Бессмертное море

Глава 15

— Посмотри на меня, мамочка, — кричала Эмили с вершины горки в островном общественном центре.

Детский сад уже не работал, но дети все еще оставались, бегали, вопили, играли, как будто все было нормально. Как будто правила детской площадки все еще сохранялись, даже когда законы вселенной перевернули вверх дном мир Лиз.

— Мамочка.

— Я смотрю, — прокричала она, стоя около других матерей.

Здесь, по крайней мере, она могла походить на других матерей. Осторожно. Как будто ее простое присутствие могло защитить ее ребенка в этом странном новом мире, в мире, где старые рассказы были правдивы, любовники выходили из моря, а дети были подменены и украдены феями.

Она обхватила себя руками.

Эмили сразу взялась за дело, съезжая после тощего темноволосого мальчика на год или два старше.

У Лиз перехватило дыхание. Эмили. Что же, спрашивается, она собирается рассказать Эм о ее брате?

«Ничего», — решила она. Пока ничего. Не было никакой необходимости, если Зак останется. А если он уйдет, она скажет Эм о несколько меньшем списке вещей, которые нужно знать.

— Никогда не становится немного легче, не так ли? — отметила женщина рядом с ней.

Лиз моргнула, пытаясь рассмотреть ее. Подрезанные черные волосы, тонкое, привлекательное лицо, большие, итальянские глаза.

— Простите, что?

— Материнство. — Женщина кивнула на детскую площадку. — Вы думаете, когда они — младенцы, это самое страшное время, а затем они — малыши и влезают во все, а потом, что вы знаете, что они пытаются убить себя, лазая по прутьям как обезьяны. Должно быть еще худшее, когда они подростки.

— Я… У этого есть свои трудности.

Как обнаружить, что твой сын избегает время купания, потому что он превращается в… дельфина? Кита? Она не спрашивала, не хотел представлять.

— Боже, простите. Вы же понятия не имеете, кто я. — Женщина улыбнулась, быстро и широко. — Регина Хантер. Там на площадке мой сын, Ник. И вы видели мою дочь Грейс, когда мой муж приносил ее на осмотр на прошлой неделе.

— О. Да. — Лиз изо всех сил пыталась взять себя в руки, напрягая ее лицевые мышцы, чтобы улыбнуться в ответ. — Приятно познакомиться. Как Грейс?

Лиз просмотрела свой умственный файл с пациентами. Грейс Хантер, три месяца, отец Дилан. Она почувствовала почти слышимый щелчок в черепе, когда еще одна часть паззла встала на место.

— Вы замужем за Диланом Хантером.

— Верно.

Лиз сдерживала желание, чтобы схватить ее за руку.

— Ваш муж работает с Морганом. Морганом Бриссей.

Регина осторожно следила за ней.

— Иногда.

— Охрана окружающей среды. — Ее сердце бешено стучало. — Подводные исследования.

Осторожность переросла в подозрение.

— И что?

Она испугалась ее, поняла Лиз. Она испугалась сама. Она брала на себя риск, к которому она не была подготовлена с женщиной, которую она не знала. Детские голоса усилились, как звук от телевизора в далекой комнате.

— Мне просто интересно… — Нервы и голос подвели ее. — Как долго ты знаешь Моргана?

— Никогда не видела его до этой поездки. А ты?

Она облизнула сухие губы.

— Он — отец Зака. Зак — мой сын.

— Подросток.

Лиз кивнула. Она не могла это сделать. Неважно, как отчаянно ей были нужны информация о Моргане и понимание об их сыне, она не могла вывалить ее самые потаенные страхи и тайны на эту дружественную, нормальную, растерянную незнакомку.

— Половое созревание. Все это перемены, — сказала Регина.

У Лиз перехватило дыхание.

— Я могу себе представить, — продолжила женщина сознательно, — То, через что ты должна пройти.

Ее сердце билось у нее в горле.

— Можешь? Труднее Заку, я думаю, потому что он…

— Похож на отца.

Лиз с трудом сглотнула.

— Именно.

