Запечатлённые

Глава 15

Скажи кто Тео еще пару дней назад, как кардинально поменяется не то, что его жизнь, но даже его взгляды на нее — он бы только рассмеялся. Тео казалось, в его жизни все предопределено. Ребенок от случайно запечатленной; обучение в университете; свадьба с любимой. Он бы вырастил сына и сменил отца на его должности. И никакой Кассандры в его планах не было.

Но вдруг выяснилось, что любимая предала его, и все будущее, которое он связывал с Оливией, рассыпалось ледяными осколками. Тео помнил то опустошение, что ощутил, оставляя Оливию. Почему он пошел к Кассандре? Ведь там его не ждали ни утешение, ни сочувствие. Кассандра ненавидела его точно так же, как и Оливия, только у нее для этого были веские причины.

И он совсем не ожидал, что именно Кассандра заполнит пустоту, оставленную Оливией. Что безумная страсть принесет не только невероятное удовольствие, но и исцеление от той раны, что нанесло предательство. Его решение спасти Кассандру было спонтанным, но позднее, оказавшись в одиночестве в своих комнатах и получив возможность обдумать все на холодную голову, Тео свое решение не изменил.

Она заслуживала этого. Кассандра была честной и отважной, а еще обладала большим сердцем, где хватило места для любви к ребенку, зачатому от ненавистного ей мужчины. Одно это заслуживало уважения. Кассандра была достойна того, чтобы сохранить ей жизнь.

Поэтому он без промедления нашел лучшего врача из специализирующихся на беременных запечатленных. И Теодора не беспокоило, что доктор Лестин может донести на него за неподобающее содержание Кассандры. Он был готов принять любое наказание. И без того слишком часто ему все сходило с рук. Но он уже не ребенок и должен нести ответственность за свои поступки.

Но доктор, напротив, одобрил дом Кассандры и рекомендовал остаться там.

Для Тео стало потрясением то, что рассказал доктор о деградации. Он и не подозревал о таком, хотя вел себя в полном соответствии с целью — убить запечатленную.

И каким же облегчением было узнать, что это еще можно исправить. У его ребенка будет мать, даже если Тео ради этого придется ближайшие месяцы провести взаперти в глуши, вдали от цивилизации.

Какая ирония. Он готовил тюрьму для запечатленной, а в результате вынужден разделить с ней заключение. Впрочем, он против ее общества ничего не имел, хотя ограничение, названное врачом, удручало. Будь его воля, из постели бы Кассандру он не выпускал. Но следовало в первую очередь думать о ее здоровье.

А узнав, как просчитался в попытке наказать запечатленную, и вовсе посмеялся над собой. Определенно, ему стоило сделать это место более комфортным. Впрочем, нет ничего, что нельзя исправить с помощью денег и умений. Хотя для этого придется еще раз ненадолго оставить Кассандру.

Другое дело, что помимо физического комфорта нужно думать и о психологическом. Как они уживутся с девушкой? При желании она может превратить в ад каждое мгновение его существования. Конечно, сейчас это не в ее интересах… Но беременные не думают головой, они живут на эмоциях.

Да еще непонятное увеличение ее узора… Тео никогда не сталкивался ни с чем подобным. И потому представления не имел, чего от этого ждать. Можно было бы спросить отца, но Тео не хотел вмешивать семью в свои взаимоотношения с Кассандрой. К тому же он полагал, что не услышит от отца внятного ответа.

Как бы хорошо ему не было после секса с Кассандрой, проблем это не решало. Но так легко было поверить, безобидно пикируясь с девушкой, что у них могут быть нормальные отношения.

К его удивлению, Кассандру беспокоили те же вопросы, потому что после второго раунда она сама завела об этом разговор.

— Теодор. Если ты решил жить здесь, наверное, нам стоит определиться с взаимоотношениями.

— Ты что-то хочешь предложить? — ровным тоном спросил Тео.

Его охватило тревожное предчувствие. Чего хочет Кассандра? Какие условия поставит? Он был готов идти на уступки, но в разумных пределах.

