Зимний двор

Глава 1

Синджин посмотрел на небеса, сыплющие снег. Он со своими людьми забрался глубоко в долину, располагающуюся в Зимнем Дворе. В этом защищённом со всех сторон месте отряд начал разбивать на ночь лагерь.

Снег в этом регионе Царства Фейри никогда не заканчивался, шёл постоянно, один снежный день за другим. Пронизывающий холодный ветер отправил отряд в бесконечный марш с того момента, как они достигли границы. На свиту, продолжавшую поиски нового места Зимнего Двора, легла тишина. Он потёр руки друг о друга, воспламеняя силу, и пламя вырвалось из его ладоней. Одно за другим он поджигал дубовые поленья, сложенные в импровизированные походные костры, чтобы спастись от бесконечного холода.

С момента, как ступил на проклятую землю льда и страданий Синджин бесчисленное количество раз подумывал о том, чтобы прекратить поиски, и всё же неудача камнем лежала у него на груди. Он дал клятву, и несмотря ни на что, сдержит её. Слишком многое зависело от успеха, чтобы позволить неудаче или холоду одержать верх.

Наблюдение за мужчинами и его братьями, которые начали собираться вокруг костров, принесло некоторое облегчение. Их броня, обычно способная противостоять стихиям, практически не спасала от навязчивого холода. Такой мороз больше походил на предупреждение любому, кому хватало храбрости или безумия искать местонахождение Зимнего Двора. Если бы они не были Ордой и Высшими Фейри, умерли бы несколько дней назад, когда на них обрушилась лавина.

Уже плохо, что их послали сюда за очередной десятиной, но сейчас оказалось тяжелее. Синджин молился Богине, чтобы это не было признаком того, что должно произойти, когда они собирали десятину с каждого из низших дворов. Вся десятина была собрана до того, как весна благословила Царство Фейри возрождением и обновлением. Но эта проклятая зимняя страна не растаяла, поскольку, в конце концов, это Зимний Двор.

Голубые глаза светились голодом, и он поморщился, наблюдая, как брат обхватил живот, подсаживаясь ближе на замёрзшем валуне к огню. Кейлин пришёл сюда забрать невесту — наследницу Зимнего двора, третью дочь короля и королевы. Синджин шагнул ближе, нагревая камень силой, чтобы не дать брату замёрзнуть.

— Брат, кажется, ты не впечатлён своим новым королевством, — сказал он, опускаясь на колени рядом с камнем, и его тело излучало драгоценную магию, согревая их.

— Я хотел попросить тебя обнять меня, говоря, как сильно я наслаждаюсь этой грёбаной зимней страной. У меня яйца посинели, и я не могу сохранить тепло, чтобы не замёрзнуть полностью.

— Я не стану греть твои яйца, Кейлин. — Синджин рассмеялся, когда Кейлин зарычал себе под нос, ругаясь красочными словами, чтобы дать понять, насколько ему нравится эта часть земель фейри.

Он осмотрел замёрзшие деревья, отяжелевший от капель дождя, которые цеплялись за них, отражая последние лучи солнца в ледяной красоте. Сам Синджин не ненавидел холод, да и не мог ненавидеть. Будучи частично ифритом — джинном — со стороны матери, он начал любить успокаивающий холод, который ослабевал огонь. Именно так он уравновешивал магию в детстве, не в силах предотвратить воспламенение и сжигание дотла прикосновением.

Сам пейзаж был прекрасным, захватывающим дух и диким. Белый цвет разгладил каждый дюйм земли, насколько хватало глаз. Дикая зимняя ягода смешивалась и окрашивала бесплодную землю вместе с уникальным ароматом, который наполнял чувства комфортом. В волшебном аромате дикой зимней ягоды, зимнего жасмина и эротических цветов, которые распускались в этих суровых климатических условиях, было заманчивое сочетание.

— Здесь прекрасно, — проговорил он. — Будем надеяться, что твоя невеста такая же. — Он усмехнулся, Кейлин без веселья впился в него взглядом голубых глаз. — Это Зимний Двор, Кейлин, что ты ожидал увидеть?

— Тепло, в конце концов, это Царство Фейри. Нужно ждать неожиданного. Мне так холодно, что я подумываю о том, чтобы переспать с собственным братом, желая найти передышку от холода, который, кажется, проник так глубоко в грёбаный мозг. Я так слаб, что если бы на нас напали, стал бы лёгкой добычей

— Тогда тебе следует отдохнуть, собраться с силами. Если мы в ближайшее время не найдём это место, пошлём сообщение Райдеру и отправимся обратно к Осеннему Двору, чтобы собраться с силами, прежде чем пытаться снова. — После минутного молчания он предложил выход из неудобной ситуации. — Я могу поджечь твои яйца, и они разморозятся

— Держись подальше от моих яиц, козёл. Не такая им сейчас нужна помощь. Лучше тёплую плоть, от которой заодно и покормлюсь, — пробубнил Кейлин, и жар в его глазах немного утих, когда он перевёл взгляд на костёр.

