Запечатлённые

Глава 13

Отказаться от торта Тео не смог, хотя чуть ли не клялся себе, что больше ни словом с запечатленной не перемолвится. Но она умело находила к нему подход.

Просьбу о помощнике он отверг сразу, без раздумий. Он не хотел, чтобы рядом с его запечатленной находился кто-то еще. Она — только его! И Оливия была тут не при чем…

Хотя Кассандра была права. Он не мог привести ее в резиденцию, потому что Оливия бы этого не поняла. И не мог оставить ее без помощника, потому что больше не хотел усложнять ей жизнь.

В самом начале, выбирая для своей запечатленной место, где она будет жить, он думал лишь о том, как сделать ее жизнь максимально не похожей на сказку, о которой, как он считал, она мечтала. Но со временем он пожалел, что не позаботился о ее удобстве получше. Все же лесной домик не рассчитан на проживание здесь одинокой беременной.

И сейчас он оказался в довольно затруднительной ситуации. Из которой он решил выбираться с пользой для себя. Поэтому и поставил девушке такое условие. Зная, что ее это оскорбит. Но, если она не будет с ним разговаривать, то и он удержится.

В последующие дни он ломал голову только над этой проблемой. Кого можно отправить в лесной домик для помощи Кассандре без последствий? Кого-то из Рода — и Теодора ждет суд. Человека со стороны могут купить враги. Родителей Кассандры? Они не смирятся со смертью дочери так просто.

Он почти желал, чтобы Кассандра нарушила уговор, чтобы трусливо отмахнуться от проблемы. В конце концов, многие трудности, которые ее пугают, надуманы. Подачу воды в дом можно организовать; силовое поле вокруг дома не допустит холод внутрь. Запасы еды, воды и дров не закончатся, пока Кассандра живет в доме.

Увы, девушка сдержала слово, и Тео как раз раздумывал над этой проблемой, когда почувствовал слабое колебание сигнализации.

Это было странно. Не похоже, будто кто-то ломится в ворота, но сигнал не утихал, и Тео решил проверить, в чем дело. А заодно отругать девчонку и разорвать их уговор.

Как он и думал, у ворот никого не было, но за ними раздавался яростный лай, и створки дрожали от ударов — похоже, на них напрыгивали собаки.

Тео не стал гадать, в чем дело, и вошел во двор. Ему даже не пришлось заглядывать в память собак, чтобы выяснить, что происходит. Потому что первое, что он увидел — это Кассандра, распластавшаяся на земле.

Он бросился к ней, не раздумывая, и сразу увидел кровь и раны на руке. Риса сама ткнулась ему в ладонь, готовая предоставить воспоминания. Тео не стал терять время и уже минуту спустя знал, что произошло.

Яд. Откуда-то во дворе взялась ядовитая змея…

Еще одна его недоработка. Нет, ни к одному делу нельзя относиться спустя рукава, даже если заниматься им не хочется. Силовое поле вокруг защищает лесной домик от диких зверей, но змея могла быть здесь и до установки поля. А Тео не проверил.

Но времени ругать себя не было.

Кассандра была белее снега и тяжело, с хрипом дышала. Кожа ее пылала, и казалось чудом, что она все еще жива.

Род Вайнхаи не специализировался на исцелении, но Тео, как любой кадхаи, умел лечить людей. И в этом плане яд был даже проще других болезней. Вот только опыта у Тео почти не было.

Оказывается, это сложно, спасать того, кто тебе не безразличен. Тео действительно испугался за нее. И ему потребовался весь его самоконтроль, чтобы спасти девушку.

Когда ее жизнь оказалась вне опасности, Тео чувствовал себя выжатым до предела. Но все равно перевязал порез Кассандры и занес ее в дом. А потом долго сидел рядом и держал за руку, крохотными порциями вливая целебную энергию.

И думал.

О том, что сегодня едва не потерял ее. И осознал, что не может этого допустить.

