Завещание короля

ГЛАВА 11. Претендент

– До нового года, – Мартин вздохнул. В принципе, чего-то подобного он и ожидал.

До сих пор Мартин был слишком маленьким, чтобы мать втягивала его в свои аферы, да к тому же, Мерилин слишком боялась рисковать своей главной драгоценностью. Потом же, едва ему исполнилось семнадцать – подался на юг, и за время путешествия больше вспоминал приятные моменты общения с ней. Теперь, когда Мартин видел мать наяву, он отчётливо вспоминал все авантюры, которые та пыталась устроить, чтобы вернуться ко двору. Одним из непременных условий выплаты содержания, которое отправлял ей королевский распорядитель, было то, что Мерилин оставит ремесло куртизанки. Но это не мешало ей подыскивать супруга или любовника среди высшей аристократии, играть с графами и князьями в опасные игры, то соблазнением, то шантажом пытаясь заставить их вернуть её во дворец.

И вот теперь, глядя в лживые, но такие родные глаза матери, Мартин понимал, что, едва ступив в столицу, по уши увяз в очередной её игре.

До сих пор ни одна из её авантюр не закончилась удачно. Иначе, конечно же, Мерилин давно бы уже достигла желаемого.

– Кто собирается нас убить? – только и уточнил Мартин.

– О, есть разные варианты! – Мерилин отвернулась от него и подошла ближе к камину, чтобы согреться. – Во-первых, конечно же, те, кого не устраивает завещание. Во-вторых, те, кто доверился нам и очень хочет, чтобы мы его нашли. Если завещание окажется бесполезным, они от нас избавятся.

– Они так и сказали?

– Немного другими словами.

– Завещание хотя бы настоящее? – с надеждой спросил Мартин. Ему и без того не хотелось становиться королём, а становиться королём по фальшивому завещанию – вдвойне.

Мерилин одарила его долгим взглядом.

– Я думаю, да, – сказала она.

Несколько секунд Мартин молчал, не находя слов, чтобы выразить свой восторг.

– А кто может нам помешать? – спросил он, после долгой паузы.

Мерилин торопливо повернулась к нему и, подойдя вплотную, положила руки Мартину на плечи.

– Милый, я тебе сейчас обо всех расскажу!

– Может, ещё и портреты покажешь? – буркнул Мартин, наблюдая, как мать отходит от него и направляется к книжному шкафу.

– Портретов, увы, нет, – со вздохом ответила Мерилин. – К тому же, я сама, пока что, не могу отправиться с тобой. Но это же двор, тебе в мгновение ока представят всех, скрыть своё имя никто не сможет.

– Ну… – поторопил её Мартин.

Мерилин достала с полки переплетённую бычьей кожей хозяйственную книгу, открыла на странице, выделенной шёлковой лентой и благоговейно вздохнула.

– Вот! – сказала она. – Начнём с главного! Виконтесса Кауниц-Добрянская, дочь графа Кауница и графини Добрянской. Выскочка, авантюристка, обманщица. Бывшая королевская фаворитка. Самая опасная из них всех! Ни в коем случае не подпускай её к себе!

– Вот какая мысль не даёт мне покоя, милейший князь… – пропела Анжелика, задумчиво покручивая в пальцах бокал с вином, которое Иоган заботливо разлил на двоих. – Почему вы считаете, что я могу вам помочь?

Иоган мягко улыбнулся, понукая её продолжать.

– Ведь я последний человек, которому Его Величество доверил бы своё завещание.

– Вы приумаляете свои достоинства.

– Вы думаете, я действительно могу знать, где оно?

– Ну… – Иоган задумчиво и мечтательно посмотрел в окно. – Я такой вариант допускаю. Но, даже если нет – никто так хорошо не знаком с покоями его величества, как вы. Простите мне, виконтесса, такую откровенность.

Анжелика хмыкнула и коснулась губами края бокала, но пить не стала. Она думала. Загадка была и вправду интересная.

