Я буду сверху

Глава 10

Вот не думала я, устраиваясь на работу упаковщицей уже упакованных товаров, что первый мой рабочий день будет настолько интересным!

И закончится так!

Ничего же не предвещало!

И я, собираясь на работу, как-то не рассчитывала на секс в кабинетике менеджера магазина…

Неожиданное происшествие, ничего не скажешь.

Вот знала бы, хоть о белье красивом озаботилась…

Хотя, сегодня с утра мои простенькие стринги из трикотажика телесного цвета зашли на ура… Но думаю, что это просто эффект неожиданности был.

Да и не в стрингах я сейчас. Была бы в стрингах – не парилась бы вообще.

Но после сегодняшнего утреннего фиаско мои стринги были уволены из фаворитов, и теперь мою задницу плотно обнимают строгие, темные труселя фасона “бабушкина радость”. То есть, удобные до невозможности, но вообще не сексуальные. И лифчик тоже не блещет… Да ничем не блещет. Обычное спортивное белье. Ну а что мне под рабочую одежду поддевать, скажите, пожалуйста? Я в этом, вообще-то, трудиться планировала, а не всяких сексуальных мажоров соблазнять.

Черт… А все туда же, гордая такая, самостоятельная…

“Я буду сверху”…

Ага… Сейчас как увидит мой трикотаж фабрики “Красная Заря”, так и упадет на пол от хохота. И все, что у него пока еще стоит, тоже упадет…

Чтоделатьчтоделатьчтоделать…

Все эти мысли проносятся в голове бешеными кроликами, пока Платоша, явно впечатленный моей инициативой, отпускает меня, усаживается на маленький диванчик и показательно свободно раскидывает руки.

Типа, хотела инициативы – лови по полной программе.

И я понимаю, что крупно лажанулась со своей независимостью и гордостью.

Не выделывалась бы, меня б уже сладко трахали прямо на рабочем столе, наплевав на неказистое бельишко и не особо чистое тело после четырех часов однообразного физического труда.

А тут, похоже, на стриптиз теперь рассчитывают…

Блин…

Выдыхаю, смотрю на Платона, жадно скользящего по мне глазами снизу вверх. Его внимательный, восхищенный взгляд придает сил. Раз так смотрит, значит пофиг на рабочую одежду? Да? Может, просто сперма на мозг и зрение давит, хотя это вряд ли… Такой красавчик один точно не засыпает…

– Блять, малыш, иди ко мне уже, – хрипло тянет Платон и, сделав едва уловимое, какое-то невыносимо хищное движение навстречу, дергает меня на себя.

Охнув, с радостью отдаю ему инициативу.

Падаю на жесткие колени, седлаю тут же Курпатова, провожу пальцами по крепкой шее, добираясь до затылка, тяну за волосы назад, запрокидывая голову, наклоняюсь…

И мягко прикасаюсь к раскрытым в готовности губам.

И это так сладко, так чувственно, так сразу, просто мгновенно хорошо, что я не удерживаюсь, тянусь, чтоб поймать эти ощущения, усилить их, сделать более полными.

Губы Платона опытные, настойчивые, он легко перехватывает инициативу, и вот уже не я пробую его на вкус, а он исследует меня, сжав сильно, крепко одной рукой за талию, а второй за затылок. Прижимает к себе, не позволяя двигаться, и мягко толкается языком в рот, а пахом – в промежность. И там, и там попадая в какие-то правильные точки, от давления на которые меня всю дрожью продирает.

Не могу остановиться, полностью поглощенная совершенно новыми для себя ощущениями, распластываюсь по крепкому телу парня, словно желейная игрушка, с легкостью принимающая любые формы.

И вот смешно получается: технически я сверху, да. Но в реальности…

В реальности вообще ничем не управляю, полностью повторяя очертания тела Палатона, позволяя ему брать все и столько, сколько ему хочется.

