Записки успешного манагера

День семьдесят четвертый

Ночь плавно перетекла в утро. Не помню, как заснула, но проснулась я от щекотания в носу Открыла глаза. Все сотрудники лежат на диване, пристроившись, кто как смог. Чайка закинул на меня левую ногу и щекочет мне нос большим пальцем, Мимозина прижимает к груди Швидко, который сладко посапывает и шепчет: «Солнышко любимое!» Таня притулилась на краю дивана, облокотившись о стул, фотограф лежит на полу, а Мишкин сидит в наушниках за компьютером и гоняет машинки. Зашла уборщица, посмотрела на нас, укоризненно покачала головой и всплеснула руками: «Ну и ну, всякий стыд потеряли! Тьфу! Позор-то какой, и управы на них нет! Ну, я вам покажу, я на вас пожалуюсь, будете знать».

Она принялась будить народ. Швидко открыл глаза, посмотрел на мимозинскую грудь, потом на меня, ойкнул и побежал в туалет. Фотограф начал собирать открытки, разбросанные по всему офису, все остальные стали заваривать кофе-чай и собираться домой. Мимозина зевнула и сказала, что тоже съездит домой, приведет себя в божеский вид и вернется часам к двенадцати.

— Только ты обязательно вернись, а? А то как я без тебя буду открытки сдавать? — взмолилась я.

— Не дрейфь, вернусь, — и Мимозина, зевая, удалилась.

Собрав открытки, я села за компьютер и полезла в ЖЖ. Опаньки! Меня посетил сам Аморалиус, великий и ужасный Аморалиус, который когда-то позволил себе весьма грубый комментарий в мой адрес. Написал, что ему очень нравятся мои рассказы. Ни фига себе. Стала попискивать от удовольствия и решила сотворить что-нибудь такое-такое, чтобы весь Интернет целый год читал и никак не мог начитаться.

Проверила почту. Питерское издательство прислало мне договор. В принципе меня все устраивает, но есть одно большое НО: я не имею права публиковать рассказы, которые войдут в мою книгу, в своем Живом журнале. И что мне теперь делать? Как объяснить своим читателям, что историй больше не будет? Черт, некрасиво получается, тем более в такой момент, когда на меня обратили внимание известные личности. Да еще месяц-другой, и я переплюну Злоедрючку и Аморалиуса вместе взятых. Думала-думала и написала пост:

Дорогие друзья! В ближайшее время рассказов не будет. Мне заказали написать книгу, и я просто физически не успею делать и то и другое, к тому же, согласно договору с издательством, я не могу публиковать в ЖЖ рассказы, которые войдут в книгу. Прошу отнестись с пониманием.

Разместила сообщение и пошла курить. На лестнице стоит уборщица и жалуется на нас арендодателю.

— Вот, вот эта тоже лежала. Стыдоба какая, захожу, а они усе голые лежат вповалку на диване! Устроили Садомору, черти проклятые! — завопила она, косо посматривая на меня.

— Во-первых, мы не голые лежали, а в майках и трусах, а во-вторых, правильно говорить «Содом и Гоморра»! — выпалила я.

— Один хрен, похабщину развели! — плюнула уборщица.

Арендодатель посмотрел на меня, тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Я докурила и пошла в студию. Предупредила Мишкина, что нас ждут большие неприятности с арендодателем.

— А хрен с ним, мы все равно скоро съезжаем в новый офис, а он пусть сдает свои курятники кому хочет, — флегматично промолвил Мишкин.

Села за компьютер и стала читать комментарии. Народ возмущен до глубины души. Лишь несколько человек отнеслись по-хорошему к моему сообщению, остальные стали ехидничать.

Что, выдохлась, да? Не пишется больше? Слинять решила? — написал один.

Не дождетесь, — ответила я.

А я в таком случае больше тебя читать не буду, — заявил другой.

Ну и хрен с тобой!

А я никогда и не читал, потому что ты ерунду пишешь всякую, — сказал третий.

А если ты не читал, то откуда знаешь, что я пишу ерунду?

А по твоей морде на юзерпике видно, — продолжал хамить он.

Ну и иди в жопу.

Но пришли и добрые слова:

Не бросайте нас, пожалуйста! Ваши рассказы очень поднимают настроение.

Еще несколько человек поддакнули:

Точно, мы тоже так думаем, пишите, хрен с ними, с издательствами.