– Если бы Фридрих написал завещание… – она запнулась и замолкла, решив, что остальную часть её мысли Иогану знать совсем не обязательно. «Если бы он это сделал… – закончила Анжелика про себя, – то уж точно не стал бы прятать завещание где-то во дворце. Какой в подобном смысл? Либо нужно было отдать его кому-то из приближённых, настолько уважаемому, чтобы его слово не посмели поставить под сомнение, либо… Либо то же самое, но искать нужно среди тех, кто находится далеко. Кто-то, кому Фридрих доверял. Пресвятой Иллюмин!» В этом месте Анжелику осенило, что Фридрих, в общем-то, не доверял никому, кроме, разве что, матери и её самой. Конечно, и это можно было назвать «доверием» со множеством оговорок, и всё же, других людей, настолько близких, чтобы отдать им настолько важную бумагу, у Фридриха не было. «Почему было не объявить о своей воле публично?..» – спросила себя Анжелика, и тут же нашла ответ: «Да именно потому, что он никому не доверял. Боялся, что стоит придать завещание огласке, как кто-нибудь захочет воплотить его в жизнь… Но кто же может быть этот человек? Надо думать, он скоро заявит о себе. Если, конечно, у него не будет причин вообще лишить завещание силы…»

Анжелика вздохнула. Больше не касаясь вина, она задумчиво разглядывала лицо князя Дорицкого. «Мне он ничего не оставлял… По крайней мере, я о подобном не знаю. Но, вот Иогану совсем ненужно знать, что я бесполезна. Возможно, он думает, что завещание у меня, и надеется подкупить меня, вынудив его уничтожить? Если, конечно, оно «не идёт на пользу Августории». Ума не приложу, чьё имя должно быть в него вписано, чтобы бумага устроила Дорицкого…»

– Я, безусловно, сделаю всё, что могу, – сказала она вслух, – чтобы принести пользу Августории. Прошу меня простить, Ваше Сиятельство, я действительно безумно устала. Мне хотелось бы поспать и привести себя в порядок перед знакомством с Его Высочеством.

Только когда двери за Дорицким закрылись, Анжелике пришла в голову ещё одна мысль. «Уж не думает ли он, что этой ночью я отправлялась на поиски завещания?..»

Когда ворота дворцового комплекса открылись перед Мартином, он испытал мгновенное, но очень сильной желание развернуть коня и пустить его в галоп. Аккуратно подстриженные кустарники, припорошенные белыми сугробами, казались копьями многочисленных врагов, выставленных ему навстречу. Придворные стояли по другую сторону ворот с такими лицами, как будто в следующую секунду собирались достать из-за спины дротики с ножами и единым порывом послать их в цель.

Целью, конечно, был Мартин, и это не нравилось ему больше всего.

Новоявленный принц даже не пытался отыскать среди украшенных пышными причёсками голов хоть одно знакомое лицо.

Сделав глубокий вдох, он спрыгнул с коня, отдал поводья слуге и приготовился пройти сквозь строй.

Конечно же, все здесь уже знали о том документе, который раздобыла его мать. Конечно же, все готовились к тому, что он окажется настоящим. И конечно же, половина надеялась, что этого не произойдёт.

К счастью, никто не требовал от Мартина пожимать руки каждому из тех, кто вышел его встречать. Первым к нему подскочил какой-то круглолицый и розовощёкий франт.

– Князь Дорицкий, к вашим услугам, – с поклоном сообщил пухлощёкий. – Иоган Дорицкий. Буду рад стать вашим проводником в паутине дворцовых хм… коридоров.

Мартин кивнул. Собственно, ему было безразлично, кто сейчас станет его проводником, лишь бы его поскорее провели в его новые покои, подальше от всех этих зевак. О Дорицком Мартину кое-что уже было известно – мать с большим уважением отзывалась об этом гибком, обаятельном, воспитанном и очень умном человеке. Поскольку Дорицкий был ярым сторонником традиций Августории, Мерилин надеялась, что, в случае проблем с завещанием, он поддержит единственного сына Его Величества, а не любого другого кандидата, имеющего куда более дальнее родство с королём.

