Змея и Крылья Ночи

Глава

54

Я проснулась от толчка. Одежда прилипла к коже от пота.

Я знаю этот потолок. Серебряные звезды на лазурном стекле. Я заставила себя подняться. Знакомое место причиняло такую боль, что у меня перехватило дыхание.

Моя комната. Комнаты, в которых я провела последние шестнадцать лет своей жизни. Я уехала отсюда всего несколько коротких месяцев назад, но вернулась другим человеком.

Девушка, которая жила здесь, была ребенком. Теперь я была…

Я больше не знаю кто я.

События испытания возвращались ко мне вспышками, каждый раз вбивая кол все глубже и глубже в мое сердце. Я прижала руку к груди и зажмурила глаза.

Я видела окровавленное лицо Винсента.

Видела, как Райн убивает его.

Я выдохнула с дрожью, которая прозвучала подозрительно близко к всхлипу.

Но нет. Я не буду плакать. Я не буду плакать.

Я вскочила с кровати. Моей брони не было. Как и моих клинков. На мне были только свободные шелковые штаны и легкий камзол, оба полуночно-синего цвета.

Отлично. По крайней мере, я могу двигаться в этом. Я могу найти что-нибудь для защиты, могу найти окно, чтобы разбить. Я могу… я могу…

Я мельком взглянула на себя в зеркало и замерла.

Темнота заслонила мои глаза, сделав их серебристо-лунными, как у Винсента. На щеках были синяки и впадины. Кто-то исцелил меня, но остатки порезов и ожогов все еще красовались на моих голых руках.

И знак…

Знак…

Мне пришлось долго смотреть на него, потому что мой разум не мог смириться с тем, что я вижу. Я подумала, что, должно быть, произошло какое-то недоразумение, какая-то путаница.

Но нет. Это был знак Наследника, безошибочно узнаваемый, вырезанный на моей плоти. Он украшал мое горло, как у Винсента. Круг у основания моей шеи, огибающий внутренний изгиб ключицы. После долгого разглядывания я поняла, что на нем изображены все фазы луны, наложенные друг на друга. Под ним, словно лепестки розы, разворачивались линии дыма, которые тянулись вверх по моей шее и по ширине плеч. Дым достигал четырех точек с каждой стороны, подобно когтям крыльев хиаджей.

Здесь было темно. Свечение багровых линий казалось особенно ярким. Оно пульсировало в такт учащенному биению моего сердца. От каждой чернильной линии отделялись клубы слабого красного дыма.

Я сжала руки в кулаки. Крепко, крепко, очень крепко, словно если я смогу заставить их перестать дрожать, то смогу заставить себя успокоиться. Я не могла позволить себе быть спокойной.

Но в голове у меня было только одно слово:

Как?

Как такое могло произойти? Я была человеком.

Щелчок, и дверная ручка отворилась.

Я развернулась на месте.

Когда дверь открылась и Райн шагнул внутрь, я была готова. Я бросилась на него.

У меня не было оружия. И моя магия, даже в этом новом, пробудившемся состоянии отказывалась приходить, когда моя ярость призывала ее. Возможно, они накачали меня наркотиками, как-то приглушили ее.

Прекрасно. У меня были зубы и ногти. Я набросилась на него, как животное.

Возможно, Райн ожидал этого, потому что он тут же парировал мои удары. Я четыре раза ускользала от его хватки, пока, наконец, он не поймал меня одной лишь грубой силой и не толкнул на кровать.

Он навалился на меня всем своим весом. Его лицо было в нескольких дюймах от меня, наши носы почти соприкасались.

— Успокойся, Орайя. Я не собираюсь…

Успокоиться?

Успокоиться?

Он поморщился от собственных слов.

— Просто Орайя, я…

Я повернула голову и впилась зубами в его руку так сильно, как только могла.

Он прошипел проклятие, когда я выплюнула его кровь на покрывало. Я все еще не могла освободиться. Вес его тела и побелевшие костяшки пальцев, которыми он держал меня за плечо другой рукой, не давали мне пошевелиться.

— Мне многое нужно тебе объяснить, — сказал он, — если ты позволишь. Орайя, перестань драться со мной.

— Почему? — Выпалила я в ответ. — Чтобы тебе было легче меня изнасиловать?

Он еще раз вздрогнул.