Синджин повернул голову, оглядывая палатку, будто та могла облегчить страдания от бури, которая завывала, настойчиво обрушиваясь на них.

— Можешь разжечь кострища в палатках, чтобы было теплее. Сейчас как нельзя кстати поспать. Не дай боги, одеяла промокнут от этого бесконечного снега.

— Я разожгу костры, прежде чем отправлюсь на разведку. Кто-то наблюдает за нами с момента, как мы пересекли границу Зимнего Двора, и стоит начать искать, они исчезают. А их следы скрывает снег. Не говоря уже о том, что здесь полно диких ягод, которые мешают мне искать в облике гончей. Я возьму лошадь и отправлюсь на запад, туда, где, как утверждали гномы, двор стоял последний раз. Там, может, найдётся подсказка, куда двор делся. Если не вернусь до рассвета, тебе, чёрт возьми, лучше найти меня, придурок. Магия у всех ограничена, а холод и необходимость поддерживать температуру у тебя и Лахлана истощают меня, особенно без женщин, которые помогли бы восполнить силу.

— Почему Зимний двор может перемещаться, а другие нет? — спросил он сквозь стучащие зубы.

— Потому что они полукровки и наполовину Высшие фейри. А значит, у них есть сила восстановить двор с помощью чар, как это делаем мы. Дворец сам по себе является частью их магии, но если выйдет из строя, они останутся вообще без него, пока не накопят достаточно магии. Из-за этого они, как правило, больше двигаются, вот почему мы не могли просто перенестись, и уже быть под его защитой.

— Думаешь, они нам обрадуются? Скорее, они надеяться, что мы здесь умрём, прежде чем найдём их местоположение. Может, они надеяться избежать уплаты десятины, перемещаясь туда-сюда и заставляя нас гоняться за нашими же хвостами, пока не замёрзнем до смерти. Мне почти неприятно это говорить, но вполне возможно, что они — гении, и у них почти получилось.

— Никому не хватит тупости даже подумать, не уплатить десятину. Злить Орду — самоубийство, особенно когда мы собираемся на войну. Почти вся Орда собралась в крепости. Один призыв к оружию, и мы могли бы сокрушить любую касту фейри и придворных за несколько минут. Они так делают не для уклона от уплаты причитающейся десятины, а из-за обороны. Потому что их не жалуют и не любят при низших дворах. Это разумно, и иногда хорошая защита — самый разумный способ справиться с лживыми существами. И не заблуждайся, Кел, эти существа процветают на разногласиях и обмане. Давай-ка устроим тебя, и я подоткну одеялко, чтобы было тепло, светло и мухи не кусали.

— Чувак, мне почти тысяча лет. Не нужно меня укутывать в одеяло.

— Серьёзно? — усмехнулся он, пожимая плечами. — Синтия так делает, когда укладывает детей спать, это… мило. Чёрт возьми, кто использует слово «мило». — Его передёрнуло, а Кейлин усмехнулся и кивнул, указывая дрожащим пальцем на Синджина.

— Дети меняют всё в мужчине, — ответил он. — Мы все изменились, после рождения у Райдера детей.

— Хочешь детей? — нерешительно спросил Синджин, разжигая кострище и согревая спальные мешки, которые стражи бросили в палатку, где братья собирались спать.

— Нет, на самом деле это не моё. Я делаю это, потому что Райдер попросил. Хотя мне не нравится идея быть привязанным к одной девушке или делать детей. Но нравится практиковаться в их зачатии. Пройдёт год, и я уйду. Я независимый, дамы любят меня. Зачем портить такую прелесть? — Кейлин почесал затылок и посмотрел на полог палатки, который постоянно трепал жестокий ветер снаружи.

— Когда-нибудь ты найдёшь женщину, которая долбанёт тебе по голове чем-нибудь тяжёлым.

— И полюбит меня? — Он хохотнул.

— Нет, просто вобьёт в тебя немного чувств.

— Синджин — ты ушлёпок.

— А я и не отрицаю. — Он пожал плечами, заканчивая согревать мешок для брата. — Спи, уйдём с рассветом.

Он сделал всё, что мог, чтобы остаток ночи прошёл с комфортом, прежде чем выскользнуть из палатки. В отличие от него, братья не могли согреться изнутри. Но с другой стороны, он наполовину Фейри, наполовину джинн. А значит, холод не беспокоил его, если только запас энергии не на пределе, а учитывая отсутствие кормления, этот момент чертовски близко.