– С удовольствием приму вашу помощь, – сказал Мартин.

– А я с удовольствием представлю вам… – Дорицкий обернулся и почему-то замер. Мартин заволновался, поняв, что каждая секунда промедления грозит ему новыми знакомствами – его уже начали обступать со всех сторон.

– Ваше сиятельство?! – поторопил он и, перехватив Дорицкого за локоть, попытался развернуть его лицом ко входу во дворец.

Для Анжелики подготовка к встрече с претендентом прошла как-то сумбурно. Тьела появилась только к вечеру первого дня и явно плохо соображала после дня выяснения отношений с каретой. Кроме неё у Анжелики был целый штат слуг, который ежедневного наводил на неё красоту – личный цирюльник, его помощница, парфюмер, двое портных, трое специалистов по косметике всех мастей и девочка, которая занималась только её ногтями.

Все они, после смерти Фридриха, плохо понимали, какой будет их судьба. Есть ли смысл продолжать облизывать бывшую фаворитку, останется ли она при дворе, и нужно ли теперь её одевать по вкусу прежнего монарха, или пришла пора переходить к более независимому имиджу. Хотя никто из них не решился высказать свои сомнения вслух, их растерянность одинаково явно была написана на их лицах и проглядывалась в каждом движении. Поэтому, большую часть дня Анжелика кричала, недовольная выбором белил, тканей и духов. Она тоже не знала, как себя вести и какой лучше предстать перед потенциальным королём.

При дворе Августории абсолютно естественно воспринималось то, что девушка тратит много времени и сил на свой внешний вид, однако это вовсе не означало, что загадочному бастарду, который всю жизнь провёл чёрти где, будет угодно оставить такую моду. Анжелику утешало только то, что, скорее всего, большая часть придворных сейчас пребывает в таком же точно недоумении.

«Ну почему никто не собрал о нём достаточно информации?» – с досадой думала Анжелика, но ответ, в сущности, знала: кончина Фридриха была слишком скоропостижной, а притязания его сына – слишком внезапными. «Расслабились…» – со вздохом повторяла про себя Анжелика. Фридрих правил больше пятидесяти лет (хотя часть из них регентом выступала его мать) и все как-то позабыли, что в один прекрасный день король может смениться.

Однако, в конце концов, одежда, причёска и ногти виконтессы были приведены в тот вид, который она могла бы назвать приемлимым, и, дождавшись, пока Тьела натянет на неё шёлковые туфли, Анжелика поспешила на встречу с принцем.

Дворникам удалось расчистить партер достаточно, чтобы придворным не пришлось ожидать Его Высочество в валенках, но, всё же, снаружи было достаточно прохладно и приходилось кутаться в меха. Анжелика подумала, что превратится в ледяную статую раньше, чем увидит этого проклятого бастарда, и в ту же секунду ворота открылись. Бастард спрыгнул с коня. При этом движении его капюшон сполз на спину.

Анжелика издала тихое:

–А…

На мгновение ей показалось, что и всё, что происходит кругом – всего лишь дурной сон. Потом показалось, что она падает.

А в следующую секунду она действительно упала – за присыпанный снегом куст. И постаралась сделать это так, чтобы никто не заметил, что она вообще тут была.

– Да где же она… – бормотал голос князя Дорицкого по другую сторону куста.

– Ваше Сиятельство, я устал и замёрз. Кто бы ни был для вас настолько важен, познакомите нас потом!

Голос, произнёсший последние слова, тоже был Анжелике до боли знаком. Виконтесса закусила губу, чтобы не взвыть от охватившего её урагана противоречивых чувств.

Судя по звукам, бастард направился к дворцу, и вся толпа, шелестя юбками, последовала за ним.

Только убедившись в том, что во дворе не осталось никого, кроме неё и слуг, Анжелика, спотыкаясь, поднялась на ноги, торопливо отряхнула с себя снег и едва не бегом бросилась к флигелю, в котором обитала последние четыре года.