Что делать — ума не приложу. Вроде и читателей терять не хочется, а с другой стороны, выпустить книгу все-таки важнее. Хорошенько подумала и написала в издательство письмо: дескать, благодарю за внимание, но не могу прекратить публиковать свои рассказы в ЖЖ, поскольку у меня масса читателей, которые мне очень дороги. Отправила письмо и через несколько минут поняла, что язык мой — враг мой и надобно вырвать его с корнем, а еще отбить мне пальцы, чтобы впредь неповадно было такое писать. Издатель ответил, что с пониманием относится к моей ситуации и предлагает мне написать книгу на какую-нибудь другую тему, а рассказы и дальше размещать в ЖЖ.

Вот только условия у нас изменились. Сможете сдать книгу к середине месяца?

Ни фига себе, это же через двадцать дней! За двадцать дней я успею только название придумать и с мыслями собраться.

Решила поинтересоваться, что за книга им нужна.

Интересная и продавабельная, — ответили мне.

Постараюсь, у меня еще куча работы, — написала я.

«Постараюсь» нас не устраивает. Или соглашаетесь и мы подписываем договор — или извините.

Согласилась.

Странные люди. Наверно, они думают, что я сижу в домике в деревне, зеваю от скуки и пописываю роман. Мне еще в Киев ехать сдавать сайт, со Швидко разбираться, Ольку с Наной утешать и перед Аббасом отчитываться, а им срочно понадобилась моя книга. За двадцать дней вынь да положь. С другой стороны, когда еще в моей жизни появится такая возможность? Может, это мой первый и последний шанс реализоваться как писателю? Может, мои книги будут раскупаться на ура?

Решила посоветоваться с другом Андрюшей из Киева. Написала ему письмо:

Привет, Андрюша, я разобралась в себе и хочу тебе сказать, что замуж за тебя я выйти не могу. У меня скверный характер, к тому же похоже, что я немного не в себе. По ночам я выхожу из своего тела, брожу по квартире, иногда мне слышатся голоса, и вообще я намерена посвятить свою жизнь спасению человечества. Как ты думаешь, реально ли написать нормальную книгу в объеме не менее двенадцати авторских листов за двадцать дней?

Ответ от Андрюши пришел через пять минут:

Я с первого дня нашего знакомства подозревал, что у тебя не все дома, но мне это даже нравится. Не переживай, мой прапрапрадед по материнской линии был шизофреником, говорят, что я на него очень похож, так что думаю, мы с тобой поладим. Нормальные книги за двадцать дней не пишутся, если ты, конечно, не собираешься писать, как Донцова или Хелен Филдинг. Приезжай, подадим заявление в загс и будем вместе спасать человечество!

Да уж, надо было честно признаться, что на самом деле я просто влюблена в гада Швидко и, кроме него, никого не вижу.

На часах без пятнадцати двенадцать. Скоро придет директор «Власты» за открытками, а Мимозиной все еще нет. Позвонила ей на мобильный — не отвечает, позвонила домой. Трубку взял Леша и сказал, что Лена спит. Попросила его растолкать ее и позвать к телефону. Леша расталкивал Мимозину минут пять, она мычала, урчала и материла всех на чем свет стоит, но трубку все же взяла.

— Через пятнадцать минут придут за открытками, а тебя все нет, — заметила я.

— А-а-а, я забыла. Ну, теперь уже без толку ехать, все равно не успею. Сдавайте без меня, — зевнула Мимозина.

— Ленка, пожалуйста, приезжай, ты же знаешь, что я никогда не смогу что-то втюхать клиенту так, как это умеешь ты, приезжай, — взмолилась я.

— Зря я, что ли, тебя учила? — фыркнула Мимозина и положила трубку.

Ноги мои подкосились, побежала к Мишкину и попросила помочь пообщаться с клиентом. Мишкин сказал, что он мне не помощник, потому что директор «Власты» его на дух не переносит, после того как он в прошлом году написал на листовке «Приглашаем героев туда», вместо «Приглашаем героев труда».

— В этой чертовой студии хоть что-то делается нормально? — взвизгнула я.

— Не-а, не помню такого, — ответил Мишкин.

