Зимний двор

Глава 7

Она открыла глаза, услышав потрескивание, которое прорвалось сквозь тяжёлый ото сна разум, но успокаивающий звук напомнил о комнате во дворце. Ей почти показалось, что она заперта во сне. От цитрусового аромата у неё заурчал желудок. Кто-то прикоснулся к ней, и она оттолкнула прикосновение, желая ещё несколько мгновений насладиться сном, прежде чем проснуться. Кто-то убрал волосы с лица, и она застонала, давая понять, что ей это не нравится. Она почувствовала, как её подняли, и что-то тёплое обернулось вокруг, согревая.

Кожа ужасно зудела, будто Айслин слишком долго играла на улице, а мать затащила её внутрь и усадила перед огромным камином в тронном зале. Айслин проглотила всхлип, когда всё усугубилось понятием, насколько скользкое от пота её тело, и с каждым мгновением всё больше ощущала запах Синджина рядом.

Айслин попыталась сесть, но одеяло, в которое он её завернул, было слишком тугим и неподъёмным. Она ёрзала, пытаясь полностью открыть глаза и очнуться от ступора, удерживавшего её между бодрствованием и сном.

Говорила ли она во сне? Обнаружил ли он что-то, что мог бы использовать против неё?

Она несколько раз моргнула, но глаза казались налитыми свинцом. Синджин стоял на коленях посреди палатки, поддерживая огонь в жаровне, вытянув руки, на кончиках пальцев которых плясали оранжевые языки пламени. Огонь прыгнул к фалангам, словно соблазнённый прикосновением, эротически танцуя завораживающими оттенками зелёного и синего. Айслин вновь поборолась с постельным бельём, выиграв борьбу, чтобы подняться на колени посреди толстых, грубых одеял.

— Она живая, — протянул Синджин, не удосужившись взглянуть на неё.

Айслин посмотрела на своё нагое тело и попыталась прикрыться руками. Затем попыталась произнести хоть слово, но не смогла из-за голода и начала оглядываться в поисках еды. Все болело, — тело представляло собой массу боли, которая пульсировала, напоминая о необходимости исцелиться, но Айслин не могла. Синджин по-прежнему не смотрел в её сторону, а она не осмелилась встать и продемонстрировать свою наготу.

— Вряд ли ты попытаешься убежать от меня голой. — Он пожал плечами, плюя на то, что она покраснела от смущения. В палатке они были одни, что не просто крайне неприлично, а недопустимо.

— Думаешь, я буду спать с тобой в палатке, голая и одна? — возмутилась она.

— Я ожидаю, что ты будешь делать всё, что прикажу, — отрезал он, наконец, отведя горящий взгляд зелёных глаз от огня, затем встал, демонстрируя отсутствие рубашки и накаченные мускулы. Его джинсы низко сидели на бёдрах, обнажая клейма, которые скользили от талии к плечам и спускались по рукам. Айслин, неспособная натянуть на себя одеяло, так как сидела на них, отвела взгляд, когда Синджин приблизился. — Железо истощило тело, и тебе нужно покормиться. Так как ты хотя бы наполовину Высший Фейри, кормишься через секс. Любопытная вещь, да? Большинство Высших Фейри, как правило, живёт рядом с Высшими Дворами, а не прячутся в низших.

— Я не буду с тобой спать.

— Нет. Если бы хотел, Снежка, уже бы приказал оседлать меня, но не сделал же? Нет, потому что это будет лишь кормление. Я бы не опустился до того, чтобы взять тебя.

— Потому что я ниже тебя? Или потому, что слабее и недостойна твоих высоких стандартов? Я ничто для тебя и твоего народа, — ядовито прорычала она, не понимая, почему так больно и близко к жестокости, которой её учили с детства. Она сильнее разозлилась, и попыталась положить руки на бёдра, но из-за цепей не смогла. — Ты и тебе подобные так самонадеяны.

— Я хотел сказать, что не стану тебя насиловать, Снежка.

Айслин с прищуром посмотрела на него.

— Меня зовут не Снежка и не Снежный Кролик, — возразила она, чувствуя себя запертым в клетке животным, расхаживающим в тесноте в поисках способа спастись от охотящегося на него хищника.

— Нет? Тогда как же? — спросил он, остановившись всего в нескольких дюймах от неё, и опустил взгляд на её вздымающуюся грудь, а затем скользнул ниже на сердцевину. Айслин слишком поздно осознала ошибку — она насмехалась над ним, сидя обнажённой.

— Я… Мне нужно идти, — сказала она, подняв связанные руки и указывая большим пальцем через плечо.

