Золотое утро

1

— Гора пришла к Магомету, — с порога заявила Агата и с интересом оглядела небольшую мансарду Кэти. — Чувствую, дорогая, ты так занята, что не можешь найти время поговорить с теткой. Решила сама нанести визит.

— Тетя Агата! — Кэти приветливо улыбнулась полной восьмидесятилетней женщине с ярко-рыжими крашеными волосами и быстро убрала стопку журналов с легкого плетеного стула. — Присядь, я так рада видеть тебя!

— Стул надежный? Нет чего-нибудь попрочнее?

Все еще тяжело дыша после мужественного подъема на третий этаж, Агата с опаской села и внимательно посмотрела на фотографии, развешанные по всей стене.

— Чем вызван неожиданный визит в столь раннее время? — спросила Кэти, застилая постель.

— Да, время раннее, — согласилась несколько раздраженно тетка. — Но тебя невозможно застать ни за завтраком, ни в обед. Мы не разговаривали уже несколько недель!

— Тетя Агата, ты что-то скрываешь. В чем дело?

Открыв дверцу шкафа, девушка задумчиво посмотрела на свой скудный гардероб. Что сегодня надеть?

— А разве нужна особая причина, чтобы побеседовать с любимой племянницей?

— Мне так показалось, судя по тому, что ты встала в такую рань. Сейчас только начало десятого, а ты обычно не выходишь из своих апартаментов раньше полудня.

Наконец Кэти сообразила во что облачиться, достала бежевые слаксы, простую рубашку мужского покроя, голубой пиджак с золотистой отделкой. Одевшись, вышла из-за дверцы шкафа, чмокнула тетку в макушку, села напротив.

— И в этом наряде ты собираешься идти на улицу? — Агата неодобрительно оглядела племянницу.

— Конечно. У меня сейчас деловая встреча, а затем ленч с Уардом. Выгляжу я очень модно. Тебе не нравится? — Кэти с удовольствием посмотрела на себя в зеркало.

Агата фыркнула:

— И в этом тряпье ты собираешься идти на свидание с Уардом?

— После деловой встречи, — уточнила племянница. — Сегодня я встречаюсь с исполнительным редактором журнала "Нейчез уорлд". Уверена, он предложит мне отличную работу, за которую я с огромным удовольствием возьмусь. Господи, мне так нужны деньги, тетя!

— С радостью дала бы их тебе, — проворчала Агата, — но знаю, что из-за своей дурацкой гордости ты не возьмешь. Я поднималась на такую высоту не для того, чтобы продолжать дискуссию на эту старую тему.

— Но ты и так здорово мне помогаешь, дорогая, позволяя занимать мансарду без всякой оплаты, — повторила Кэти многократно сказанное раньше. — Только благодаря тебе я могу жить в Нью-Йорке, да еще в таком районе.

— Не стоит благодарности. И вообще, пожалуйста, перестань говорить об этом!

— Тогда скажи, что случилось? Что-нибудь важное? — Кэти было приготовилась слушать длинный рассказ.

— Я пришла поговорить о твоем будущем, — таинственным голосом заявила Агата.

Кэти удивилась, но и одновременно заинтересовалась. Несмотря на сердечный прием, оказанный племяннице в доме, тетка редко позволяла себе вмешиваться в ее жизнь. Шестидесятилетняя разница в возрасте не мешала их привязанности друг к другу и тактичности в отношениях. "В сущности, — подумала Кэти, — какая она мне тетка? Первый муж Агаты был всего лишь кузеном моего отца". А после этого Агата Динсмор Уилкокс Парнетт да Силва еще трижды побывала замужем.

— О моем будущем? — со смехом переспросила Кэти. — Каком?

— Я думаю, тебе пора прекратить бегать на свидания к своему молодому человеку, — безапелляционно заявила Агата. — Надо выйти за него замуж.

— Замуж?! За Уарда? — От неожиданности Кэти вспыхнула.

— Да. Он ведь наверняка предлагал тебе руку и сердце, не так ли? — тетка внимательно посмотрела на племянницу.

Кэти неохотно кивнула и стала крутить браслет на тонком запястье, молясь про себя, чтобы Агата не вдавалась в подробности. С тех пор, как Уард решил баллотироваться в Конгресс, он постоянно подталкивал Кэти принять наконец какое-нибудь решение, но она все оттягивала, сама не понимая почему. Уард был ее первым мужчиной и, как ей казалось, любимым, однако иногда возникало странное ощущение, что… малознакомым.