В офис вошел директор «Власты». Я вспомнила все, чему меня так долго учила Мимозина, расправила пошире плечи, сложила губки бантиком и попыталась придать взгляду томное выражение, решив, что в данной ситуации клиента надо брать обаянием. Широко улыбнувшись, я промурлыкала:

— Здравствуйте, проходите, пожалуйста, кофе-чай?

— Мимозину, и поживее! — рявкнул директор.

— Ой, вы знаете, она заболела и попросила меня заменить ее, — сказала я и улыбнулась во все тридцать два зуба.

— Это плохо, давайте открытки, — рубанул он.

— А может, все-таки кофейку? — я присела на диван и поправила волосы так, как это делала Мимозина.

Директор подозрительно посмотрел на меня и спросил:

— Запортачили, да? Что-то не так? Зубы заговариваете?

— Нет, что вы, сейчас покажу открыточки, — ответила я, чувствуя, что еще пара минут, и я окончательно растеряюсь, и придется со всех ног бежать в туалет с рулоном туалетной бумаги.

Принесла несколько открыток, разложила их на столе веером, набрала в легкие побольше воздуха и нежным голосом прошептала:

— В этом году мы решили сделать вам сюрприз. Это не просто открытки. С одной стороны, они смотрятся, как обычные, но стоит только взять их в руки, как мы видим, что это ручная работа. Буква Ю в слове «Поздравляю» написана красной тушью, этой же тушью нарисованы узоры. Узор ни разу не повторяется. Представьте себе: три тысячи экземпляров — и все разные. Таким образом, у того, кто получает открытку, создается иллюзия, что она делалась специально для него.

Идем дальше. Почему выделена именно Ю, спросите вы? Потому что Ю, согласно фоносемантическому анализу, проведенному нашим отделом маркетинга, ассоциируется у человека с чем-то личным, приватным. К тому же в английском языке you означает «ты». Таким образом, у человека снова возникает впечатление, что открытка адресована именно ему и никому больше. Добавьте сюда уникальные узоры, о которых мы говорили выше, и мы получаем единственную в своем роде, самобытную вещь. Кстати, мы намерены выставить ее на фестиваль рекламы в следующем году как одну из наиболее ярких работ студии, — закончила я речь фразой, которая обычно говорится в таких случаях.

Директор «Власты» подозрительно посмотрел на меня и стал вертеть в руках открытку. Мимо прошла Ромашкина.

— Какие классные открыточки получились, можно я парочку возьму? — сказала она и подмигнула мне.

— Ой, какая красота, а кто это сделал? — заметил Пробин.

— Это наша Таня, — гордо ответила я.

— Супер, давно мы такой красоты не выпускали.

Еще через несколько минут вокруг стола собралась вся студия, кроме Мишкина, и начала наперебой расхваливать открыточки.

— Говна-с не предложим, — подмигнул Швидко.

Директор «Власты» посмотрел на нас, вздохнул и выпалил:

— Скажите мне, пожалуйста, а какого хрена вы до сих пор предлагали мне всякую ерунду? Ведь можете, когда хотите, делать красиво.

— Ну, мы ерунду не предлагали, просто это делал наш новый дизайнер, свежая струя, так сказать, — сказала я, приободрившись, и добавила: — В общем, вы должны еще немного доплатить, совсем немного. Но вы ведь понимаете, какой это труд.

— Сколько я вам еще должен? — спросил директор «Власты».

— Ну, по идее две тысячи гривен, но, поскольку вы наш старый, любимый клиент, мы делаем вам скидку пятьдесят процентов, и можете заплатить наличкой, — ответила я.

— Хорошо. — Он выложил на стол тысячу гривен, подхватил коробки с открытками и направился к выходу.

— Мимозина рядом с тобой отдыхает, такого ладного вранья я еще никогда не слышал. Еще и денег умудрилась содрать, — засмеялся Пробин, когда клиент удалился.

Он попытался забрать у меня честно заработанные тысячу гривен. Я возмутилась, Мишкин поддержал меня и сказал, что пятьсот я могу забрать себе за обработку клиента, а пятьсот сдать на нужды студии, а именно организацию вечерней пьянки.

— Хватит с вас и четырехсот, — гордо сказала я и спрятала деньги в сумочку.

Я звезда! Выйти из такой ситуации может только менеджер с большой буквы.

Мимозина приползла к четырем часам, когда мы уже нарезали колбасу и сыр. Мишкин поднял тост за славных менеджеров, Мимозина зарделась и сказала, что я целиком и полностью оправдала ее доверие, и даже пообещала начислить мне премию. Пробин напился, расщедрился и прибавил к моей зарплате еще пятьсот гривен.