Когда он успел так привязаться к ней? Когда она успела стать столь важной частью его жизни?

Едва не потеряв ее, Тео понял, как она ему дорога. И теперь не представлял, что ему делать дальше.

Он не сможет уйти, оставив ее позади. Не сможет обречь ее на смерть. Не сможет просто взять и забыть о ее существовании.

И он бы смирился с этим. Если бы не Оливия. Ведь выбрать Кассандру означало предать Оливию. Нежную, любящую, верную.

Ту, что останется жива, если он откажется от нее. В отличие от запечатленной, которая должна умереть.

Запечатленной, которая ненавидит его, имея на это полное право. И ей не будет достаточно его выбора в ее пользу. Когда она осознает, какую власть дает ей узор, она отомстит, и жестоко.

Стоит ли так рисковать? Не лучше ли оставить все, как есть?

К тому моменту, как Кассандра очнулась, он все еще находился на перепутье. Она не могла этого знать. И едва ли догадывалась, о чем он думает, когда обвинила Оливию в немыслимом.

Его девушка просто не могла так поступить. Она не была убийцей, никому не желала зла и это ее любовь позволила Теодору свернуть со скользкой дорожки. Нет, он не стал пай-мальчиком и все так же вызывал страх, но старался не делать того, что не одобрила бы его светлая девочка.

Он не мог настолько ошибаться в Оливии.

Саму Валери Праул он не помнил, но это имя довольно долго было у всех на слуху. Тихая неприметная девочка из очень богатой семьи. Некрасивая, а потому не уверенная в себе, она всегда держалась в тени, несмотря на все деньги своей семьи. А затем вдруг покончила с собой. Это вызвало огромный резонанс, ее родители подняли на уши всех, чтобы наказать виновных в произошедшем. Но что довело тихоню до самоубийства, выяснить так и не удалось.

Или кто.

Оливия тогда, как и все, была потрясена трагедией. И утверждала, что не общалась с девочкой, совершенно ее не зная. Могла ли она быть виновной в смерти Валери? У них ведь не было причин для конфликта.

Разве что деньги. Некрасивая девочка, имеющая полный доступ ко всем родительским деньгам — и Оливия, ограниченная в средствах, но отчаянно желающая их тратить. Возможно, Валери разочаровала Оливию, отказавшись взамен на дружбу осыпать ту своими деньгами. И Оливия отомстила…

В это было легко поверить, если бы речь шла не об Оливии. Его девушка не была мстительной, она никому не желала зла…

Вот только всегда с особым удовольствием слушала, как Тео отомстил очередному ее обидчику. Ведь милую и нежную Оливию постоянно обижали…

Почему? Даже зная, чем это обернется?

И почему Тео раньше не задавал себе таких вопросов?

Априори считал Оливию безупречной, не ставя под сомнение ее слова.

Но ведь он не мог настолько обманываться на ее счет. Да, влюбленным свойственно не замечать недостатков друг друга, однако в разумных пределах. Тогда откуда сейчас эти сомнения?

Тео решил, что он просто давно не видел Оливию, поэтому позволил сомнениям зародиться. Им просто нужно встретиться, чтобы он убедился — она все та же любимая его девушка, светлая и невинная, без темной стороны.

Оливия охотно согласилась на встречу, но предложила приехать к нему сама. Теодора такой выбор удивил, но возражать он не стал.

Оливия пришла сразу после завтрака. Как всегда, красивая и безупречная, но почему-то при взгляде на нее Тео подумал о Кассандре. Его запечатленная не была броской красавицей, но ее внешность была естественной. И довольно привлекательной, если дать себе труд присмотреться. Конечно, сейчас он не объективен, но… если смыть с Оливии всю косметику и лишить ее возможности посещать косметологов и мастеров красоты? Останется ли она столь же безупречной и яркой? Ответа он не знал, хотя встречался с ней уже больше двух лет. Но она ни разу не показалась ему без косметики.