— Так ты приняла его предложение? Собираешься замуж? — спросила Агата.

Кэти поднялась со стула и, чтобы скрыть смущение, стала нервно собирать разбросанные по комнате вещи. Аккуратно сложив, убрала их в верхний ящик комода. Оказавшись таким образом спиной к тетке, ответила:

— Нам и так хорошо. Меня устраивают наши отношения. К чему этот разговор?

— К тому, что твое будущее не выходит у меня из головы. Я знаю, ты считаешь меня пережитком прошлого, но, если ты не выйдешь за Уарда Абернати, он найдет себе другую женщину, поверь! А он завидный жених — симпатичный, богатый, общительный, честолюбивый. И любит тебя. Ты, девочка моя, будешь последней глупышкой, если упустишь его из-за своей дурацкой идеи сделать собственную карьеру.

Кэти обернулась:

— Это не дурацкая идея. Я прилагаю для этого большие усилия, наконец начинаю заслуживать признание…

— "Признание"?! — презрительно фыркнула Агата. — Оно что, согреет твою постель и наденет на пальцы бриллианты?

— Я не собираюсь отказываться от своей цели ради замужества. Брак помешает моей работе. А этого я никогда не допущу, — сердито возразила девушка, желая остановить нравоучения тетки.

— Уард обеспечит тебя на всю жизнь.

— Это еще не все, тетя Агата! — Кэти начала сердиться. — Я обязана помогать своей семье. И не хочу выходить за Уарда только потому, что он может дать деньги, необходимые Тэду. Сама их заработаю!

Последние слова она произнесла с гордостью, довольная своими недавними успехами, которые позволили несколько раз отправить небольшие суммы в Филадельфию.

— Глупости! — фыркнула Агата. — Твои родители при всей их занятости вполне могут сами позаботиться о твоем брате.

— Да, но…

Кэти умолкла, потому что не знала, как рассказать, что еще с юных лет взяла на себя все бремя ведения хозяйства в разваливающемся стареньком домике в Филадельфии. Пока ее родители — антропологи — все больше и больше погружались в исследования Жизни племен аборигенов, она следила за тем, чтобы своевременно оплачивались счета, в комнатах было убрано, а на столе оказывалась какая-нибудь еда. И теперь в Нью-Йорке ее не оставляли эти заботы, но сделать могла только одно — отправлять достаточное количество денег для оплаты сестры-сиделки, заботящейся о Тэде.

Агата проницательно посмотрела на племянницу:

— И они позволяют поддерживать их? Я всегда считала их глупыми людьми.

— Не говори так, тетя! — уязвленная, Кэти отвернулась. — Они совсем не глупые. Просто увлечены своей работой.

— Вот именно! Всегда только и делали, что думали друг о друге, да о своих исследованиях. Представить не могу, кто читает их сухие научные трактаты! У меня никогда не хватало терпения дойти до второй страницы.

Заинтригованная неожиданным замечанием о родителях, как о людях, любящих друг друга, Кэти вновь повернулась к тете.

— Это правда? Мама и папа думали только друг о друге?

— По-моему, Джеймс Уилкокс только один раз оторвался от своих исследований. В тот день, когда твоя мать вошла в университетскую аудиторию. Ни у нее, ни у него не было за душой ни цента, но они решили пожениться и вместе работать. Тогда твой отец был привлекательным мужчиной, слыл завидным женихом в Филадельфии, хотя и был беден, как церковная мышь. Любовь! — с презрением заключила Агата. — Любовь была, есть и будет! Моя покойная матушка частенько повторяла, что влюбиться в богатого так же просто, как и в бедного. Но всегда надо быть себе на уме. Посмотри на своих родителей! У них никогда не было никакого интереса к деньгам, а к чему пришли?

Кэти не хотелось обсуждать материальное положение отца и матери — тетке всего не объяснишь. Она сменила тему:

— С моей стороны было бы просто глупо выходить за Уарда из-за его богатства. Если я когда-нибудь и выйду замуж, то только за человека, который будет мне другом. Не хочу быть просто довеском, просто женой.

— Позволь спросить, а что плохого быть просто женой?

— Ничего, кроме того, что мне пришлось бы отказаться от своей карьеры ради его политических амбиций, увязнуть в домашнем хозяйстве и воспитании детей. Никакой надежды на собственную жизнь!