Пьянка продолжалась до позднего вечера и закончилась грандиозным скандалом. Технический дизайнер стал подкалывать Ромашкину, которая периодически отвлекалась на общение в форуме толкиенистов, и сказал, что один из ее любимых персонажей, а именно Гендальф, в реальной жизни никакой не сказочник, а пидорас. Подвыпившая Ромашкина ответила, что лучше быть пидорасом, чем таким мудаком и занудой, как технический дизайнер. Мишкин встрял и высказал мнение, что Лив Тайлер с ее губками надо сниматься в порнофильмах, а не изображать из себя мученицу. Программист заметил, что «Гарри Поттер» круче «Властелина колец», — и понеслась душа в рай. Все начали орать, что-то друг другу доказывать, а я пошла проверять почту.

Пришло письмо от Урсулы.

Эмили, — пишет она, — я уже двадцать раз раскладывала карты Таро. Все одно и то же. Одно из двух: или ты выйдешь замуж за сэра Гея, или не выйдешь! Банки пользуются большой популярностью в клубе!

Урсула, — написала я в ответ, — сверни свои карты трубочкой и засунь в одно место мазохистам в клубе — им понравится. Если нужны еще банки — пиши!

Стала собираться домой, мне еще вечером сочинять роман для издательства. Швидко вызвался меня проводить, всю дорогу шутил и говорил, что уже почти уладил дела с разводом. Какое мне дело до его развода, если он все равно не собирается на мне жениться.

В метро встретили Ольку в хиджабе и каком-то одеянии до пят.

— Ну как? — спросила я.

— Хорошо, только в колготках жарко ходить летом, — вздохнула она.

— А без колготок никак? — поинтересовалась я.

— Никак, грех пальцы оголенные показывать.

Пришла домой и заявила родителям, что сегодня я снова буду сидеть на кухне до потери пульса, и предложила им заварить себе в термосе кофе, сделать бутерброды, чтобы не шастать каждые пять минут и не тревожить меня, а еще помочь мне с сюжетом для романа, потому что я ничего путного придумать не могу.

— Сейчас, — хором сказали родители и побежали в комнату писать сюжеты.

Я засела за компьютер, заварила себе кофе покрепче и стала придумывать очередной рассказ для ЖЖ. Почему-то вспомнила, как я устраивалась на работу, когда мы переехали в Харьков, глотнула кофе и стала писать.

Приехав в город X., я отметила свое двадцатилетие и решила, что неплохо было бы устроиться на работу. Папа сказал, что его дочери не обязательно работать, и пообещал выдавать каждый месяц по сто долларов, ежели я буду сидеть дома. Маман произнесла свое коронное «ну-ну». Братец запрыгал от радости и сразу придумал, как мы потратим мою первую зарплату. Бабушка прослезилась и запричитала, что я и так худенькая, а на работе меня замучают окончательно, а дед сурово посмотрел и выдал: «Сейчас, едрить его мать, везде только секс!»

Обегав полгорода в поисках работы по специальности, я поняла, что городу X. недоученные армянские юристы не нужны, поскольку хватает своих доученных неармянских.

Тогда я почесала репу и пришла к выводу, что все работы хороши и необходимо просто задаться целью.

— Тут в один ганделык администратор требуется, — сообщила подруга Ленка, которая знала о моих поисках.

— А где это? — поинтересовалась я.

— На бульваре, почти возле памятника.

— О’кей! — ответила я и побежала домой.

Слово «ганделык» мне не очень понравилось. «Надо ж было так фирму назвать»! — подумала я.

Что скрывается за этим названием, на тот момент я, естественно, не догадывалась. По указанному адресу Эмилия Маратовна прибыла в деловом костюме и белой рубашке, в туфлях на шпильках с портфелем в руках. Искомой фирмы на месте не оказалось. Была прачечная, швейная мастерская, обувной магазин и какая-то грязная дверь с надписью «Бар», возле которой двое мужиков странной внешности пили пиво с таранькой. Побродив еще минут пять, я подошла к мужикам и спросила:

— Простите, а вы не подскажете, где здесь находится ганделык?

Мужики критически осмотрели меня, повернулись задом и продолжили беседу.