Поймав себя на мысли, что он пытается найти в ней недостатки, Тео устыдился. И решил быть с Оливией поласковей, ведь ради этого он с ней и встречается. Чтобы напомнить себе, за что ее любит.

— Почему ты решила встретиться здесь? — все же не удержался он от вопроса.

Оливия всегда любила шумные компании больше уединения. За единственным исключением.

Наедине они всегда занимались любовью.

— Я соскучилась, — Оливия опустила взгляд. — Мы не были вместе как будто целую вечность. Я не могу так больше.

Тео помрачнел. Чего-то подобного он ожидал, но надеялся, что Оливия проявит большую выдержку.

— Ты ведь знаешь, что сейчас я не в силах тебе помочь, — напомнил он.

— Любовь моя, но ведь это не так, — нежно посмотрела на него Оливия. — Конечно, над основным ты не властен, но у тебя ведь очень ловкие пальцы. Помоги мне, Тео…

Она стояла вплотную к нему, почти прижимаясь грудью, и смотрела таким взглядом, что Тео не мог отказать. Хотя сейчас он не испытывал влечения к ней, но хорошо знал этот голодный взгляд. И как доставить ей удовольствие, тоже. Оливия была охочей до секса, и Тео никогда ей не отказывал.

Он бы без труда выполнил и эту ее просьбу, но от мысли, какой болью накажет его узор запечатления, становилось неуютно. Тео смотрел в глаза Оливии…

…и просто не мог заставить себя спросить ее, представляет ли она, на что обрекает своей просьбой. Он не хотел выглядеть в ее глазах трусом. Он достаточно силен, чтобы выдержать любые пытки.

Но прежде он не замечал в Оливии такого эгоизма. Впрочем, не ему судить. Ведь он не может ее понять — каково это, неудовлетворенное желание.

Пока не может. Но впереди у него долгие месяцы подобного опыта.

— Конечно, Оливия, — он принужденно улыбнулся, раздевая девушку.

Тео давно изучил ее тело, прекрасно зная, как ласкать свою девушку, чтобы довести ее до оргазма. Она была отзывчивой и податливой, и обычно Тео и сам получал немало удовольствия, только играя с ней. Но не в этот раз.

Узор, почти привычно вспыхнувший болью, с каждым новым прикосновением к чужому телу будто раскалялся. От запястья боль потекла выше, погружая нервные окончания в кипящую лаву. Мышцы сводило судорогой, от чего казалось, что руку выкручивают, как мокрое полотенце. В какой-то момент правая рука и вовсе ему отказала, но Оливия стонала и требовала продолжать.

Боль раскаленными прутьями впилась в грудь, приближаясь к сердцу, когда Оливия, наконец, изогнулась в сладкой судороге и расслабилась.

— О, Тео! Ты был великолепен, как всегда, — с блаженной улыбкой произнесла она и села, пальчиками проведя по его груди: — Мы ведь это повторим? Я хочу почаще.

— Почаще? — голос его прозвучал хрипло.

Тео посмотрел на неподвижную руку, все еще сведенную болью, на чужие пальцы, касающиеся его тела, под которыми болезненно пульсировали нервные окончания, на девушку, которой было плевать на него, потому что она думала лишь о собственном удовольствии.

— Да, почаще, — радостно подтвердила Оливия. — Хорошо я придумала?

Она даже не заметила, какую боль ему причинила.

Тео осторожно прикоснулся левой рукой к ее виску. И спросил особым тоном:

— Что ты в действительности ко мне испытываешь, Оливия?

Незримым наблюдателем он погрузился в ее воспоминания.

Теодор увидел Оливию — совсем юную; в этом возрасте она стала его девушкой. Она лежала обнаженная в постели, столь же расслабленная, как и сейчас. А рядом с ней, такой же обнаженный, лежал и поглаживал ее Мартин.

Оливия никогда не говорила, что спала с Мартином.

Мартин в ее воспоминаниях, лаская девушку, заговорил:

— Детка, я бы хотел оставить тебя себе навсегда. Ты мой идеал.

