Юный любовник

Глава 30

Форд

– Форд? Это ты?

Вот дерьмо.

С того дня я проходил мимо ресторана Евы почти каждый раз, когда возвращался домой с работы, но за четыре недели первый раз с ней встретился. Я уже прошел мимо двери, когда Ева открыла ее и окликнула меня.

– О, привет! Я тут просто мимо проходил. У меня назначена встреча в нескольких кварталах отсюда, иначе я бы зашел поздороваться.

Да уж, оправдание так себе.

Ева одарила меня подозрительным взглядом и, как мне показалось, чуть насмешливо улыбнулась, но я так и не понял, на какую часть моего бреда она не купилась. Указав большим пальцем на вход в ресторан, она в тон мне сказала:

– Ну а я готовила столик у окна под заказанный ужин и увидела, что ты проходишь мимо.

Стараясь не показать смущения, я кивнул и сунул руки в карманы. Дерьмовый из меня обманщик.

– Как тут у вас дела?

– Хорошо. Посетителей много, все столики заняты. А у тебя?

– Хорошо. Все отлично. – Я должен был спросить. Ведь было бы невежливо не поинтересоваться. – А как дела у Валентины?

Ева ответила не сразу. Чуть прищурившись, она изучающе смотрела на меня, словно раздумывая, что сказать.

– У нее тоже все замечательно. Нравится новая работа. Познакомилась с преподавателем итальянского. Постепенно возвращается к нормальной полноценной жизни.

– Учитель итальянского? – Похоже, я нуждался в том, чтобы мне все разложили по полочкам.

Ева небрежно пожала плечами, словно не понимая, что ее следующие слова нанесут мне весьма чувствительный удар.

– Она, конечно, не спешит до конца сближаться. Сами по себе свидания ей пока в новинку.

Я постарался сглотнуть появившийся в горле ком и кивнул, но не смог скрыть отразившейся на лице обиды.

– Ладно. Мне пора бежать.

– Беги, беги. – Ева довольно улыбнулась, словно ей нравилось причинять мне боль. – Ведь у тебя важная встреча неподалеку. Не стоит опаздывать. Впрочем, думаю, у тебя много таких встреч. Тебе следует поберечь себя, Форд.

Всю ночь и следующее утро я чувствовал себя раздавленным. Я присутствовал на совещании, прочитал несколько электронных писем, но даже не мог вспомнить, о чем там, черт возьми, говорилось. К счастью, была пятница. Я вышел из офиса только в два часа.

Моя помощница посмотрела на меня чуть удивленно.

– Поздний ланч?

Я отрицательно покачал головой.

– Собираюсь прокатиться до объекта в Лонг-Айленд-Сити. Хочу проверить, как там идут дела. Я уже не вернусь. Если понадоблюсь, пиши.

– Да, босс. Хороших выходных.

– И тебе, Эсме.

Я обычно добирался до работы пешком, но моя машина стояла в гараже в нескольких кварталах от офиса, и я взял ее. Поскольку было еще рано, я смог проехать по городу и миновать туннель менее чем за полчаса. Мои мысли буксовали, прокручивая снова и снова все, что касалось Валентины… начиная с тех дней, которые мы провели вместе, и заканчивая тем, что Ева сказала прошлым вечером. Хорошее в этой ситуации было одно – жалость к себе из-за того, что я, кажется, потерял Вэл навсегда, отвлекала меня от мыслей об отце и обо всем том дерьме, которое произошло в Чикаго.

Был прекрасный теплый день – теперь, в середине октября, их осталось не так уж много. Поэтому я решил остановиться на ближайшем съезде со скоростного шоссе, чтобы опустить верх машины. Свежий воздух помог бы проветрить голову во время получасовой поездки. Но когда крыша машины опустилась, вместо голубого неба я увидел над собой только рекламный щит.

Гигантская реклама сайта Match.com, будь он неладен, которая высотой была не менее чем в три этажа.