— В дверь заходи и на второй этаж! — буркнул один из них, махнув рукой.

— Спасибо! — ответила я.

На втором этаже обнаружился грязный, обшарпанный бар. «Шифруются»! — подумала я. Решив, что деваться некуда и коли уж я поднялась на второй этаж, то непременно должна найти таинственную фирму с некрасивым названием, твердым шагом я направилась к тетке, стоящей за барной стойкой.

— Простите! А вы не подскажете, где здесь фирма «Ганделык» находится? — спросила я.

— Так ты в нем стоишь! В ганделы-ы-ыке! — протянула тетка, прикуривая сигарету. — Шо надо?

— Я по-по-по-поводу работы! Администратора! — выпалила я, собравшись с силами.

— Ну-у-у, девка, ты даешь! Санька, глянь! Администратором хочет стать! — хмыкнула тетка.

Из подсобки выглянул Санька, толстый рябой мужик, в белом фартуке, забрызганном кровью.

«Убьют сейчас!» — подумала я и дала деру.

На следующий день Ленка сообщила, что требуется приемщица в пункт стеклотары. Решив, что отец, не жалевший денег на мое образование, сойдет с ума, узнав, что его дочь из юристов пошла в приемщицы бутылок, я отказалась от столь выгодного предложения. Купила газету по трудоустройству и занялась серьезнейшими поисками работы. Спустя неделю бесперебойных звонков меня пригласили на собеседование в фирму, занимающуюся торговлей всем на свете. Требовался менеджер по продажам.

Критически осмотрев меня, начальник сказал, что возьмет на испытательный срок секретарем, а там видно будет.

«Секретарем так секретарем, — подумала я, — все начинают с малого».

На следующий день в девять утра я как штык стояла перед дверью с железным замком, с портфелем, полным книг по делопроизводству. Первый сотрудник появился в половине двенадцатого.

— Ты хто? — спросил толстый мужик в грязных штанах.

— Секретарь! — гордо выпалила я.

— А-а-а, точно, секретарь, а я совсем забыл, — ответил мужик, икая. — Ты, секретарь, вот что: если кто спросит, скажи, что я в девять пришел и тебя впустил, понятно?

— Понятно, — ответила я.

Мужик открыл дверь, и мы вошли в комнату.

— Вот твое место! — буркнул он, показывая на старый обшарпанный стол, на котором стоял телефон.

— Ага! — ответила я и добавила: — А меня Эмилей зовут.

— Емелей, говоришь? — Мужик почесал затылок. — Ну и имечко. Значит, так, Емеля, будут звонить — зови меня.

— Я Эмиля, а не Емеля, — обиделась я.

— А-а-а, какая разница, я спать хочу, с бодуна я! Меня, кстати, Колей зовут. — Он махнул рукой и удалился в соседний кабинет.

Через пять минут позвонили.

— Алло! Вы торгуете досками? — послышался женский голос.

— Подождите минуточку, я уточню, — ответила я и побежала в соседний кабинет. Коля лежал на кожаном диване и храпел. Решив, что процветание фирмы важнее плохого самочувствия сотрудников, я принялась расталкивать его.

— Николай, Николай! Проснитесь, пожалуйста.

Николай замычал и открыл глаза.

— Там спрашивают, торгуем ли мы досками? — сказала я, указывая на дверь.

— Кто спрашивает? — зевнул он.

— По телефону спрашивают.

— Скажи, что торгуем! — Он повернулся на другой бок.

Я побежала в кабинет, схватила трубку и радостно выпалила:

— Торгуем мы досками! Торгуем!

— Почем метр? — осведомился женский голос.

— Подождите минуточку, — снова попросила я и побежала к Николаю.

Он лежал ко мне спиной, накрыв голову газеткой.

— Николай, простите, Николай! — прошептала я. — Там спрашивают, почем доски, метр почем?

— Какой метр? Чего метр? — зло буркнул мужик.

— Досок метр почем? Звонят, спрашивают.

— А-а-а, досок! Скажи, по договорной цене.

Я вбежала в кабинет, схватила трубку и сообщила:

— По договорной цене мы досками торгуем!

— Понятно, — ответили на том конце провода, — а когда можно подъехать к вам?

И снова я со всех ног побежала к Коле, по дороге зацепилась за гвоздь и порвала новую юбку.

— Николай! Там клиент спрашивает, когда подъехать можно.

