Зелье, кот и чемодан

Глава 35

Трин

Лето еще не закончилось. До официального начала осени было почти две недели. Но погода изо всех сил намекала, что пора потихоньку стряхивать с себя летнюю расслабленность и готовиться. Готовиться к похолоданию. Доставать плащи, пелерины, шарфы и непромокаемые боты, закупать дрова, уголь, заклеивать щели в окнах, утеплять мансарды и веранды.

Трин приоткрыла окно и проследила за дождевой каплей, что прочертила дорожку на стекле. На кухню ворвался влажный вкусный воздух. Пахло размякшей землей и флоксами, к их тонкому аромату примешивалась еле уловимая нотка запаха прелой листвы. Значит осень была ближе, чем утверждал календарь.

А вопрос с домом так и не решился. Хольманы по-прежнему всем составом ютятся у тетушки Аммы. И учеба! Хорошо, что младшие еще не доросли, а Сида записали в эрнвильскую школу. Он, конечно, не в восторге, но пару лет доучится. А вот Кая… Трин покачала головой.

С другой стороны, все эти проблемы были обыденными и вполне решаемыми. Главное — «добрые люди» оставили их в покое. Паулина уехала и с той поры — ни слуху о них, ни духу. Значит все получилось. Значит ее зелья сработали как нужно! Ведь так?

Трин вздохнула. Все говорило о том, что все получилось как нельзя лучше, но в глубине души по-прежнему ворочался червячок сомнения и страха.

— Что у нас сегодня планируется на ужин? — послышалось за спиной.

Трин обернулась и с удивлением уставилась на тетушку Амму.

— Тетушка? Вы уже вернулись с работы? Так рано? — спросила она.

— Да, дорогая, — напевно протянула Амма. — Мне показалось, что сегодня стоит прийти пораньше… И… — она потерла висок, — на ужин определенно стоит приготовить что-нибудь особенное.

Трин ненадолго задумалась. Если тетушке что-то кажется, то к этому стоит прислушаться.

— Особенное? Утка по-норландски подойдет? — спросила она, мысленно перебрав имеющиеся в доме запасы.

— Вполне! — одобрила тетушка. — Я помогу.

— Благодарю, — улыбнулась Трин и положила на кухонный стол две крупные луковицы.

— Я промою зелень, — сказала Амма, бросила в глубокую миску по пучку петрушки, чабреца и лука-резанца, подумав, добавила несколько лавровых листов и залила водой.

Трин одобрительно кивнула и достала пару крупных зеленых перцев, три крупных кислых яблока и гроздь винограда. Потянулась за бутылкой домашнего сидра.

— Не спеши, — остановила ее Амма, раскладывая влажную зелень на льняное полотенце. — Я принесу кое-что получше, а ты пока прочти.

Она вынула из кармана сложенную газету, положила ее на стол и добавила:

— Раздел криминальной хроники.

После чего удалилась из кухни.

Трин пожала плечами, вытерла руки о передник и развернула густо усыпанные мелкими буквами листы «Бергхолмского вестника». Газета была столичной. Судя по дате — вчерашней. Трин перевернула страницу. Взгляд уперся в крупный заголовок: «В маленьком Эрнвиле задержан главарь крупной столичной банды».

Трин побледнела и, почувствовав слабость в коленях, поспешила опуститься на стул. Перевела дыхание и стала читать дальше.

«18 июня норландское управление по борьбе с организованной преступностью в тесном сотрудничестве с представителями Эрнвильской полицейской управы в ходе оперативных мероприятий провело задержание верхушки преступной группировки, члены которой называли себя 'Добрыми людьми» и долгие годы держали в страхе столицу.

В результате прокатившихся по Бергхолму весенних криминальных войн за передел сфер влияния управлению удалось выйти на след…'

18 июня. Это ведь как раз в тот день, когда уехала Паулина. Во рту пересохло. Сердце застучало так громко, что его должно быть было слышно и в гостиной. Буквы стали двоиться. Трин сделала глубокий вдох и попыталась проморгаться. Потом вернулась к чтению.

«…В ходе расследования установлено, что Зио Маттео, арестованный на территории города Эрнвиля, занимал высшее положение в преступной иерархии группировки…»

Задержан здесь? В Эрнвиле? Руки Трин задрожали.