— И это тебя сдерживает? Разве он хочет, чтобы ты от всего отказалась? Сможешь заниматься своей фотографией и будучи замужем, разве не так? — Агата показала на стену, увешанную работами племянницы.

— Может быть, как хобби. Но Уарда не интересует моя профессиональная жизнь, — призналась Кэти.

Выпрямившись, она расправила плечи. Работа для нее много значила. Кэти мечтала, чтобы ее узнали как замечательного фотографа, хотела получить все, что пришло бы с признанием. Не в пример родителям, корпящим над своими трудами в полной безвестности, она была честолюбива.

Агата задумчиво смотрела на племянницу.

— Аплодирую твоей самоотверженности, моя дорогая! И все-таки надеюсь, что ты не позволишь амбициям испортить себе жизнь. Уард Абернати хваткий человек, со временем ты пожалеешь, если упустишь его.

— О, тетя! — улыбнулась Кэти. — Что за слово "хваткий"? Как старомодно!

— Это здравый смысл. Просто здравый смысл. Если бы твоя мать должным образом занималась твоим воспитанием, ты поняла бы меня. Во всяком случае, я высказала свое мнение. А теперь помоги мне подняться с этого убогого стула. Матильда, наверное, уже подумала, что я здесь уснула.

И верно, суровая служанка уже поджидала свою хозяйку на верхней площадке у лестницы.

Оставшись в одиночестве, Кэти закрыла дверь на террасу, взяла дипломат и, размышляя, нет ли частицы правды в словах Агаты, не торопясь спустилась вниз.

Солнечный свет пробивался сквозь стеклянные окна входной двери, оставляя на мраморном полу золотые полосы. Остановившись перед зеркалом, украшенным тяжелой ореховой рамой викторианской эпохи и занимавшим чуть ли не полстены, Кэти взглянула на свое отражение. На нее смотрела высокая, стройная женщина с каштановыми волосами, уложенными в пучок, с ясными карими глазами и худощавым лицом. Не красотка, но и далеко не дурнушка…

Выпорхнув из дома, еще секунду постояла, радуясь весне, ярким головкам разноцветных тюльпанов вдоль дорожки у дома, и зашагала по тротуару.

Редакция журнала "Нейчез уорлд" размещалась в унылом кирпичном здании. Часы показывали ровно десять, когда, одолев два пролета лестницы и слегка запыхавшись, девушка очутилась перед дверью кабинета исполнительного редактора Дэвида Барриша. А еще через минуту уже терпеливо выслушивала его разъяснения по поводу задания, которое так рвалась получить.

— Прежде они никогда не допускали на остров Кинкайд фотографов, — инструктировал Дэвид. — Тебе первой предстоит сделать серию снимков, и я жду тебя назад с самыми хорошими результатами. Осенью мы собираемся напечатать статью об этом острове.

— А на обложку пойдет? — затаив дыхание спросила Кэти. Последнее задание для журнала она выполняла в штате Мэн, снимая осторожных и скрытных птиц скоп, гнездящихся на скалистом побережье. Тогда шел разговор о том, что один из снимков будет на обложке. Но, к полному разочарованию, эта ее надежда не осуществилась.

— Возможно, — неопределенно сказал Барриш, закуривая уже третью сигару за утро. Весь его пиджак был покрыт пеплом. — Все зависит только от тебя. Остров находится в частном владении, он даже не обозначен на картах. Это будет сенсация.

— Как вам удалось добиться разрешения?

Барриш указал сигарой в потолок, и Кэти понимающе кивнула. Этажом выше размещался кабинет издателя, который управлял журналом, как деспот, но чьим страстным увлечением были… птицы. Член правления Национальной федерации дикой природы, Натан Миллер гордо считал себя "птичником" и частенько пропадал на разных континентах, наблюдая за повадками пернатых.

— Натан встретился с одним из своих приятелей — давним членом общества, Нельсоном Лаурингом, орнитологом. Он обратился к нему с просьбой прислать фотографа, чтобы заснять белого коршуна.

— Белого коршуна?

— Да, Нельсон обнаружил на острове небольшую колонию этих птиц. Обычно они не залетают так далеко на север. Так вот теперь Натан стремится первым опубликовать сенсационные снимки.

— А почему сам не поедет? Ему же интересно увидеть такое чудо…

— Семьи, живущие на острове, не хотят видеть на нем посторонних. Лаурингу удалось убедить их разрешить только одному фотографу вступить на их священную землю. А поскольку Натан не отличит объектива от видоискателя, он автоматически исключается.

