Я буду сверху

Глава 18

От боли мутнеет в глазах, но на ногах я умудряюсь устоять, правда, приходится уцепиться за машину Платона.

– Сука ёбаная, что творишь?! – орет надо мной якобы работник ФСБ.

– Я всё слышала! – злобно рычу я в ответ, хотя в голосе боли больше, чем злобы. Переборщила я с инициативой, определенно. Нога словно онемела. Я хватаюсь за неё, хмурюсь, чуть ли не плачу от боли.

Вообще, мне повезло, конечно. Удар был не особенно сильным, от серьезной травмы спасло то, что действительно скорость в этом проулке была минимальной, да и Курпатов вовремя сориентировался, хотя все же толкнул меня. Изображать из себя жертву не собираюсь, не упала же, а продолжаю стоять на ногах, но очень больно. Просто очень!

– Соня!

Тикает аварийная сигнализация, я смотрю на Курпатова, выскочившего из-за руля, и понимаю, что как-то смутно все вижу, словно сквозь дымку. Черт, похоже, удар был все-таки сильнее, чем показалось сначала!

– Малыш, – кидается он ко мне, – ты что мне под колёса бросаешься?!

Он подхватывает меня на руки, и это так, словно я взлетаю мгновенно, как, наверно, могла бы взлетать на руках отца в детстве. Если б он у меня был, конечно.

Мужик-провокатор, осознав, что подстава не удалась, резво отступает в сторону.

– Стой, тварь! – ору я на мужика, сильно дернувшись в руках Платона. Он охает, глухо матерится, но на землю не отпускает, только прижимает к себе крепче еще, – я полицию вызову!

Провокатор, услышав про полицию, перестает пятиться, разворачивается и бежит со всех ног прочь.

Платон только взглядом его провожает, затем смотрит на меня вопросительно и тревожно.

Ах, какой взгляд… Боже…

Я бы прямо поплавилась от счастья… Если б не было так больно!

– Тебя подставить хотели, – объясняю я свое поведение, – вот этот козел договаривался с другим таким же. У них какие-то фальшивые фсб-шные документы…

Сигналят машины, скопившиеся из-за происшествия в переулке. Платон, не обращая внимания ни на кого, несет меня на руках к переднему сиденью. У него такое выражение лица в этот момент волнительное: никакой насмешки или ядовитых ухмылочек, как обычно. Только беспокойство за меня. Ой… А можно я так каждый день буду падать? Чтоб он на меня смотрел, не переставая? Только боли бы чуть поменьше, конечно…

– Что случилось? – спрашивает водитель внедорожника, который стоял за машиной Курпатова.

– Всё в порядке, без жертв, – отвечает Платон, опуская меня на землю у пассажирской дверцы машины, осторожно, словно я – драгоценная ваза. – Сильно болит?

– Удар просто, синяк будет, наверно, – тихо отвечаю я.

– Хорошо, это хорошо, – обеспокоенно шепчет он и открывает дверь, чтоб усадить меня на мягкое сиденье, – давай аккуратненько… Черт, я так испугался… Руки трясутся до сих пор.

Он бормочет все это, споро вытягивая ремень безопасности одной рукой, а второй мягко проходится по бедру, ласково и невесомо ощупывая на предмет повреждений.

А я смотрю, как его крепкие, татуированные пальцы скользят по моей ноге, и это куче, чем секс, клянусь вам!

Интимней в несколько раз.

И для меня эта интимность неловкая и стеснительная. Хотя и безумно приятная, чего уж скрывать…

– Я бы сама смогла, – говорю ему. Просто, чтоб чуть-чуть разрушить нарастающее напряжение между нами.

– Сиди, дай поухаживать, – тихо отвечает Платон и, поцеловав мою шею, наваливается, чтобы застегнуть ремень безопасности. – Попалась, теперь не выпущу.

Голос его, хоть и остается чуть-чуть хрипловатым от волнения и пережитого стресса, уже вполне узнаваем. Это все тот же Курпатов, язва и насмешник, ни слова в простоте.

Уф-ф-ф… Слава всем богам! А то я уж думала, что его от напряжения повело!

Меня же повело…

Усмехаюсь, скрывая волнение, наблюдаю, как он закрывает дверь и спешит сесть за руль.

Местечко на шее, по которому скользнули только что его горячие губы, покалывает, и я стремлюсь забить эфир, чтоб не выдать своей растерянности и волнения.

Еще раз объясняю про подставщиков, теперь уже более детально.

И Курпатов кивает:

– Нет, ты представляешь, три дня назад Симонова точно так же развели, и он отвалил им денег. Прямо под колёса чувак кинулся, сказал, что из ФСБ и дорогие офицерские часы якобы ему разбили.

– Я слышала, они говорили об этом, – киваю я.

– Напишу заявление в полицию. Чем больше заявлений, тем быстрее их начнут ловить. Они – реально угроза. Сонь, как твои дела? Как твой отчим, не появлялся?

– Я отвечу на твои вопросы Вере, она тебе передаст, – фыркаю я, вспомнив, что толком не взгрела его еще за тот прокол с Веркой. Все как-то недосуг было…

Слишком уж активный Курпатов мне “досуг” организовал в эти беспокойные сутки.

– Намёк понят, кто «передаст» тоже, – он тапает по автомобильному планшету, запуская легкую музыку, и выруливает на проезжую часть.

– Мне на работу надо, – замечаю я, поняв, что едем мы слегка не туда.