— М, — Кэсси натянула на себя одеяло и уставилась в пустоту. — Я хочу, чтобы у меня рос счастливый ребенок. Поэтому я предлагаю забыть о взаимных обидах и сделать вид, что у нас все… ну, по согласию?

На последних словах она неуверенно взглянула на парня. А Тео изумленно смотрел на нее:

— И ты готова забыть? Все, что пережила из-за меня?

— Да, — она подтянула одеяло до самого подбородка, будто прячась за щитом.

Тео тихо выдохнул, невольно расслабляясь.

— Хорошо. Мне нравится твое предложение.

— Так ты согласен? — удивилась она, садясь в постели.

— Конечно. Кто бы отказался?

Выражение лица у Кассандры стало озадаченным:

— Вообще-то, у тебя нет необходимости прилагать усилия. Закон разрешает кадхаи обращаться с запечатленными, как со своей собственностью, — напомнила она.

Тео этого и не забывал. Но стала понятна ее неуверенность — по сути, ему не требовалось налаживать с ней отношения. Закон действительно позволяет ему делать с ней все, что заблагорассудится.

— Но я тоже хочу, чтобы у меня рос счастливый ребенок, — глядя ей в глаза, признался он.

Кассандра как-то робко улыбнулась:

— В таком случае, я думаю, мы поладим.

Тео откинулся на подушки, закрывая глаза. Он не хотел, чтобы девушка поняла, насколько он изумлен. Кассандра могла потребовать что угодно, как в качестве компенсации, так и в оплату секса. Стребовать с него деньги, замужество, обеспеченное будущее после рождения сына. А она просто хочет поладить. Готова забыть все плохое, что он ей сделал, в обмен на обещание Тео вести себя хорошо. Что это вообще такое? Что она за странный человек? Такие в принципе-то бывают?

— Значит, договорились, — совладав с изумлением, кивнул Тео. — Сейчас мне нужно уйти, разобраться с делами. Вернусь — и останусь.

— Хорошо, — она кивнула настороженно.

Не особо поверила. Но Тео ее не винил. Пока у нее нет причин доверять ему.

И он бы не ушел, не будь наследником Рода Вайнхаи. Но исчезновение Теодора без объяснений вызовет переполох, который был парню совсем не нужен. Кроме того, он не хотел упускать возможность улучшить условия проживания. Кассандра права — каким бы нормальным не казалось ей это место, Тео привык совсем к другому уровню комфорта.

Уходил он безо всякой охоты. Было страшно оставлять Кассандру одну, хотя он делал это далеко не впервые. Но теперь он знал, что его отсутствие убивает ее — в самом прямом смысле. Поэтому он решил поторопиться.

И в первую очередь встретился с отцом.

— Я уезжаю на несколько месяцев, — сообщил он Рэнду сухо.

И развернулся, чтобы уйти, потому что не собирался посвящать отца в подробности, уверенный, что тот и не заинтересуется. Но ошибся.

— Куда? — строго спросил Рэнд.

— Это мое личное дело.

— Не забудь, ты должен управиться с делами до начала занятий, — напомнил отец.

— Я пропущу этот год, — не меняя тона, сообщил Тео.

— Что?!

Заявление наследника вывело Владетеля из себя. Рэнд привык к своеволию сына, но прежде тот не отклонялся от своих обязанностей. А получить соответствующее титулу образование определенно было обязанностью наследника.

— Поступлю в следующем году, — пожал плечами Тео, не видя в этом проблемы.

— Не выдумывай. Ты потеряешь время.

Парень закатил глаза:

— Отец, мы кадхаи, у нас полно времени.

— Твой дед тоже так считал, и где он теперь?

— А что, есть принципиальная разница, погибнуть, отучившись год или не приступив к учебе? — изогнул бровь Тео.

Деда он не помнил — тот погиб, зачищая прорыв хаотов, вскоре после его рождения. Но единственное, что могло забрать время кадхаи — это смерть, и в этом случае не имело значения, успеет Тео выучиться или нет. А вот жизнь вполне может пройти мимо, если тратить ее исключительно на долг.