Они снова улыбнулись друг другу.

— Сколько? — деловым тоном осведомилась Кэти, готовясь к торгу.

Ладони были влажными от пота. Сердце бешено колотилось. Ей было необходимо получить это задание. Курс по фотографии, который она вела в школе, только что закончился, а вместе с ним прекратилось и получение регулярных денег, на которые она, собственно, и жила. Второй учебник по фотографии только готовился к печати — гонорара не будет до осени. Следующее задание для журнала "Нейшнл джеографик" планировалось лишь в августе. Страх, что в один прекрасный момент в кармане может не оказаться ни гроша, а от этого пострадает Тэд, не покидал ее.

— Три тысячи, — решительно произнес редактор.

— Пять!

— И речи быть не может.

— А я попробую.

— Четыре устроит?

— Четыре с половиной.

В ожидании сердце забилось еще сильнее — Кэти боялась переборщить.

— Хорошо.

— Спасибо, — улыбнулась она, надеясь, что ее радость не слишком видна.

— Не надо никаких "спасибо"! Ты здорово крутишься, Кэти. Снимаешь для учебников, преподаешь, делаешь еще Бог знает что. Ты хоть когда-нибудь спишь?

— Не очень много, — рассмеявшись призналась девушка.

Воцарилась непродолжительная тишина, Дэвид раскурил еще одну сигару.

— Как дела у Тэда?

Однажды, когда брату было совсем худо, она рассказала Дэвиду о его болезни.

— Ему проводили активную терапию восемнадцать месяцев подряд, и сейчас состояние улучшилось, — ответила она сразу погрустневшим голосом.

— Почему ты не подыщешь себе постоянную работу вместо этой каждодневной беготни в поисках заработка? — спросил Дэвид. — Ты могла бы хорошо зарабатывать. Устройся в престижный журнал. "Лайф", или, может, "Пипл", или "Нейшнл инквайер". Там платят неплохие деньги.

Кэти некоторое время поразмышляла, потом заговорила, тщательно подбирая слова:

— Скажем так: никто нигде и никому сразу большое жалованье не дает. Я уже давно все просчитала. У свободного фотографа выбор шире. Он может заниматься сразу несколькими заданиями. Заработать больше и при том получить признание. Вот если вы предоставите мне обложку, я поднимусь еще на одну ступеньку выше.

— Ступеньку куда? К чему ты стремишься?

— К славе и достатку, — легко ответила она, чувствуя однако напряжение в собственном голосе.

Дэвид улыбнулся, покопался в ворохе бумаг на столе, достал тонкую папку и откашлялся:

— Слушай внимательно. Это исследование, проведенное нашим журналом. "Почти два столетия назад богатый доктор из Хартфорда, Мик Кинкайд, купил остров площадью сто двадцать акров у побережья Коннектикута и несколько других островов, впоследствии проданных его наследниками", — состроив гримасу, Дэвид неожиданно закрыл папку и положил ее на стол. — Неохота с утра читать эту дребедень. Один наш репортер работал когда-то в журнале "Таун энд кантри" и там раскопал этот неопубликованный очерк.

— Почему же его не опубликовали? — заинтересовалась Кэти.

— Посчитали, что информации недостаточно. Пытались отправить на остров репортера с фотографом, но им не дали даже высадиться на берег, завернули обратно.

— Островом до сих пор владеет одна семья?

— Нет, что ты! У Кинкайдов не хватило денег для его содержания. Наследники Мика поделили его на семь частей, остальное продали богатым людям, которые построили там свои поместья. Говорят, у них каждый дом — неприступный замок, будто само по себе проживание на острове не гарантирует безопасности. Впрочем, я не уверен.

— А кто эти люди? — с любопытством спросила Кэти.

— Я толком не знаю, — признался Дэвид. — Думаю, мы могли бы раскопать что-нибудь интересненькое, но тебе все равно не разрешено ни с кем там общаться.

Кэти понимающе кивнула. Люди вообще-то мало ее интересовали — только работе будут мешать.

Барриш сделал паузу, чтобы раскурить новую сигару, и, подняв спичку, многозначительно произнес:

— Запомни! Тебе категорически запрещается разговаривать с кем-либо из островитян. Фотографируешь птиц, болото и скорее убираешься с острова.

Она усмехнулась:

— Они даже не увидят меня. Буду появляться и исчезать, как привидение. Что еще я должна знать?