Николай повернулся, плюнул и, матеря всех на свете, поплелся к телефону.

— Алло, менеджер по продажам Николай Костенко слушает вас! — икнул он в трубку.

На том конце послышались короткие гудки.

— Проворонила клиента! Дурища! — вздохнул Николай, почесывая яйца. — И поспать мне не дала!

— А вы бы не могли мне выдать прайс, — поинтересовалась я, — или рассказать, чем мы торгуем и почем?

— Прайсов нет у нас, расскажу лучше! Записывай! — ответил менеджер, закуривая сигарету.

Я обрадовалась и открыла блокнот. Спустя пятнадцать минут я узнала, что фирма торгует досками, травой и цветами для озеленения города, покрышками, клеем и кондиционерами.

— Мы еще кое-чем торгуем! — хитро подмигнул Николай. — Но тебе об этом знать пока необязательно. Пойду я опохмелюсь! А ты сиди тут! Секретарь! Я тебя Цербером звать буду.

Он погрозил пальцем и удалился.

Два часа я просидела в гордом одиночестве, изучая книги по делопроизводству и отвечая на звонки. Через два часа дверь окрыли две барышни: брюнетка и блондинка. Барышни посмотрели на меня, фыркнули и спросили:

— Ты хто?

— Секретарь! — ответила я.

— А-а-а, — вздохнули они и сели за соседний стол.

Снова зазвонил телефон.

— Фирма «Янус»! Здравствуйте! — ответила я.

— Кончай шутки шутить. Николая позови, — послышался мужской бас.

— Николая сейчас нет, ему что-нибудь передать? — спросила я.

— А ты хто? — спросили на том конце.

— Я секретарь! Эмилия Варданян, — ответила я.

— Ох, ни хрена себе! Колян офис открыл, — послышалось в ответ. — А Колян когда будет?

— Он не сказал. — Я повернулась к барышням и спросила: — А вы не знаете, когда Николай подойдет?

— А куда ушел-то? — спросила блондинка, подкрашивая губы.

— Сказал, что плохо себя чувствует, и пошел опохмеляться, — вздохнула я.

— Тогда хуй его знает! — ответила брюнетка.

— Извините, но мы не знаем, когда он будет, — сказала я в трубку.

— А трава есть? — спросил голос.

— Есть! — радостно ответила я.

— А почем?

— По пятнадцать гривен за кило, — выпалила я.

— А почему так дешево? — засомневались на том конце провода.

— Такая цена! — ответила я. — Заказывать будете?

— Буду! Скажи Коляну, пусть мне отложит на тридцать гриш. А где ваш офис-то?

— Гражданская, семь, второй этаж, — ответила я.

— Будем через пятнадцать минут, — буркнул клиент и положил трубку.

— Через пятнадцать минут клиент будет! — гордо провозгласила я, повернувшись к барышням.

Спустя пятнадцать минут в кабинет ввалился молодой человек в синих спортивных штанах с лампасами, бросил на стол тридцать гривен и стал требовать два килограмма травы. Брюнетка спрятала деньги в карман и пошла на склад, откуда явилась через некоторое время с двумя пакетиками семян с надписью «Трава газонная». Молодой человек подозрительно посмотрел на пакеты, повертел в руках и заметил:

— Не похоже на траву.

— Ну как не похоже! — ответила я. — Вы читайте, вот надпись: «Трава газонная».

— Какая, нах, газонная? — возмутился молодой человек.

— Самая обыкновенная, — испугалась я.

— Я сейчас из тебя траву газонную сделаю! — завопил молодой человек и бросился на меня с кулаками.

Я кинулась в коридор, пулей слетела по лестнице и забежала в будку охранника с воплем:

— Там псих!

Охранник пошел разбираться. Через пять минут меня вызвали на ковер, и девушки наперебой стали объяснять, что работа с клиентами — штука сложная. Молодой человек оказался наркоманом, который просто ошибся номером.

— Мы сами будем на звонки отвечать! А ты директора жди, он решит, что с тобой делать, — вздохнули девушки.

Я пригорюнилась и уткнулась в книгу по делопроизводству. Девушки принялись обсуждать свои проблемы и стырили у меня из пачки десять сигарет.

— Секретарь, а «Мальборо» куришь! Жируешь! — заметили они.