Их глаза встретились. И замерли. Регина криво улыбнулась.

— Дилан похож на свою мать, он идет почти точно по тому же самому пути.

— На свою мать, — повторила Лиз, боясь предположить. Надеясь.

— Его мать была морской ведьмой Атаргатис.

Лиз с изумлением уставились на нее.

— Селки, мерфолки, неважно как ты назовешь их. Дети моря.

Волна благодарности и недоверия пронеслась по Лиз, заставляя ее голову кружиться. Были другие. Она не была одна. Рука Регина скользнула к ее руке, теплая и доброжелательная.

— Сюда, похоже, тебе нужно присесть.

Она привела ее к скамейке у какого-то игрового оборудования, к счастью пустого.

— Я в порядке. — Лиз подняла голову, пузырь паники вырос в крови. — Эм.

— Прямо там с Ником, — заверила ее Регина. — Ник — мой сын.

Темноволосый мальчик спустился с вершины форта, руками и ногами, цепляясь за шест. Он выглядел настолько нормальным, как и Зак в его возрасте, грудь Лиз сдавило.

— Он… — Она остановилась. Она — врач, ее учили задавать правильные вопросы, находить правильные ответы, отвечать быстро и решительно при кризисной ситуации. Но открытие Моргана сбило ее с толку.

— Дилан — отчим Ника, — сказала Регина.

Лиз кивнула, чувствуя себя пустоголовой куклой. Регина села рядом с ней на скамью.

— Как быстро ты узнала?

— Я не знала. Я догадалась. Честно говоря, я не пытаюсь лезть в вашу личную жизнь, я просто…

— О Моргане, — прервала Регина. — Когда ты узнала?

— Сегодня после полудня. Он взял меня покататься на лодке.

Регина кивнула, ее глаза были сочувствующими.

— Я подумала, что он сумасшедший. — Лиз глубоко вздохнула. — Или я.

— Не сумасшедшая. Наверное, шокированная.

— Не видящая очевидного? — она думала, что это прозвучит иронично, но дрожь в голосе выдала ее.

— Если ты видишь, то половина острова галлюцинирует вместе с тобой.

— Половина острова? — воскликнула она.

Одна из других матерей взглянула на нее с любопытством.

— Ладно, небольшое преувеличение. Послушай, мы не можем говорить здесь. — Регина встала. — Приходи ко мне в гости. Дети могут поиграть в видеоигры, а мы пока поговорим.

— Поговорим, — сказала Лиз.

У нее не было близкой подруги, с тех пор как Эллисон бросила ее ради Гюнтера шестнадцать лет и целую жизнь назад. Она была слишком занята, слишком погружена в свои исследования, свою работу, своих дети. Свое горе.

«Связи», — напомнила она себе. Она переехала на остров в поисках сообщества, в котором она и ее дети смогут стать его частью.

Она никогда не нуждалась в подруге больше, чем сейчас. Никогда не думала, что она сблизится с другой женщиной из-за их любовников из моря.

Регина пожала плечами.

— Разговор, открытая бутылка вина. Честно говоря, ты выглядишь так, как будто тебе хочется выпить.

— Так, у морской ведьмы Атаргатис было три ребенка с ее человеческим мужем. — Регина стала загибать пальцы.

— Калеб, он — наш начальник полиции. Он человек. Дилан, мой муж, он — селки. И Люси.

Они сидели у нее на кухне за столом, крепким дубовым с голубой чашей с созревшими персиками и помидорами. Лиз успокаивали детские рисунки на холодильнике, отпечатки ладошек на стене. Кусочки морского стекла, окаймленные в леску и серебряную проволоку, ловили свет в широких окнах квартиры. Она посмотрела вокруг эклектика, комфортно, нормальный дом, она почувствовала себя Алисой, после того, как та упала в кроличью нору.

Она поставила наполовину полный бокал вина, хорошего Красного итальянского Монтепульчано.

— Прости. Ты говоришь селки?

— Тюлень в воде, сбрасывает кожу на земле, чтобы принять человеческую форму, — объяснила Регина.