— Добавить в общем-то нечего. Говорят, жизнь на острове не очень-то изменилась за последние сто лет. Нет асфальтированных дорог, магазинов, церкви. Электричество вырабатывают частные генераторы, а воду там берут из колодцев. Предки самого Мика Кинкайда живут все в том же доме, который возвел он сам. Вот, пожалуй, и все.

— Я не возражаю против всяких ограничений, но к чему столько тайн?

Дэвид иронически улыбнулся:

— Похоже, у этих людей гипертрофированное чувство собственности. Остров принадлежит только им, делиться ни с кем не собираются. Вероятно, думают, если кто раскопает, на чем они сидят, тоже захочет отхватить лакомый кусочек.

— Все как-то странно, — пожав плечами, сделала вывод Кэти и поднялась с кресла.

— Да Бог с ними! — вздохнул Барриш. — Не суйся не в свои дела, и все пройдет нормально.

— Бог с ними! — с усмешкой повторила Кэти.

Выйдя из здания "Нейчез уорлд", она пересекла проезжую часть и направилась к Зеленому рынку, где вовсю шла торговля. Кэти маневрировала среди пирамид из редиса и капусты, огромных ящиков с ранними маргаритками и другими цветами, среди запахов душистых трав, домашнего сыра, свежеиспеченного хлеба, но мысли ее были об Уарде. Предстояло сказать ему о командировке. Ничего хорошего это не предвещало.

Уард был ее любовником уже почти два года, но фактически их отношения начались гораздо раньше, когда она была еще студенткой старшего курса колледжа. Однажды Уард, симпатичный брат одного из ее сокурсников, неожиданно позвонил Кэти, и она безумно обрадовалась, а когда он ввел ее в восхитительный мир нью-йоркских ночных клубов и бродвейских премьер, была вообще ослеплена. Им было хорошо вместе. Охваченная восторгом первой любви, Кэти только много месяцев спустя заметила, что Уарда мало интересовали ее профессиональные успехи. Так может, тетя Агата права? Если она любит Уарда, а в этом не приходится сомневаться, надо отказаться от своей карьеры?

Мысль о том, что можно потерять Уарда, как предсказывала тетка, наполнила ее чувством одиночества. Внезапно стало очень страшно, захотелось увидеть любимого немедленно…

Кэти нашла Уарда в третьем зале кафе. Улыбнувшись ему, села на стул напротив.

— Я опоздала. Извини, — сказала виновато она и, протянув через стол руку, погладила его ладонь.

Улыбнувшись одними губами, Уард Абернати вопросительно поднял брови. Его светлые волосы были аккуратно причесаны, костюм как всегда сидел идеально, Кэти была уверена, что и туфли начищены до блеска, а в лимузине, поджидающем на улице, лежит свежая рубашка. Амбициозный человек, готовящийся вступить на политическое поприще.

— Я получила новую работу, — гордо заявила она, внимательно наблюдая за произведенным впечатлением.

— И какую же?

— Я говорила тебе. Необходимо поснимать болото на острове Кинкайд.

— Где это? — Его чистый лоб покрылся морщинками.

— У побережья Коннектикута, в цепи островов Лонг Айленд Саунд. — Ей показалось, что он едва слушает ее.

— Это то место, куда ездили Дуайды? — У него была типичная привычка политика — обязательно везде кого-нибудь знать.

— Понятия не имею! — Кэти пожала плечами и отклонилась немного в сторону, потому что официант ставил перед нею салат.

— Когда едешь? — Он не смотрел на нее, сосредоточив все внимание на бокале, который крутил в руке.

— Завтра утром из Нью-Лондона. Туда раз в день ходит паром, и надо на него попасть.

— Меня не устраивает, что ты уезжаешь на эти дни. — Уард еще больше нахмурился и посмотрел ей прямо в глаза. — Ты нужна мне здесь. Ты же знаешь, как важна для меня встреча с губернатором. Он ждет нас вместе.

Кэти смущенно заерзала, но ответила твердым голосом:

— Когда тебя приглашали, ты уже знал, что я должна буду уехать, если мне предложат эту работу. И не следовало говорить, что я буду присутствовать на приеме.

— Но это очень важно! Если губернатор окажет мне поддержку, я буду уверен, что пройду предварительные выборы в сентябре. Такой шанс предоставляется только раз в жизни. Не хочу его упускать.

— Но я тебе там совсем не нужна. Я же не политик. Его интересуешь ты, а не я.

"К тому же, — добавила она про себя, — я не переношу эти длинные и занудные политические вечеринки".

