Бестселлер на троих

Глава 9

Марат

Твою ж мать! Эта девица мелькает везде, словно чёртово наваждение. То режет салат, недалеко от мангала, где я жарю мясо, то сидит напротив, мозоля глаза. Отвлекаюсь, как могу, раскручивая блондинистую нимфу и рисуя в воображение её вкусные объёмы.

Представляю, как тяну за собачку, расстёгивая молнию у спортивной кофточки, под которой ничего кроме белья нет, как медленно оголяю пышные холмы, как подцепляю пальцем край бюстгальтера и стягиваю его вниз, передавливая и поднимая грудь выше.

Почти ставлю её на колени, заглядываю в разомлевшее от желания лицо и хватаюсь за резинку своих спортивных штанов, собираясь высвободить потяжелевший член… Как встречаюсь с карамельным взглядом, смотрящим снизу на меня.

Хочется материться, видя красочные картинки нашего соития, но не с Надеждой, а с другой. С той, которая мило улыбается Артёму и ест шашлык.

Надька молодец. Старается, чуть ли не выпрыгивает из трусов, лишь бы привлечь к себе внимание, заинтересовать и продолжить знакомство после конференции. По ней видно, что в каждом встреченном претенденте она видит потенциал на будущее.

Глупая… Наивная… Не догадывается, что я не по длительным отношениям. Более того, стоит почуять попытки по связыванию, как в дело идут и зубы, и когти. А как я быстро умею бегать? Любой спринтер позавидует.

— Я в первый раз на таком съезде, — трещит блондинка, намеренно прижимаясь ко мне выпуклостями. — Тут так здорово. Как представлю, что моя любимая писательница, Алевтина Майорова, сидит где-то рядом у соседнего костра, так прям дух захватывает.

— Это вряд ли, — на всякий случай обвожу взглядом ближайшую компанию, в которой все уже гашёные и горланят песни, перекрикивая гитару. — Санёк не любит выезжать из Екатеринбурга.

— Какой Санёк? — отстраняется от меня Надя, и вечерняя прохлада проходит по боку, к которому прижималась её грудь.

— Как какой. Щуплый, лысенький, тщедушный, носящий массивные окуляры, — перечисляю достоинства Александра, прячущегося за аватаркой сексапильной бабы в очках. Я-то уже привык, что в нашем кругу всё не то, чем кажется, а раньше так же удивлялся. — Пишет детективы под псевдонимом Алевтины Майоровой.

— Чёрт! Ну на фига? На фига ты мне это сказал? — взвизгивает Надюша, вцепляясь и оттягивая белокурые волосы. — Как я теперь буду её… Его читать?

— А чего такого? — не выдерживаю и скатываюсь в хохот. Настолько она сейчас разочарованно выглядит. Будто заказывала модную сумочку, три месяца ждала доставку, а, открыв красиво упакованную коробку, обнаружила кошёлку, в которой раньше бабульки картошку и молоко в стеклянных бутылках носили. — Я же читаю «Про́клятый рубеж», а его вообще пенсионерка Валентина пишет, да так, что не каждый мужик такой сюжет склеить сможет.

— И о чём он? — интересуется, перестав психовать на пустом месте.

— Кровь, кишки, пришельцы с других планет, вымирающее человечество, — с удовольствием делюсь тегами к книге, предвкушая после перепихона углубиться в чтение седьмого тома. — Крутая серия.

— Фуууу, — тянет Надя, скривив ротик и сморщив нос. — Давай лучше о чём-нибудь приятном поговорим. Например, о том, какие яркие звёзды на небе.

При этом она прижимается ко мне, хлопает наращенными ресницами, демонстративно облизывает верхнюю губу и выгибается в спине, как кошка. Типичное поведение жаждущей самки. И мне всегда импонировала такая открытость. Только сейчас в паху всё спокойно, словно на море штиль.

Боковым зрением улавливаю движение за искрящимся столбом пламени, вижу, как Артём встаёт, подаёт руку Аните, а она, улыбнувшись, принимает её. Понимаю, что не смогу спокойно смотреть им в след, когда они решат уединиться в лесу, поэтому хватаю Надю и тащу её в сторону сосен, занимая выгодную геопозицию. Тёмке ничего не остаётся, как свернуть в сторону просматриваемого озера, а я ехидно ржу над ним, продолжая тянуть смеющуюся блондинку в лесную гущу.

Только проломив валежник и выбравшись на поляну, осознаю тот факт, что не знаю, чем тут заниматься с нимфой. Раньше вопросов таких не возникало. Не нравится с лица, разворачивал задом и пялил, вцепившись в ягодицы. Сейчас же сильнее тянет к чтению книги, чем к обследованию прелестей стоящей рядом девушки.

— А зачем мы сюда пришли? — жеманно произносит Надя, проходя рукой по талии к бедру.

— Буду тебе стихи читать, — толкаю её на поваленное бревно, судорожно вспоминая Тёмкины четверостишья.

— Это теперь так называется? — тянет вниз собачку, прогибается в позвоночнике, демонстрируя оголяющуюся ложбинку и чёрное кружево.

Замираю, почувствовав незначительное шевеление в паху, слежу за молочной кожей, всё больше проявляющейся в слабом свете телефонного фонарика, жду, что интерес покрепчает, оттянет штаны, покажет, что умеет не только справлять нужду, но член отказывается реагировать на спелые груди.

— Может присоединишься? — урчит кошка, дойдя до конца молнии и раздвинув края, вываливая мясистые сиськи, стянутые тонкой паутинкой кружева.

Может и присоединюсь, если предатель соизволит подняться и посетить тёплую пещерку удовольствия. Через карман тыкаю в него пальцем, мысленно приказываю встать, но странное дело… Кровь вся отлила в мозг, лишив питания детородный орган.

Надя избавляется от кофты, берётся за шнурок джоггеров, подцепляет ногтем узелок, а я… А я начинаю читать Тёмкин стих, написанный в пору его медового месяца, благодаря кровь, прибывшую в мозг и отстимулировавшую его работу. Читаю громко, с выражением, вкладывая всю душу, приподнимаясь на мысках, вытягивая шею и размахивая на самых острых моментах руками.

Сказал же — стихи привёл читать, вот и стараюсь, неся слово Верховина в массы.