинное лицо.

Научусь ли я когда-нибудь разбираться в людях? По крайней мере, я была последовательна. Я неправильно поняла Дюка, как и многих, многих других.

— Вы следите за мной, Шериф? Потому что, если вы беспокоитесь о своих деньгах, нет никакой необходимости преследовать меня по городу. Вам заплатят.

— Преследовать? Нет. — Его челюсть дернулась, и он поднял другую руку. В его руке был галлон молока, которого я раньше не замечала. — У меня закончилось молоко, а я ем хлопья на завтрак.

— О. — В свою защиту скажу, что я была чувствительна к тому, что за мной наблюдают. Это было слишком свежо и знакомо.

Я уже была в такой ситуации и у меня были письма, подтверждающие это.

Не то чтобы Дюк был похож на преследователя. Нет, мурашки, которые побежали по моей спине, были совершенно другого рода.

Жар его голубых глаз заставил мой пульс участиться. Дюк был одет для работы, но этим утром он не брился, и утреннее солнце осветило щетину, покрывавшую его подбородок.

Мой живот сжался. Я была так голодна, что могла бы съесть его на завтрак.

Его волосы были все еще влажными, и шелковистые пряди этого рыжевато-коричневого цвета лежали крупными прядями, вероятно, из-за того, что он расчесывал их пальцами. И его глаза… Эти глаза заслуживали песни, даже если сам мужчина — нет.

Почему? Почему он взял взятку? Зачем я вообще предложила ему ее?

Я ненавидела то, что он не был тем героем из реальной жизни, в котором я нуждалась и которого хотела.

Я ненавидела то, что он был человеком.

Потому что прямо сейчас мне нужно было немного совершенства. Дюк из Йеллоустоуна был именно им. Он был человеком, которого я могла возвести на воображаемый пьедестал, чтобы доказать миру, что не все стремятся к деньгам, славе или мести.

Но совершенства не существует.

Дюк Эванс был таким же человеком, как и любой другой красивый мужчина. Может быть, когда-нибудь я перестану позволять им разочаровывать меня.

— Нам нужно поговорить, мисс Росс.

Я съежилась и выгрузила из тележки еще один пакет.

— Джейд. И давайте перейдем на «ты».

— Джейд. — Мое фальшивое имя прозвучало как кислота на его языке, но это было лучше, чем мисс Росс. — Почему бы тебе не прийти в участок сегодня попозже?

— Ты меня арестовываешь?

— Нет.

— Тогда я бы предпочла не приходить в полицейский участок. Это может привлечь внимание. — А за последние десять месяцев я провела в комнате для допросов столько времени, что его хватило бы на всю жизнь.

— Тогда твой дом, — его голос звучал самодовольно, как будто он хотел поговорить у меня дома, но не хотел настаивать.

Черт. Учитывая мои колебания проводить на публике больше времени, чем это абсолютно необходимо, альтернативы не было. Но я не хотела, чтобы он приходил ко мне домой. Он был слишком тесным, когда он делил со мной крышу.

Образ Дюка, возможно, и потускнел, но мое тело еще не получило напоминания. Почему он должен был быть таким чертовски красивым?

— Отлично, — пробормотала я, доставая из тележки последние пакеты с продуктами. — Во сколько?

— Если не возникнет никаких непредвиденных обстоятельств, я буду там к шести.

Я глубоко вздохнула.

— Ладно. Шесть.

— Ты закончила? — Он указал на мою тележку.

— Да.

Он опустил подбородок, этот кивок, казалось, был тем, что он делал часто — не то чтобы я обращала внимание на его жесты.

— Пока.

Колеса тележки застучали, когда Дюк возвращал ее на место, управляя ею одной рукой, а в другой держа галлон молока и свернутый журнал. Его рубашка была заправлена в джинсы. На коричневом кожаном ремне отсутствовали значок и пистолет, из-за чего мне больше не на что было смотреть, кроме как на его задницу и джинсы, которые так идеально облегали его зад.

О, боже. У меня было так много неприятностей. Потому что в тот момент меня на самом деле не волновала взятка. На самом деле меня не волновали его моральные принципы, да и мои тоже, если уж на то пошло. Мои пальцы так и чесались залезть в задние карманы его джинсов и сжать.

Дюк, должно быть, почувствовал мой пристальный взгляд, потому что оглянулся через плечо, и уголок что ни на есть самого аппетитного рта приподнялся.

Придурок. Я не стала притворяться, что смотрю куда угодно, только не на его задницу. Я просто пожала плечами, закрыла дверь «Ровера» и села за руль.

Он просто горячий парень.

Он просто еще один горячий парень.

Меня зовут Джейд Морган, а Дюк Эванс — еще один горячий парень.

Я продолжу напоминать себе об этом снова и снова, пока до меня не дойдет.

И в конце концов Люси Росс исчезнет. Надеюсь, вместе с ней и влечение к местному шерифу.