— Жаль, что это невозможно, — она вздохнула. — Отец одобрит только выгодный брак.

— И чем же брак со мной не выгоден? — улыбнулся Мартин. — Я вообще-то сын Владетеля Вайнхаи.

— Прости, дорогой, но ты — никто. Все знают, что тебя вышвырнут из Рода, как только власть перейдет к твоему брату.

Мартин скривился, но быстро взял себя в руки:

— А ты никогда не хотела стать женой Владетеля?

— Ты имеешь в виду Теодора? — Оливия поморщилась. — Вот уж нет. Он же ненормальный. Бешеный. На него даже смотреть страшно!

— С тобой многие не согласятся, — хмыкнул Мартин. — Он весьма популярен среди девчонок.

— Он ужасен. Я могу лишь посочувствовать той, кто станет его женой. Он — бессердечное чудовище.

— И будущий Владетель.

— Папочка был бы счастлив, — недовольно фыркнула девушка. — Но нашей семье такой брак точно не светит.

— Если он сам не захочет.

— Марти, я ценю твое высокое обо мне мнение, но буду честна. У него таких, как я, на выбор — каждая первая. С чего бы ему захотеть именно меня?

— Затем, что ты — прекрасная актриса. А у моего братца есть слабость.

— Я что-то не поняла, — Оливия прищурилась. — Ты что, хочешь подложить меня под своего брата?

— Детка… зачем бы мне делать ему такой подарок? Но взгляни с другой стороны. Если ты выйдешь за него замуж, ты станешь опекуном его наследника, если вдруг с Тео случится непоправимое. А ребенка можно вырастить очень лояльным. Таким, что не посмеет исключить из Рода своих опекунов. Приемную маму и ее нового мужа.

— Под которым ты подразумеваешь себя? — улыбнулась Оливия и нахмурилась, когда он кивнул: — Но он же кадхаи. Что непоправимого может с ним случиться?

— Милая, это не твоя забота. Тебе нужно будет лишь хорошо сыграть свою роль — и пожалуйста, в твоих руках будет власть над всем Родом Вайнхаи. И мы будем вместе.

— Хм. Не похоже, что этот план пришел тебе в голову только что.

— Я просто забочусь о своем будущем, — Мартин улыбнулся. — Но не беспокойся. Если Теодор тебе отвратителен, то я не собираюсь настаивать на твоем в этом участии.

Оливия задумалась и улыбнулась томно:

— А как же мы? Нам ведь придется расстаться, если я начну встречаться с ним?

— Мы ведь и сейчас не встречаемся, — заметил он самодовольно. — Что помешает нам продолжить в том же духе?

— И ты не будешь ревновать, зная, что я с ним?

— Конечно, буду. Но кроме того, я буду знать, что любишь ты меня, а не его.

— И… как же мне привлечь его внимание, если я соглашусь на твою авантюру?

— А ты согласишься?

— Хм. Стать вдовой Владетеля Рода кадхаи, получить контроль над его наследником и выйти замуж за любимого? — она улыбнулась. — Кто бы отказался. Но что я должна сделать?

— Заставить его поверить, что ты его любишь, — Мартин усмехнулся.

— Ты шутишь? Я-то думала, ты мне и впрямь какой-то секрет откроешь. Как будто ему в любви ни разу не признавались.

— Это его слабость — желание, чтобы его любили, — ответил Мартин. — Искренне, от всего сердца, его самого, а не его титул или деньги. Если ты сумеешь убедить его, что влюблена, что тебе от него не нужно ничего, кроме него самого — он будет твоим навечно. Безо всякого запечатления.

Теодор вынырнул из этого воспоминания, задыхаясь. От гнева, от бессилия, от понимания, как жестоко он был обманут.

— Когда ты спала с Мартином в последний раз? — уже не жалея ее, спросил он Оливию.

