Я - его оруженосец. И, да, я девушка! Принц не в курсе!

Глава 11

Если кто-то думает, что после королевских угроз, принудительной помолвки и почти-признаний в любви моя жизнь не может стать ещё более безумной, то этот кто-то явно недооценивает творческий потенциал судьбы. Потому что через неделю после драматической сцены в тронном зале король объявил о грандиозном балу-маскараде в честь помолвки своего сына.

Да, именно так. Маскарад. Где все носят маски и притворяются кем-то другим. Ирония была настолько толстой, что её можно было нарезать ломтиками и подавать к ужину.

— Это же идеальная возможность! — восторженно сообщил мне Снорри, когда мы обсуждали новости в казарме. — Ты можешь переодеться в девушку, надеть маску, и никто не узнает!

— Зачем мне это? — спросила я, хотя сердце уже билось быстрее от одной только мысли.

— Чтобы потанцевать с принцем как женщина, а не как его оруженосец, — терпеливо объяснил корги, как будто говорил с особо тупым ребёнком. — Чтобы он почувствовал к тебе влечение, не мучаясь угрызениями совести.

— А если он узнает?

— Не узнает. На то и маскарад. — Снорри довольно завилял хвостом. — Главное — найти подходящее платье.

Найти платье оказалось не так сложно, как я думала. Служанка по имени Элис, которая стирала бельё принца и явно питала к нему романтические чувства (как и половина женского населения замка), с готовностью согласилась одолжить мне наряд своей покойной госпожи.

— Только скажи, зачем тебе женское платье? — хихикнула она, протягивая мне свёрток. — Уж не собираешься ли на маскарад?

— Проиграл в карты, — соврал я. — Теперь должен явиться на бал в женском наряде.

Элис рассмеялась так заразительно, что я почти поверила собственной лжи.

Платье оказалось изумрудно-зелёным, из тяжёлого шёлка, с корсетом, который, как обещал превратить мою фигуру из «доски» в «песочные часы». Правда, сначала нужно было разобраться, как в эту адскую конструкцию влезть.

— Тебе понадобится помощь, — философски заметил Снорри, наблюдая, как я борюсь с корсетом. — И парик. У тебя волосы слишком короткие для девушки.

Парик нашёлся у той же Элис — каштановый, с длинными локонами, пахнущий лавандой и тайнами. Маску я стащила из реквизита придворного театра — изящную, серебристую, украшенную перьями, которая закрывала половину лица.

В день бала я чувствовала себя шпионом, готовящимся к особо опасной миссии. Что, в общем-то, недалеко от истины. Потому что если меня поймают… лучше не думать о последствиях.

Снорри помог мне переодеться в заброшенной комнате башни — той самой, где когда-то жила настоящая Мэйрин. Корсет затягивался с трудом, но результат превзошёл все ожидания. Из угловатого мальчишки я превратилась в… ну, если не в красавицу, то хотя бы в женщину.

— Ничего себе, — восхищённо свистнул Снорри. — Ты выглядишь… женственно.

— Спасибо за комплимент, — сухо ответила я, разглядывая себя в зеркале.

Отражение показалось мне чужим. Длинные каштановые волосы рассыпались по обнажённым плечам, корсет подчёркивал талию и приподнимал грудь, юбка элегантно ниспадала складками. А маска… маска делала меня загадочной незнакомкой.

— Помни, — строго сказал Снорри, — веди себя как леди. Не хватайся руками за юбку, не размахивай кулаками, и ради всего святого — не говори «чёрт возьми».

— А что говорить?

— «Какая досада» или «как неожиданно». И не забывай делать реверансы.

Я потренировалась в реверансах, чуть не споткнувшись о подол, и отправилась на бал.

Большой зал был украшен так, будто готовился к коронации императора. Сотни свечей, живые цветы, музыканты в балконе, и гости — море гостей в роскошных нарядах и масках. Все кружились в танце, смеялись, флиртовали, и никто не обращал внимания на ещё одну замаскированную даму.

Я стояла у стены, пытаясь привыкнуть к корсету, который сжимал рёбра, как объятия удава, и искала глазами принца. Нашла быстро — он танцевал с дамой в синем платье и золотой маске. Двигался механически, без всякого удовольствия, как человек, исполняющий неприятную обязанность.

— Невеста, — мысленно сообщил мне Снорри, который пробрался в зал и теперь сидел под столом с угощениями. — Принцесса Изабелла. Красивая, но холодная как рыба.

Действительно, принцесса была красива — точёные черты, стройная фигура, изящные движения. Но что-то в ней отталкивало. Может, слишком прямая спина? Или взгляд, полный расчёта?

Танец закончился, принцесса сделала реверанс и удалилась к своей свите. Арно остался стоять посреди зала, глядя по сторонам с выражением человека, который ищет выход из лабиринта.