— Не дерзи мне!

— Как я могу, отец, — усмехнулся он. — Я буду на связи, на случай чего-то важного.

— Теодор, стой! Чем ты собираешься заниматься целый год?

— Растить своего сына, — спокойно ответил Тео и ушел.

Все, что хотел, он отцу сказал. И ему было не интересно, есть ли что тому сказать в ответ.

Несмотря на то, что заказывать нужные вещи было удобнее, Тео не желал тратить время на ожидание доставки. Поэтому по магазинам он отправился лично. В основном ему требовались заготовки под артефакты и кое-что из бытовых приборов, что могло понадобиться в отсутствие соответствующих служб.

Конечно, ничто не мешало ему пользоваться Дверью, но рекомендацию доктора не отходить от запечатленной Тео воспринял серьезно. К счастью, в его распоряжении имелась артефактная безразмерная сумка, так что все покупки он мог унести сам, не прибегая к доставке, а значит, к ожиданию.

Управился Тео довольно быстро. Но по возвращении в резиденцию его ждал неприятный сюрприз.

— Тео! — стоило ему выйти из авто, навстречу ему бросилась Оливия.

Он посмотрел на девушку удивленно. Не столько потому, что совсем не ожидал ее появления, сколько из-за собственного равнодушия. Вид девушки, которую он любил, и которая его предала, не будил в нем никаких чувств. Ни злости, ни сожаления, ни трепета. Перед ним стоял совершенно чужой человек, и это не вызывало ничего, кроме облегчения.

— Оливия. Я ведь сказал тебе, что не хочу больше тебя видеть, — напомнил Тео равнодушно.

— Я знаю! Я знаю, ты зол на меня, но это не то, что ты подумал! Все не так, как тебе увиделось… Это все — огромное недоразумение!

От подобной наглости он опешил. Неужели раньше он клевал на подобное? М-да, права была Кассандра — им вертели, как хотели.

Тео усмехнулся:

— Недоразумение? В какой части — там, где вы с Мартином планировали избавиться от меня? Или где ты изменяла мне с ним? Или, может, в той, где ты меня нагло использовала, чтобы свести личные счеты?

Губы Оливии задрожали, а глаза наполнились слезами. Но на него это уже не действовало. Тео смотрел на эту красивую куколку и мысленно аплодировал ее актерскому дару. Вот только теперь он знал, что за кукольной внешностью нет ничего, кроме жажды денег и власти, сожравших все хорошее, что было в этой девушке. Если хорошее вообще хоть когда-то было.

— Тео, мы можем поговорить наедине? — она вплотную подошла к нему, хватая за руки.

Тео легко вырвался из хватки:

— Нам не о чем разговаривать. Тем более наедине. Ты забыла, что не интересна мне больше?

На лице Оливии мимолетно отразился гнев, но она очень быстро взяла себя в руки.

— Тео, я просто не хочу устраивать сцену на потеху окружающим, — пробормотала она.

— Тогда просто уходи, — пожал он плечами.

И пошел к воротам, минуя девушку.

— Тео, подожди! Я хочу объясниться. Позволь мне!

Парень обернулся, взглянув на Оливию. Она так настойчиво хотела поговорить, что ему даже стало интересно, что она же придумала в свое оправдание.

— Хорошо. Говори, я тебя выслушаю, — кивнул Тео.

— Здесь?.. — девушка словно бы растерялась.

— Мне некогда, говори или уходи, — раздраженно предложил он.

— Тео, я… — она будто замялась. — Я действительно боялась тебя поначалу. О тебе ходило столько слухов, один хуже другого… и я действительно пошла на поводу у Мартина, решив участвовать в его ужасном плане. Но потом… я познакомилась с тобой ближе, лучше узнала — и действительно влюбилась!

Тео мысленно восхитился — эта девчонка и впрямь хорошо его изучила. Если бы он хоть что-то продолжал к ней чувствовать, то повелся бы на эти слова. Поверил бы ей, боясь расстаться с иллюзией, простил, возвращаясь в уютный мир самообмана. Но Оливия, разыгрывая этот спектакль, не учла одного — она ему больше не нужна. Ни для любви, ни для мести.