«Боже Мой»- все, что Лиз смогла подумать. — «Она говорит это так обыденно».

— Они — дети моря, — продолжала Регина. — Селки и финфолки, оба. Но селки принимают только одну форму в океане. Финфолк же может становиться чем угодно. Выпей еще вина.

— Я веду! — завопила Эмили из открытой двери комнаты Ника.

— Дерьмо. Ни за что, — сказал Ник.

Регина вздрогнула.

— Все в порядке, — сказала Лиз. — У нее есть старший брат.

— Это объясняет, почему она выигрывает. — Регина снова наполнила бокал Лиз. — Так или иначе, третий ребенок, Люси — сестра Калеба и Дилана — как предполагалось, была человеком. Хорошая девочка. Островной школьный учитель. Она учила Ника. Так или иначе, оказывается, она тоже селки, и на нее возлагают большие надежды. Она стала супругой Конна ап Ллира, который вроде бы как их король. Ты следишь?

— Калеб, Дилан, Люси. Один человек, второй… — Нет. Она проглотила свое вино. — Ты знала, что твой муж был…

— Селки, — предложила Регина.

— Когда выходила за него замуж?

— Когда выходила за него, конечно. А вот когда я забеременела — нет.

— Ты тоже? — выпалила Лиз.

— Это то, что произошло с тобой и Морганом?

Лиз кивнула.

— Должно быть что-то в воде, — пробормотала Регина.

— Прости?

— Шутка, — объяснила она. — Итак, сейчас он снова нашел тебя.

Лиз задумчиво смотрела в свой бокал. Она была очень, очень благодарна Регине, что та нашла ее и привела к себе домой.

— Он сказал, что это была судьба. Та же судьба, которая свела нас дважды.

Регина фыркнула.

— Не важно. Я слышала, он пришел сюда, чтобы оттащить задницу Конна обратно в Святилище.

Лиз моргнула.

— Конн?

— Морской лорд.

— Точно. — Головная боль давила на ее глаза, усугубляемая стрессом и Монтепульчано. — Зачем ты рассказываешь мне все это?

— С кем еще мне поговорить? Кто еще поймет? Мы — небольшой и чрезвычайно исключительный клуб.

Лиз с трудом улыбнулась. Вино помогало. Разговор помогал еще больше.

— Женщины, которые занимаются сексом с мерфолками.

— О, таких много здесь. Нет, мы принадлежим к гораздо более престижному клубу женщин, которые забеременели от их любовников мерфолков.

Ее улыбка увяла.

— Но если они занимаются сексом со многими женщинами…

— Низкий уровень рождаемости, — пояснила Регина. — Своего рода оборотная сторона бессмертия. Их популяция уменьшается. Вот почему дети так важны для них.

«Мой сын», — настаивал Морган. — «Мое семя».

Боль разрезала ее сердце, стучала в ее голове. Она хотела, чтобы руки не дрожали на бокале.

— Сколько их?

— Возможно несколько тысяч. Но никаких детей. Не за эти годы. А трое из их самых молодых были потеряны меньше года назад.

— Я имела в виду сколько их на острове?

— Ну, у нас есть гости. Не только летние люди, как ты понимаешь. Мы прямо между Арктическим течением и Гольфстримом, что удобно для мерфолков при северном пересечении. Но живут здесь? Дилан. Люси, до прошлой осени. О, и Маргред.

Лиз думала о том неудобном моменте в приемной, когда она подумала, о сходстве между Морганом и красивой, экзотической, беременной Маргред Хантер, их два лица настолько отличались и все же были похожи.

— Она — одна из них.

— И да, и нет. Маргред приняла решение жить как человек с Калебом, — продолжила Регина. — Она будет стареть и умрет точно так же, как остальная часть нас. Но у нее есть своя собственная магия. И я только имею в виду то, что каждый мужчина на острове падает, когда она входит в комнату.

— Она приняла решение жить как человек. — Лиз схватилась за эту фразу, как за спасательный плот.

— Верно.

— А что касательно твоего мужа?