Я язвительно расхохотался и покачал головой. «Не иди на поводу у судьбы, – гласила надпись на щите. – Возьми будущее в свои руки. Заходи на сайт Match.com прямо сейчас. Женщина твоей мечты ждет тебя».

Вселенная, определенно, издевалась надо мной сегодня.

– Да, да, конечно, – проворчал я. – Ждет меня, как же.

Я глубоко вздохнул, завел машину и включил радио – одна песня закончилась и заиграла новая. Песня группы Backstreet Boys. Я потянулся, чтобы выключить радио, но не смог заставить себя нажать на чертову кнопку.

Не идти на поводу у судьбы? Это было довольно сложно, когда она только и делала, что швыряла дерьмо тебе в лицо.

* * *

Скоростная автомагистраль Лонг-Айленд Запад – Манхэттен.

На большом зеленом дорожном знаке впереди стрелка, указывающая на две левые полосы. На знаке рядом с ним – стрелка, указывающая направо.

Скоростная автомагистраль Лонг-Айленд Восток – Восточная часть Лонг-Айленда.

Чтобы ехать к моему дому, надо было свернуть налево. Тем не менее, когда я подъехал к развилке дорог, в последнюю секунду резко свернул направо и продолжил движение на восток.

Почему? Я понятия не имел. Просто мне показалось, что я должен съездить в Монтаук. Возможно, мне нужно было проветрить голову… Я не был ни в чем уверен. Хотя посещение места, которое напоминало мне о притворном счастливом браке моих родителей и женщине, которую я любил и которая только что начала встречаться с другим мужчиной, вероятно, было не лучшим местом для того, чтобы обрести ясность мыслей.

Но как только я выехал на дорогу, пути назад для меня уже не было.

Я просто чувствовал, что мне непременно нужно оказаться сегодня в Монтауке.

Осенью движение на дороге было довольно свободным, и я свернул на шоссе Олд-Монтаук как раз в тот момент, когда солнце начало клониться к горизонту. У машины все еще был опущен верх, и, когда с океана подул бриз, я почувствовал, что температура воздуха, почти не прогреваемого солнцем, упала градусов на двадцать. В это время года Монтаук становился городом-призраком. Большинство подъездных дорожек, мимо которых я проезжал, были пусты, включая и соседнюю с моей, хотя вряд ли я мог ожидать, что поблизости кто-нибудь окажется. Я свернул на дорожку, ведущую к нашему дому, и хруст гравия под шинами остро напомнил мне о лете.

У меня с собой ничего не было: ни чемодана, ни сумки. Я припарковался и глубоко вдохнул свежий воздух, прежде чем выйти. Закрыв глаза, я сидел некоторое время, наслаждаясь запахом океана и ушедшего лета. Возможно, поездка сюда оказалась именно тем, что нужно, чтобы почувствовать себя лучше.

Хотя эта успокаивающая мысль тут же улетучилась. На самом деле, умиротворенное настроение исчезло в тот момент, когда я, открыв глаза, начал вылезать из машины.

Что еще за дерьмо?

Как я мог не заметить это, когда заезжал на дорожку?

Я приехал сюда в поисках какого-нибудь знака, который бы помог мне двигаться дальше. Но чего я не ожидал, так это того, что знак окажется материальным.

Я увидел его на лужайке перед соседним домом.

Объявление о том, что дом выставлен на продажу.

* * *

Мне казалось, что я сижу в каком-то чужом месте, которое снял на выходные, а не на задней веранде дома, который я почти всю жизнь считал родным и где мне было тепло и уютно. Было ужасно чувствовать себя сейчас здесь чужим, хотя еще несколько месяцев назад этим летом мне казалось, что я принадлежу этому месту и только ему. Какое разительное отличие – за такой короткий промежуток времени.