— Я сказал то, что должен был сказать, чтобы спасти твою жизнь, — шипел он.

Чтобы спасти мою жизнь.

Как я спасла его.

Я предпочла его собственному отцу, собственной силе, и теперь Винсент мертв, хиаджи свергнуты, а гребаный Дом Крови находится в Сивринаже…

Я облажалась. Я так ужасно облажалась. И я хотела выцарапать Райну глаза за это. Матерь, я хотела этого больше всего на свете.

Но еще больше я хотела получить ответы.

Я стиснула зубы. Опустила подбородок.

Райн настороженно смотрел на меня.

— Если я отпущу тебя, — сказал он, — ты нападешь на меня?

Я искренне не могла заставить себя пообещать, что не нападу.

— Я постараюсь этого не делать.

— Я убедился, что из этой комнаты убрали все вещи, которые могут быть использованы в качестве оружия.

— Я уверена, что что-то упустили.

Улыбка, исказившая уголок его рта, казалась скорее печальной, чем забавной.

— Рад знать, что ты еще здесь, принцесса.

Он отпустил меня.

Я поднялась на ноги, создав между нами несколько шагов. Я заметила, что он наблюдает за тем, как расстояние увеличивается. Мне было интересно, думал ли он о том же, о чем и я, о том, как я двигалась таким образом каждый раз, когда мы были вместе в одной комнате.

Мне показалось, что он выглядит немного опечаленным.

Я бы солгала, если бы сказала, что не почувствовала и этого. Потому что мужчиной, которому я доверяла, был Райн. А этот мужчина… Я даже не знала, кто он такой.

Его взгляд задержался на мне. Задержался на моем горле.

— Как? — тихо сказал он.

Мне казалось почти постыдным сказать, что я не знаю. Я не хотела признавать вслух, как мало я знала о двух мужчинах, которые стали мне так близки.

— Сначала ты, — сказала я.

— Я никогда не лгал тебе.

Он говорил так быстро, как будто ждал несколько дней, чтобы сказать мне это.

Что за чертова шутка.

— Что это вообще значит? — Я усмехнулась. — Что ты так чертовски тщательно выбирал свою правду? Что ты подбирал каждое слово, чтобы скрыть то, чего не сказал бы мне?

Он поднял ладони, как бы говоря: «Достаточно справедливо».

— Я тоже не был готов столкнуться с этим. Поверь мне.

— Говори слова, которые действительно что-то значат, — огрызнулась я.

— Все, что я тебе сказал, было правдой, — сказал он. — Просто… было кое-что еще.

— Что это…

— Вампир, который обратил меня, был Некулай Вазарус. Король Некулай.

У меня отвисла челюсть.

Ришанский король. Король, которого Винсент убил и узурпировал.

— Я предал его, — выдохнул Райн. — В тот день, когда Винсент победил в Кеджари. Я договорился с Винсентом чтобы он заполучил ключи от крепостей. Отдал все, что ему было нужно, чтобы уничтожить все это гребаное королевство, в обмен на безопасность невинных. Он никогда не встречался со мной лично. Никогда не знал моего имени. Никогда не видел меня. Но я знал, что все это уже шло прахом. Я просто подумал… может, я могу подлить масла в огонь. Сжечь его быстрее, и не дать ему забрать всех нас с собой. Я ненавидел все это так сильно.

Я не могла говорить.

— Но я должен был лучше знать, — сказал он. — Я убрался к чертовой матери, прежде чем Некулай смог понять, что я сделал, думая, что обеспечил безопасность тех, кто в ней нуждался. Я пытался уговорить Нессанин пойти со мной. Она не захотела. Поэтому я оставил ее. Я оставил их всех. Поверив слову Винсента. — Его лицо стало жестким, полным ненависти. — Мы знаем, чем все это обернулось.

— Изнасилую ее так же, как он изнасиловал нашу королеву, — говорил Райн.

Желчь подступила к моему горлу. Винсент не был святым. Но, конечно, он не стал бы… он не мог…

— Он…

Райн, казалось, точно знал, о чем я думаю.

— Я не знаю. Я знаю только, что Нессанин умерла одной из последних.

Меня сейчас стошнит.

Каким-то чудом я этого не сделала. Мое лицо оставалось неподвижным.