Новое воспоминание — это было накануне. Пока он терзался сомнениями, ожидая, когда его запечатленная очнется, и выбирал между двумя девушками, Оливия развлекалась с Мартином в постели… как делала это множество раз, пока встречалась с Теодором.

— Все-таки жаль, что тебе не удалось захватить эту девку, — после секса Оливию потянуло на разговор. — Такой был бы шикарный повод бросить этого придурка. Как же он меня достал!

— Да, будь у нас его ребенок, тебе бы не пришлось выходить за него, — Мартин лениво потянулся. — Знал бы, не цеплялся к этой дуре в детстве. Но Тео, к сожалению, позаботился о ее безопасности. И закрыл от меня Дверь к ней. Теперь не достать.

— Скорее бы это все закончилось. Ты ведь не заставишь меня страдать в браке с ним долго? — Оливия прижалась к Мартину.

— Потерпи несколько месяцев. Тебе ведь даже спать с ним не нужно.

— Да… но это так забавно, смотреть, как его корежит от боли, когда я к нему прикасаюсь, — Оливия хищно усмехнулась.

— А ты заставь его удовлетворить тебя. Получишь двойное удовольствие.

Теодор не стал слушать дальше и вынырнул из воспоминаний Оливии. Никогда прежде он не чувствовал себя таким униженным.

И снова спросил:

— Кого из своих якобы обидчиков ты подставила без вины?

Череда воспоминаний потоком пронеслась перед его глазами. Все… все, кого он безжалостно наказывал, защищая Оливию — были невиновны.

И Кассандра среди них.

В ярости он отшвырнул от себя девушку, рыдающую в голос, дрожащую, держащуюся за виски. Ей сейчас было очень плохо, но Тео не чувствовал жалости. Его сжигала ярость, питаемая болью от такого предательства. Оливия смешала с грязью лучшие его чувства, она смеялась над его любовью и ненавидела так же, как все остальные. Он поверил ей… верил в ее искренность, ее исключительность. Был готов на все ради нее. А она желала его смерти. Дрянь, подлая, двуличная…

Тео желал растерзать ее, но подпустил слишком близко, чтобы сделать это. И поэтому велел голосом, больше похожим на звериный рык:

— Убирайся прочь из моего дома. Чтобы я тебя больше не видел.

Он не стал смотреть, как она выполняет его приказ. Теодора трясло, ярость затмевала разум, боль рвала на части тело, и все, чего он жаждал сейчас — немного покоя, чтобы привести разум и тело в норму.

Тео и сам не понял, почему пришел сюда — в лесной домик, где ему точно не будут рады. Но уйти ему не хватило сил.

Неслышно он вошел в дом и замер на пороге.

Кассандра, в красивом платье, с распущенными, еще влажными волосами, накрывала на стол, подпевая музыке. И она буквально светилась от счастья.

С мрачным отчаянием Тео подумал, что ему лучше уйти, пока она его не заметила, чтобы не стереть это счастье с ее лица, удивительно привлекательного в этот момент. Но вместо этого подал голос.

Кассандра вздрогнула от неожиданности — но только удивилась. Его появление не напугало ее и не расстроило. И она поспешила поделиться радостью.

У них будет ребенок. Это ведь не новость, лишь подтверждение. И разве у нее есть повод для радости?

Кассандра обняла его, и от сердца отступила боль. Ярость и гнев, переполнявшие его, утихали, оставляя его опустошенным. Но эту пустоту заполняла неожиданная забота его запечатленной.

Он слушал ее ответы и поверить не мог, что был готов лишить своего ребенка любящей матери, ничего не давая взамен. Лишь потому, что любил другую? Планировал поступить, как его собственный отец. Обрекал сына на повторение собственной судьбы — никому не нужного, всеми ненавидимого, не способного отличить искренние чувства от притворства. Ради чего? Чтобы не зависеть от узора? Какое же жалкое оправдание для слепца, вручившего власть над собой первой встречной, убедительно сыгравшей любовь.

