Завещание короля

ГЛАВА 10. Советник

К тому времени, когда Анжелика, наконец, добралась до дома, она трижды прокляла свою ночную выходку. Она, Анжелика Кауниц-Добрянская, не была создана для метелей. Казалось, руки превратились в вату. Ноги едва слушались.

– Бедные мои пальчики! – простонала она, падая в кресло у камина. – Тьела! Ах, ты ж… – только теперь она вспомнил, что Тьела осталась в лесу, и тут же захныкала от жалости к себе.

– Возможно, виконтесса позволит мне ненадолго заменить её служанку?

Анжелика вскрикнула и от неожиданности, в мгновение ока, почти согрелась.

– Князь Дорицкий… – пробормотала она.

– К вашим услугам. Я уже начал беспокоиться, что на вас напали разбойники. Очень неудачную вы выбрали ночь для прогулок.

Анжелика прекрасно поняла, что Иоган Дорицкий имеет в виду не только метель, и ей стало даже немножко стыдно.

Гость обошёл её и, присев на корточки, принялся стягивать с виконтессы сапоги.

Князь был человеком немолодым, и не сказать, чтобы красивым – но, по-своему, миловидным. У него было круглое сытое личико с пухлыми румяными щеками и такое же туловище, которое не удержал бы в мужественной форме ни один жилет. Если кто-то и считал полноту недостатком, то точно не Иоган, потому как он прекрасно знал, что людей обоих полов в нём интересует не мужественность или умение фехтовать, а острый ум и толстый кошелёк. Иоган был из тех редких счастливцев, кто эти два качества соединял ещё и со знатным происхождением, а благодаря их сочетанию, уже довольно долго лавировал в штормах придворной жизни, неизменно оставаясь где-то поблизости от короля. За это время он дважды успел побывать министром, трижды советником и, однажды, даже главнокомандующим. Впрочем, о последней, весьма позорной, главе своей жизни, он старался лишний раз не вспоминать.

Анжелика, конечно же, всё это знала, и прекрасно понимала, что птица такого полёта не будет делать ей массаж ног из пустой доброжелательности. Можно было бы предположить, что Дорицкий питал на её счёт какие-то иллюзии постельного толка, но Анжелика знала и то, что для этого Иоган слишком умён. А поскольку Дорицкий, к тому же, всегда обо всём узнавал первым, можно было предположить, что у него есть основания не сбрасывать бывшую фаворитку со счетов.

«И что он от меня хочет?..» – думала Анжелика, задумчиво разглядывая миловидное доброжелательное лицо князя.

– Вы, наверное, очень устали?.. – поинтересовался тем временем Иоган.

– Спасибо за заботу, я бы с удовольствием отдохнула. Но чувствую, вы собираетесь мне и в этом помочь?

– Чудные дела творятся в Августории, а вы знаете, что такое двор… Мне совсем не с кем их обсудить.

– Знаю, – согласилась Анжелика. – Если вы ищите кого-то, кто умеет слушать, то я всегда к вашим услугам.

– Вы, как никто, понимаете, в сколь тяжёлое положение поставило нас несчастье, случившееся с королём.

– Безусловно, – Анжелика напряглась и очень постаралась не показать этого напряжения. Она боялась. При одной только фразе о том, что король мёртв, её охватывала паника. Она, впрочем, твёрдо решила не обращать на это внимания. – Но всем известно, что у короля нашёлся наследник. Ведь так?

– Так, да не так. Вот уже двести лет монархи Августории не бывали столь беспечны, чтобы оставить государство без законного наследника. Нет, всякое, конечно, случалось, братской зависти никто не отменял… Но такое, чтобы король так и не завёл ребёнка от первого брака, а потеряв жену, отказался жениться второй раз… Такое случается в первый раз.

– Это мне известно, – Анжелика вздохнула. – Но сын у него есть, все об этом говорят. Вам ли этого не знать?

– Говорят! – со злостью, которой трудно было ожидать от такого миловидного мужчины, повторил князь. – Вот именно, что говорят! Все слова о том, что сын какой-то шлю… Простите, куртизанки, может наследовать престол – пустые бредни. Вы-то, как никто, должны бы это понимать.

– Я не берусь судить об этом вопросе, – осторожно произнесла Анжелика, которой не хотелось заранее стать врагом будущего короля. – Вот уж, от чего я далека, так это от нюансов наследования.

– А я вот, видите ли, к ним весьма близок. И знаю о том, что по закону Августории власть передаётся не по праву крови, а по завещанию.

Анжелика молча смотрела на Дорицкого. Новость, что и говорить, была шокирующая. То есть, конечно, люди образованные знали, что такая традиция в Августории есть… Но никто никогда не задумывался о том, чтобы трактовать её, как действующий закон.

– Я не очень понимаю, к чему вы клоните, – призналась она. – Ведь других кандидатов на престол всё равно нет. У его почившего величества из живых братьев и сестёр есть только одна, старшая, её выдали замуж на Альбион, она приняла титул королевы северного нагорья, и никому не придёт в голову звать на царствие её и её мужа. Если поискать родню во втором колене, то, может быть, кто-то ещё и найдётся, но откровенно говоря, это родство не ближе, чем родство с незаконнорожденным сыном, и к тому же, зная Фридриха, я более чем сомневаюсь, что он оставил бы венец кому-то из них. Я сомневаюсь, что у него вообще было завещание, а если оно и было… Не могу даже представить, кого он мог бы туда вписать.