— Ну, конечно. — Регина обдумывала мгновение, а потом сказала, — слушай, я не знаю, что Морган сказал тебе по поводу вашего сына, но он очень похож на Дилана. Это значит, что он имеет шанс на нормальную жизнь. На человеческую жизнь. С тобой.

Лиз хотела обнять ее в благодарность. Но она не могла позволить себе потерять голову.

— Если это то, чего он захочет.

— А он знает, чего он хочет? Ему пятнадцать.

Лиз покраснела.

— Ты говоришь о Заке.

— А о ком же еще… о Моргане?

Лиз бросила взгляд на свой бокал.

— Ты сказала, что они похожи.

— Дилан и Зак, — пояснила Регина. — Она оба полу-люди. Морган — хладнокровный сукин сын.

Лиз поежилась.

«Из-за тебя», — сказал Морган, его глаза светились от напряженности, его тело излучало тепло. — «Из-за моих чувств к тебе. Как только я узнал, что мальчик — финфолк, я бы забрал его и ушел. Нет никакой другой женщины, ни какой другой силы на земле, которая заставила бы меня остаться».

Он не казался тогда настолько холодным. Или вчера вечером на крыльце. Но он хотел забрать их сына.

Лиз выпрямилась. Всю свою жизнь ей приходилось бороться за то, чего она хотела. Медицинская школа. Ее ребенок. Жизнь Бена. Иногда она проигрывала, но не сдавалась. Просто потому, что ее мир изменился за последние несколько часов — это не значит, что она должна была сдаться.

— Я должна поговорить с ним, — сказала она, не уверенная кого она имеет ввиду Моргана или Зака.

— Хочешь оставить Эмили тут? — предложила Регина.

Лиза посмотрела на нее, удивленная и благодарная. Она не ожидала союзника.

— Я не хочу беспокоить тебя.

— Ты не беспокоишь. Разреши ей остаться на ужин. Потом вечером будет семейный фильм в общинном центре. Попкорн и двойной сеанс. Дилан можете взять детей и привести Эмили домой.

— Это было бы здорово. Спасибо. Во сколько?

— В десять, десять тридцать.

Более чем достаточно, чтобы разобраться с Заком. Кровь стучала в висках.

— Я должна спросить ее, — сказала Лиз. Ей семь лет, и она провела весь день в новом садике. Она, возможно, не захочет провести весь вечер вдали от мамы и нового котенка.

«Что означает, что какой-то серьезный разговор с Заком может подождать», — подумала Лиз и попыталась почувствовать разочарование вместо облегчения.

Однако, оторванная от своей видео-игры, Эмили не показала каких-либо признаков беспокойства.

— Клево. Спасибо, мам. — Она сверкнула улыбкой. — Спасибо, миссис Хантер.

— Поторопись! — прокричал Ник. — Ты проигрываешь.

— Ни за что! — завопила она.

Она повернулась к двери в его комнату, ее большие темные глаза искали заверения.

— Не забудь покормить Тигру.

Горло Лиз перехватило. Они росли, оба, отдаляясь от нее.

— Обещаю.

Она наблюдала, как ее дочь поскакала в комнату, прежде чем повернуться к Регине.

— Это точно не будет для тебя проблемой?

— Совсем нет. Ник в восторге. Ему нужно все больше людей своего возраста для игр.

— А мы не подходим. — Она вышла с Региной на лестничную площадку. — Я не знаю, как тебя благодарить.

— Тогда и не делай. Ты можешь вести машину?

Ее очевидное беспокойство тронуло Лиз.

— Я прогуляюсь. Тут не далеко.

Прогулка даст ей время, чтобы прочистить голову и спланировать стратегию. Она снова поблагодарила Регину и пошла домой, готовясь сражаться за то, чего она хотела. За будущее, в котором она будет не одна.

Стефани положила руки на бедра.

— Зак, когда я сказала, что следующий ход за тобой, я ожидала немного больше, чем «Эй, я могу прийти сегодня вечером».

Зак покраснел.

— Ладно. Что ты хочешь делать?

Она наклонила голову, обдумывая.

— Сегодня вечером в общинном центре идет фильм.