Директор пришел в четыре часа, посмотрел на меня и выдал:

— Записывай, что надо сделать сегодня и завтра.

— Хорошо! — обрадовалась я.

По мере того как он диктовал, энтузиазм мой угасал и желание работать секретарем улетучивалось. Список состоял из следующих пунктов:

1. Найти Коляна и вернуть его в офис.

2. Купить Коляну антипохмелина.

3. Купить два батона, две банки шпрот, бутылку газировки, колбасы «Докторской» и бутылку водки.

4. Купить газету «Харьковский курьер» за прошлую неделю.

— А если не будет за прошлую неделю? — робко спросила я.

— А ты постарайся, побегай! — ехидно заметил директор. — И смотри: шпроты обязательно должны быть рижскими, батоны по шестьдесят копеек, а колбасу не вздумай купить с жиром. Даю тебе на все полчаса. Справишься — молоток! А завтра с утра надо будет окна помыть в офисе и пол. Тряпки у уборщицы возьмешь, я вас познакомлю. Мы сегодня бухать будем вечером! Коллеги мои приедут из другой фирмы.

— А можно мне не участвовать? — спросила я.

— Ты от коллектива отбиваешься? В первый же день? — Брюнетка бросила на меня злой взгляд. — Ну-ну.

— С нами бухать будешь! — стукнул директор кулаком.

— Угу! — вздохнула я и стала спускаться по лестнице.

— Слышь! Ты! Тебя как зовут? — услышала я за спиной голос блондинки.

— Эмиля!

— Ты, Эмиля, купи мне прокладок и Ольке презервативов.

— Денег не хватит, — ответила я.

— Ты свои добавь, я тебе потом верну как-нибудь.

Из здания я вышла в самых расстроенных чувствах. Искать Коляна долго не пришлось, он валялся на скамейке рядом с офисом.

«Одной проблемой меньше!» — подумала я и пошла по направлению к гастроному за шпротами и колбасой. Когда я приблизилась к гастроному, желание работать секретарем улетучилось окончательно. Решив, что гордая дочь своего отца не позволит всяким там гадам издеваться над ней, я зашла в магазин и купила самую жирную колбасу, две буханки черного хлеба, минералку, две банки шпрот, не рижских, и две бутылки самой дешевой водки. В киоске «Харьковского курьера» не оказалось, и я с чистой совестью приобрела журнал «Плейбой». Вместо антипохмелина я купила в аптеке быстродействующего слабительного, содрала этикетку и положила в пакет.

— Вы только инструкцию внимательно изучите! И дозу не превышайте! — посоветовала добрая тетенька аптекарь. — Две таблетки максимум.

— Не переживайте! Я уж постараюсь! — довольно улыбнулась я.

По направлению к офису я шла довольная аки слон. Николай все так же лежал на скамейке.

— Николай! Николай! Вставайте! — прошептала я, толкая его.

— О! Цербер! — улыбнулся Николай.

— Цербер-цербер! — ласково сказала я. — Я вам тут лекарство принесла, выпейте! Вам полегчает.

Николай протер глаза и удивленно посмотрел на меня.

— Там вечером в офисе мероприятие будет, так выпейте вот это, будете как огурчик.

— Давай! — махнул рукой Николай.

— Держите! — ответила я, высыпав четыре таблетки в ладонь Николая.

Николай запил «лекарство» минералкой, посмотрел на меня и промычал:

— А я бы тебя трахнул!

— Угу! Трахнешь! Как же! — ответила я и вручила Николаю пакеты с едой. — В офис иди, дядя, там тебя ждут. Привет директору!

— Ню, как работа? — спросил папа за ужином.

— Никак! — ответила я. — Мне там не понравилось, судя по всему, я им тоже.

— Ти сказал, што ти англыски знаэш, што учылса харашо? — спросил папа.

— Сказал-сказал! — ответила я.

На следующий день в десять часов утра позвонил возмущенный директор и заявил, что вычтет у меня из зарплаты деньги за прогул и продукты, которые я вчера купила.

— Я у вас больше не работаю, — спокойно ответила я.

— Как не работаешь? — удивился директор. — Я тебя не увольнял.

— Я сама уволилась, — ответила я невозмутимым тоном.

— Это ты зря! — заметил директор. — Я сегодня подумывал тебя менеджером назначить. Николая увольнять буду. Мало того что пьет, собака, каждый день, так вчера еще и диван обгадил кожаный и сиденье в машине.