«…Подозреваемый был задержан при силовой поддержке местной полицейской управы. В ходе комплекса следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий силовики провели обыски и изъяли предметы и документы, имеющие доказательственное значение для расследования. Кроме того, были арестованы родственники и вероятные будущие преемники преступника…»

Трин оторвала взгляд от статьи, казенным языком повествующей об ужасах, что творили «Добрые люди» в столице и за ее пределами, и посмотрела на напечатанные под статьей фотографии. С первой на нее смотрел тот самый старичок, которому она несколько месяцев назад вручила зелье воздаяния. Со второй скалился белобрысый амбал, набранная мелким курсивом подпись гласила, что это Зио Пол, племянник ужасного Зио Маттео. На третьей фотографии хмурилась некрасивая крупная девица, невероятно похожая на Пола. Трин вчиталась в подпись к последней фотографии и ахнула. Не может быть!

— Прочла? — спросила Амма и водрузила на стол бутылку отличного коньяка.

— Д-д-да… — проблеяла Трин. — Там написано, что… что Паулина — это вот эта страховидла!

— Угу, — сказала тетушка Амма и достала мерный стаканчик и пару бокалов.

Бокалы были винные, но тетушку это не остановило. Она щедрой рукой наполнила их коньяком.

— Но если бандитка — это вот эта Паулина, то кто была та Паулина, которая была тут? — пролепетала Трин и повернулась к Амме. — И куда она дела мои зелья?

— Во-о-от! — глубокомысленно сказала тетушка и сунула в руки невестки бокал.

— А если эти зелья достались хорошим людям? — жалобно продолжила вопрошать Трин. — По-настоящему хорошим людям. Что с ними стало?

— С зельями? — уточнила Амма и одним глотком ополовинила свой бокал.

— С людьми! — уточнила едва не плачущая Трин и приложилась к своему бокалу.

— Воздаяние! — ответила Амма. — Хорошим людями воздастся хорошее, а плохим… Сами виноваты!

Амма отщипнула от лежащей на столе грозди виноградинку и решительно бросила ее в рот.

— Давай готовить утку, — сказала она и ободряюще похлопала Трин по плечу.

Та проглотила коньяк, как воду. Не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Вздохнула и, следуя примеру, тоже положила в рот ягоду. И только когда плотная кожица лопнула и по языку разлилась терпкая сладость, Трин почувствовала, что ее отпускает, что разжимаются тиски страха, сомнений и неуверенности.

— А давайте! — сказала она. — Утку так утку!

Она сходила за птичьей тушкой. Деловито достала сливочное масло и поставила на плиту массивную сковороду.

— То-то же! — воскликнула Амма, глядя, как ловко Трин разделывает мясо на куски, присаливает их, приперчивает и отправляет на сковороду подрумяниться. — А я пока лук и зелень нашинкую.

Больше на кухне не прозвучало ни слова. Трин кивнула, а сама занялась морковью. Затем молча переложила покрывшиеся золотистой корочкой куски утятины в глубокую миску, а на сковороду отправила лук, морковь и подготовленную Аммой зелень. Немного потушила и вернула мясо обратно. Затем туда пошел нашинкованный мелкими кубиками сладкий перец. Пока мясо доходило, Трин успела приготовить гарнир и настрогать пару салатов.

Амма одобрительно наблюдала за ней и уже неторопливо продолжала опустошать свой бокал.

Наконец Трин сняла утку с плиты, щедро полила коньяком из бутылки и подожгла.

— Не переживай, — нарушила тишину Амма, глядя на синеватые языки пламени. — Все будет хорошо! Я это чувствую!

Трин послала ей неуверенную, но благодарную улыбку и проговорила:

— Ну раз вы это утверждаете, тетушка, то переживать и правда не…

— Мам! — перебил ее Сид, просунув голову в приоткрытую дверь. — Там к нам гость пожаловал. Его, наверное, тоже ужином накормить нужно будет… — он увидел горящую сковороду и, округлив глаза, воскликнул: — Ух ты! Это что? Дьявольская вкуснотища? Котлетки из преисподней? А, неважно! Чур мне самую большую порцию!

Амма замахнулась на него полотенцем, и Сид с хохотом нырнул за дверь.

— Что хоть за гость? — успела крикнуть Трин вдогонку.

— Хахаль Каи! — послышался быстро затихающий вдали ответ.

Трин и Амма переглянулись и стали споро, в четыре руки укладывать мясо на блюдо, украшая его дольками яблок и ягодами винограда.