Никакое кино не может быть так же интересно, как качели на заднем дворе ее дома, но он хотел сделать ее счастливой.

— Ты хочешь сходить?

— Хочу. Семь вечера. — А затем, очевидно сжалившись над ним, она улыбнулась и добавила, — Возможно, мы увидимся там.

Той улыбки… и надежды, что она будет сидеть с ним, будет с ним, на заднем ряду, в темноте, было достаточно, чтобы улучшить его настроение на прогулке домой. Когда он думал о Стефани, ее улыбке, ее глазах, ее маленькой, твердой груди, он не должен был думать ни о чем больше. Он вообще ни с кем не хотел говорить. Может быть, сейчас ему и не придется.

У них едва было время на ужин, прежде чем начнется кино. Мама будет осторожна с разговорами перед Эмили, а Моргана не будет рядом. Не две ночи подряд. Мама была осторожна с такими вещами, а также с парнями, с которыми она встречалась, или не встречалась, с тех пор как умер папа. Она не хотела думать, или она не хотела, чтобы он и Эмили думали о ком-то, кто может занять место их отца. Она сделала исключение для Моргана, но только потому, что Морган был… Отцом Зака.

Он покачал головой. Не думать об этом. Думать о Стефани вместо этого, о ее ярко-голубых глазах, о рыжих и черных волосах, о гладком серебряном колечке в уголках рта.

«Следующий шаг — выбор за тобой», — сказала она.

Что вернуло его обратно к Моргану и его матери. Дерьмо.

Он открыл парадную дверь, планируя сбежать в свою комнату.

Его мама сидела там же, где и всегда, в углу дивана под настольной лампой, держа в руках открытый ноутбук. Она работала все время, делала пометки в историях болезни или проводила исследования. Когда его папа был жив, они вместе сидели на диване, не разговаривая. Время от времени его мама читала что-то вслух о взаимодействиях лекарств или об осложнениях от герпеса, а его папа потягивался и гладил маму по ноге.

«Хорошие времена», — подумал он с сарказмом. Но воспоминание, такое обычное, такое ясное перехватило горло.

— Привет, мам.

Она подняла глаза от монитора, и ее лицо осветилось так, что он одновременно почувствовал себя любимым и раздраженным.

— Привет, Зак.

Он ждал знакомую череду вопросов. Как прошел твой день, твой обед, прогулка, твоя жизнь? Когда их не последовало, напряженность вышла из него как воздух из воздушного шарика.

— Мам.

Она снова посмотрела на него, ее глаза были темными и в них читались вопросы.

Морган думал, что он должен был сказать ей. Но он не мог. Он не мог.

Он откашлялся и выбрал трусливый выход.

— Неплохо, если мы поедим сегодня вечером пораньше?

— Ты голоден?

— Да. — Он был всегда голоден, так что, по крайней мере, это была не ложь. — Вообще-то я должен пойти кое-куда в семь.

— Куда?

Он сгорбился. Она всегда была за то, чтобы он вышел из своей комнаты, чтобы гулял. Какая разница куда он идет?

— На какое-то кино. В общественном центре.

Ее лицо расслабилось.

— Может быть ты увидишь там Эмили.

— Эм?

— Она идет с другом из дневного детского сада. Его родители возьмут ее с собой. Хочешь, чтобы я тебя подбросила?

Стефани было шестнадцать. У всех парней, с которыми она встречалась, вероятно, уже были свои водительские права. Черт, у них, вероятно, были машины.

— Я прогуляюсь. — Он слышал угрюмое замечание в своем голосе и сделал над собой усилие. — Спасибо.

— Нет проблем. Тогда лучше мне начать готовить ужин. — Ее улыбка мерцала, когда она встала с дивана. — Таким образом, ты будешь поздно.

Она поставила свой полузакрытый ноутбук на журнальный столик. Минуту спустя он слышал ее в кухне, она стучала дверцами шкафов, открывала ящики.

