Зимний двор

Глава 26

Айслин повела тазом, глаза отяжелели от облегчения, которое принесло его горячее прикосновение. Она чувствовала себя неправильно, будто горела изнутри и не могла унять зуд и непрекращающийся дискомфорт. Синджин схватил её руки и завёл за голову в тот момент, когда она начала рвать свою плоть.

— Перестань сопротивляться, это естественно, — пробормотал он, проводя горячими губами по её коже.

Его огонь был неудержим из-за желания поглотить Айслин, оставить её опаленной прикосновением. Он ждал её сигнала, любого сигнала о том, что она покончила с неизбежным. Несколько часов она лежала на кровати, корчась от боли и агонии, пока магия прожигала кости, сливаясь и становясь её второй натурой. Но она покачала головой, когда стоны и крики сорвались с её губ. Наблюдать за ней было мучением. Айслин сильна, достаточно сильна, чтобы продержаться несколько часов в бесконечных пытках, которые он помнил через всё это время. Бесконечное жжение и чувство крайнего голода, которое сначала не насыщал даже секс. Кости, которые, казалось, ломались, а затем срастались без лекарств, способных притупить боль. Больше всего его раздражали её звуки. Её крики, которые так и не вырвались полностью, а слёзы, казалось, текли бесконечно. Синджин провёл большим пальцем по её щеке, поймав слезу, прежде чем наклониться и нежно поцеловать Айслин.

Она подалась к нему, запутав руку в его волосах, когда стала искать губами его рот.

— Ляг ровно, — настаивал он, хотя это было последнее, чего хотел от неё.

— Я больше не могу, — хрипло прошептала она, когда из её пальцев скользнули ледяные щупальца.

— Ты можешь, и ты должна лечь. Это всё надолго, — мягко объяснил он, хотя голос звучал хрипло.

Он был чертовски твёрд, бесконечная боль, которая, казалось, пульсировала сильнее, когда чертовски сексуальные стоны срывались с полных губ Айслин.

Она зажмурилась, но резко распахнула светящиеся глаза, в которых плескалась похоть. Её глаза были серебристыми, голубоватый оттенок терялся в мутных слёзах, пока Переход держал её в плену. Айслин гладила твердую грудь Синджина, медленно исследуя контур мышц. И пальцы оставляли после себя лёд. Хотя он таял, но не раньше, чем ощущения ударяли прямо в его член. Он мягко улыбнулся, когда она подняла голову, слизывая струйки воды с его тела.

Он изо всех сил старался не прижимать Айслин к кровати и не показать, как сильно её действия влияют на него. Он обнял её лицо и толкнул на кровать, оставляя горячий поцелуй на её замёрзшей плоти. Айслин не могла предотвратить использование магии в этом состоянии, не обращая внимания на то, что губы посинели, но он прижался горячим ртом к её, и она изо всех сил пыталась взять себя в руки.

Он с улыбкой поднялся, глядя в самые красивые глаза, в которые ему доводилось смотреть. Она его ожившая фантазия, женщина, которая играла главную роль в каждом его сне об идеальной паре. Может, именно поэтому волк поставил ей метку. Может дело не в афродизиаке от цветов, а в волке, который знал, что она ему равна? Его волка никогда не заботило, кого Синджин трахал, и никогда не показывал зубы в постели до Айслин. Синджин предположил, что это из-за того, что она сделала ему больно, и волк хотел доминировать над ней, чтобы она знала, кто такой альфа.

— Ты такая красивая, — сказал он, продолжая смотреть ей в глаза. — Я встречал так много женщин, так много красивых девушек за свою жизнь, Айслин. Но ты смотришь на меня с обнажённой душой. Ты смотришь на меня, а я вижу красоту, которая настолько глубока и чиста, что ничто нечистое не может коснуться её, но я жажду этого. Я жажду пробраться тебе в голову, узнать то дерьмо, которое никогда не хотелось знать или узнавать о других женщинах. Я трахаю их, и когда заканчиваю, ухожу навсегда. Я никогда не спал с одной и той же женщиной более одного раза, но ты, я жажду тебя и не могу насытиться.