— Послушай, Кэти, — Уард с трудом скрывал раздражение. — И так плохо, что мы не женаты, а если ты еще и не покажешься, он подумает, что тебя не волнует моя карьера.

— Не имеет значения, что он подумает обо мне. Ведь это тебя выбирают в Конгресс.

— Мы вместе уже давно, и все принимают нас за пару. Это будет выглядеть не очень красиво.

Они уставились друг на друга. А поскольку Кэти молчала, Уард сердито запыхтел:

— Если бы ты вышла за меня замуж, у нас не возникало бы таких недоразумений.

— Почему? Тогда ты заставил бы меня отказаться от всего ради твоей политической карьеры? Но моя работа значит для меня так же много, как твоя для тебя!

— Ты можешь делать снимки, Кэти. В любое время. Мне кажется, это не отнимает столько времени, сколько, скажем, полный рабочий день в офисе.

— Я не просто "делаю снимки", как ты это называешь. Я профессиональный фотограф, — она нарочно медленно произнесла слова, чтобы придать им значимость. — А еще мне нужно зарабатывать. Ты знаешь об этом, но я еще раз напоминаю. Просто не хочешь меня понять.

— И как долго ты собираешься позволять своей семье ездить у тебя на шее? — зло спросил он.

— Ровно столько, сколько потребуется. Я, между прочим, член этой семьи, — сдержанно ответила Кэти.

Вообще-то она мечтала, что в один прекрасный день купит им новую плиту взамен старой, может быть, даже новую ванну, а еще лучше — новый дом в шикарном районе Филадельфии.

— Ты должна подыскать для брата лучшее место, где бы он мог жить с людьми, подобными ему, и где бы о нем заботились должным образом.

— Отдать Тэда в дом инвалидов? — Кэти замерла от обиды, вообразив бледное безропотное лицо брата. Его и представить было невозможно без любимых книг, музыки, скрипки, которая всегда находилась рядом.

— Что-то наподобие этого, — подтвердил Уард. — Не может же так продолжаться бесконечно: внезапные отъезды в Филадельфию, постоянное дергание. Ты должна заниматься собственной жизнью. Я сделаю это возможным, ты никогда больше не будешь тревожиться за свою семью.

— У меня свои мысли на этот счет, Уард. Я не могу просто так взять и бросить свою семью. И уж тем более не собираюсь выходить замуж за человека только ради того, чтобы он поправил мое финансовое положение.

— А мне кажется, что мы планировали пожениться в скором времени. Разве не так?

— Это ты хотел. В мои планы это не входило, по крайней мере, в ближайшее время. — Кэти опустила глаза.

Она не хотела обидеть Уарда, но и лгать тоже не могла.

В воздухе повисла гнетущая тишина.

— Итак, у тебя нет желания идти со мной на прием, — глухо проговорил он.

— На этот раз нет, — она постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно мягче.

— Я по горло сыт этой чепухой, — разозлился Уард. — Ты могла бы устроиться на постоянную работу в какой-нибудь журнал и зарабатывать куда больше денег, чем дает тебе этот твой бзик. И при этом не было бы необходимости постоянно уезжать из города. Нам давно пора пожениться и создать семью. Я и так ждал достаточно долго!

— Я должна уехать завтра. Пожалуйста! — взмолилась Кэти.

— Если это твое окончательное решение, то, когда ты вернешься, меня с тобой не будет. Похоже, твои обожаемые птички больше значат для тебя, чем я.

Лицо Уарда покраснело. Он резко встал и, не оборачиваясь, пошел через зал к выходу.

Кэти зажмурилась, словно от удара, даже неосознанно подняла руку, чтобы защититься. Когда же немного пришла в себя, повернула голову и тупо посмотрела в окно. Как раз в этот момент Уард садился в машину. Лимузин тронулся. "Почему я не поддалась его уговорам? Вышла бы замуж, окунулась бы в атмосферу богатства, не пришлось бы больше искать работу, проводить бессонные ночи в страхе за будущее…" Кэти попыталась думать спокойно, но мысли разбегались. Нет, ради успеха потрачено слишком много, теперь от этого нельзя отказаться.

Взяв сумочку, она вышла на улицу и медленно поплелась под защиту своей маленькой квартирки. Обида душила ее, слезы текли по лицу, но внутренний голос подсказывал ей, что обмен свободы и карьеры на благополучие и стабильное положение нельзя считать равноценным.