Синджин смотрел на неё со смертоносной улыбкой на устах и следил за её отходом, пока Айслин не взвизгнула, когда ледяной край палатки коснулся спины. Он схватил её за талию, притянув к себе, отчего жар окутал её тело.

— Скажи своё имя, живо, — потребовал Синджин.

— Элин, — пробормотала она, положив руки ему на грудь.

— Элин, — повторил он, прежде чем толкнуть на кровать, которая оказалась на удивление мягкой. Цепи утянули её бы вниз, поэтому она вздохнула с облегчением, обнаружив кровать такой. — Я тебе не верю. Можешь не говорить имя и хранить свои секреты, но будешь питаться. Нам ещё многое предстоит сделать, и я скорее брошу тебя в ледники, чем буду иметь дело со слабой женщиной, которая отказалась от предложенного.

— Я не питаюсь через секс, — пробормотала она, с наслаждением осматривая идеальный пресс, который, казалось, дрожал от силы, когда Синджин опустился коленями на кровать, уставившись на неё.

— Ты просто ещё не пробовала, — грубо заметил он.

Прежде чем Айслин поняла, что он задумал, Синджин закинул её связанные руки себе на шею, прижимая к себе. Его одежда исчезла, а толстый член уютно устроился между её складками. Его глаза засияли, когда он поднял руки, массируя ноющую грудь Айслин, пока покачивал бёдрами. Она не могла отвести от него взгляда, захваченная гипнотизирующим взглядом.

Синджин сдавил одно полушарие, сдерживая рычание, которое зародилось глубоко в груди. Он хотел приподнять сладкие бёдра и вонзить пульсирующий член в сладкий жар, но не такой ублюдок, как его отец.

Её полные груди просили, чтобы их целовали, но он не делал того, что хотел. Вместо этого потёрся телом об её, опустив руки на бёдра, чтобы дать трению нарастать между ними. Она открыла рот, и он с яростью скользнул внутрь языком, сплетаясь с её. Тело предало её и приняло то, что он предлагал, хотя сейчас между ними лишь обоюдное усилие не голодать после железа, которое истощило.

С её губ срывались приглушённые крики, пока она сама брыкалась, беря контроль, чтобы довести своё тело до точки невозврата. Он обхватил её задницу и приподнял, чтобы с каждым толчком, с каждым поворотом бёдер задевать точку удовольствия. Глаза женщины наполнились вожделением, светясь серебристо-голубым светом от голода.

Айслин сходила с ума, пока тело гудело от энергии из-за трения о шелковистую длину. Словно кто-то другой контролировал её, заставляя тело восполнять потерянное любыми доступными средствами. Спираль внутри живота разматывалась, и Айслин стремилась к пику удовольствия. Его рычание только усилило эту потребность. А то, как он стискивал её плоть, поражало.

Огонь обжёг плоть, и Айслин попыталась отпрянуть. Синджин ухмыльнулся, скользнув пальцами по её бокам в нежнейшем прикосновении, от которого жар стал сильнее. Он обжигал, но не причинял боли, будто Синджин лил на её тело воск, только это было его прикосновение.

— Прошу, — жалобно протянула она, не зная, что именно хотела. Айслин чувствовала что-то глубоко внутри — пустоту, которая умоляла заполнить себя.

— О чём просишь? — прорычал он, поднимая ей, пока не оказался у входа, готовый погрузиться внутрь и заявить права.

— Прошу, иди нахрен, — хрипло произнесла она.

— Что? — переспросил он, будто не расслышал её.

— Мне больно, — призналась она.

Он ухмыльнулся, опустил её на кровать и накрыл собой. Эта женщина одновременно хрупка и крепка, а огонь в её глазах, взывал к джинну, умоляя заявить права на неё. Синджин отвёл взгляд и задрал ногу плутовки, обнажая плоть. Затем скользнул двумя пальцами внутрь её жара, чтобы заполнить сладкую плоть, которая жадно сжала его. От женщины пахло лесными ягодами и свежевыпавшим снегом. Её стон оказался настолько громким, что можно было услышать и за пределами палатки, но Синджину было плевать. Он целенаправленно двигался, а его освобождение сжималось в яйцах, умоляя заполнить женщину. Он так чертовски жаждал быть внутри неё, хотя раньше никогда не жаждал быть погребённым в женском тепле.

Она вознесла молитву Богине, будто могла быть спасена. Как будто он позволил бы кому-нибудь спасти её от него сейчас, пока не насытился ею. Синджин отстранился, сняв цепь со своей шеи, и посмотрел на женщину.