— Лжец, — произнесла она, пытаясь закрыть глаза от честности в его глазах. — Ты не должен лгать мне; мы знаем, что я не вытерплю ещё боли.

— Я не лгу. Ты же знаешь, что я не могу лгать.

— Я не красивая, не такая, как женщины, к которым ты привык. Я говорю правду, я некрасивая, — хрипло произнесла она, а затем вздрогнула, когда огонь пронёсся сквозь неё, оседая между ног.

— Ты ошибаешься, Айслин. Ты чертовски великолепна. Может, ты и не похожа на Высших Фейри, но кого это волнует? Внешность можно изменить, а тщеславные люди поверхностны и заслуживают жалости, если думают, что лишь это им нужно. Самые прекрасные создания не те, которые светятся снаружи. Они сияют изнутри, их умы чисты и прекрасны, и ты такая. Моему волку плевать на внешность, он чувствует то, что внутри, и хочет тебя. Так что прими этот чёртов комплимент, — ухмыльнулся он, его глаза горели, когда она ещё больше возбудилось.

— Начинается.

— Я знаю, — сказал он, глядя в её затуманенные глаза. — Ты мне доверяешь? — спросил он, наблюдая, как её глаза расширились, а губы исказила хмурая гримаса. — Мне нужно, чтобы ты расслабилась, а ещё сосредоточилась на том, что чувствуешь, а не на том, что делаю я. Ты вот-вот потеряешь контроль, и мне нужно, чтобы ты была в безопасности, когда это произойдёт. Твоё тело нуждается в освобождении, но его нужно кормить, и это я планирую сделать, заставить тебя сосредоточиться на том, что чувствуешь, и ни на чём другом.

— Как? — спросила она, не уверенная, что хочет ответа.

— Мне нужно закрепить твои руки над головой и завязать глаза. Ты уже напрягаешь глаза, а им нужно отдохнуть. Я свяжу тебя, а потом поиграю с твоим телом и дам то, что нужно. После того, как ты кончишь, будешь отдыхать, пока не нахлынет следующая волна. Мы будем повторять всё до тех пор, пока перерывы не станут больше. Тогда я смогу развязать тебя и позволить трахнуть меня.

— Но я не смогу видеть.

— В том-то и дело, — рассмеялся он, приподнявшись и уставившись на её потное тело. — Готова? У тебя около… — Она закричала и выгнулась, а голова затряслась от силы желания. — Меньше времени, чем я думал, — пробормотал он, одной мыслью снимая с неё одежду и проникая пальцами в её влажно лоно.

Айслин застонала, а ноги раздвинулись, чтобы дать ему доступ к единственному месту, где он был нужен. Через неё полыхал огонь, который угрожал поглотить изнутри. Он вонзил в неё пальцы, и она задрожала так сильно, что затряслась вся кровать. Другой рукой он гладил её плоть, двигаясь вверх, чтобы ущипнуть сосок, и опустил голову. Языком он рисовал узор на её клиторе, сильно надавливая, а затем ударял им, пока она не закричала, что бы кончить.

Всё тело было наполнено болью, смешанной с удовольствием, и в тот момент, когда зубы царапнули сердцевину, Айслин взорвалась массой проклятий и криков, а слёзы потекли по щекам. Как только она вышла из агонии удовольствия, прошептала ему:

— Я не переживу, да?

— Ты не умрёшь у меня на руках, слышишь? Я не позволю.

— Это ненормально, я ненормальная, да?

— Ждать так долго Перехода неслыханно, но это не значит, что ты не справишься, Айслин. Я здесь, с тобой. Я огонь для твоего льда, и сделаю всё возможное, чтобы ты прошла через это живой и целой.