– Ну да, конечно! Какая тебе работа? – он начинает набирать номер. – Жанна Алексеевна, это Курпатов Платон, Морозова у вас на упаковке стояла, она не придёт, у неё травма. А! О! Отлично. Всё, давайте.

– Что отлично? – хмурюсь я, чувствуя подвох.

– Ты уволена, – с удовлетворением отвечает Платон.

– Что?! Как уволена? Меня же недавно взяли!

Блин! Ну что за невезение!

– Сокращают. Период такой. Набирать будут теперь уже ближе к новому году, а сейчас увы. Я очень беспокоюсь за тебя, ты побледнела. – Он хмурится, на переносице появляется морщина, – сейчас съездим в травмпункт, пусть посмотрят.

– Какой заботливый, – язвлю я, не желая мириться с потерей такой хорошей, оплачиваемой работы.

– Как там трусики? Не жмут? – мгновенно переводит разговор Платон, интимно понижая голос. Я краснею невольно, свожу бедра, – если жать будут, надо снять.

Хмурюсь, не отвечая ничего, демонстративно поджимаю губы. У меня тут травма, между прочим, а он… Зря я решила, что Курпатов за меня распереживался, ничего подобного, похоже! Озабоченный!

И Платон, словно чувствуя мое недовольство, в очередной раз переводит тему, тапает опять по экрану планшета:

– Посмотри, кто у меня тут есть.

И я улыбаюсь, рассматривая фото красивой, очень пушистой рыси с надменной, гордой мордочкой и забавными кисточками на ушках.

– Я её нашёл всё-таки! – гордо комментирует он.

– Ого! – радуюсь я, – это настоящая рысь для рекламы, которую будут снимать в клипе?

– Она. Хозяин рыси нашёлся, хороший, а главное, адекватный человек, она такая забавная, смотри, – Курпатов листает галерею, и там довольная мордаха рыси, с прищуренными глазами. Такое чувство, что животное улыбается.

– Прикинь, какая она фотогеничная!

– Да вообще, – залипаю я на экран.

– Осталось только слоган придумать.

– По триггерам, – предлагаю я.

– Ты в этом разбираешься? – играет он бровями чуть насмешливо, – ну-ка давай, подкинь мне индейку.

– Ну не знаю… Это должен быть призыв, допустим: только у нас и ни у кого более. Или: успейте купить, – я при этих словах показываю пальцами, как будто это надпись на его лобовом стекле. – Ещё есть вариант нахвалить себя: мы лучшие, или: у нас собраны самые лучшие производители. Или такой вариант: нас рекомендуют даже рыси из леса.

Платон раскатисто хохочет.

– У-у-у, не прокатит! Откуда у тебя такие знания?

Я усмехаюсь, нисколько не обиженная его отказом. Понятно, что с наскоку это все не сделать:

– Мне пришлось поработать бухгалтером на складе. А так как город у нас маленький, я для хозяина склада придумывала рекламу… Ну и уборщицей еще подрабатывала.

– Не хочешь в моем отделе поработать?

– Нет-нет, я экономист, не креативщик, – признаюсь я, – то, что подходило для нашей дыры, тут вряд ли, сам же видишь.

– В любом случае, отлично, – он трогает мою руку, и мне едва удается скрыть дрожь по коже. – Сегодня завал конкретный, понимаешь, проект надо сдать побыстрее. Так что я сегодня работаю.

– Работай, я, видишь, сегодня больная хромоножка.

– Ты меня сегодня спасла, детка. За это я забираю тебя к себе и буду тебя любить, ухаживать за тобой, весь вечер, возможно, даже ночью и утром.

– Погоди, у тебя работа…

– Я работаю дома, поужинаем, я знаю отличный ресторан, где мы закажем еду, и нам привезут её с пылу, с жару.

Платон снова тянется к машинному планшету, выводит схему заказа еды через приложение:

– Выбирай, чем сегодня будем ужинать.

– А ты быстрый какой, – фыркаю, хотя, конечно, чисто для приличия, – может, я не хочу к тебе ехать.

– В твоём положении я бы вякать не стал, – он расплывается в улыбке, наткнувшись на мой суровый взгляд.

Играет бровями, щурится чуть насмешливо и очень залипательно. Ох, Соня, не играла бы ты с огнем… В такого и влюбиться недолго… Мысль, уже в который раз за сутки пришедшая в голову, дергает, словно болью, и я старательно прекращаю ее думать, листаю меню ресторана:

– Дороговато что-то.

– Ну да, ты же у нас экономист…

– Дешевле будет что-то приготовить.

– А ты умеешь готовить?!

Он смотрит на меня с таким невозможным удивлением, словно впервые видит человека, умеющего готовить. Но ведь у него же сестра, кажется… Она разве не готовила? И его многочисленные… м-м-м… девушки?

Но не скрою, взгляд это приятен. И даже тянет что-то сделать такое… Домашнее, уютное. Позаботиться.

Так. Стоп, Соня.

Просто стоп.

– Давай сегодня не будем, – тихо говорю я и отворачиваюсь к окну.

– Давай. – После повисшего между нами молчания, отвечает Платон, – просто закажем ужин.

Наверно, и для него это слишком.

Секс гораздо менее интимен, чем приготовление ужина… Совместное.

Пожимаю плечами независимо, не поворачиваюсь, смотрю безразлично на летящие за окном дома.

Странно это все.

Надо, наверно, заканчивать то, что толком и не началось.

Пока не влезла по самое горло в проблемы.

У меня и без того их вагонище, зачем еще добавлять?