Юный любовник

Глава 23

Форд

Я улыбался, глядя на старый склад. Теперь я определенно понимал волнение и заботы отца из-за него. Мои родители купили это значимое для нас здание на аукционе недвижимости. Время, которое мы с отцом потратили, работая над планами его реставрации и обновления, было одним из моих лучших воспоминаний о том периоде.

Я очень хорошо знал это здание по фотографиям и планам, но никогда не был внутри. Всегда находилась та или иная причина, по которой я не мог сам приехать в Чикаго, чтобы проверить, как тут обстоят дела. Верилось, что нам незачем спешить – у нас полно времени… Пока внезапно не оказалось, что его просто нет.

Продать здание через несколько месяцев после смерти отца оказалось непросто. Но когда мне предложили за него больше, чем мы за него заплатили, сложилось впечатление, что выбора у меня нет. Тем не менее у судьбы есть способы иногда возвращать утраченное.

Например, Валентину.

Или это место. Белый «БМВ», за рулем которого была женщина, подъехал к зданию и припарковался. В картотеке отца я видел визитку Луизы Мари Андерсон с ее фотографией, поэтому, когда женщина вышла из машины и, улыбаясь, направилась ко мне, я был почти уверен, что это она и есть.

– Мне не нужно спрашивать, кто вы. Потому что вы точная копия своего отца. – Она протянула руку. – Луиза Андерсон. Но мои друзья зовут меня Энди.

Я улыбнулся в ответ.

– Мой отец называл вас Энди, так что я приму это за добрый знак.

Пожав мне руку, женщина не отпустила ее, а, наоборот, обхватила другой рукой и крепко сжала.

– Я так сожалею о потере ваших родителей. Они были очень хорошими людьми.

Я наклонил голову.

– Благодарю. Мы с сестрой оценили цветы, которые вы прислали. Это было очень любезно с вашей стороны.

– Не стоит. – Она покачала головой. – Раньше я просто таяла от того, как ваш папа смотрел на вашу маму – как они всегда держались за руки. Они казались двумя влюбленными подростками.

Мои брови невольно нахмурились.

– А я и не знал, что вы встречались с моей мамой. Мы всегда шутили, что отец завел здесь девушку, потому что никогда не брал никого из нас с собой, когда ездил в Чикаго.

– О нет, это не так. Она приезжала сюда довольно часто. На самом деле, когда они впервые пришли посмотреть на это здание – лет семь назад, – больше всего им понравился верхний этаж. Они даже говорили о том, чтобы превратить его в пентхаус для себя.

Хм. Думаю, мама не хотела, чтобы я огорчался из-за того, что у меня не получалось сопровождать отца в его поездках. Впрочем, это было бы вполне в духе моих родителей – устроить для себя маленькое любовное гнездышко в купленном недавно здании. Когда они были живы, их постоянное проявление нежности по отношению друг к другу меня раздражало – ведь они были моими родителями. Но после их смерти воспоминания об этой стороне их отношений оказались одними из самых дорогих для меня.

– Что ж… я с нетерпением жду возможности побывать там. Не могу смириться с тем, что здание снова выставлено на продажу.

– Да, – кивнула она. – Причины – очередной развод. Неприятно об этом говорить, но, вероятно, семьдесят пять процентов повторных продаж недвижимости связаны с разрывом отношений между их владельцами.

Мы с Энди осмотрели пустое здание. Со странным чувством я обходил внутренние помещения, над которыми мы столько лет работали с отцом. Когда я решил приехать, чтобы самому здесь все проверить, я считал, что расширение нашего дела в Чикаго, как планировал отец, и проект по переоборудованию складских помещений, о котором мы мечтали, станет завершением его планов и будет для меня закрытием гештальта. Я всегда сожалел о том, что мне пришлось продать это здание. Но вместо этого я чувствовал только тупую боль в груди и тяжелейший груз на плечах, словно нес штангу весом в сто фунтов.

Здание было одиннадцатиэтажным, поэтому нам потребовалось некоторое время, чтобы обойти его все. К тому времени, когда мы добрались до верхнего этажа, того места, которое мои родители мечтали превратить в свое гнездышко, я почувствовал, что мне нужно подышать свежим воздухом.