Когда Кассандра взялась кормить его, Тео хотел сказать ей, что сделает все возможное, чтобы у нее была возможность кормить своего ребенка.

Но она не позволила, и Тео смирился. Ему была удивительно приятна такая забота. Что-то особенное есть в том, чтобы позволить это девушке.

Боль в руке уменьшалась, сведенные судорогой мышцы расслаблялись, возвращая Тео контроль над телом. Так странно. Он столько зла причинил этой девушке, но она оказалась той, кто утешила и успокоила его в самый сложный момент его жизни.

И его разрушенное предательством сердце словно собиралось заново рядом с ней. Ему было уютно здесь, в этом домике, затерянном в глуши. Тяжесть предательства забывалась, и Тео не видел больше ни одной причины сопротивляться своему желанию.

Встав из-за стола, он подошел к девушке, к которой его влекло неудержимо, и поцеловал. Впервые не использовав зелье. Зная, что больше ничего не забудет.

Теодора словно омыло теплой волной, избавившей его от остатков боли и вернувшей ему власть над собой. Такие желанные, губы Кассандры оказались куда слаще, чем ему представлялось. Все ушло, забылось, сделалось неважным; предательство, гнев, отчаяние… даже то, что он вот только что был в постели с другой.

Осталась только она. Та, которую он так долго жаждал.

Тео целовал ее, жадно и нежно, раздевал ее, изучал губами и пальцами, наслаждаясь каждым мгновением, а она…

Кассандра едва слышно стонала, цеплялась за него, тянулась к нему — и не сопротивлялась. Так было и раньше? Приходилось ли ему ломать ее сопротивление? Или каждый раз она была такой — отвечала ему с той же страстью, какую испытывал он сам? Бесценный дар, незаслуженная им награда… Но здесь и сейчас у них не было прошлого. Только они, только переплетение тел, созданных друг для друга, только всепоглощающее желание слиться воедино, стать одним целым и познать высшую форму наслаждения, недоступную никому, кроме запечатленных.

Это было больше, чем секс. Тео никогда и ни с кем не испытывал подобного. И каким же глупцом он был, лишая себя и ее такого удовольствия. Его ребенок был зачат в дурмане забвения, когда мог стать результатом волшебства, что происходит между запечатленными, признавшими друг друга. И, когда безумие закончилось, а желание было удовлетворено, как никогда прежде, Тео жалел лишь о том, что не сдался раньше.

Но больше Кассандре никто не причинит боли, включая его самого. Тео был готов защищать ее от всего мира. Даже если она решит отомстить ему за все — он не избавится от своей запечатленной. Любое ее наказание он примет с достоинством, и сделает все, чтобы Кассандра простила его.

Откинувшись на подушки, Тео поднял правую руку, любуясь узором. Теперь он обвивал не только запястье, но и часть предплечья, куда более гармоничный, чем прежде. Он не менялся так долго, подчиняясь сопротивлению хозяина. Но стоило лишь один раз дать слабину, и узор взял свое.

— Я так понимаю, это был прощальный подарок? — осведомилась Кассандра, едва выровняв дыхание.

Странное дело, она вовсе не выглядела утомленной или разомлевшей. Кассандра буквально кипела энергией, ее глаза ярко блестели, в уголках губ притаилась улыбка, а во взгляде пылало любопытство.

Тео вполне понимал его причины. Три недели он пренебрегал Кассандрой — и вдруг такой роскошный секс. Впервые в ее жизни.

Что-то в груди Тео сладко заныло при мысли, что у этой девушки не было других мужчин. И вновь пришло сожаление, что он так бездарно упустил свой шанс.

Он ведь мог стать для Кассандры героем. Однажды Тео спас ей жизнь… это могло стать основой для хороших взаимоотношений. Кто знает, быть может, Кассандра даже смогла бы полюбить его.