Я подумывал о том, чтобы съездить в город и купить бутылку… да что угодно, лишь бы забыть об объявлении у соседнего дома. Но я пришел сюда затем, чтобы все для себя прояснить, и попытка утопить печали в алкоголе едва ли могла этому поспособствовать.

Поэтому я никуда не поехал, а вместо этого остался сидеть на задней веранде, следя за гаснущими лучами закатного солнца. Я посмотрел на пустую террасу соседнего дома, на то место, где мы впервые танцевали под ее любимую музыку. В тот день от нее так хорошо пахло… Я сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Возможно, я и правда сошел с ума, но я действительно чувствовал ее запах, видел, как она тогда смеялась, когда я обнимал ее, ощущал, как ее мягкое тело прижималось к моему. И только это воспоминание помогло мне почувствовать себя дома. Но без нее все казалось пустым. Не дом и это место – я сам себе казался опустошенным.

Я открыл глаза, и тут мое сознание или воображение сыграли со мной злую шутку. Прямо там, где я представлял себя танцующим с Валентиной, я увидел родителей. Они танцевали в объятиях друг друга, мама – в белом струящемся платье, которое она обычно надевала после душа, отец – в темно-синих плавках. Они выглядели невероятно счастливыми. Что за дурацкий фарс!

Я еще долго сидел снаружи, наблюдая (или вспоминая?) то, что здесь происходило очень давно, пока соседний дом не растворился в темноте. Затем я зашел внутрь. Было уже поздно, я решил переночевать здесь. Команда из клининговой компании в конце сезона убрала все кровати, остался только диван. Я поднялся в комнату родителей, где хранились запасные одеяла. Но когда я потянул с полки одеяло, что-то зацепилось за него, упав на пол, вдребезги разбилось.

Стеклянная банка с записками кого-то из моих родителей. Другую я увидел в глубине полки за остальными одеялами.

Прекрасно. Именно этого мне и не хватало для того, чтобы завершить этот злополучный вечер. Осколки стекла, которые нужно убрать, и еще больше воспоминаний о жизни, построенной на лжи.

Я спустился в кухню, взял веник и совок и вернулся наверх в спальню, чтобы убрать осколки, разлетевшиеся по всей комнате. Бог знает почему, но я выбрал сложенные маленькие полоски бумаги из кучи осколков и отложил в сторону на комод, не разглядывая их и даже не зная, чьи это были записки, матери или отца.

Закончив уборку, я собрал бумажки и открыл верхний ящик, чтобы убрать их туда. Выбросить их у меня рука не поднялась.

Но закрыть ящик я не смог.

Я взял один из листочков и уставился на него. Читать эти записки было сродни тому, что вторгаться в чужую личную жизнь, но в то же время мне казалось, что я здесь оказался неслучайно, и, возможно, так же неслучайно на меня высыпались эти записки. Судьба тянула меня к этому месту весь день, так, может быть, в этом был неясный мне пока смысл? Обуреваемый сомнениями, я медленно развернул первую бумажку и прочитал то, что было там написано.

Люблю тебя за то, что в ответ на мою шутливую жалобу, что ты вытягиваешь из-под меня простыню ночью, сегодня на кровати было застелено две простыни – для каждого из нас.

Я улыбнулся. Такая забота была очень характерна для мамы. Видимо, я взял банку с записками отца. От этой мысли я почувствовал себя чуть свободнее – или мне уже было просто наплевать на то, что вторгаюсь в его частную жизнь и его мысли. Я достал из ящика еще одну записку.

Благодарю за целый час, проведенный с Аннабеллой на пляже, хотя на самом деле тебе хотелось просто посидеть на пляже и почитать книгу.

Это было очень мило. Хотя и не заставило меня меньше злиться на него за то, что он сделал.

Спасибо за то, что благодаря твоей заботе мне удалось не обгореть на пляже.

Я взял следующую бумажку.