Я ослабил узел галстука, чтобы было легче дышать. Энди, за которой я следовал, указала на стену с окнами.

– Они, очевидно, старые. И не очень-то теплосберегающие для чикагских зим. Но Мари они понравились. Она сказала Майклу, что хотела бы сделать из них межкомнатные двери, чтобы использовать внутри помещения. Не знаю, насколько это легко сделать, но ему, похоже, ее идея понравилась.

Вот как? Не знал, что отец приглашал дизайнера по интерьерам.

– Мари? У вас случайно нет ее контактного телефона? Я и не знал, что он уже начал работать с дизайнером интерьеров. Мы вместе только планировали переоборудование, без каких-либо дизайнерских штучек.

Энди рассмеялась:

– Я говорю не о каком-то дизайнере, а о вашей маме, Мари.

– Мою маму звали Афина. – Довольно редкое имя, едва ли люди его часто слышат, разве что на уроках по истории Древней Греции.

– В самом деле? – Энди сосредоточенно нахмурилась. – Могу поклясться, у нас как-то был разговор о том, что у нас с ней одно имя, только наоборот. Я Луиза Мари, и она сказала, что ее зовут Мари Луиза.

Агент по недвижимости явно смутилась, а затем разволновалась. Она покачала головой и повернулась, чтобы пройти в другой конец комнаты.

– М-м-м… Кажется, я перепутала ее с другой клиенткой. Простите меня… да, Афина… верно.

Люди часто ошибаются в именах. Черт возьми, я не помнил имен большинства людей через тридцать секунд после знакомства с ними. Но что-то в поведении Энди подсказывало мне, что она вовсе не ошиблась. Хотя во всем этом не было никакого смысла.

У меня определенно что-то не так с головой – а всему виной воспоминания о том времени, которое мы с отцом провели вместе, работая над этим зданием. Я отбросил странное чувство тревоги, которое у меня появилось, надо было завершать наш обход. Мы вышли на улицу, и я с облегчением набрал в легкие свежего воздуха.

– Итак, – подвела итог Энди, – продавец хочет сыграть вчистую – получить обратно свои деньги и уйти. Но у меня такое чувство, что здесь могут возникнуть некоторые возможности для маневра. Между нами говоря, это не очень дружественный развод, и я думаю, что быстрая продажа и нежелание затягивать с разделением активов могли бы заставить их согласиться пойти на ряд уступок.

Я согласно кивнул, чувствуя себя опустошенным. Я был рад, что решил остаться в городе на ночь, чтобы завтра встретиться и осмотреть все с инженером-строителем. У меня было ощущение, что половина того, что я увидел сегодня, к утру выветрится из головы. Эмоции не давали мне сосредоточиться, я попросту не мог ясно мыслить в тот момент.

– Может быть, поужинаем где-нибудь в ресторане или нужно что-нибудь еще? – обратилась ко мне Энди после того, как заперла входную дверь. Женщина все еще казалась немного отчужденной – или просто старалась не показать, что взволнована.

– Нет, благодарю. В отеле есть ресторан, и я, наверное, просто поем там.

– Хорошо. Увидимся завтра в девять?

Я сдержанно кивнул.

– В девять часов. Спасибо за сегодняшнюю экскурсию.

Я сел в машину, которую арендовал на эти два дня, и проследил взглядом, как Энди уезжает с парковки. Но вместо того, чтобы самому завести машину, я на несколько минут откинулся на сиденье, положил голову на подголовник и закрыл глаза. Я сделал несколько глубоких вдохов, но неприятное ощущение под ложечкой не проходило.

Поэтому я поднял трубку и позвонил в свой офис менеджеру по бухгалтерскому учету.

– Привет, Дэн. Это Форд. Скажи, у нас сохранились отчеты о расходах моих родителей за прошлые годы?

– Мы храним записи за шесть лет в одном из архивов. Налоговое управление в любой момент может провести аудит за последние три года, но если они обнаружат существенную ошибку, то могут затребовать данные и за предыдущие шесть лет. Твой отец предпочитал подстраховаться, раз уж у него хватало места для хранения. А что именно тебя интересует?