– Малыш, малыш, малыш… – шепчет он, жадно вылизывая мою шею, и я жмурюсь счастливо от каждого касания, словно довольная жизнью кошка на солнышке. Он – мой источник света и радости сейчас. – Давай по-быстрому, без игр, а? Весь день о тебе думал, веришь? Хочу, сил нет… Кончу сейчас в джинсы прямо. Чувствуешь, как хочу, чувствуешь?

Он легко подбрасывает меня пахом на каждое хриплое “чувствуешь”, и да… Я чувствую…

С огромным трудом отрываю ладонь от его затылка, скольжу ниже, в ремню джинсов, расстегиваю, слава всем богам, без задержек все нужные крючки и болты, и прямо через белье обхватываю приветливо выпрыгнувший мне навстречу член.

Ох… Какой… Хороший какой… О-о-о…

Платон стонет, жестко прижимая меня за задницу прямо к самому нужному сейчас нам обоим месту, смотрит в глаза настойчиво:

– Давай, малыш.

Его команда вообще не обижает, хотя это вроде я должна тут доминировать, но роли наши давно уже забыты, осталось только старое, как мир, плотское желание.

И я, извиваясь немыслимым способом, умудряюсь одной рукой расстегнуть свои джинсы, стащить их с задницы вместе с жуткими антисексуальными трусами, выдернуть из одной штанины ногу…

И все это – не прерывая жадного, захватнического поцелуя.

Потому что губы у Курпатова вкусные, язык – шелковый, а техника – просто отвал башки!

Не то, чтоб я прямо профессионал, но монашкой у себя на родине тоже не жила. И как-то думала, что в сексе много чего знаю. И даже оргазмы у меня были… Ну, я думала, что это были оргазмы…

И только теперь я понимаю, что все, испытанное мной ранее, вообще ни в какое сравнение не идет с тем, что происходит сейчас.

Потому что все мои оргазмы с другими парнями по впечатлениям куда слабее, чем просто первое, самое острое ощущение большого, ровного члена Курпатова в себе.

Это… Это просто взрыв в башке и не только!

Нечто мощное, безумное, горячее до такой степени, что я не могу даже двинуться, ощущая, как распирает внизу, как все мои нервные окончания просто взяли и в один миг сошли с ума!

Так не бывает, не бывает!

Бывает.

И не так бывает, оказывается.

Потому что когда Курпатов, устав ждать моего выхода из экстатической комы, легко двигается, снова перенимая инициативу и мягко насаживаясь снизу, сначала аккуратно, словно пробуя, исследуя, а затем все сильнее, размашистее, грубее, я срываюсь.

Не могу сдерживаться, просто не получается!

Вскрикиваю на каждый жесткий толчок, не слушая тихого гневного:

– Тш-ш-ш-ш… Громкая моя девочка… Тихо, тихо…

Но я не могу тихо! Как можно быть тихой, когда тут такое?

И в итоге, Курпатов снова принимает решение за меня, ловко перехватывает за талию, прижимает к себе так, чтоб я полностью легла на него, и закрывает рот широкой грубой ладонью.

Это так… Так жестко, так насильно, так классно! Что я перестаю себя контролировать полностью, с радостью отдавая ему все, что только могу.

Платон матерится, двигаясь снизу, но так, что у меня искры из глаз летят от ярости и силы, с которой его член толкается в мое тело.

И нет, это не похоже на мое самодовольное “Я буду сверху”!

Это похоже на Курпатовское безмолвное “Я тебя выебу в любом положении”.

И вот честно, вообще ничего не имею против!

В таком положении не могу двигаться, не могу ничего контролировать, это практически насилие… Ай, какое насилие! Дайте два!

Платон рычит, кусает меня за шею, выталкивая за пределы этой вселенной, и я кричу прямо в жестко запечатавшую рот ладонь, и слезы текут из сомкнутых век, и в полной темноте яркие фейерверки…

Они все взрываются и взрываются, норовя растерзать мое бедное, бьющееся в счастливых судорогах тело, и на этом сладком бессмысленном фоне – горячее дыхание Платона и его не менее горячий мат:

– Блять, громкая ты какая… Сказал же, тише… Блять… Накажу, блять, так накажу…

Ой, еще и накажет…

Дайте три!