Спасибо за долгий путь, проделанный до Хэмптона, просто чтобы купить книгу, которую я хочу прочитать с того самого дня, как она вышла.

Меня начали раздражать все эти напоминания о том, как заботливо и нежно моя мать относилась к моему отцу. Как, черт возьми, он мог бросить ее, учитывая, какой милой и доброй она была? Однако, сжав зубы, я продолжал читать.

Благодарю за то, что ты прощаешь меня, хотя я и не заслуживаю прощения.

Я замер. Так она все знала? Я ведь просто предположил, что она понятия не имела о его измене, поскольку они оставались вместе. Я знал, что пары не всегда расходятся, несмотря на измену, но отношения уже не могут быть прежними. За родителями я никогда не замечал, чтобы они переживали трудные времена. Внешне у моих родителей был идеальный брак. Я вытащил еще один листок… Их оставалось около дюжины.

Люблю тебя за то, что ты смотришь вместе со мной передачу «Давай поженимся» только потому, что мне она нравится, ведь я знаю, ты ее терпеть не можешь.

Я нахмурился. Что-то тут было не так. Отец ненавидел это шоу, но всегда сидел с моей матерью, пока она смотрела его, а это происходило каждую неделю. Я поспешно перечитал все предыдущие записки. Я ведь только предполагал, что их написал отец, но чем пристальнее я вглядывался в почерк и вспоминал те мелкие случаи, о которых в них говорилось, тем больше понимал, что разбил банку матери.

Но за что, черт возьми, он должен был ее простить?

Я продолжал читать, чувствуя себя все более и более встревоженным, чем когда-либо. Но в остальных записках не было ничего, что могло бы пролить свет на то, что происходило между ними, пока я не развернул самую последнюю из них.

Хотя судьба распорядилась так, что мы появились в жизни друг друга, иногда нам приходится прикладывать немалые усилия, чтобы оставаться вместе. И каждый день ты напоминаешь мне, что за это стоит бороться.

* * *

Я так и не смог уснуть в ту ночь. Кровь в венах, казалось, пульсировала так быстро, что я даже не мог прилечь. Я расхаживал взад-вперед по гостиной. Все оказалось еще хреновее, чем я думал. Я знал, что отец изменял моей матери, но, возможно, и мать изменила отцу, или, может быть, она сделала что-то еще, что причинило ему боль. Может быть, она узнала о его романе и все равно решила с ним остаться. А может быть, у нее тоже был роман на стороне. Я никогда об этом не узнаю, да я уже и не хотел ничего знать.

Хуже всего было то, что я теперь сравнивал их жизнь со своей и не знал, как мне жить дальше, что делать. До того, как уехать в Чикаго, я был полностью уверен в наших отношениях с Валентиной. Это она не была в них уверена. Однако, когда я вернулся, она явно хотела попробовать продолжить наши отношения и после лета – именно то, чего хотел я сам. Только вот я понял это слишком поздно. И именно я оказался тем идиотом, который оттолкнул ее. Более того, это я подтолкнул ее к свиданиям с другими мужчинами. Я покачал головой, вспомнив ее фотографию с тем парнем в соцсети.

Великолепное решение, Форд. Просто отличное!

Если ты что-то любишь, отпусти, и если это не вернется, значит, никогда не было твоим.

Но ведь это полная чушь.

Если ты что-то любишь и отпустил – так тебе, идиот, и надо. Тебе следовало держаться за это руками и ногами и никогда не отпускать.

Если она приедет сюда следующим летом, это будет важным знаком.

Да уж. У меня уже есть знак – это объявление, будь оно проклято.

О продаже дома, мать твою.

Я запустил обе пятерни в волосы и резко дернул.

О чем только, черт возьми, я думал?

Когда любишь кого-то, ты не должен уходить. Ни-ког-да, черт возьми.

Черт!

Ч-ч-е-ерт!

Мне нужно увидеться с ней. Пока не стало слишком поздно. Если уже не поздно.