– Как думаешь, сможешь найти отчеты о расходах моих родителей и посмотреть, приезжала ли моя мама когда-нибудь в Чикаго вместе с отцом?

– Да. Без проблем. Дай мне несколько часов.

– Спасибо, Дэн.

* * *

Некоторые мысли подобны вытянувшейся из свитера нитке. Вы можете либо потянуть за нее, рискуя все еще больше испортить, либо завязать, отрезать и двигаться дальше. Когда Энди сказала, что моя мама не один раз приезжала в Чикаго вместе с отцом, то невзначай потянула ту самую нитку. Но я оборвал ее и двинулся дальше, списав все на то, что мама просто не хотела, чтобы я почувствовал себя неловко из-за того, что она поехала посмотреть на проект, над которым я работал много лет.

Но потом вытянулась еще одна ниточка, когда Энди назвала мою мать Мари Луиза – и в ее тоне не было сомнений. Она вряд ли ошиблась, как попыталась меня потом уверить. И на этот раз я не смог просто оборвать эту нитку и двигаться дальше. Я потянул за нее, и теперь мне казалось, что я жду, когда весь мой мир порвется в клочья.

Зарегистрировавшись в отеле, я отправился в спортзал, чтобы израсходовать часть бушевавшей во мне энергии, затем вернулся в номер, принял душ и теперь сидел в баре ресторана. Мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда мне принесли бургер.

– Ты что-нибудь нашел? – спросил я у Дэна после того, как мы обменялись приветствиями.

– Я проверил все отчеты о расходах, которые у нас были, и не нашел записей о том, что твоя мама когда-либо ездила в Чикаго. Их помощница тогда делала все заказы и составляла отчеты о расходах для компании – маловероятно, что она что-то пропустила, но я полагаю, это все же возможно.

У меня вновь заныло в груди, и я, морщась, потер ее.

– Случайно не помнишь, нанимали ли мы дизайнера интерьеров в Чикаго? Я здесь осматриваю здание, которым мы владели раньше и продали после смерти родителей, – оно снова появилось на рынке.

Дэн работал в компании отца еще с тех самых пор, как я появился на свет, и помнил все.

– Твой отец предпочитал не тратить деньги на проекты до официального окончания строительных работ. Никогда не знаешь, когда могут возникнуть проблемы с департаментом строительства, которые могут изменить все твои планы.

Я кивнул. Все так. Я собирался дать отбой. Возможно, я был неправ во всем, что касалось моего отца, и потянул за ниточку, которую просто нужно было оборвать. Честно говоря, казалось нелепым думать о том, о чем я думал.

Я с облегчением рассмеялся.

– Ты прав, Дэн. Большое спасибо.

– Без проблем. Если вы рассматриваете возможность выкупа здания обратно, возможно, вам захочется проконсультироваться с адвокатом вашего отца по этому поводу. Я помню, что была проблема с зонированием, над которой она работала для него перед покупкой, – надо выяснить, не изменил ли его нынешний владелец. Во всяком случае, стоит на это обратить внимание, если вы решите продвигать этот проект.

Я кивнул сам себе. Вот почему мои родители платили Дэну больше, чем среднестатистическому менеджеру по бухгалтерскому учету, – его ум был стальным капканом.

– Спасибо, Дэн. Вы случайно не помните имя этого адвоката?

– Лэндсфорд, кажется. Дай-ка я проверю в компьютере. Мы выписали ей чек, и она должна быть в нашем списке. Подождите секунду.

Мои плечи расслабились, и я потянулся за бургером. Неожиданно ко мне вернулся аппетит. Голос Дэна зазвучал в телефоне как раз в тот момент, когда я откусил кусочек.

– Да, точно Лэндсфорд. Мари Луиза Лэндсфорд, вот кому мы выписали чек.

Мари Луиза.

Я чуть не подавился.

– Хотите, чтобы я отправил вам по электронной почте ее контактную информацию? – спросил он.

