Зелье, кот и чемодан

Глава 6

Кая

— Располагайся! — радушно предложила Кая гостье. Та была словно пародией на саму Каю — подрумянившуюся на весеннем солнце, темноволосую и румяную.

Паулина поднялась за ней в мансарду, вернее в половину оной, отделенную перегородкой от второй части. Спокойно оглянулась.

Дощатая перегородка, которую соорудил наспех добросердечный сосед, норр Штиплер, была обклеена разными обоями — все, что нашлось в закромах у тетушки Аммы. Поэтому синяя полоса в горошек соседствовала с охряно-желтой, где были нарисованы кружащиеся осенние листья. А темно-бордовая со строгой белой полоской, следующая за ней, выглядела уже сущей эклектикой. Кая обвела рукой закуток — назвать это комнатой было согрешить против истины и здравого смысла — и смущенно сказала:

— У нас тут временные трудности с жилплощадью. Но мы постараемся тебя устроить поуютней. Может, какую-нибудь часть мебели из моей комнаты возьмем…

— Какой красивый вид есть! — сказала гостья, с видимым облегчением роняя свой агрессивно желтый чемодан на пол.

Кая заметила краем глаза комочки бумаги и, кажется, даже фантики, стыдливо валяющиеся под кроватью, преисполнилась праведного гнева (Сид просто-напросто замел мусор под кровать!) и подбежала к Паулине, чтобы помочь ей открыть окно. Окно было узким, вмонтировано прямо в крышу и открывалось с огромным трудом.

Девушки несколько минут боролись с ним, наконец вросший в пазы шпингалет сдался, в комнату ворвался ветер и стал играться с веселенькой зеленой занавеской. Девушки притиснулись друг к другу и уставились в узкое пространство оконного проема.

На терракотовой, покрытой бархатным мхом крыше лежали прошлогодние листья, давно слежавшиеся и ставшие плодотворной почвой для произрастания травы. Дикий виноград, перевалив через водосток, активно карабкался вверх и уже начал оплетать окно. А внизу, в саду беззастенчиво господствовала сирень. Крупно-малиновая, снежно-белая, иссиня-голубая, застенчиво-лиловая и густо-фиолетовая. Она ложилась волнами на крышу сараюшки во дворе, переливалась через забор, и от нее шел свежий и совершенно эрнвильский аромат.

— А на моя родина этот дерево уже давно отцветать, — заметила гостья, с видимым наслаждением вдыхая запах. — Я словно возвращаться на прошлое.

— У нас север, все цветет позже, чем в Соларии или Арглии, — сказала Кая и предложила: — Давай я тебе помогу разобрать чемодан.

— Спасибо! — обрадовалась Паулина.

Девушки с трудом водрузили чемодан на стул.

— Как ты его вообще таскала сама? — удивилась Кая.

— Носильщик от поезд до экипаж, — пожала плечами гостья.

Девушки отомкнули ремни, скрепляющие надутого, словно проглотившего слона, кожаного монстра. С трудом открыли замки, откинули крышку.

На самом верху лежала пачка шейных платков. Под ними виднелись жестоко сплюснутые жилеты. В углу россыпью валялись запонки из полудрагоценных камней и серебра.

— Эм-м-м? — поинтересовалась Кая, доставая лежащий сбоку кожаный футлярчик. В нем обнаружилась сложенная опасная бритва и помазок.

— Это не моя чемодан! — озвучила с удивлением гостья уже закравшееся в голову Каи подозрение. — А где же моя?

— Ты когда последний раз видела свой чемодан? — активно взялась за расследование странного происшествия Кая.

— Когда сесть на поезд, — уверенно сказала иностранка. — Проводник его принимать на багажный отделений. А в Эрнвиле выдавать меня.

— Значит, они перепутали в поезде! — твердо заявила Кая. — Надо срочно ехать на вокзал. Они должны разобраться и отдать тебе твой чемодан.

— Да? А моя вернуть? — жалобно поинтересовалась Паулина. Достала из чемодана брюки цвета дымчатого топаза со штрипками. — Я такой фасон не носить.

Кая прыснула.

— Точно нет, если ты не норр или не нисс.

— Даже если я норр, великоват, — заметила гостья, прикладывая штаны к себе — их пояс доходил ей до подмышек.

— Упаковываем назад и срочно едем на вокзал! — скомандовала Кая.

В две руки они вернули вещи назад, попрыгали на чемодане, утрамбовывая его…

— Если там и было что-то хрупкое, оно уже давно разбилось, — успокоила Кая Паулину и себя.

Едва не сломав ногти, девушки закрыли чемодан на замки, затянули ремни, уселись отдышаться на желтого подкидыша, после чего, взявшись вдвоем за ручку и пыхтя, поволокли его вниз.

— Ма-а-а! — крикнула Кая, но матери нигде не было видно.

В гостиной Гард и Ранд методично пытались засунуть Фриди в нижний ящик комода. Тот не помещался и весело гукал, явно развлекаясь не меньше братьев. Кая покачала головой, отобрала малыша и отдала его попавшему ей на глаза некстати Сиду.

— Так! — тоном, не допускающим неповиновения, сказала она. — Следи за ними и скажи матери, что у нас возникла проблема и нам надо на вокзал.

И не успел брат открыть рот для возражения, как обе девушки подхватили свою ношу и понесли на улицу.

— Стой здесь! — сказала Кая. — Сейчас найдем извозчика.

Через четверть часа они уже тряслись в экипаже, держа желтого монстра между собой и поддерживая его, чтобы он не упал, при каждом повороте улицы и ухабе.