Увы, Тео предпочел другую, даже не представляя, какую ошибку совершает. И продолжал выбирать Оливию, пока Кассандра не открыла ему глаза. Сложно было не признать очевидного. Если бы Кассандра не начала обвинять Оливию, Тео никогда не заглянул в воспоминания девушки, которую считал своей.

И у Оливии с Мартином все бы получилось.

— Нет, — заговорил Тео после долгого молчания.

Кассандра терпеливо подождала продолжения, но не выдержала.

— А что тогда это было?

— Не знаю, но я намерен это повторить… и не один раз.

Девушка села в постели и уставилась на него круглыми глазами:

— Что это с тобой случилось?

Затем заметила, что сидит перед ним голая, и смущенно укуталась в одеяло. А жаль, зрелище Теодору понравилось.

— Что случилось? — задумчиво повторил он. — Ничего особенного. Я просто узнал, что больше двух лет был идиотом, послушно изображающим цепного пса.

— Неужели Оливия призналась, что не любит тебя? — предположила Кассандра.

— Это было всем очевидно? — получилось у него почти равнодушно.

— Нет, — она покачала головой. — Но мне всегда казалось, что вы не пара. Ты слишком принципиален для нее. Ей куда больше подходит Мартин.

Тео не удержался от смеха:

— Да. Все то время, что мы встречались, она спала с Мартином.

— И она тебе сама в этом призналась? — изумилась Кассандра.

— Нет, конечно, — Тео поморщился. — Я посмотрел в ее воспоминаниях.

— О, решился все-таки в них залезть? — поддразнила она.

— С твоей подачи, — парень с удивлением понял, что его больше не ранит предательство Оливии.

Он чувствовал досаду на то, что вел себя как идиот и позволил себе обмануться. Но и только. Как будто он ничего не чувствовал к Оливии. Словно вся его любовь сгорела в огненной ярости, вызванной этим предательством. А там, где должен был остаться лишь пепел — расцвело совсем другое чувство. Столь упорно им отвергаемое, изо всех сил подавляемое, оно будто впитало в себя недавний пожар. Симпатия, нежность и страсть к Кассандре сплелись в единое целое и вытеснили из его сердца все чувства к Оливии. Не только любовь, но и ненависть.

Девушка, которой он отдавал себя больше двух лет, которую хотел назвать женой и ради которой был готов погубить свою запечатленную, стала ему совершенно безразлична.

— Мне кажется, ты этого не планировал, — предположила Кассандра.

— Верно. Оливия… — он вспомнил свою боль и ее наслаждение, и поморщился: — Она перешла черту. И я бы в очередной раз закрыл на это глаза, но… ей и в голову не пришло, что я могу усомниться в ее искренности. А я усомнился.

— Из-за того, что я про нее сказала? — девушка удивилась.

— Да.

— Прости, — она осторожно погладила его ладонь. — Я и не подозревала, что ты ничего не знаешь.

— За что ты просишь прощения? — удивился он. — Не твоя вина, что я был слеп. Мне впору благодарить тебя, что помогла избавиться от нее.

— Но тебе, должно быть, больно от ее предательства…

— Это не имеет значения. Оливия в прошлом.

Кассандра сложила руки на груди и поинтересовалась с подозрением:

— То есть, ты бросил одну девушку и тут же уложил в постель другую? — она хмыкнула: — Я бы даже была польщена, не будь твоим единственным вариантом.

Кассандра шутила, пытаясь сладить неловкость, вызванную его признанием. И Тео в очередной раз ощутил недовольство собой. Он действительно жалуется на предательство и измену своей девушки? И кому — той, с кем только что разделил самый невероятный секс в его жизни? Девушке, которой и без того пренебрегал непозволительно долго? Да что с ним не так?!

— Если честно, я вообще перестал понимать, чем я думал, создавая всю эту ситуацию, — признался он. — Мне следовало сразу расстаться с ней, а не метаться между двух девушек. Это было бы честно в отношении всех нас.

— Но у тебя ведь были планы на нее.