Мне все же удалось проглотить едва прожеванный кусок, но и после этого ощущение было такое, словно в горле стоит ком.

– Да. Она бы мне пригодилась. Спасибо, Дэн.

* * *

Я никогда не отличался повышенной нервозностью.

В последний раз я чувствовал себя подобным образом, когда стоял перед судьей и говорил ему, что хочу получить опеку над своей четырнадцатилетней сестрой. Я нервничал не из-за того, что принимаю неправильное решение, а из-за того, что он может сказать, что я недостаточно самостоятелен или что моей сестре было бы лучше в приемной семье или у моей тети в Огайо.

Но когда я сидел в машине, припаркованной на Супериор-стрит перед адвокатской конторой Мари Луизы Лэндсфорд, я сильно психовал – ладони вспотели, а желудок скрутило узлом. Мне даже показалось, что меня вот-вот вывернет наизнанку, и если бы я хоть что-нибудь съел после того кусочка бургера вчера вечером, то непременно избавился бы сейчас от своего завтрака. Еще у меня чесались глаза, вероятно, от недосыпания, а не от нервозности. Я чувствовал, как колотится сердце, эхом отдаваясь по всему телу – в груди, в ушах, даже в горле.

В кармане пискнул телефон – пришло сообщение от Валентины. Прошлой ночью мы переписывались, но я не упомянул об отце или о том, что меня волнует. Да что там, я и самому себе боялся признаться в этом, не говоря уже о том, чтобы рассказать о своих подозрениях кому-то другому. Я также не сказал, что отменил встречу с инженером, которая должна была состояться сегодня утром. Единственное, что она знала: я отложил свой рейс, чтобы встретиться с адвокатом по поводу зонирования здания. Что было отчасти правдой. По крайней мере, именно об этом я собирался говорить с Мари Луизой, когда явился в ее офис без предварительной записи. У меня, честно, не было никаких других планов. Я даже подумать боялся что-то сказать ей или спросить о том, что занимало все мои мысли.

Валентина: Удачи тебе сегодня с адвокатом и счастливого перелета домой. Сообщи, каким поездом поедешь утром, я тебя встречу. У меня для тебя небольшой сюрприз.

Я тупо уставился на экран телефона, как будто высветившиеся слова не имели никакого смысла. У меня не поднялась рука отправить ответное сообщение. Вместо этого я сунул телефон в карман. Все, что мне сейчас было надо, – покончить с этим дерьмом раз и навсегда.

Я вышел из машины, глубоко вдохнул и направился к двери.

За стойкой администратора сидела молодая женщина примерно моего возраста. Она приветливо улыбнулась.

– Здравствуйте. Чем я могу помочь?

– М-м-м… Видите ли, у меня не назначена встреча, но я очень надеялся, что, возможно, смогу поговорить с Мари.

– Можно узнать, по какому вопросу?

– Я рассматриваю возможность покупки здания в этом районе, а она ранее выполняла кое-какую работу для моего отца.

– О, вот как. Хорошо, подождите, пожалуйста. – Женщина указала на закрытую дверь слева от себя. – Сейчас у нее клиент, но они должны закончить с минуты на минуту. Как только она освободится, я спрошу, может ли она поговорить с вами.

– Спасибо.

– Ваше имя, пожалуйста?

– Форд. Форд Донован.

Если моя фамилия и была знакома секретарше, она этого не показала. Она предложила мне присесть, я устроился на кожаном диване и притворился, что листаю «Архитектурный дайджест». Несколько минут спустя дверь в кабинет Мари открылась. Мое сердце, которое и без того билось слишком часто, помчалось словно поезд, набирающий скорость. Пожилой мужчина в костюме вышел первым, разговаривая с кем-то позади него.

– Я думаю, как только мы отправим им эти последние поправки, они наконец подпишут контракт, – сказал женский голос.

Я все еще не видел ее.

– Хорошо. Очень хорошо. Мне не терпится поскорее с этим разобраться.

Мужчина направился к выходу, а в дверном проеме появилась женщина, которая говорила с ним.

– Всего хорошего. Я скоро свяжусь с вами, – сказала она ему на прощание.

