Я буду сверху

Глава 14

Какое-то время тупо пялюсь на экран, ожидая реакции… Хоть какой-то.

Но сообщение остается непрочитанным, и, в итоге, мне надоедает просто тратить время впустую. Отшвыриваю телефон, падаю обратно на матрас, смотрю в потолок.

На соседней кровати мирно храпит Верка. Вот ведь зараза какая, а!

Так меня подставила!

И с Платошей тоже… Сдала меня по-полной, дура. Как теперь в глаза ему смотреть, когда в универе случайно увижу?

И без того было позорище нереальное. Что первая встреча, что дальше… Напрягает меня такая динамика.

С каждым разом что-то все позорней и позорней…

Спать уже не хочется, да и под Веркины рулады не вырубишься, по опыту знаю, что эту звездень из пушки не поднимешь, до утра мне теперь концерт обеспечен.

Встаю, чтоб попить воды, минуту раздумываю, сгонять ли в душ или ну его нафиг, просто лечь спать. И посматриваю на экран телефона периодически. Он темный. Н-да, не обнадеживает вообще.

Ну вот что делать с этими мужиками? Когда не надо, написывает, папаша новоявленный. А когда помощь требуется, даже не читает сообщения. Может, начало увидел во всплывающем окне и слился к чертям? Тоже вариант…

Топаю к кровати, чтоб проверить, что я там в первом предложении такого написала, что мужчину испугала вусмерть, как вдруг слышу тихий стук в окно.

А мы на втором этаже живем, вообще-то.

Воры, что ли? Что у нас воровать, кроме несохранившейся девственности?

Пока раздумываю и тупо таращусь на окно, пытаясь за плотной занавеской рассмотреть хотя бы очертания того бесстрашного, что либо умеет летать, либо владеет навыком скалолазанья, стук повторяется еще раз.

Иду к окну, распахиваю штору… И открывааю рот от изумления.

С улицы на меня смотрит и лыбится во все тридцать два Платон!

На автомате распахиваю окно, и он как-то очень ловко, невыносимо профессиональным паркурным движением проскальзывает в комнату! Ну да, а кто-то говорил, что никакого паркура… Пиздит, как дышит. Во всем, похоже.

– Привет, Соник, – Платон широко улыбается, настолько лучезарно и заразительно, что я едва сдерживаюсь, чтоб не ответить ему. Обаятельный гад!

Правда, это очарование все равно не помогает ему особо, потому что в ступор я впадать не собираюсь, от лап, уже протянувшихся ко мне, уворачиваюсь и, чуть покосившись на храпящую Верку, сурово спрашиваю:

– Что это за цирк?

– Это не цирк, Соник, это – театр, – отвечает Платон, тормозя, когда понимает, что обнимашки ему в ближайшее время не светят. Опять улыбается, осматривает меня, и глаза, лукавые, веселые, вспыхивают голодным мужским интересом.

Мне мгновенно хочется прикрыться, хотя ничего провокационного в моем домашнем костюмчике нет. Шорты и футболка, как у всех. И это я еще хорошо, что успела переодеться чисто на автомате, когда пришла в комнату после неудачного свидания, с внезапным сексом, рестораном и шикарной финалочкой в виде лап моего неслучившегося парня на жопе моей подруги.

Понятно, что девушка на стрессе не может выглядеть привлекательно, так что нечего тут самцовый интерес демонстрировать. Бесит только еще больше.

– Не согласна, – резко отвечаю я, – в театре нет клоунов.

– Да, там только герои… – кивает Платон, с характерными ролями. Комедия, там… Драма…

– У тебя комедия? – идиотский разговор абсолютно. И такое ощущение, что Платон тоже это понимает. И вообще несет фигню, не задумываясь над словами.

Потому что в реальности мы не словами говорим… Вообще не словами.

И эти два уровня нашей беседы даже не пересекаются в пространстве. Как параллельные прямые.

– Нет, драма.

Шаг ко мне, глаза чуть сужены, в них такой голод, что опаляет щеки. С ума сошел… С чего вдруг этот цирк? Мы сегодня только сексом занимались, не может повести настолько сильно за такое короткое время…

– Фигню говоришь. Где ты и где драма?

Шаг назад, сдерживаюсь, что не начать беспомощно оглядываться в поисках защиты. Ее нет, этой защиты, мы одни тут. Веркин пьяный труп на кровати – не в счет. Ее даже пожар не поднимет сейчас. А пожар будет, судя по взгляду Платона.

– Да вот одна вкусная девочка морозится, фигню говорит… Драма, сплошная драма…

Шаг ко мне. Руки из карманов вынимает, показательно по бокам вытягивает, типа, безопасно все. Ага, знаю я, как оно безопасно… Лапы длинные, как у медведя. Облапит, не вздохнешь…

И почему у меня от этой мысли все внутри горячеет и плавится?

Нет, я все-таки нимфоманка. Ни стыда, ни мозгов, ни моральной стойкости…

– Если фигню, вали отсюда, ищи ту, что не будет нести то, что тебе не нравится.

Шаг назад… Стоп.

За спиной – кровать. Дальше некуда двигаться, комната маленькая совсем! И положение такое шаткое. Неустойчивое.

И Платон такой большой внезапно. Как-то совсем ему в нашей комнатке тесно… Вот и жмется ко мне поближе… Слишком близко. С такого расстояния вижу, как дышит тяжело. Волнуется? Заведен? Все вместе? Жаром от него пышет так, что стоять едва получается!

– Не могу… Мне нравится, когда эта девочка несет фигню… Мне нравится все, что делают ее губки…

И еще шаг.

И все.

Он так близко. Как дышать? Нечем же, совершенно…

Грубоватые длинные пальцы цепляют за подбородок, приходится поднять взгляд, а это опасно! Можно потеряться! Потерять… себя.

– Я прошу прощения, малыш… – не клоун передо мной сейчас, не актер… Парень, серьезный, очень серьезный. Морщинка между бровей напряженная, взгляд чуть болезненный, острый. Платон волнуется. Он ищет слова. Такие, чтоб достучаться, – я немного переборщил… Или много. Мне раньше не отказывали, прикинь? Ты первая.

– И в самом деле, драма… – я едва шевелю губами, настолько они наливаются жаром, горят от его взгляда.

– Нет… – улыбается едва заметно Платон, – не драма… – и наклоняется ниже, заставляя меня проглотить невысказанную удивленную насмешку, – трагедия, блять…

А в следующее мгновение теплые губы прикасаются к моим, и я теряюсь в нежном, самом-самом нежном, самом чувственном поцелуе из всех, что когда-либо приходилось переживать.

Это настолько необычно, учитывая весь напор Платона, который он не стеснялся раньше демонстрировать, что я даже не могу сопротивляться, хотя, на самом деле, еще море вопросов, и я вроде бы не поменяла своего решения, но…

Но он пришел сам. Залез на второй этаж, надо же…

И попросил прощения…

И целует…

И…

И я дура, да…

Но вот как ему отказать?