Он был в гостиной, оказавшись между тем, чтобы зайти или уйти, между своим прошлым и своим будущим, между тем, что он имел, и всем, что он хотел. Он мог пойти за ней и поговорить с ней. Он мог подняться наверх и спрятаться.

Он плюхнулся на диван, пощелкал пультом от телевизора и поднял ноутбук своей матери, подготовленный к притуплению разума в тишине.

Его мама все еще была в интернете. Он провел пальцем по клавиатуре, чтобы закрыть записи. Но его палец замер, а сердце застучало в ушах.

«Финфолки Оркерийских островов», прочел он. «Они волшебные оборотни-перевертыши Шотландии, их часто путаются с более доброй легендой о селки. Хотя некоторые ученые утверждают, что сказки имеют корни от нашествия баркасов викингов, шотландский Антиквар Халлен в 1886 обращается к…»

«Кусочки тунца», — решила Лиз, хватая консервный нож из ящика. Просто и быстро. Заку понравится. Тигра мяукнул, когда нож разрезал банку, выпуская запах тунца. Мальчики-подростки были похожи на бродячих собак. Пока они ели, они не убегали. Она поставит перед ним тарелку и заговорит… И скажет…

— Ты меня гуглила, — обвинил Зак позади нее.

Ее сердце упало. Не открыть, что она искала.

— Как будто я болен или что-то в этом роде, — продолжил он.

Она обернулась.

— Зак.

Он стоял посреди их новой кухни, тощая черноволосая версия Моргана с эмоциональным лицом и блестящими глазами.

— Он сказал тебе, да? Мой… Морган.

— Кто-то должен был. — Он дернул головой, как будто она его ударила. Ее сердце обливалось кровью из-за него, ее мужчины-ребенка, ее первенца, борющегося с судьбой и тайной, которая была слишком большой для него. — Это не имеет никакого значения, — сказала она мягко.

— Это имеет значение для меня.

— Ты все еще мой сын. Я люблю тебя.

— Я — урод.

Она покачала головой.

— Ты — уникальный.

— Мама. Это то, что они говорят детям, когда их помещают в специальные классы.

Несмотря на ее боль, она улыбнулась.

— Нет ничего плохого в специальных классах.

За исключением того, что Морган хотел забрать его. Для обучения, как он сказал.

Боль ударила ее в сердце.

Она бросила тунца в миску. Тигра терся об ее ноги.

— Ты все такой же внутри, — твердо сказала она. — Все, кто заботятся о тебе, увидят это.

— Я превращаюсь в акулу. Он рассказал тебе об этом?

У нее пережало горло. Акула. Отлично. Кожу на ее руках покалывало.

«Я выбрал формы наиболее приемлемые для тебя», — сказал ей Морган. — «Ближайшие к человеку существа моря».

Нагибаясь, она поставила почти пустую банку на пол перед Тигрой. Вибрирующее небольшое тельце котенка прижалось к ее лодыжкам.

— Он сказал, что ты — оборотень-перевертыш. Элементаль. Дитя моря.

— Акула. Это чертовски страшно.

— Представляю, что это такое. — Она выпрямилась и посмотрела на него. — Особенно для тебя.

Его подбородок дергался. Дрожал. А в глазах блестели слезы. Она растаяла. Переступая через котенка, она пересекла кухню, потянулась вверх и обняла его. Плечи у него были широкими и костлявыми. Его голова вырисовывалась над ней. Его руки, его грудь, все его тело напряглось. А затем он издал звук глубоко в груди и расслабился. Его лоб прислонился к ее плечу. Его тело дрожало. Она закрыла глаза.

— Все в порядке, — сказала она, кстати, она была в порядке, когда он был маленьким мальчиком, с мальчишескими проблемами и страхами. Она гладила его по окрашенным в черный волосам. Неважно, кем он был, кем он может стать, сколько лет он получил, он все еще был ее Зак. — Все, все будет хорошо. Это не имеет никакого значения.

Она надеялась.

— Зачем ты спала с ним? — спросил Зак, когда они поужинали и убирали тарелки.

Ее сердце виновато стукнуло.

— Что?

— Морган. Ты знала, кем он был до того, как… — Зак опустил голову. — Ты знаешь.