— Тебя никогда не трахали, да? — спросил он, скользя взглядом по набухшим складкам и блестящему от пота телу.

— Н… нет, — призналась она.

— Думаю, это первая правда от тебя.

— Исправь это, — прорычала она.

— Исправить наличие девственности? — спросил он, раздвигая её ноги и упиваясь видом розовой плоти и светлыми завитками, которые не скрывали её возбуждения.

— Нет! Она мне нужна, — закричала она, пытаясь прикрыть лоно связанными руками.

Он тихо рассмеялся и опустился к её естеству, обдувая горячим дыханием. Она вскрикнула и дёрнулась, когда он поднял руки и схватил её ладони, которые прижал к её животу, опустив рот на сердцевину. Она подняла голову, в ужасе смотря на него.

Айслин дёрнула бёдрами, открыв рубиново-красные губы, когда он глубоко проник языком в лоно и задел зубами нежную плоть. Под взглядом Айслин он ртом доставлял ей удовольствие. Она теряла самообладание. Его рот — рай, а ощущения от языка заставляли молча умолять о большем. Она утонула в сияющих глазах Синджина, и была бессильна сделать что-то, кроме как ждать, когда острое и жестокое удовольствие поглотит её.

Он переместил одну руку с её живота, чтобы скользнуть в сердцевину, где только что был язык, и Айслин вскрикнула. От ощущения проснулась боль желания быть наполненной. Синджин втянул в рот клитор, и Айслин вскрикнула, перешагивая через край. Её тело переживало сильную волну спазмов, а из лёгких вырвался всхлип. Оргазм оказался сильным, потрясающим и катастрофическим, и она хотела, чтобы он никогда не заканчивался.

Синджин наблюдал, как она кончает, и яйца болезненно заныли. Ублюдок воспользовался бы её удовольствием и заявил бы, что владеет её сладким естеством, но он встречал множество женщин, подвергавшихся насилию со стороны его отца, и знал, где остановиться. Так что поднялся на колени и скользнул членом сквозь её возбуждение. Затем начал ласкать себя одной рукой, а другой схватил её за волосы, чтобы поднять и увидеть, что она кормится. Её тело дрожало, пока волны удовольствия отступали.

Айслин бессвязно бормотала, пытаясь стряхнуть удовольствие, которое он ей доставил. Она посмотрела на член, который он с отчаянием сжимал, и убрала его руку, но что Синджин зарычал.

— Единственный способ накормить тебя — если я тоже кончу, — отрезал он.

Закусив губу, она уставилась на член, а затем обхватила ствол крошечной ручкой и с удивлением медленно начала повторять его действия. Синджин зарычал, из-за чего она подняла на него глаза, испугавшись, что делает что-то неправильно. Он закрыл глаза и напрягся. Айслин нахмурилась. Затем наклонилась, не обращая внимания на то, что цепи сдавили запястья, и лизнула гладкий кончик. Синджин ахнул, и она посмотрела на него с неуверенностью. Когда он ничего не сказал, она снова высунула язык, чтобы погладить налитую головку, а затем обхватила её губами и ощутила солёный вкус его возбуждения. Она убрала руку и вобрала член целиком в рот, затем сглотнула и отстранилась, вытирая руками слюну.

— Проклятье, — проревел он, глядя на неё.

— У меня плохо выходит, — призналась она, опустив взгляд.

— Я хочу, чтобы ты продолжала, — отрезал он, опуская её и закрывая глаза.

Неуклюжего исследования хватило, чтобы свести его с ума, но всё же он сдерживался, боясь, что она ощутит его страсть. Он положил руку на её естество, начав ласкать и двигаться. Она положила крошечные ладони ему на грудь и метки под ними начали пульсировать. В её глазах светилось желание, пока он использовал её тело, чтобы найти освобождение. Он очень хотел не быть сейчас мудаком и уважать выбор женщины, но желал по самые яйца погрузиться её тело. Он взорвался, заливая спермой ей живот, и женщина вскрикнула, когда та её обожгла.

Упс, видимо, его джинн хотел показать, насколько сейчас всё серьёзно.

Она даже не пыталась кормиться, будто понятия не имела, как справиться с простой задачей. Он вложил в неё силу, заставив брать то, что забрал у неё.

Её тело загудело, а затем задрожало, и сила вошла в неё, проникая в душу. Девчонка раскрыла сладкие губы на вздохе, отчего он улыбнулся. Значит, его маленький воин ни разу не питалась. За вечер он узнал о ней две истины. Синджин уложил её и лёг рядом, натянув одеяла, затем намотал на руку цепь и уснул блаженным сном.