— Был ли когда-нибудь меньший Фейри, который выжил? — спросила она, пока они ждали следующей волны.

— Мы не знаем, не было времени искать записи. Я чувствовал запах твоей плоти, твоего изменяющегося тела. Я знал, что это ты, и что это произойдёт быстро. В любом случае, это не имеет значения, нет двух одинаковых Переходов Фейри, — сказал он, садясь на колени и беря её руки.

Айслин тяжело сглотнула, когда он обмотал её руки верёвкой, привязывая к кровати. Она не вырывалась и не сопротивлялась; вместо этого следила за сокращением мышц, пока он двигался, отмечая тёмную прядь волос, которая тянулась от пупка до талии джинсов. Но напряглась, заметив твёрдый, толстый член, упёршийся в эти джинсы в попытке освободиться из тюрьмы, в которой он спрятан.

Облизнув губы, она подняла глаза и обнаружила, что Синджин наблюдает за ней. Греховная улыбка тронула его губы. Он не дал ей времени на раздумья, сотворил из воздуха шёлковую повязку и обернул вокруг её головы, давая отдых глазам. Она открыла рот, чтобы заговорить, но его губы коснулись её в медленном, мягком прикосновении, которое послало новую волну желания через неё.

Лёд скользнул по соску, и она вскрикнула. Так же быстро его огненное прикосновение сменило холод и послало трепет страсти по спине. Айслин раздвинула ноги, демонстрируя жаждущую плоть. Она не знала, обратил ли он на это внимание. Привыкание к темноте и звуку его движения требовало энергии.

Синджин приподнялся с кровати; скользя тёплыми пальцами по её изгибам, будто изучал каждый сантиметр, запоминая. Ужасно не видеть его движений и не знать, что он будет делать дальше. Но кончики пальцев танцевали на коже, посылая мурашки вверх по ногам и вниз по телу.

Она почувствовала лёд за несколько секунд до того, как он скользнул по её животу. Тихий стон вырвался прежде, чем она прикусила губу зубами. Дышать стало трудно, когда Синджин губами коснулся следа воды, посылая по системе обжигающий жар.

Везде, где он прикасался, оставался тёплый след, и, казалось, что-то разжималось в животе. Айслин оставила попытки скрыть стоны, позволив Синджину услышать, как его действия влияли на неё. От его рук по плоти исходили щупальцы тепла, проталкивая что-то холодное и толстое сквозь чистую магму. Огонь утих, но боль не уменьшилась.

Айслин зависима от его внимания, от прикосновений, от того, как его огонь растопил её лед. Синджин прав, он — огонь, а она — лёд, и, в отличие от других мужчин, ей никогда не приходилось беспокоиться или осторожничать. Он мог выдержать её холод, а она — его пламя.

Синджин поцеловал её живот в тот самый момент, когда лёд сковал тело, отправив за грань без предупреждения. Белый свет взорвался под веками, и Айслин выкрикнула имя Синджина, выгибаясь, когда её разрывало на части. Помимо её стонов в звуконепроницаемой комнате было слышно глубокое рычание Синджина. Звук не оставлял сомнений в том, кому принадлежали её оргазмы. Он не остановился; вместо этого его движения увеличивались, пока она не растворилась в страсти, а мысли превратились в бесконечный гребень удовольствия, пока он доводил её до одного за другим оргазмом, и она не начала умолять положить конец бесконечному удовольствию.

Оргазмы становились болезненными, но лёд внутри таял больше, доводя её до предела. Как только спазмы начали ослабевать, его плоть коснулась её, замерла у входа, готовая погрузиться в гостеприимный жар. Синджин ждал, зная, что телу потребуется больше, даже если разум откажет. Айслин стала дикой, её плоть готова к траху, но он хотел большего. И наслаждался её мольбами, — его имя на её губах заставило член так напрячься, что Синджин едва не кончил.