— И поэтому прыгала в постель к Мартину при каждом удобном случае? — с сарказмом поинтересовался он.

— Нет! Он… он шантажировал меня. Грозил, что расскажет тебе о нашем уговоре. И что в любом случае убьет тебя! Я боялась, что ты бросишь меня, и что у него все получится. Я делала вид, что на его стороне, чтобы вызнать его планы… Я так боялась, что ты узнаешь, я так хотела тебя спасти… Тео, я люблю тебя! И всегда любила!

— Вот как, — хмыкнул он, не понимая, как мог верить в подобный бред. — И что же, это Мартин заставлял тебя жаловаться на неугодных?

— Я понимаю, в это трудно поверить… но это так! Единственная, кого я подставила по своей воле, была эта Фивиа, но я уже говорила, почему так поступила… Тео, верь мне! Я и правда хотела спасти тебя…

— И скрывала намерения Мартина, потому что?..

— Ты ведь не поверил бы мне, скажи я правду… он ведь твой брат, он бы выкрутился. А я бы осталась без тебя, и ты — в опасности…

— Значит, ты боялась мне все рассказать, когда я тебе верил. Почему же ты решила, что я поверю тебе теперь?

— Потому что это мой единственный шанс вернуть тебя — признаться во всем…

— Оливия. Мы встречались больше двух лет, и все это время ты врала мне. И теперь ты пытаешься меня убедить, что сейчас говоришь правду? Неужели ты считаешь, что я настолько идиот?

— Тео, я знаю, что виновата, но у меня не было другого выхода! Я ведь не только о себе думала!

— Почему же — не было? Ты могла донести на Мартина. Ты ведь в курсе, что за покушение на жизнь кадхаи полагается наказание? И за чистосердечное признание тебя бы даже помиловали. Что же тебе помешало заявить на него?

— Я… я не знала… — пролепетала она.

— Дай угадаю — ты пропустила все занятия, на которых об этом говорилось, верно? Или все проще — ты вовсе не собиралась мешать Мартину.

— Это не так! — запротестовала Оливия.

— А если это не так, то когда ты планировала предупредить меня об опасности? После свадьбы? Перед покушением? Никогда?

— Тео…

Она никак не могла поверить, что ее игра больше не действует на Теодора. И выглядела довольно жалко в своем упорстве. Ему даже стало ее жаль. Часть юности она потратила на того, кто был ей искренне противен, притворяясь и живя ложью. Конечно, ей до слез жаль зря потраченных времени и усилий. Разумеется, ей хочется вернуть все, как было — чтобы довести дело до конца. Ведь терпеть и впрямь осталось недолго…

Вот только шансов у нее нет.

— Послушай, Оливия, — Теодора ничуть не тронули текущие по щекам девушки слезы. — Мой тебе совет. Уезжай с Танши. И даже можешь прихватить Мартина. Найдите себе приличную планету и никогда не возвращайтесь. Потому что иначе, когда вернусь я, вас обоих ждет суд.

Слезы Оливии мгновенно высохли. Она прищурила глаза — ее веки даже не припухли — и зло прошипела:

— Ты что же, передумал избавляться от этой девки? Тогда ты еще больший идиот, чем я полагала. Злишься, что это я тебя использовала? Да ты на коленях будешь вымаливать у нее секс, а она будет смеяться тебе в лицо! Она всегда будет ненавидеть тебя. Впрочем, как и любая другая. Ты недостоин любви, Теодор Вайнхаи. Ты был рожден в ненависти — и сдохнешь в ненависти!

Ее безупречно красивое лицо исказила гримаса злости, уродуя его. Тео подумал, что впервые видит искренние чувства Оливии.

— Но это уже не твое дело, — пожал он плечами, развернулся и ушел от нее.