Эрнвильский вокзал не был похож на своего столичного сородича. Строился он еще в те далекие времена, когда встречать паровоз выходили все жители городка, настолько это было крупное и занимательное событие. Зал ожидания представлял собой всего лишь накрытый от непогоды крышей пятачок с расставленными лавками и покосившимся одиноким фонарем с часами. Однако с наступлением теплого сезона эрнвильцы начинали растаскивать лавочки и расставлять их в тени под деревьями, желая проводить часы ожидания в приятном единении с природой. Единственным относительно комфортным зданием был домик начальника станции. У вокзала имелся еще один маленький… нет, не будем лукавить, крупный недостаток.

Дело в том, что изначально перрон строился в расчете на короткие составы. И действительно, в последнем крупном городе, где был большой сортировочный пункт, несколько вагонов отцепляли, и до конечной станции, то есть Эрнвиля, добирался уже буквально сущий огрызок от того длинного состава, который выезжал из Бергхолма. И всех все устраивало. Ровно до той поры, пока в захолустном городке не был построен огромный отель-санаторий, привлекший огромное количество туристов. Теперь укорачивать поезда стало невозможным. Но и принять весь состав одновременно было также нереально. Каждый раз, когда в Эрнвиль прибывал новый поезд, встречающие наблюдали один и тот же цирк.

Состав подходил к перрону, оставляя несколько хвостовых вагонов буквально повисать в воздухе. И надо было видеть ошеломленные лица пассажиров с чемоданами, которые имели счастье лицезреть у себя под ногами лишь испачканный креозотом рыжий щебень, растрескавшиеся шпалы и безмятежно покачивающийся под ласковым ветерком лиловый кипрей. Ах да! И строй мрачных елей за ним.

Каждый раз не обходилось без скандала. Пока выгружались первые вагоны, проводников последних успевали обругать, а иногда даже побить. Самые сообразительные догадывались пройти в начало поезда, а самые отчаянные спуститься вниз по шатающимся железным ступеням прямо на обочину. И да, каждый раз в отель поступала парочка постояльцев с подвернутыми лодыжками.

Ссора между администрацией отеля и городской мэрией продолжалась не один год.

— Когда же будет построен новый перрон? — произносится устало-гневно.

— Но в городском бюджете нет на это средств! — произносится стыдливо (мэр потупляет очи).

— Да ладно! — произносится недоверчиво (администрация судорожно вспоминает цифру отправленного в местный бюджет налога).

— Никак невозможно. А вот если… кхе-кхе… вы выделите сумму на строительство…

— А давайте мы сами построим!

— Тоже никак невозможно. У нас тут, знаете ли, небезопасно. Вон не далее, как в прошлом году путевой обходчик в ведьмин круг провалился. И куда, в какой мир беднягу забросило, одна лесная ведьма знает. А нам теперь пенсию вдове… то есть жене его пожизненно выплачивать. Одним словом, мы не доверим строительство важной городской инфраструктуры сторонней организации.

— А мы не доверим большую сумму денег местным мош… хм… строителям.

— Тогда ждите. Возможно, в следующем году мы обсудим возможность включения строительства в бюджет ближайшего десятилетия.

— Ближайшего чего?..

Когда Кая и Паулина прибыли на вокзал, здесь было дневное затишье между поездами. Тележки стояли под кустами бузины, а сами носильщики ушли домой на обед. Одинокий уборщик меланхолично шкрябал по платформе, останавливаясь через каждую минуту и вытирая пот со лба.

— Тут произошла ошибка! — твердо сказала Кая, постучавшись в окошко кассы, совмещенной с домом начальника станции.

— Какая? — устало произнесла норра, выглядывая из-за кроссворда, который она разгадывала в ожидании покупателей.

— Мне выдавать чужая чемодан! — объяснила Паулина.

— Норр Скепман! — неожиданно громко крикнула билетерша куда-то вглубь, так что девушки даже вздрогнули. — Тут жалоба по поводу багажа.

Из окошечка выглянул лысеющий худощавый норр.

— Я вас слушаю, — не слишком радостно произнес он.

Кая вежливо объяснила ситуацию.

— Ничего не знаю, — отрезал начальник станции. — Весь багаж был согласно инструкции выгружен и роздан пассажирам. Если и произошла путаница, то…

Тут его взгляд невольно упал на вызывающе желтый чемодан, стоящий неподалеку. Какая-то мысль мелькнула в глазах норра Скепмана.

— Впрочем! Минутку!

Окошечко затворилось, после чего из домика вышел норр уже, так сказать, не частично, а полностью.

— Пройдемте! — сказал он девушкам и повел их почему-то в сторону густого орешника.

Кая и Паулина переглянулись, но вздохнули, обреченно взялись за ручку чемодана и пошли вслед за железнодорожным служащим.

— Тут был один пассажир, — объяснял по дороге пыхтящим девушкам норр Скепман, — которого пришлось выгружать из поезда как багаж. И соответственно единственный остающийся в багажном отсеке чемодан выдали именно ему. Автоматически. Поскольку норр не был в состоянии ни признать в нем свое имущество, ни отрицать это. Скажу честно, что норр не был в состоянии ничего признать. И вообще… — тут служащий наклонился к девушкам и шепотом поведал: — Не был в состоянии ничего сделать.

Тут он повел театрально рукой и указал на безмятежно спящего на скамейке в тени ореха молодого человека. А рядом со скамейкой стоял большой чемодан яично-желтого цвета, перетянутый ремнями.