Завещание короля

ЭПИЛОГ

– Чего ты боишься, Мартин? Зачем тебе это знать? – спросила она спустя несколько бесконечно долгих мгновений.

– Мне кажется, боишься ты, – вопреки словам, Мартин крепче обнял её поперёк талии, как будто Анжелика могла исчезнуть в любой миг.

Анжелика закрыла глаза, откинула голову ему на плечо и сделала глубокий вдох.

– Что ты хочешь узнать? – сдалась она. – Я отвечу на все твои вопросы. Но потом ты точно так же, честно, ответишь на мои.

– Всё. Я хочу знать о тебе всё.

– Не думаю, – Анжелика качнула головой. – Когда мужчина спрашивает о твоём бывшем любовнике, обычно он хочет всего лишь услышать, что нового ты любишь больше, чем прежнего.

– У тебя было много мужчин?

Анжелика качнула головой.

– У меня был только один. Всех других я отвергала, потому что не хотела рисковать положением. Да и не думаю, что кто-то из них питал ко мне искренние чувства. Полагаю, большинство или желало подобраться поближе к королю, или тешило себя надеждой ему насолить.

– Там в лесу… Ты сказала, что благодарна своему прежнему покровителю…

– Это правда.

– И что поначалу он заполучил тебя, не спрашивая согласия.

– И это тоже.

– И что…

– И что моя мать отдала меня ему, хоть наше семейство и достаточно знатное. Это так. Я ни в чём не соврала. Мой отец был верным вассалом короля Фридриха. Фридрих заботился о его вдове, хотя в этом и не было необходимости – род Добрянских достаточно древен, и мы не растеряли ни земель, ни крестьян. Отец только преумножил приданное, которое принесла мать в его дом. Я была бы наследницей всех их земель. Однако, когда однажды Фридрих наведался в наше поместье, ему приглянулась я, и мать решила использовать этот шанс.

– Тебе было… противно?

Анжелика повела плечом.

– Я не хотела бы рассказывать такие подробности о том, кто был ко мне милостив, и кто теперь не может ответить на оскорбления. Конечно, я не допускала, что стану игрушкой влиятельного мужчины. Впрочем, другие варианты меня тоже не прельщали. Я бы не хотела ни жить в глуши, управляя поместьем, ни стать женой какого-нибудь графа, которого подобрала бы для меня мать. Я терпеть не могу рутину и хозяйство. Но мне нравится двор, балы, общение…

– Интриги…

– И они тоже, – хмыкнула Анжелик. – Если позволишь, я в этих вопросах с удовольствием стану твоей советницей. Потому что мне кажется, ты в них не очень-то искушён.

Мартин качнул головой.

– Тут ты права. Когда с соратниками тебя объединяет общее дело, когда вам всем нужно доплыть до земли, иначе вы сгинете в море… Тут становится не до интриг. И я предпочёл бы снова оказаться на корабле, вместо того, чтобы прожить всю жизнь во дворце.

– Ты мог бы стать королём-флотоводцем. Вовсе не все монархи занимаются только балами и приёмами.

– Это меня не прельщает. У меня другие планы, но я не хочу говорить о них сейчас, когда мы вдвоём и ты так близко… – Мартин мягко поцеловал Анжелику в обнажённое плечо. – Прошу тебя, продолжай.

– Хорошо… – задумчиво произнесла виконтесса, немного разморённая этой мимолётной лаской. – Фридрих был разным. Прежде всего, твой отец был самовлюблённым. Эгоистичным. В числе его достоинств не было верности, и мне всегда приходилось думать о том, как удержать его внимание. Когда ведёшь такую игру, не можешь позволить себе влюбиться. Потому, хотя он дарил мне множество подарков, мне всегда приходилось держаться несколько отстранённо.

Анжелика снова задумалась.

– Он тебя возбуждал? – прервал ход её мыслей Мартин.

Анжелика нервно рассмеялась.

– Я так и думала, что в этом состоит главный вопрос.

Она развернулась в объятьях любовника и, опрокинув его на спину, накрыла собой.

– Можешь быть уверен, как бы он ни старался, никогда не смог бы возбудить меня так, как ты, – проговорив это, она наклонилась низко к груди Мартина и подцепила зубами его сосок. Потянула на себя, вырывая из горла шумный вздох, и тут же отпустила.

Руки Мартина легли ей на поясницу и мягко прошлись вверх, а затем вниз.

– Нет, не главный, возразил он, – очерчивая взглядом белые плечи, загородившие ему свет очага. – Я хочу знать, что мог бы дать тебе, чего никогда не давал он. Я хочу знать, каким он был. И я не хочу стать таким, как он.

– Мартин, – Анжелика едва заметно улыбнулась и кончиками пальцев провела по щеке короля. – Всё, что ты пожелаешь мне дать, будет не таким, как то, что было с ним. Я люблю тебя, и одно это меняет всё.

Утром они пили кофе прямо в постели и кормили друг друга пирожными, которые принесла Тьела. Служанка смотрела на происходящее так, как будто видела перед собой самую обыкновенную картину.

– За что люблю Тьелу – она не тратит время на удивление, – хмыкнула Анжелика, когда за девушкой закрылась дверь.

– Хорошо, когда есть люди, которым ты можешь довериться. Близкие… – последнее слово повисло в воздухе и сменилось долгой тишиной. Анжелика чуть отодвинулась и обняла колени – с близкими у неё было не очень хорошо.

– А почему твоя мать не при дворе? – после долгой паузы спросил Мартин.

– Ты хочешь, чтобы она была здесь?

– Почему бы и нет? Что ещё могло заставить её отдать тебя королю, как не желание приблизиться к нему?

Анжелика вздохнула.