Её прелестные красные губы раскрылись, и он наклонился, положив лёд между губами, прежде чем прикоснуться к ним своими. Она высунула язык, ища его, но Синджин только позволил ей коснуться льда и таять от жара, который, как он знал, горел внутри Айслин. Убрав лёд, он впился в её холодные губы, позволяя теплу заменить его. Её язык жадно сплёлся с его, пожирая с желанием, которое сводило с ума. Первобытное рычание, вырвавшееся у них обоих, было эротичным и вызывающим привыкание, будто она держала в себе внутреннего зверя, который жаждал его так же сильно, как он жаждал её.

Отстранившись, он поцеловал её в плечо, обводя языком метку. Затем скользнул вниз по телу, целуя и покусывая. Он чувствовал её лёд против его огня. Её снежный аромат с нотками зимних ягод сводил с ума с момента встречи. Он никогда не слышал, как его волк мурчит, если только не знал, что скоро будет свободен и отправиться на охоту. Теперь он мурчал, расхаживал и ждал своего часа, как Синджин ждал, когда Айслин станет его. Будто волк предчувствовал это и знал, кто приведет её в его мир.

Светлая Наследница… хрена с два он отдаст её Адаму. Клыки Синджина стали больше, и он отстранился, уставившись на её спутанные волосы, растекшиеся по шёлковым простыням. Её полная грудь была изумительна, больше, чем он мог уместить в ладони. Упругие розовые соски умоляли, чтобы их пососали и покусали. Как только его зубы втянулись, он наклонил голову, нагревая язык. Медленно он провёл круг вокруг вершинки, прислушиваясь к реакции Айслин. Она не отдёрнулась, как большинство женщин, боясь обжечься. Чёрт, он сам никогда не использовал жар в сексе, потому что мог ошибиться.

Он перешёл к другому соску, а на первом наколдовал лёд. Она дико отреагировала — издавая чертовски страстные стоны. Синджин приподнялся, глядя на розовую плоть, а затем, когда жар тела нарастал, наблюдал, как Айслин извивалась от боли, прежде чем вонзиться в её тугое лоно. Он толкнулся бёдрами, ожидая по реакции понять, когда боль уйдёт.

Он чувствовал запах слёз Айслин и хотел видеть боль в её глазах, но их нельзя напрягать, они должны измениться. Айслин дёргала головой, шепча приглушённые слова, и он остановился, подняв голову, чтобы посмотреть на неё.

Он всё же сдёрнул повязку. Глаза цвета морской волны с серебряной окантовкой смотрели на него; её волосы начали становиться тёмно-синими, но не полностью, а лишь усилили цвет её белокурых волос. В одной густой пряди была часть, подчеркивающая синий цвет; её глаза будто видели его в первый раз. Синджин наклонился, целуя Айслин, а она зарычала и начала медленно извиваться, требуя, чтобы он дал ей то, чего она жаждала.

Айслин смотрела в его глаза, упиваясь красотой трёх цветов. Его волосы были смешанных оттенков каштанового и полнейшего совершенства. Она подняла руки, но не смогла сдвинуть их. Синджин прижался к её губам, и она застонала, чувствуя, как он начал двигаться навстречу её бёдрам.

— Быстрее.

— Нет. — Он наблюдал за ней, слово, сорвавшееся с его губ, привело в ярость, а затем она разорвала верёвки, которой он связал ей руки, и перевернулась, пока не оказалась на Синджине. Затем упёрлась руками в него и наклонилась, целуя, кусая и лаская языком его ключицу. В тот момент, когда она добралась до плеча, впилась в него зубами и улыбнулась, когда Синджин зарычал. Вкус меди наполнил её рот, и она облизала укус, зная, что едва повредила кожу, но этого достаточно, чтобы пустить кровь и убедиться, что он осознал её желания.

