Змея и Крылья Ночи

Глава

47

Толпа закричала. Глаз Ибрихима закатился и стал отрешенным, когда он умер. Я выдернула свой клинок из его груди и позволила ему упасть на песок.

Краем глаза я заметила движение. На другой стороне арены открылась еще одна дверь.

Я повернулась, готовая сделать выпад, но вместо этого облегченно вздохнула.

Райн стоял там, опустив плечи. Его доспехи были изодраны в клочья, Матерь, я не знала, что за существо могло так разодрать кожу, и он промок насквозь, его слипшиеся волосы прилипли к лицу и шее. Возможно, Зарукс — бог моря?

Черт, мне было все равно. Он был жив. Я бы поблагодарила за это любого бога. И я увидела ту же безмолвную молитву на его губах, когда его взгляд переместился на меня.

Четвертая дверь распахнулась, нарушив наш транс.

Анжелика выглядела как богиня: заплетенные в косу волосы вырваны из плетения, на бледной как лед щеке порез. Позади нее я увидела картину, забрызганную кровью. Она расправилась со своими противниками.

Как только она вышла на арену, все четыре двери захлопнулись за нами, оставив нас здесь в ловушке.

Райн, Анжелика и я напряглись, глядя друг на друга. Может быть, мы ждали еще одной уловки, еще одной демонстрации Ниаксии.

Но ничего. Только рев зрителей, нарастающий до кровожадной кульминации.

Нет, здесь не было никакого другого фокуса. Просто три животных в клетке друг с другом. Но кому нужен был фокус, когда мы уже давали им это? Человек, изгой, монстр. Любовники, вынужденные отвернуться друг от друга. Убитый горем вампир, жаждущий мести.

Это уже было адское шоу.

Шевелись, маленькая змейка. Шевелись, пока они не сделали это.

Это все еще был голос Винсента в моей голове. И несмотря ни на что, я все равно послушалась.

Сначала я обратила свое внимание на Анжелику.

Ее пронзительные глаза нашли мои, и мы обе сделали рывок.

АНЖЕЛИКА БЫЛА БЕЗЖАЛОСТНА.

Она не бросила ни единого взгляда на Райна. Его могло бы и вовсе не быть. Даже когда он давал ей явные возможности, даже когда он явно пытался привлечь ее внимание, она приходила только за мной.

Я была меньше ее, быстрее, проворнее. Но это было единственное преимущество, которое я имела против нее. Анжелика была прирожденной убийцей. Она была такой же высокой, как Райн, и почти такой же сильной. Удержать острие ее клинка было одно дело — удержать мое хрупкое человеческое тело от того, чтобы оно не рассыпалось, буквально рассыпалось, под сокрушительной силой ее ударов, было совсем другое.

Во время одного особенно жесткого замаха я заблокировала ее своими клинками, только услышав отчетливый ТРЕСК, раздавшийся в моей спине. Боль пронзила мой позвоночник, как молния.

Я изо всех сил старалась удержать блок. Из моего горла вырвался хриплый рев. Я бросила все, что у меня было, в свой Ночной огонь, и он разлетелся по всей длине моих клинков.

Но Анжелика почти не реагировала, когда эти белые языки пламени обжигали ее. Она не вздрогнула ни при одном порезе, который мне удалось открыть на ее плоти, даже когда яд разъедал кожу.

Ее глаза, красные и холодные от ярости, не отрывались от меня. Она не обращала внимания на Райна, отмахивалась от его ударов и продолжала свой неудержимый шквал.

Секунды тянулись за минутами, а минуты тянулись бесконечно.

Это было больше, чем стратегия. Она не просто выбрала меня, потому что я была более слабым противником. Нет, это было личное. Я была уверена в этом, хотя и не понимала до конца, почему. Винила ли она меня в смерти Айвана, хотя именно Райн бросил его в туман?

Имело ли это значение?

Нет времени думать. Нет времени на вопросы. Нет времени переходить в наступление, только уклоняться от ее ударов, как я могу.

Мои глаза на долю секунды встретились с глазами Райна через плечо, когда я блокировала один из ее сокрушительных ударов. Ужас отразился на его лице, когда он пытался оттащить ее от меня, ужас из-за моего имени ошеломил меня. Отвлек меня.

Я колебалась слишком долго.

Ее меч пролил реку крови у меня на плече, и ее губы скривились в удовлетворении.

Черт.

Я попыталась вырваться, но кончики ее пальцев поднялись. Она была искусным пользователем магии. Возможно, не так хороша, как Айван, но более чем хороша для этого. Одно движение ее руки, и мое собственное тело предало меня.