Самое мерзкое, что в ее словах была доля истины. Нет никого, кто любил бы его; и Кассандра не исключение. Его даже родная мать ненавидела, но…

У него будет ребенок. Тот, кто будет любить его бескорыстно, только за то, что он — это он. Тео станет хорошим отцом, любящим и любимым. Он верил в это — и потому злые слова Оливии не могли его ранить.

Но каким же невозможным слепцом он был, если не замечал в Оливии всего этого раньше! Жадность, зависть, злобу… а ведь считал ее совершенством.

Тео досадливо цокнул языком и выбросил Оливию из головы. У него были более важные дела. Ведь помимо купленных приспособлений нужно было собрать и свои вещи.

Он как раз закрыл сумку, собираясь уходить, когда к нему зашла Грация.

— Твой отец сказал, что ты уезжаешь.

— Наверное, стоило предупредить его в последнюю очередь, — рассерженный очередной задержкой, проворчал Тео.

— Теодор, твой отец беспокоится о тебе.

— Да неужели, — он усмехнулся.

— Если дело в ребенке, почему бы тебе не привезти запечатленную сюда? Здесь о ней позаботятся, а тебе не придется терять год.

— Да что ж вам этот год покоя-то не дает, — поинтересовался он с иронией.

Объяснять, почему это невозможно, он не собирался, тем более — Грации.

— Потому что для кадхаи твоего положения важно уметь расставлять приоритеты.

— И я расставил, — уверил ее Тео. — Я не повторю ошибку отца. Мой ребенок не будет чувствовать себя ненужным.

— Теодор, ты никогда не был ненужным! — возмутилась Грация.

— Разумеется, — насмешливо согласился Тео. — Я был нужен. Как функция. Как наследник. Как продолжатель рода. Но не как сын.

— Ты ошибаешься, Тео. Возможно, мы были излишне строги с тобой, но это не значит, что тебя не любили. По-твоему, было бы лучше, если бы ты рос избалованным эгоистом, как Мартин? Его никто не ограничивал, и он вырос самовлюбленным и заносчивым. А ведь он человек, в кадхаи все это проявилось бы в куда худшей форме.

— Надо же, — он усмехнулся. — Впервые слышу, как ты отзываешься о своем сыне плохо. Он ведь у тебя самый лучший. Сама безупречность.

— Теодор, — укоризненно покачала головой Грация. — Мы с твоим отцом были снисходительнее к Мартину, чем к тебе, но от него никогда и не ожидалось много. Это не значит, что его мы любили больше.

— Грация, я никогда не думал, что вы любите Мартина больше, чем меня, — с той же усмешкой заметил Тео. — Потому что он был единственным, кого вы любили.

— В тебе говорит детская обида, Тео, — мягко ответила Грация. — То, что тебя не баловали, вовсе не значит, что тебя не любили. Я заботилась о тебе, как о родном сыне.

Теодор рассмеялся:

— Ты даже не представляешь, как лицемерно звучат эти слова.

— Лицемерно?! — возмутилась Грация.

— Потому что ключевое слово тут — как. Я никогда не был тебе родным. И отношение ко мне было соответствующим.

— Ты просто предпочитаешь помнить только плохое! — обвинила его Грация оскорбленно.

— Я — кадхаи. У меня абсолютная память. И если я помню только плохое, значит, хорошего просто не было.

— Я относилась к вам с Мартином совершенно одинаково!

— Поэтому я в зеленой комнате провел больше времени, чем в своей детской, а Мартин так ни разу там и не побывал?

Хотя Тео уже несколько лет не заходил в зеленую комнату, но все еще хорошо помнил ее. Пустое небольшое помещение без мебели, с маленьким окошком под потолком, со стенами, выкрашенными в густой зеленый цвет. Тот же чулан, только побольше. В свое время Тео бывал заперт там часами, чтобы ничто не отвлекало его от раздумий над своим поведением.

— Нет! Это было потому, что Мартин хорошо себя вел, в отличие от тебя!