– Я могу сказать точно, – задумчиво произнёс Иоган, опуская ногу виконтессы на пушистый ковёр и заботливо укрывая пледом, – что Мерилин де Труа считает, будто такое завещание есть.

– И, очевидно, думает, что в него вписан её сын? – предположила Анжелика.

– Я так же с уверенностью могу сказать, что у неё этого завещания нет.

Анжелика помолчала.

– А у кого оно есть? – после долгой паузы спросила она. Виконтессу охватило смутное беспокойство, хотя она всё ещё не понимала до конца, что можно извлечь из этого документа.

«А нужно ли что-то из него извлекать?» – через некоторое время задала она вопрос уже себе. «Если только удастся его заполучить – новый король будет ползать на коленях перед тем – или перед той – кто завладеет этой бумагой. Потрясающе…»

Анжелика с восхищением глядела на своего посетителя.

– Вы ведь тоже не знаете, так? – спросила она. – Иначе, вы бы ко мне не пришли.

– Кое-что знаю, – глядя в голубые, по-северному холодные глаза Иогана Дорицкого, Анжелика никак не могла понять, дразнит тот её или откровенно врёт. – Но вы ведь устали, виконтесса. Я не смею заставлять вас думать о политике после ночи верховой езды.

Анжелика, разумеется, не стала поправлять собеседника. Какое-то время смотрела на него молча, раздумывая, можно ли выманить у него ещё хотя бы крохи информации.

Иоган сделал первый ход.

– Уже завтра его высочество должны представить двору. Надеюсь, во время этой встречи мы с вами будем на одной стороне.

– Я тоже на это надеюсь, – искренне произнесла Анжелика и улыбнулась. Надо было быть полной дурой, чтобы желать оказаться с Дорицким по разные стороны. – А какая сторона – ваша?

– Моя сторона – это сторона Августории, – твёрдо ответил тот, но в следующее мгновение его лицо скрасила улыбка. – А не сторона каких-нибудь южных держав или хуже того – бродячих моряков.

Последние слова заставили волну мурашек пробежать по спине Анжелики, и подумалось ей почему-то совсем не о политике, а о недолгом ночном знакомстве. Поэтому, виконтессе потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться на словах Дорицкого и сообразить, что они могут значить.

Её величество королева-мать, Мария-Терезия, до сих пор живущая и ныне здравствующая, вопреки прогнозам и проклятиям недоброжелателей, была родом из Франкона. В последние десятилетия отношения между южным соседом и Августорией были весьма тёплыми – во многом благодаря влиянию Марии. Очевидно, об этих связях и говорил Дорицкий и, очевидно также, он больше симпатизировал тем, кто недолюбливал Франкон.

Самой Анжелике, откровенно говоря, было всё равно. Её родители происходили из старинных августорских семей, и, если бы не её специфическая роль при короле, она могла бы пользоваться заслуженным уважением коренной знати – такой, как князь Иоган Дорицкий. Среди августорской партии при дворе не все одобряли безответственность короля в отношениях с женщинами, но все признавали, что если уж король выбрал себе кого-то – то лучшей кандидатки, чем виконтесса Кауниц-Добрянская, не сыскать.

С другой стороны, Анжелику всегда недолюбливала королева-мать. Под её неприязнью скрывались причины как политического, так и личного характера. Политические заключались в том, что Мария-Терезия, не без основания, считала: через фаворитку на короля влияют противники Франкона. Личные – в том, что, по мнению Марии, именно Анжелика была виновата в отказе Фридриха в очередной раз вступить в брак. Теперь, когда попрекать этим сына было уже бесполезно, можно было не сомневаться, что весь гнев королевы обрушится на опальную любовницу.

«Пока ещё не опальную», – напомнила себе Анжелика. «Если правильно выстроить линию поведения, то можно даже завоевать доверие нового короля. Ну, или же наоборот, избавиться от него. Ведь в самом деле – кто знает, чьё имя стоит в завещании?» Увы, Анжелика всё ещё не находила ни одного кандидата, при котором её собственное будущее было бы гарантировано спокойным.

В то же время, она пока не могла понять, захочет ли королева поддержать бастарда. С одной стороны, Анжелика много слышала о том, что именно благодаря Марии-Терезии Мерилин удалось завести этого ребёнка. С другой – в голове у неё плохо укладывалось, чтобы кто-то, принадлежащий к королевской семье, одобрил подобный душераздирающий мезальянс. Мерилин не только не была королевских кровей, не только не принадлежала к аристократии, она даже не относилась к числу благовоспитанных горожанок. «Да скорее, королевская семья согласилась бы признать сына короля от дворцовой служанки!», – думала Анжелика, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. «И всё-таки, она его признает», – поняла она вдруг. «Как бы там ни было, а он её внук. И к тому же – наверняка ничего не смыслит в расстановке сил при дворе. Им будет легко вертеть, а Марии-Терезии только это и требуется от короля».

Анжелика вздохнула.

– Вы хотите, чтобы я помогла вам отыскать завещание, – заключила она.

– Если его существование пойдёт на благо Августории, – скромно признал Иоган.

– Само собой. Зачем нам завещание, которое работает против нас?