Увидев ее, я на мгновение замер. Какого черта? Я точно ее знал. Но откуда? Я пролистал в уме список мест, где мог бы видеть ее раньше. Я был абсолютно уверен, что мы встречались. Но до сегодняшнего дня я никогда не был в Чикаго.

Клиент вышел, Мари Луиза сделала несколько шагов по направлению к секретарше, которая поднялась ей навстречу.

– Я раньше не сообщила, так как не хотела прерывать вас, ведь вы уже почти заканчивали с мистером Уотсоном, но у вас новый посетитель.

Мари впервые посмотрела в мою сторону. Я поднялся. И в то мгновение, когда ее взгляд остановился на мне, выражение ее лица изменилось. Она побледнела, чуть приоткрыла рот, словно в немом вскрике, а в следующую секунду ее глаза наполнились печалью.

Совершенно не обратив внимания на ее реакцию, секретарша продолжала объяснять:

– Вы раньше работали с его семьей. Он не записывался на прием, но если вы пожелаете принять его, то у вас есть полчаса до следующей встречи.

Бледное, исполненное печали лицо, грустные глаза… все это помогло мне вспомнить. Похороны! Она приходила на похороны моих родителей. Те выходные прошли как в тумане – бесконечная вереница лиц… друзей, просто знакомых и совсем незнакомых… люди приходили и уходили. В течение двух дней большую часть времени я простоял, пожимая руки и принимая соболезнования. Даже под страхом смерти я бы не смог вспомнить, кто и что говорил мне тогда.

Но то, что я видел ее, я вспомнил. Женщина сидела на стуле в дальнем углу совсем одна и плакала. Она выглядела очень расстроенной и какой-то потерянной, поэтому я подошел посмотреть, все ли с ней в порядке. Женщина была мне незнакома, но в этом не было ничего удивительного. Я знал далеко не всех, кто пришел выразить свои соболезнования в те дни.

Я сделал несколько шагов по направлению к Мари Луизе, не отрывающей от меня глаз. Секретарша обернулась.

– Вот он, Мари. Это… – Женщина печально улыбнулась и покачала головой.

– Я знаю, кто это, – ее тон был немного торжественным и в то же время вызывающим. – Я знаю, кто он. Здравствуйте, Форд.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

Мари показала в сторону своей двери:

– Почему бы нам не поговорить в моем кабинете?

Я пожал плечами и молча последовал за ней. Попросив секретаршу отменить следующую встречу и не отвечать на звонки, Мари Луиза плотно закрыла дверь и направилась к своему столу, жестом указав мне на кресло напротив.

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Я продолжал смотреть на нее, даже когда садился.

Она устроилась в кресле и несколько раз переложила на столе какие-то бумаги, которые явно в этом не нуждались. Затем тихо спросила:

– Как у вас дела?

– Все нормально.

Она кивнула.

– Хорошо. Я рада это слышать.

А я продолжал буравить ее взглядом. Честно говоря, мне больше не надо было ничего спрашивать, вина и печаль на ее лице подсказали мне ответы на большинство вопросов, которые меня волновали. Поэтому я пропустил все предварительные выяснения и прямо спросил то, чего пока не знал.

– Как долго у вас с моим отцом был роман?

Она опустила взгляд.

– Около трех лет.

Боже мой! Целых три гребаных года?! Я вспомнил свои последние летние каникулы в Монтауке перед их смертью. Родители танцевали на веранде при лунном свете и, кажется, были безумно влюблены друг в друга…

– Почему? – только и смог я спросить.

Она тяжело вздохнула.

– Такое просто случается. Никто из нас этого не планировал. Я тоже была счастлива в браке. По крайней мере, тогда я так думала.

– Были?

Она медленно кивнула.

– Я все рассказала своему мужу после того, как вернулась домой с похорон. Я не могла скрыть своего горя, это была для меня настоящая трагедия, так что я понимала, что нашему браку пришел конец. Я долгое время была несправедлива к нему. Мы в разводе уже несколько лет.