— Ты что же, пытаешься найти мне оправдание? — удивился Тео. — Я должен был отпустить ее и завоевать снова, если уж любил.

— Может, ты просто брал пример с отца? У него ведь все получилось?

— Снова оправдываешь? — Тео улыбнулся. — В отношениях я полный профан, как выясняется…

— Для всего нужен опыт, — она пожала плечами, чуть помолчала и спросила: — И что теперь?

— Теперь?

— Что ты собираешься делать теперь, когда расстался с Оливией? И как насчет нашего уговора о помощнике?

— Этот уговор больше не актуален, — вздохнул Тео.

— Почему? — насторожилась девушка. — Ты же сам убедился, что мне нужен помощник!

Он внимательно посмотрел на Кассандру. Не удивительно, что она беспокоится, ведь Тео все еще не озвучил свои планы насчет нее, учитывая последние обстоятельства.

— Кассандра, в действительности тебе не о чем беспокоиться. Запасы в доме пополняются автоматически, в том числе и дрова. От холода защитит силовое поле, которое окружает это место. Сигнализация позволяет позвать на помощь.

— Один раз собакам это удалось. А если они не увидят опасность? — упрямо возразила она. — И вода…

— Можно сделать ее подвод, — перебил ее Тео. — Но в этом нет необходимости. Я забираю тебя в резиденцию Владетеля.

— С чего это вдруг? — неожиданно насторожилась Кассандра.

— Я хочу спасти тебе жизнь, — пояснил он.

— А… что? — неверяще уставилась на него девушка.

— Я хочу, чтобы у моего сына была мама. Чтобы ты заботилась о нем, любила, воспитывала. Видела, как он растет. И лично сказала все, о чем хотела написать в письмах.

— Ты… а как же твоя свобода? — тихо спросила она.

— Свобода? — Тео усмехнулся. — Зачем она мне? Чтобы встретить очередную Оливию и гадать, не желает ли она мне смерти?

— Можно заглянуть в воспоминания, — напомнила Кассандра.

— Чтобы в очередной раз разочароваться? — Тео вдруг повеселел: — Я что-то не пойму. Ты меня отговариваешь, что ли?

Девушка расхохоталась и ответила не сразу.

— Нет, просто хочу убедиться, что ты действительно передумал. И больше не хочешь моей смерти.

— Я никогда ее не хотел, — возразил он. — Просто не видел другого способа избавиться от узора. Но теперь у меня нет причин избавляться от него.

— Пока нет, — девушка плотнее закуталась в одеяло. — А если найдется?

Теодор внимательно посмотрел на нее. Такая милая, такая желанная… несмотря на то, что между ними только что произошло. Можно ли винить ее в том, что она ему не доверяет?

— Я не буду лишать своего ребенка матери только чтобы попытаться устроить личную жизнь, — покачал он головой.

Кассандра выразительно хмыкнула, но благоразумно промолчала. Хотя ей определенно было что ему сказать.

Тео вздохнул:

— Кассандра. Запечатление у кадхаи обычно не происходит случайно. К этому готовятся, уже приобретя достаточно жизненного опыта. И зная, что будут делать с запечатленной. Я слишком молод для такой ответственности. Поэтому ошибки неизбежны. И в прошлом, и в будущем. Поверь, я бы хотел их не допустить, но мне просто не хватит опыта.

— Меня все устраивает, — улыбнулась девушка. — Теперь. И когда переезжаем?

— Я хочу, чтобы для начала тебя осмотрел врач. Переедем, когда он одобрит.

Тео знал, что рождение кадхаи опасно для женщины, и пережить этот процесс она может только под присмотром высококлассных специалистов. Но подробности ему были не известны, а рисковать он не хотел.

— О, так ты настроен серьезно, — Кассандра забавно приподняла брови, явно поддразнивая.

— Более чем, — Тео коротко вздохнул и потянул за край одеяла, одновременно ловя ее губы поцелуем.

Это было похоже на голод, и Теодору казалось, он никогда не насытится ею.