Синджин перевернул Айслин, не желая ждать ни секунды, чтобы показать, кто альфа в их отношениях. Он раздвинул ноги Айслин, смотря на её губы, измазанные его кровью, и холодно улыбнулся, наращивая темп, ведя её к краю, прежде чем отстраниться, чтобы посмотреть, как Айслин изо всех сил пытается добраться до него. Она потянула к нему руки, и он поймал их за запястья и прижал к её животу.

— Нет, принцесса, — ухмыльнулся он, наблюдая, как сияние в её глазах становится ярче, пока он не почувствовал это, как удар в живот. Айслин прекрасна, даже не завершив Переход.

Синджин перевернул её на живот и схватил за руки, заставив упереться головой в кровать. Прижав руку к чертовски сексуальному изгибу её позвоночника, другой он раздвинул её ноги и устроился позади. Он безжалостно вошел в неё, наслаждаясь стоном абсолютного удовольствия, который вырвался из лёгких Айслин, пока наполнял её, а внутренние стенки стиснули его в знак протеста. Синджин смотрел, как она двигала бёдрами, требуя, чтобы он дал ей то, чего она жаждала, но была в его власти, и он собирался наслаждаться каждым грёбаным мгновением этого. Он ни хрена бы не пошевелился. И отказал ей в том, чего она жаждала. Тело Айслин жаждало большего и быть наполненным. Он чувствовал, как она дрожит, а внутренние мышцы сокращались. И всё же он двигался так медленно, глубоко входя в Айслин. Она желала, чтобы Синджин потерял контроль, спустил с поводка монстра внутри и дал ей то, чего она жаждала.

— Шевелись, — взмолилась она.

— Кому ты принадлежишь, Айслин? — спросил он.

— Пожалуйста? — взмолилась она.

— Кому ты принадлежишь?

— Тебе, я твоя, — произнесла она задыхаясь, а затем застонала, когда он начал двигаться быстрее, звук плоти, встречающейся с плотью, наполнил комнату, и Айслин кончила.

Перед глазами заплясали звёзды, когда оргазм пронзил всё тело. А когда Синджин напрягся на последних толчках, Айслин увидела радугу. Он, продолжая двигаться, прожигал её изнутри, но боли не было.

Как только он освободил её руки, она повернулась и посмотрела на него с довольной улыбкой на губах. Это ещё не конец, далеко не конец. Но её тело болело, будто она взбежала на сотню гор и спустилась с них, охотясь за своей добычей. Она смотрела, как он выходит из неё и притягивает её к себе.

— Спи, Айслин. У тебя меньше часа, прежде чем снова придётся питаться.

— Я рада, что с тобой, — прошептала она. И была поражена тем, как резко мир теперь стал чётким и ясным. Всё оказалось хуже, чем она думала. Высшие Фейри видели лучше, а значит, лучше видели недостатки и несовершенство. Насколько плохо она на самом деле выглядит для него?

— Что делаешь? — спросил он, когда она начала отстраняться от его прикосновений.

— Я… я… я не могу лгать! — закричала она, закрыв рот рукой и сев, глядя на него сверху вниз.

— Нет, маленькая принцесса, ты не можешь больше лгать, — согласился он с весёлой ухмылкой.

— Я в полном беспорядке, — сказала она, сильно ударившись головой о подушку.

— Ты красивый беспорядок, а мне нравятся беспорядочные люди. Они не связываются с тривиальностями. Ты меня укусила, — сказал он через мгновение.

— Это справедливо, — пробормотала она, и её щёки залил жар.

— В следующий раз кусай сильнее, и мы насыпем немного соли. Тогда будет справедливо, — усмехнулся он, когда она закатила глаза, наблюдая за ним. — Я тоже рад, что это я. Потому что боролся бы за тебя и не смог бы жить, травмируй братьев.

— Я не стою того, чтобы за меня бороться.

— Ты ошибаешься; за тебя стоит убить, Айслин. Вот что пугает меня больше всего.