Они думали, что пришли на эти земли на несколько часов, а потом часы превратились в дни, а дни — в недели. Теперь они шли по снежным заносам и неумолимым землям, которые должны сдержать любого от нахождения Зимнего Двора.

Своей силой Синджин спасал себя и братьев от неприятного холода, думая, что будет просто найти Фейри, и чертовски ошибся. Осталось лишь молиться Богине, чтобы не ошибиться. Ему нужно найти женщину и покормиться, и как можно скорее. Именно так питались фейри, трахаясь, пока женщина не находила освобождение, питая их эмоциями. Оргазмы сами по себе были множеством эмоций, и ими предпочитали питаться Фейри. Им не мешало наслаждаться едой, а еда могла приходить несколько раз, днём или ночью.

Синджин шагнул к стражникам, которые толпились вокруг самого большого из костров, склонил тёмную голову, посылая больше энергии в пламя, прежде чем отступить, повернуться и посмотреть на темнеющее небо. Он всегда любил холод, поскольку его тело было печью, которая отталкивала кусачий холод.

Ифрит, казалось, не настолько захватил его и наслаждался только низменными потребностями. Его мать была из племени смешанных ифритов и джиннов, которые вторглись на территорию Королевства Орды, и она стала ценой их преступления. Его отец схватил её, не боясь огня в глазах или жара прикосновения. Они — существа из легенд, известные тем, что сжигали целые миры любому, кто пытался захватить их, и всё же даже они не могли противостоять силе Орды. Синджин отвернулся, окидывая замёрзшую тундру свежим взглядом. Двор должен быть близко, потому что отчитываться перед королём о неудаче не вариант. Лёд цеплялся за деревья, придавая зачарованный вид в замороженной красоте. Беловато-синий снег, который лежал везде, куда ни кинь взгляд, был чистым и соблазнительным. Лёгкий ветерок принёс эротический аромат зимней ягоды, смешанный с цветами зимнего аконита, которые разбрызгивали вишнёво-красный цвет в стоическую белизну. Ядовитые и столь же смертоносные, сколь и красивые, цветы аконита экзотически пахли даже тут.

— Я отправляюсь на патрулирование, посмотрим, смогу ли найти того, кто весь день преследовал нас, — объявил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Вернусь через несколько часов; если нет, Лахлан возьмёт инициативу на себя.

Он сел на лошадь, повернул на запад и направился вглубь леса. Затем остановился у замёрзшего озера, глядя на красоту, когда изображение луны отразилось на ледяной поверхности. Через несколько мгновений он обернулся, прислушиваясь к тишине ночи. Он мог различить тварей на расстоянии. Некоторые были крупнее, хищники ночи. Он не боялся этих хищников, ведь его происхождение требовало, ничего не бояться. Он — Высший фейри, и скорее снег пойдёт в аду, чем что-либо в этих краях прыгнет на него.

Синджин смотрел в ночь, склонив голову, прислушиваясь к волнению, от которого животные бросились прочь из защиты своего гнезда. Здесь было что-то, чего звери боялись. И это разносилось ревущим ветром, сбивающим снег с ветвей деревьев.

Он услышал это раньше, чем увидел, а когда увидел, стало слишком поздно. Его магия зашипела, а затем испарилась, когда жужжание чего-то быстро движущегося прорезало тихую ночь. Боль обожгла грудь, мышцы и плоть разорвались, и стрела пронзила его насквозь. Он упал с лошади, приземлившись в снег, а зрение затуманилось. Синджин попытался встать, но силы иссякали, вытекая вместе с кровью, окрасившей снег в малиновый цвет.

Густой медный привкус скользнул по языку. Синджин посмотрел на тихую луну, которая купала его в своём свете. Что-то двигалось справа, и он повернул голову, глядя, как что-то приближается. Нет, не что-то, а кто-то. Ледяные голубые глаза вперились в него сквозь густые чёрные ресницы, а волосы цвета лунных капель выбились из-под плаща, когда она наклонилась.

Она прекрасна, как будто луна соединила землю и родила эту редкую красавицу, которая смотрела на него самыми прекрасными глазами, в которые ему доводилось смотреть.

— Это он, — хрипло сказала она, будто была под кайфом от убийства. — Это принц.

— Ты — труп, — огрызнулся он или попытался. Его голос звучал так же слабо, как он себя чувствовал.

— Я могу умереть за это, но не раньше тебя, монстр, — прошипела она.

Синджин моргнул, из глаз посыпались искры, и темнота угрожала поглотить. Мужчина, с пепельным цветом лица, подошёл к ней сзади, глядя на него глазами, полными тем, что Синджин обожал — со страхом.