Наши взгляды встретились.

Он смотрел на меня долго, не отрываясь, и я видела, как меняется выражение его лица. Удивление. Интерес. И что-то ещё — что-то, от чего у меня перехватило дыхание.

Он подошёл. Медленно, не спуская с меня взгляда, как хищник, выслеживающий добычу.

— Мадемуазель, — сказал он, останавливаясь передо мной и кланяясь, — позволите узнать ваше имя?

Голос! Я забыла изменить голос! Но было поздно притворяться немой.

— Зовите меня… Тенью, — ответила я, стараясь говорить выше и мягче обычного. — Я исчезну до рассвета.

Он поднял бровь — жест, который я знала наизусть.

— Загадочно, — улыбнулся он. — А танцевать вы умеете, мадемуазель Тень?

Умела ли я? В прошлой жизни ходила на танцы в фитнес-клубе, но это было далеко от дворцовых менуэтов.

— Немного, — честно призналась я.

— Тогда позвольте научить.

Он протянул руку, и я, сглотнув, положила свою ладонь в его. Рука его была тёплой, сильной, знакомой — но он не знал, что касается той же руки, которую перевязывал у руин замка.

Мы вышли в центр зала, и он обнял меня за талию. Не так, как обнимал Мишеля в амбаре — осторожно, почти благоговейно, как мужчина обнимает женщину.

Музыка заиграла медленную мелодию, и мы начали танцевать.

Боже мой. Это было совсем не то, что танцы с оруженосцем. Это было… волшебством. Он вёл меня уверенно, подстраиваясь под мои неумелые движения, и мне казалось, что мы летим над полом. Его рука на моей талии, его взгляд, устремлённый на моё лицо, его близость — всё это кружило голову сильнее любого вина.

— Вы прекрасно танцуете, — сказал он тихо.

— Льстец, — ответила я, стараясь не споткнуться о подол.

— Правдивец, — возразил он. — У вас очень красивые глаза.

Опасно. Слишком опасно. Он внимательно смотрел на меня, и я боялась, что узнает. Но желание быть с ним, быть женщиной в его объятиях, было сильнее страха.

— А у вас печальные, — сказала я.

— Печальные?

— Вы выглядите так, будто потеряли что-то очень важное.

Он споткнулся — едва заметно, но я почувствовала.

— Возможно, и потерял, — тихо ответил он. — Или боюсь потерять.

— Что?

Он долго молчал, продолжая вести меня в танце. Потом сказал:

— Свободу выбирать. Право любить того, кого хочу.

Сердце забилось быстрее.

— А кого вы хотите любить?

— Того, кого не могу, — горько улыбнулся он. — Того, кто… недоступен.

Если бы он знал, как близко это «недоступное» от него сейчас.

— Может, не так уж и недоступен? — осторожно предположила я.

— Поверьте, мадемуазель, очень недоступен. — Он покрутил меня, и я едва удержалась на ногах. — Скажите, а вы верите в судьбу?

— В какую судьбу?

— В ту, что сводит людей, которые должны быть вместе?

— Да, — прошептала я. — Верю.

— Я тоже начинаю верить. — Он притянул меня ближе, и я почувствовала его дыхание у своего уха. — Потому что встретил вас именно тогда, когда больше всего нуждался в чуде.

— В чуде?

— В напоминании о том, что такое влюблённость. — Его голос стал хриплым. — С первого взгляда на вас я почувствовал то, что не чувствовал уже очень давно.

— Что?

— Желание защищать. Желание быть рядом. Желание… — Он замолчал.

— Что ещё? — я едва дышала.

— Желание поцеловать.

Мир вокруг исчез. Остались только мы двое, его глаза, его руки, его слова. Он хотел меня поцеловать. Меня — женщину. Не мучаясь, не борясь с собой, а просто потому, что я ему нравилась.

— А если я захочу того же? — прошептала я.

Его глаза потемнели.

— Тогда выйдем в сад. Там меньше любопытных глаз.

Мы вышли из зала через боковую дверь. Сад был залит лунным светом, пах розами и тайнами. Где-то журчал фонтан, где-то пели соловьи, а вдали играла музыка.

Он привёл меня к беседке, увитой плющом. Остановился, повернулся ко мне.

— Я даже не знаю вашего имени, — сказал он.

— А оно важно?

— Нет, — честно ответил он. — Важно только то, что я чувствую рядом с вами.

— А что вы чувствуете?

Вместо ответа он резко притянул меня к себе и поцеловал.

Не нежно. Не осторожно. Страстно, жадно, как человек, который умирает от жажды и наконец нашёл воду. Его руки сжали мою талию так крепко, что я ахнула, а он воспользовался этим, углубляя поцелуй.

Это было похоже на пожар. На бурю. На что угодно, только не на галантное ухаживание. Он целовал меня так, будто хотел поглотить, присвоить, сделать своей. Одна рука скользнула вверх, в мои волосы, крепко сжала, не давая отстраниться.