Она выдохнула с облегчением. Он не имел в виду прошлую ночью. Но к чему он вел?

— Нет, конечно, нет. Я не знала до сегодняшнего дня.

— Так это имело бы значение, — сказал Зак. Его глаза были мрачными и со взрослым любопытством.

— О, милый.

Но теперь ему было не нужно детское утешение, поняла она. Его слезы успокоили его, укрепили его как-то.

— Дело в том, что неважно был ли твой отец мерфолком или нет, я должна была лучше его узнать. Я должна была лучше его узнать до того, как переспала с ним. Мы не всегда можем знать последствия нашего выбора. Но мы можем попытаться изучить столько, сколько возможно, и мы можем сделать обоснованные выводы.

Он скривил рот в улыбке.

— Ты имеешь в виду поиск информации в интернете?

— Иногда, — призналась она. — А иногда нам просто нужно поговорить.

Он проглотил это за удар сердца, может быть за два.

— Ничего, если мы поговорим позже? Потому что фильм начинается через десять минут.

Она недоверчиво посмотрела на него. Как он мог даже думать о походе в кино со стольким нераскрытым, необсужденным и нерешенным?

«Потому что ему было пятнадцать лет», — поняла она. — «Он все еще ребенок, все еще мальчик, независимо от того насколько уникальным он был».

Она была рада и спокойна, что были какие-то доказательства, он все еще был нормальным подростком.

— Это замечательно. — Она вытерла руки о кухонное полотенце. — Хорошо тебе провести время. Будь дома к одиннадцати.

— Мам. Сегодня пятница.

Она расправила полотенце на ручке духовки.

— И тебе завтра на работу.

— Не до полудня. С полудня до шести.

Он немного вырос, раз он помнил свой рабочий график.

— К одиннадцати, — повторила она.

— Ладно.

— Я люблю тебя, Зак.

Он посмотрел ей в глаза. У него были глаза Моргана, бледное золото со зрачками смоляного цвета, но его улыбка была чистый Закари, милая и осторожная.

— Да. Я тоже.

Ее сердце забилось сильнее.

«Может быть, любви будет достаточно», — подумала она, когда он сказал до свидания, и дом опустел.

Она наполнила чайник и поставила его на плиту, чтобы приготовить чашку чая. Газ на конфорках был слишком высокий, слишком быстрый. Она нахмурилась и поправила выключатель.

Возможно, любовь была всем, что у них было, а всем, что можно было удержать, были моменты, которые запомнились перед тем, как любили и потеряли. Когда Бен ушел. И Морган.

Синее пламя подскочило и облизало бока чайника. Струя воды вырвалась из чайника, как будто она уже вскипела, что было не так.

Странно. Капли жира шипели на стали. Волоски у нее на затылке поднялись.

Она снова аккуратно отрегулировала конфорки. Старые печи могут быть темпераментными. Беспокоиться не о чем. У нее был один осмотр дома до того, как они переехали.

Тигра мяукнул, жалобно и настойчиво.

Она открыла шкаф, чтобы достать кружку и банку с чаем. Она принюхалась… Не газ. Что-то фекальное, что-то зловонное, что-то гнилое. Шипение, свист заставили ее обернуться.

Лист сине-оранжевого пламени взметнулся вверх от печи.

— Дерьмо, — завопила она, уронила кружку и рванула к выключателю.

Огонь жадно потянулся к ней, вспышка жара, вой ликования. Она нырнула, крутя выключатель. Газ был перекрыт. Огонь дрогнул. Упал. Умер.

Сердце быстро билось, она отступила назад. Разбитая кружка каталась у ее ног. Тигра плакал.

— Все в порядке, — сказала она дрожащим голосом.

Горелка была черной, чайник — тихим. Она мельком взглянула и увидела котенка, пыхтящего от страха и пятившегося за ножки стола.

Она судорожно выдохнула.

— Все в порядке, малыш.

Она наклонилась, чтобы успокоить его, но из-под полотенца, висящего на двери духовки, вспыхнуло пламя.