Я ничего не понимал. Как можно было совместить в своем сознании образ улыбающихся, кажущихся такими счастливыми и влюбленными друг в друга родителей с тем фактом, что у моего отца был роман с женщиной, сидящей сейчас передо мной. Я думал об этом и молчал, не обращая внимания на то, что тишина в комнате становится все более гнетущей.

Наконец я поднял глаза и, глядя ей прямо в лицо, произнес:

– Он любил мою мать. Они были счастливы вдвоем.

Я видел, что мои слова причинили ей боль. И как бы хреново мне ни было в этот момент, оказалось, что можно почувствовать себя еще хуже.

– Конечно, он любил ее, – медленно, словно подбирая слова, произнесла она. – Нет прощения тому, что я сделала… тому, что сделали мы с твоим отцом, Форд. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, мы оба были женаты уже очень давно. Я вышла замуж за одноклассника – свою первую школьную любовь, так же как и твой отец. – Она вздохнула и, отведя от меня взгляд, посмотрела в окно. – Что нами двигало? Может быть, любопытство… Не знаю. Тем не менее я очень много думала об этом, как тогда, так и в течение последних трех лет после развода. Ни у меня, ни у него не было подобного опыта. Я имею в виду опыта свиданий или по-настоящему взрослой жизни вне брака. Так что, возможно, все дело было в том, что мы достигли определенного этапа в нашей жизни, так называемого среднего возраста, и спросили себя, а что мы собой представляем? Мы сами, без наших супругов? Вы очень молоды, поэтому я не жду, что вы поймете. Честно говоря, я даже не уверена, что сама все понимаю, но, думаю, мне было тогда необходимо убедиться – тем, что у меня уже есть, не ограничивается вся моя жизнь на этой земле.

Она снова посмотрела на меня и покачала головой. В ее глазах стояли слезы.

– К тому времени, когда я осознала, что того, что у меня было на самом деле, вполне достаточно, и я должна благодарить за это свою счастливую звезду, а не думать, что упускаю что-то в этой жизни, было уже слишком поздно.

Я сидел и молчал, пытаясь переварить то, что услышал и узнал, но все мои мысли и чувства пребывали в полном смятении. Подсознательно я понимал, что никогда сюда не вернусь, никогда больше не увижу эту женщину, поэтому хотел быть уверенным, что спросил у нее все, что нужно было спросить, и сказал все, что нужно было сказать. В надежде, что в голове все, наконец, уляжется, я, чтобы потянуть время, оглядел комнату. Мой взгляд упал на фотографию маленькой девочки в рамке. Ей было не больше пяти или шести лет.

Нет.

Пожалуйста, только не это.

– Это ваша дочь? – Мой голос мне самому показался безжизненным.

Мари, наконец, улыбнулась, первый раз с тех пор, как мы встретились.

– Да. Ребекка. – Ее улыбка тут же угасла. – Развод дался ей тяжело. Я даже представить себе не могу, через что вы прошли… да и теперь пришлось разбираться со всем этим.

Я продолжал смотреть на фотографию, ища черты своего отца. Я едва смог проглотить ком в горле, чтобы задать так необходимый мне вопрос.

– Она… дочь моего отца?

Глаза Мари расширились.

– Нет. О боже, нет! Это старая фотография. Ребекке в следующем месяце исполнится десять. – Она посмотрела на фотографию. – Здесь ей около шести, так что я могу понять, почему вы так подумали. Но могу вас заверить, что она родилась за много лет до того, как я познакомилась с вашим отцом.

Спасибо, боже, хотя бы за это! Я посидел еще минуту или две в тишине, размышляя о том, что еще мне нужно знать. Но, на самом деле, я и так узнал слишком много.

– Спасибо вам за вашу честность. – Я поднялся.

Она кивнула и тоже встала.

– Я сожалею, Форд. Обо всем – о нашем романе, о вашей потере, о том, что вы узнали обо всем вот так… Поверьте, если бы я могла отмотать свою жизнь назад и начать все сначала, этого бы никогда не произошло.

Я вышел из офиса Мари Луизы Лэндсфорд, ни разу не оглянувшись. Но, к сожалению, это уже не имело никакого значения, потому что ее честный рассказ и так изменил все мои представления о будущем.