— Я был уже далеко, когда увидел это. — Он коснулся своей спины — своего знака. — Мне и в голову не приходило, что такое может случиться. Я, конечно, не был кровным родственником Некулая. Не рожденный. Но я был Обращенным. Я думал, что Наследники могут быть только Рожденными, и был доволен, что весь их ублюдочный род вымер. Но в отсутствие Рожденного Наследника, очевидно, Обращенный тоже считается. — Его рот изогнулся в кривой, отвратительной улыбке. — Как чертовски поэтично. Ставший никем, получил власть над целым королевством от вампира, который поработил его.

Холодок пробежал у меня по спине.

— Я не хотел в этом участвовать. Первое, что я сделал, это попытался избавиться от знака. Чуть не убил себя, сжигая его. Я не хотел править этим местом. И уж точно не хотел отнимать у него титул. — Он огляделся, на переносице у него появилась морщинка, я подумала, не видит ли он другую версию этой комнаты, из двухсотлетнего прошлого. — Я даже не хотел возвращаться в этот замок. Слишком много плохих воспоминаний. Винсент лишил власти ришанскую линию, и он правил, а я сбежал. — Его взгляд снова переместился на меня. — До тех пор, пока…

Пока это не настигло его. Его вина перед теми, кого Нессанин хотела, чтобы он защищал. Мише и ее желание использовать его силу, чтобы построить что-то лучшее.

Все это кровопролитие из-за гребаной сказки.

— Значит, Кеджари был для тебя тем же, чем он был для Винсента, — сказала я. Путь для захвата короны.

Райн, к его чести, не стал отрицать этого.

— Да.

— А я? — выдавил я из себя. — Я тоже была целью?

Он выглядел так, словно я его ударила.

— Нет, Орайя. Нет.

— Я тебе не верю.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Что я выбрал тебя в союзники из-за твоих отношений с Винсентом? Да. Выбрал. И все остальное, что я тебе сказал, тоже правда. Я думал, что тебя будет легко убить. Что я поучусь у тебя, а потом избавлюсь от тебя после Третьей четверти луны, и все будет просто. С той минуты, как ты ударила меня ножом, я понял, что с тобой никогда не будет легко.

Он издал звук, который был похож на смех.

— Может быть, поэтому я и выбрал тебя. Потому что ты сразу же мне понравилась, принцесса. Мне было интересно с тобой. Ты напомнила мне меня. Кого-то другого. После нескольких сотен лет все кажутся одинаковыми. Но не ты. Не с той первой ночи. Так что нет, это не было ложью, Орайя. Поверь мне, было бы проще, если бы это было так.

Мне так больно в груди.

Я хотела, чтобы он солгал. Было бы легко, если бы он солгал. Легко ненавидеть его, если бы наша дружба, наши… отношения были всего лишь спектаклем.

Но я знала, что это не так, еще до того, как спросила. Все было по-настоящему.

— Почему Дом Крови находится в этих стенах? — спросила я.

Райн не хотел отвечать на этот вопрос. Я уже знала, как он выглядит, когда ему стыдно за то, что он собирается сказать.

— Чтобы выиграть войну, нужны ресурсы, — сказал он. — Есть Наследник или нет. Хиаджи не собирались сдаваться без боя, даже если бы я убил Винсента. И он тоже это знал. Последние несколько столетий он старательно сокращал численность ришанцев. Если я собирался сделать это, мне нужны были воины. Многие из них. Септимус знал это.

Мои ладони были холодными и потными.

— Я сопротивлялся, — сказал он. — Я даже не знаю, как он узнал, кто я такой. Я не знаю, как он узнал, что я планирую. Я разорвал на части свой собственный внутренний круг в поисках того, кто был источником. И он настаивал на том, что Дом Крови может помочь. Одна услуга, сказал он мне, и вся мощь Дома Крови будет моей. Я сказал ему катиться к чертям. Я думал, нас будет достаточно. Но потом…

Затем было совершено нападение на Лунный дворец. А там весьма аккуратно свалили вину на ришанцев, давая Винсенту полное разрешение убивать их без разбора.

— Нападение.

Райн кивнул.

— Как только Винсента впустили на территории клана Ришан все было кончено. Раньше это было бы трудно, но, может быть, может быть, возможно. После этого? Не было никакого шанса.