— Спасибо, Александр Игоревич! Я уже нашла другую работу, — ответила я и положила трубку.

Через два часа на кухню ворвались довольные мама с папой и стали зачитывать свои сюжеты.

Папа предложил написать роман следующего содержания. Однажды в мусорном баке нашли мальчика с большими волосатыми ушами. Когда мальчик подрос, выяснилось, что по ночам волосы на ушах выпрямляются и превращаются в маленькие антеннки, при помощи которых осуществляется общение с инопланетянами. Приемные родители водят мальчика по психиатрам, и врачи ставят диагноз — маниакально-депрессивный психоз. Через двадцать лет выясняется, что этот человек инопланетный робот, которого заслали к нам шпионить. Он влюбляется в девушку, и она предлагает угнать с Байконура космический корабль и улететь на его планету. Юноша соглашается, но КГБ и ЦРУ, наблюдавшие за ним с того момента, как его подкинули в мусорный бак, крадут пришельца и начинают выщипывать у него волоски из ушей и пересаживать их на уши своего сотрудника. Этот самый сотрудник должен полететь на планету Блюго и распылить там вирус, под влиянием которого инопланетяне станут безвольными животными и будут работать на землян. Храбрая девушка спасает юношу, надев скафандр и спустившись в бункер по канализационной трубе. Они вместе захватывают корабль и улетают. Но поскольку чужеземцу выщипали все волоски на ушах, он заблудился в космосе, и достигнуть планеты Блюго кораблю удается только через сорок лет. К этому времени девушка превращается в дряхлую старуху, но добрые инопланетяне поят ее эликсиром молодости, и она снова становится молодой и красивой. Вскоре выясняется, что главный герой никакой не робот, а гуманоид, родившийся от брака земной женщины с инопланетянином. Он становится королем и уничтожает планету Земля, которая к тому времени сделалась рассадником болезней.

— И всех на хрен уничтожает, — закончил свою речь папа и посмотрел на меня, ожидая моей реакции.

— Странный сюжет какой-то, не смешно, — не одобрила я.

— Как не смешно? А ты представь его волосатые уши или как девушка по канализационной трубе плыла, разве не смешно? — удивился папа.

— Херню написал какую-то, ты мой сюжет послушай, — сказала мама.

— Давай, — зевнула я.

— Действие разворачивается в наши дни, — начала мама. — Девушка Таня слышит по ночам голоса и думает, что сходит с ума. Она устраивается на рынок продавщицей селедки, но в первый же день бочка с селедкой опрокидывается, и хозяин грозится отправить Таню в тюрьму. Неожиданно к девушке подходит молодой человек приятной наружности, который платит хозяину за испорченную селедку и увозит Таню. Вскоре выясняется, что юноша очень богат и принадлежит к знатному княжескому роду. Таня рассказывает ему о таинственных голосах. Молодой человек нанимает детектива, и выясняется, что Таню пытается свести с ума ее собственная мать, которая на самом деле никакая не мать, а мачеха. В результате расследования всплывают весьма интересные детали. Оказывается, Таня принадлежит к тому же славному роду, что и молодой человек, и является его родной сестрой. Юноша чуть не помешался от горя, потому что он собирался жениться на Тане, но, узнав всю правду, уходит в монастырь. Танина мачеха выбрасывается из окна и умирает. Таня встречает гадалку, которая рассказывает, что молодой человек ей никакой не брат. Таня организует расследование и узнает, что она единственная наследница огромного состояния, а молодой человек — приемный сын покойного князя. Таня едет в монастырь и показывает возлюбленному документы, в которых черным по белому написано, что он не князь, а сын механизатора Коли и доярки Дуни из Подмосковья. Молодой человек радуется, женится на Тане, и они живут долго и счастливо.

— Сериалов насмотрелась, мыло какое-то, — усмехнулась я.

— Мой рассказ круче, — гордо сказал папа.

— Мой жизненный, а твой — нет, у тебя башка забита инопланетянами, и уши у тебя волосатые, вот ты и пишешь херню всякую, — ответила мама.

— А ты… а ты… а тебе везде враги мерещатся, вот ты и подозреваешь всех, — выпалил папа.

Я оставила спорящих родителей наедине и пошла спать. Похоже, я все-таки погорячилась, пообещав написать роман за двадцать дней.