– Если честно, я не знаю и не хочу знать. За четыре года я ни разу ей не писала.

– А она тебе?

Анжелика повела плечом.

– Я велел Тьеле не докладывать мне о подобных письмах.

Мартин вздохнул.

– Я думаю, так нельзя.

– Утро перестаёт быть приятным… – пробормотала Анжелика.

– И я думаю, что никогда не смогу поступить так, как ты.

– Так вот ты к чему… – Анжелика не знала, радоваться ей или расстраиваться. Похоже, едва начавшаяся лекция о любви к родителям была вызвана вовсе не тем, что Мартин её осуждал, а тем, что сам страдал болезненной привязанностью к матери. – А ведь ты тогда, в лесу, сказал, что едешь ей помочь… – задумчиво протянула она.

– Верно, – Мартин снова замолк, так что Анжелике пришлось достраивать мысль самой.

– Это она послала тебе письмо, в котором звала вернуться в Августорию. Надо думать, она больше тебя хотела, чтобы ты заявил свои права на наследство. Сколько ещё она сделала, чтобы заставить тебя стать королём, Мартин? Ты сам хочешь этого хоть чуть-чуть?

Мартин промолчал.

– Тебя так же продали во дворец, как и меня, – резюмировала Анжелика.

– Я бы не смотрел на вещи столь пессимистично, – хмыкнул Мартин. Отставил в сторону поднос с завтраком и обнял девушку поперёк талии. – Зато здесь я встретил тебя.

Они помолчали: Мартин – потому, что рот его был занят поцелуями, а Анжелика – потому, что наслаждалась прикосновениями его губ. Но через некоторое время Мартин всё же отстранился и продолжил:

– Я думаю, будет правильно вернуть ко двору обеих наших матерей.

– Чтобы при дворе ещё прибавилось интриг… – Анжелика закатила глаза и вздохнула.

– Их тут уже столько, что хуже не станет. И знаешь… Я хотел бы познакомиться с твоей матерью. Мне кажется, это будет правильно.

Правление Мартина Первого ознаменовалось множеством перемен. Он не рубил голов, не начинал войн, но и не давал никому собой помыкать.

Зато он установил торговые связи и с Франконом, и со Снежной Империей, проложил морские маршруты на запад и на восток, а сухопутный – на юг, чтобы там основать представительство в Стране Доджей и, пользуясь услугами их торговых компаний, отправлять караваны ещё дальше.

Все заметили, что любимым делом нового монарха стала торговля, и, хотя многие среди родовой аристократии поначалу считали, что это недостойно знатного отпрыска, те же люди быстро переняли новую моду и сами стали потихоньку развивать промышленность.

Новые порядки шли на пользу и знати, и горожанам, так что очень скоро Августория обрела прежнюю славу одной из центральных держав материка.

Конечно, ещё не раз случалось, что недовольные пытались подорвать власть короля. Зная о том, какое влияние имеет на его величество виконтесса Кауниц-Добрянская, многие девушки норовили занять её место в королевской постели. Однако, графиня Добрянская надёжно стояла на страже монаршей опочивальни, и ни одной, самой хитроумной претендентке, не удалось бы пройти мимо её ловушек.

В отличии от неё, Мерилин де Труа не интересовалась политикой. Она получила титул – сначала графини, а затем герцогини, став женой одного из знатнейших людей Августории. Подобная судьба её вполне устраивала. Мерилин устала от внимания мужчин, ей хотелось спокойной жизни в роскоши и благоденствии.

Её Величество королева-бабушка прожила ещё долгие годы и взяла на себя львиную долю бремени по установлению дипломатических связей с другими королевствами.

До тех пор, пока её тень маячила у внука за плечом, никто не решался поставить под сомнение его право на власть.

Князь Дорицкий ещё несколько месяцев пытался удержаться на волнах новой придворной политики, но, в конце концов, Мартин, улучив момент, избавился от него. Вся королевская семья, включая герцогиню де Труа и графиню Добрянскую, единогласно пришла к выводу, что его присутствие не приносит никакой пользы. Графиня Добрянская и без того была одной из наиболее почитаемых фигур среди коренной аристократии и легко перехватила все его связи.

Стоял май месяц, когда Мартин, в тайне от своего окружения, приказал пригласить к нему исповедника прежнего короля – того самого, который приехал огласить завещание и со скандалом покинул двор, так и не сумев его предъявить.

– Мне неловко за то, что между нами произошло, падре, – сказал Мартин, встретившись с ним вечером в закрытом саду. – Наверняка вам хотелось бы узнать, кто пробрался в вашу спальню. Я кое-что знаю и готов обо всём вам рассказать, если вы согласитесь оказать мне ответную услугу и провести один тайный обряд.

Падре согласился, и Мартин рассказал ему о том, чьё имя было написано в завещании. О том, почему они с виконтессой Кауниц-Добрянской не решились допустить его огласки. И о том, что в сложившихся условиях только одна вещь может раз и навсегда решить вопрос легитимности власти.

– Это брак, – закончил Мартин. – Мне присылают портреты многие королевские семейства, но если я заведу ребёнка от одной из этих принцесс, то после моей смерти при дворе снова начнётся хаос. Я этого не хочу. Пусть мой венец достанется той, с кем я заключу священный союз. А вы поможете мне осветить его дланью церкви.

– Я очень надеюсь, что неправильно вас понял, – осторожно произнёс падре. – Церковь никогда не одобрит подобное решение.

– Предоставим судить нашим потомком. Вы обещали мне помочь.

Той ночью Мартин де Труа и Анжелика Кауниц-Добрянская встретились в закрытом саду, чтобы поклясться друг другу в верности – раз и навсегда.