— Неужели Септимус…

— Подставил ришанцев? — Его лицо ожесточилось. — Я не могу этого доказать. Но я думаю, что этот ублюдок создал проблему, единственным решением которой он мог бы стать. Я испробовал все другие способы. Все. И даже когда все другие варианты были исчерпаны, я все равно сказал ему «нет». До тех пор, пока…

Все сразу сошлось.

Последнее испытание. Анжелика преследует только меня. То, как Райн смотрел мимо меня, на трибуну.

Тот маленький кивок.

— Ты чертов идиот, — на выдохе произнесла я.

Райн шагнул ближе, и я позволила ему это сделать.

— Я был готов все бросить ради тебя, — пробормотал он. — Знаешь ли ты это, Орайя? Я был готов позволить моему королевству пасть ради тебя. Ты должна была позволить мне остаться мертвым.

Потому что, если бы его не стало, некому было бы исполнить договор с Кроворожденным.

Он заключил сделку с мертвецом, чтобы спасти меня, зная, что не выполнит ее. Я не представляла себе этого. Он потянул меня за запястье. Он помог моему клинку войти в его сердце.

Пока я не вернула его обратно.

Он сделал еще один шаг. И снова я позволила ему.

— Это, — прохрипела я, — самый глупый план, который я когда-либо слышала.

И снова на его губах мелькнула шутливая улыбка.

— Возможно, — признал он. — Отчаянные люди совершают отчаянные поступки. И я верил в тебя, Орайя. Я верил, что если ты победишь, то захватишь власть по-своему. Я верил, что ты воспользуешься ею, чтобы добиться того же, чего хотел добиться я, и, возможно, даже лучше. И тебе даже не придется продавать свое проклятое богами королевство животным, чтобы сделать это. — Улыбка исказилась, став чем-то вроде гримасы. — Так ли это действительно был глупый план?

Да. Он слишком сильно верил в меня. Просто в какого-то ничтожного человека.

Человека.

Это слово заставило мой мир перевернуться. Сами по себе мои пальцы потянулись к горлу. Глаза Райна проследили за ними.

— Ты знала?

К этому моменту я достаточно хорошо его знала. Меня практически успокоило то, что в вопросе прозвучал намек на предательство. Предательство! Это было забавно. Как будто я обманула его.

— Должно быть, это ошибка. Я не знаю, как… Я просто… — Я покачала головой. — Я просто… человек.

Когда слова слетели с моих губ, я услышала эхо того, как я швырнула их в Винсента. Я человек!

— Ты никогда не будешь среди них, — говорил он мне столько раз. — Ты не такая, как они.

Теперь я вспоминала эту фразу с новым смыслом.

— Ты чувствуешь мой запах. Ты… — Я поперхнулась этими словами. — Ты пробовал меня на вкус. Ты бы понял, не так ли? Если бы я не была человеком?

— Я бы узнал. — Морщинка между бровями Райна стала глубже. — Но, может быть… может быть, ты наполовину человек. У тебя был вкус… другой. Я просто подумал, что это потому, что… ну…

В любых других обстоятельствах, возможно, мне бы понравилось наблюдать, как он путается в словах.

Он остановился на:

— Из-за того, что я чувствую к тебе.

О, черт возьми.

У меня закружилась голова. Я не собиралась сидеть, но оказалась прислоненной к подоконнику.

Наполовину человек.

Это делает меня биологической дочерью Винсента.

Нет. Не было никакого другого варианта. Это просто… это не имело никакого смысла.

— Я не могу ею быть, — выдавила я. — Он нашел меня. Он… он просто нашел меня.

Райн спросил тихо:

— Почему он был там, той ночью?

— Потому что это было восстание, и он…

— Но почему он пришел именно в тот дом?

У меня заболела голова. Мое сердце болело.

— Я не знаю. Это была просто… просто…

Удача.

Судьба.

Я не осознавала, насколько сильно полагалась на это. Что судьба привела меня в объятия Винсента. Это было моим благословением, потому что воля Ниаксии спасла меня в ту ночь.

И мое проклятие, потому что такая хрупкая нить отделила меня от многих других трагических судеб.

Я не осознавала, насколько тяжелым грузом легло это слово на мое прошлое и на то, как я на него смотрела, пока внезапно оно не исчезло. Внезапно судьба сменилась тайнами, шепотом и вопросами, на которые я, скорее всего, никогда не получу ответов. Потому что Винсент, мой отец, мой отец по духу и по крови был мертв.