Я упала на колени. Мое сердцебиение дрогнуло, когда кровь в моих венах хлынула и закрутилась странным, необычным образом. Боль бурлила внутри меня, как медленное горение, начинающееся на слабом огне и быстро переходящее в агонию, которая поглощала все остальное. Я не могла пошевелиться.

Анжелика улыбнулась, подойдя ко мне.

— Ты хорошо справился, человек, — сказала она. — Гораздо лучше, чем я ожидала.

Нет.

Я зашла слишком далеко, чтобы умереть здесь. Я пробивалась сквозь магию, заставляя свои мышцы работать против нее.

Мне с трудом удалось поднять свой клинок.

Райн бросился на Анжелику, но она быстро отмахнулась от него, дав мне всего несколько секунд передышки, достаточно, чтобы я смогла глотнуть воздуха и, пошатываясь, подняться на ноги, но я едва успела сделать это, как она снова повалила меня на землю, зажав ногу сапогом.

— Было очень приятно, Орайя.

Уверенность в смерти медленно накатывала на меня, как холодный туман, который незаметен, пока ты не утонешь в его глубинах.

Я была спиной к толпе. Возможно, если бы это было не так, я могла бы посмотреть на Винсента. А может быть, я была благодарна за то, что мне не придется смотреть, как он наблюдает за моей смертью.

Вместо этого мой взгляд скользнул мимо Анжелики к Райну.

Я не знала, что искала. И все же я почувствовала острую грусть, когда он не смотрел на меня. Он смотрел мимо меня, в толпу. На что? Я не могла понять его выражение лица. Отчаяние и гнев. Как будто он умолял кого-то и ненавидел каждую секунду.

Его подбородок наклонился. Едва заметно кивнул.

Анжелика подняла меч. Она разрубила бы меня на две части.

Я приготовила свое оружие. Призвала все последние крупицы магии, что были в моих жилах. Я умру, сражаясь.

Но затем произошло нечто странное. Удар не последовал, когда я ожидала его. Вместо этого Анжелика пошатнулась, ее взгляд ненадолго поднялся к трибунам. Она наблюдала.

Она позволила магии крови ускользнуть.

Мое тело уже двигалось, мои вновь освобожденные мышцы дрогнули, и мой клинок уже был погружен в грудь Анжелики.

Ночной огонь появился мгновением позже, поглотив нас обеих.

Чтобы пробить грудную кость, нужно сильно надавить.

Тело Анжелики было мускулистым и стройным, к тому же она носила доспехи. Но я бросилась на нее с такой силой, что мой клинок с первой попытки попал ей в сердце.

Она упала. Ни контратаки, ни попытки отбиться. Возможно, если бы у меня было время подумать, я бы нашла это странным. Ее глаза просто скользнули к моим.

И она улыбнулась.

— Удачи, — прошептала она, когда ее когтистые пальцы высвободились из моих рук. Ее тело упало на песок с тяжелым ударом, вся тяжесть величия была сброшена.

Я медленно встала, боль от магии Анжелики уходила. Я перешагнула через ее тело, и лужа крови пропитала подошвы моих сапог.

Райн был на другой стороне ямы, его плечи вздымались.

Он во всех отношениях выглядел закаленным воином. Несколько прядей темно-рыжих волос прилипли к его лицу от пота. Что бы ни разодрало его броню в клочья во время предыдущего испытания, оно хорошо справилось с этим, и по мере того, как он двигался, все больше рваных кусков кожи отваливалось, оставляя широкие участки мускулистой плоти, видимые на его груди и плечах — мощь его тела ни с чем не спутаешь. Даже магия его меча казалась более свирепой, чем когда-либо прежде, клубы дыма поднимались от лезвия злобными струйками.

Но его глаза не принадлежали этому вампиру.

Его глаза принадлежали вампиру, который проснулся сегодня со мной. Он целовал шрамы на моем горле, как будто мое прошлое и все его темные уголки были чем-то ценным, что нужно защищать.

Теперь были только мы. Один из нас уйдет, а другой оставит свою душу здесь, в этих пропитанных кровью песках.

На мгновение я подумала о том, чтобы бросить оружие.

Но потом Райн поднял подбородок. Мышцы его горла сдвинулись, когда он сглотнул. Я услышала все, что он не сказал, в маленьком ободряющем кивке, который он мне дал.

— Обещай мне, что никогда не перестанешь бороться.

У него был один шанс обрести силу, необходимую ему, чтобы помочь тем, кого он оставил. У меня был один шанс стать чем-то большим, чем человеком, оставленным умирать в мире, который презирал ее. Никто из нас не мог позволить себе пожертвовать этим как бы сильно нам этого ни хотелось.

Нет, мы будем сражаться.

Райн двинулся первым.