— Ну да, ну да… неуправляемый пасынок и послушный сыночек, никогда не доставляющий проблем. А ты помнишь, как заперла меня там впервые? Когда Мартин разбил стеклянный столик в гостиной и свалил все на меня? Помнишь, какой нежной и заботливой мамочкой ты себя показала? Как утешала и обнимала ревущего сына, как обрабатывала его пустячный порез? Пока я стоял среди осколков, истекая кровью и боясь сделать хоть шаг, чтобы не порезаться снова? А помнишь, что было потом? Когда Мартин успокоился, и ты переключила свое внимание на меня?

— Тео… — попыталась что-то сказать Грация.

Но он еще не закончил.

— Я тоже ждал утешения. Был напуган и ранен. Но заботливая мамочка закончилась на Мартине. Помнишь, как ты схватила меня за шкирку, протащила по стеклу и заперла в зеленой комнате? Со словами — подумай над своим поведением. А я не знал, что сделал не так. Почему Мартин, из-за которого мы оба поранились, был обласкан, а я, пострадавший больше него — наказан.

— Тео, — в голосе женщины послышалось сожаление.

Да, она помнила этот эпизод, но Теодор не дал ей ничего сказать.

— А помнишь, что было потом, когда ты вернулась за мной? Когда ты обвинила меня в произошедшем и назвала лжецом, после того, как я рассказал правду? Ты заявила, что я не выйду из комнаты, пока не сознаюсь! Там все было в моей крови, но тебе было плевать! Напомни, сколько времени я там провел? И сколько провел бы еще, не вмешайся отец, который по записям посмотрел, что произошло в гостиной? Но ты даже не подумала извиниться или наказать Мартина. Просто сделала вид, будто ничего не было. С тех пор я ненавижу ложь и лжецов.

— Это был единичный случай! — воскликнула Грация. — Я была не права, но у меня тогда совсем не было опыта в обращении с детьми!

— Единичный?! Да подобное повторялось с завидной регулярностью. Мне не верили, аргументируя тем, что уж в этот-то раз я точно воспользуюсь предыдущей ошибкой! А Мартину никогда и ничего за его ложь не было!

— Потому что с него и спрос был куда меньше! — она сердилась, как всегда сердятся люди, слушая неприятную для них правду.

— Грация, — Тео подошел к ней вплотную и поставил сумку на пол. — Если все это были лишь промашки воспитания, тогда ответь — сколько раз ты меня обнимала?

— Сколько? — опешила она. — Ты серьезно? Кто считает такое?

— Я считаю. И это было легко, а знаешь почему?

— Почему? — растерялась Грация.

— Потому что это было ровно ноль раз.

— Неправда!

Тео нехорошо усмехнулся и приложил пальцы к ее вискам, спросив особым тоном:

— Когда ты обнимала меня в последний раз?

Женщина испуганно отшатнулась:

— Ты не имеешь права лезть в мои воспоминания!

— Можешь жаловаться. Но меня не накажут за попытку залезть в воспоминания, которых нет.

— Что?.. — Грация выглядела такой растерянной, что Тео ей поверил.

Она действительно не замечала, что никогда не обнимала пасынка. Ничего удивительного, ведь внимание на него она обращала только тогда, когда собиралась наказать. Для ласк у нее был родной сын.

Тео поднял сумку и, уходя, бросил:

— Поэтому оставь свои слова о заботе при себе. Ты могла стать мне мамой, но не захотела. Теперь поздно что-то менять.

Ответа Грации он уже не услышал, если, конечно, она хоть что-то ответила. Вдохнул хвойный воздух и остановился, разглядывая знакомые ворота. Ему нужно было время, чтобы успокоиться.

В чем-то Грация была права. Детские обиды все это время оставались с ним, потому что он не смел выплеснуть их, боясь испортить все еще больше. В глубине души он все еще был тем растерянным ребенком, не понимающим, за что с ним так. Тео никогда не жаловался, никогда не плакал, никогда не просил родительской ласки. Но теперь, как бы он не злился на Грацию, ему стало легче. Словно тяжкий груз свалился с плеч. Больше ему не нужно одобрение семьи.

Пора оставить прошлое в прошлом.

Он решительно направился к лесному домику.