— Что он тебе сказал? — спросил Райн. — Когда он…

Умер.

Это был такой вопрос, который задают, когда уже знают ответ. Уже знают, что это значит.

— Я собирался рассказать тебе, — сказал Винсент.

— Спроси себя, почему он тебя боится, — прошипел на меня Райн перед последним испытанием.

В мире бессмертных нет ничего опаснее Наследника.

Мне стало плохо.

Я не понимала. Я ничего не понимала. Если я была дочерью Винсента, и он знал, кто я, зачем он вообще меня держал?

Почему он не убил меня?

Райн снова подошел ближе и прошептал:

— Дыши, Орайя. — И только тогда я поняла, что меня трясет так сильно, что я чуть не упала с подоконника.

— Мы найдем ответы, — сказал он. — Мы сыграем свадьбу, и…

Свадьба. О, Матерь.

— Я не выйду за тебя замуж, — прошипела я.

— Нет, выйдешь.

— Пошел ты. Я не собираюсь выходить замуж.

На его щеке заиграл мускул.

— Это единственный способ сохранить тебе жизнь. Если ты не моя жена, то ты мой враг. И я не смогу оправдать тот факт, что я отпустил тебя.

— Какой же ты гребаный лицемер, — прорычала я. — Ты, который был так чертовски потрясен моими узами с Винсентом.

Райн вздрогнул. Он знал, что я прав.

Я повернула голову, чтобы посмотреть в окно. Я так хорошо знала этот вид. Я следила за развитием древнего города из этого окна каждую ночь и каждое утро.

Теперь это было королевство, переживающее свои предсмертные муки. Ночное небо было ярко-красным и белым — Ночной огонь. Маленькие полоски света проносились по далеким улицам. Кроворожденные солдаты, вторгшиеся в мой дом. Я знала, что если прижмусь ухом к стеклу, то смогу услышать крики тех, кто находится внизу.

— Хорошо, что ты освободил нас от этого тирана, — сплюнула я. — Теперь все выглядит гораздо более мирно, не так ли?

Райн в два шага преодолел расстояние между нами. Его рука прижалась к стеклу, когда он склонился надо мной, одна ладонь прикоснулась к моему лицу, и я не могла понять, что это — утешение или угроза.

— Подумай об этом. Власть — это кровавое дело. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. У нас есть зубы, у тебя и у меня. Сейчас самое время их использовать. Мы разрушим миры, которые поработили нас обоих, и из пепла построим что-то новое. И нет никого, кого бы я предпочел иметь рядом с собой, чтобы сделать это, кроме тебя, Орайя. Никого. — Его голос понизился до мольбы. Его взгляд опустился к моему рту, а затем вернулся к моим глазам. — И когда я покину эту комнату и вернусь со жрицей, ты выйдешь за меня замуж. Ты сделаешь это, потому что я не могу убить тебя. Я пытался. И не смог. Мир без тебя был бы мрачным, унылым местом. И я уже причинил достаточно боли, не совершая еще и этой гребаной несправедливости. Так что позволь мне спасти тебя.

Теперь настала моя очередь понять, что он был прав, понять, что он имел в виду каждое слово из того, что сказал, и ненавидеть это.

Гнев все упрощал.

Любовь все усложняла.

— Это ты умоляешь меня спасти себя? А что если я откажусь, как это сделала она?

В тот момент я подумала, что, возможно, так и будет. Может быть, я умру, как Нессанин, только потому, что он хотел, чтобы я жила. Чистая злоба.

— Ты не умрешь. — Его нос был в дюймах от моего. Слова плавно обжигали мой рот. Тихие и ровные.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что ты умнее ее. У тебя есть нечто большее, чем мечта. У тебя есть проницательность.

Восхищение в его голосе причиняло боль, потому что я знала, что оно было настоящим.

Мои глаза метнулись вверх, чтобы встретиться с его глазами. Я вбирала в себя все эти потрясающие нити цвета. Все те его части, которые не сочетались друг с другом.

На один долгий миг я подумала, что он может поцеловать меня. Хуже того, я подумала, что могу поцеловать его в ответ.

Вместо этого он провел губами по моему лбу. Едва касаясь.

Затем он выпрямился.

— Я вызываю жрицу. Каждая секунда, которую мы откладываем, ставит тебя в опасное положение.

— Подожди…

Прежде чем я успела возразить, он ушел.