— Чёрт, — прошептал он против моих губ, — что ты со мной делаешь?

Я не могла ответить. Не могла думать. Его близость, его руки, его губы, которые теперь спускались к шее, — всё это превращало мой мозг в кашу.

— Я схожу с ума, — продолжал он хрипло, покрывая поцелуями мою шею, ключицы. — С первого взгляда на тебя я не могу думать ни о чём другом.

Его руки скользили по моей спине, сжимали, ласкали, и я чувствовала, как растворяюсь в его прикосновениях. Это было опасно. Слишком опасно. Я забывала, кто я, где мы, что между нами невозможно.

— Останься, — прошептал он, прижимая меня к стене беседки. — Останься со мной. Навсегда.

Слово «навсегда» подействовало на меня, как холодный душ. Я очнулась, осознала, что происходит. Что я делаю. В кого превращаюсь.

— Нет, — выдохнула я, упираясь руками в его грудь. — Нет, я не могу.

— Можешь, — его голос был хриплым от желания. — Я чувствую, что можешь.

Где-то вдали пробили часы. Полночь.

— Мне нужно идти, — сказала я, но он не отпускал.

— Никуда ты не пойдёшь, — его глаза потемнели. — Не после того, что между нами произошло.

Он снова попытался меня поцеловать, но я увернулась.

— Отпустите меня!

— Не отпущу. — Его хватка стала крепче. — Скажи, кто ты. Откуда. Почему прячешься за маской?

Паника. Он слишком близко подобрался к правде. Слишком напорист. Слишком решителен.

Я резко подняла колено, целясь ему между ног, но платье помешало. Удар пришёлся в бедро, но этого хватило, чтобы он ослабил хватку от удивления.

Я вырвалась и побежала.

— Стой! — рявкнул он мне вслед, но я уже неслась через сад, подхватив юбки.

Сердце билось так громко, что заглушало музыку. Руки дрожали, губы всё ещё горели от его поцелуев. Я бежала, спотыкаясь о подол, царапаясь о ветки, и слышала за спиной его шаги.

Он гнался за мной.

— Проклятье, остановись! — кричал он, и в его голосе была такая властность, что я едва не подчинилась.

Но страх оказался сильнее. Страх того, что он узнает. Что поймает. Что заставит снять маску и увидит правду.

Я влетела в замок через боковой вход, промчалась по коридорам, не разбирая дороги. Где-то сзади слышались его шаги, его голос, зовущий незнакомку, которая свела его с ума одним поцелуем.

Добралась до башни, забаррикадировала дверь и рухнула на пол, задыхаясь.

— Ну? — спросил Снорри, едва я появилась в дверях, растрёпанная и запыхавшаяся. — Судя по твоему виду, было жарко.

Я рухнула на кровать, всё ещё чувствуя вкус его губ, жар его рук на своей коже.

— Он поцеловал меня, — прошептала я.

— Судя по твоему виду, не только поцеловал. — Снорри фыркнул. — Волосы растрёпаны, губы опухшие, глаза как после бури. Что ещё было?

— Он… он был как дикий зверь, — призналась я. — Целовал так, будто хотел меня съесть. И не хотел отпускать.

— А ты?

— Я убежала. Еле вырвалась. — Я дрожащими руками начала снимать парик. — Снорри, он гнался за мной. Кричал, чтобы я остановилась.

— Ну и славно. Значит, произвела впечатление.

— Слишком сильное впечатление! — Я сняла маску, начала расшнуровывать корсет. — Он почти не дал мне уйти.

— Потому что почувствовал настоящую женщину, — мудро заметил корги. — Не придворную куклу, которая танцует по правилам, а живую девушку, которая отвечает на его страсть.

Это было правдой. Я отвечала. Отвечала на каждый его поцелуй, на каждое прикосновение. И чуть не потеряла голову от его напора.

— Что теперь? — спросила я.

— А теперь, — философски сказал Снорри, — принц будет бесноваться от желания найти женщину, которая зажгла в нём такой огонь. А заодно мучиться странным влечением к своему оруженосцу.

Он был прав. Завтра Арно будет искать незнакомку, которая убежала от него, как Золушка в полночь. А я буду стоять рядом с ним, притворяясь мальчиком, и помнить жар его губ, силу его рук, голодный огонь в его глазах.

— Снорри, — тихо сказала я, — он поцеловал меня так, будто умирал от голода.

— И что ты чувствовала?

— Что готова умереть от того же голода.

За окном всё ещё играла музыка, но для меня бал закончился. Осталось только ждать рассвета и снова становиться Мишелем.

Только теперь я знала, на что способен принц Арно, когда видит в женщине то, чего хочет. И это было одновременно пугающе и невыносимо притягательно.