Безрассудный наследник

Глава 26

Амара

Мне было жарко, но ощущение было ненастоящим, как если бы вы смотрели в экран телевизора на пылающий огонь и представляли, как тепло движется к вам, сквозь вас, но это не ваша реальность.

Но по мере того как сознание медленно возвращалось ко мне, все сильнее и быстрее с каждым мгновением, я осознавала звуки и запахи, проникающие через мой нос, уши и мозг.

Потрескивание костра, запах горящего дерева.

Что-то сильное, тяжелое рядом со мной. Антисептическое.

Я чувствовала на себе тяжесть, но она не была удушающей, не сковывала меня, хотя я не могла пошевелиться.

— Ты не оставишь меня.

Сначала я не знала, правильно ли услышала слова, узнала ли голос. Но потом почувствовал тепло — настоящее тепло — на своем лице.

Ладонь. Большая и сильная. Знакомая.

— Я запрещаю.

Николай.

Я повернула голову к этой руке, к этому теплу.

— Вот и все, моя хорошая девочка, — нежно прошептал он. — Ты останешься со мной, потому что другого выхода нет.

Николай начал что-то бормотать по-русски. Может быть, молитвы.

Я хотела сказать ему, что молитвы не могут остановить смерть, и почувствовала, что именно к этому я и шла, когда события, предшествовавшие этому моменту, нахлынули с новой силой и болью.

— Давай, моя милая, красивая девочка, — его слова прозвучали мягким шепотом, а тон — нежный. Я никогда раньше не слышала от него таких слов. — Открой глаза и дай мне увидеть этот великолепный цвет океана.

И словно его слова были нужны мне для того, чтобы найти в себе силы преодолеть боль и одурманивающие ощущения, которые пытались удержать меня под своими чарами, я открыла глаза.

Я все время думала о том, что произошло с Франческой. Оружие, выстрелы, которые прозвучали. Я ничего не помнила после этого, после того как она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами с шокированным выражением лица.

Я несколько раз моргнула и уставилась в потолок. Я обвела взглядом комнату, увидела знакомые вещи, предметы и светильники из одной из наших гостевых комнат.

— Я по-прежнему здесь, — мой голос был сиплым, горло сжималось, когда я формировала слова и выталкивала их толстым языком.

Какой-то мужчина начал говорить по-русски. Николай прорычал что-то, звучащее ужасно и опасно. Угроза.

Он повернул голову и стал кричать на кого-то в другом конце комнаты, предположительно на того, кто говорил. Но мне было слишком тяжело следить за ним взглядом. Мышцы под его щеками вздулись, шея напряглась, а лицо покраснело, когда он продолжил выплескивать гневные слова в адрес мужчины.

Но он все еще держал свою руку на моей щеке, его большой палец нежно проводил прямо под моими глазами.

— Сделай все. Чего бы это ни стоило, — ответил он по-английски. — Твоя жизнь зависит от ее, — слова были резкими, холодными и жесткими. Я была рада, что они были обращены не ко мне. А потом он снова посмотрел на меня.

Я осознала, что мой рот двигается, но слова, которые я пыталась произнести, были слишком слабыми. Слишком слабой я себя ощущала, и, Боже, все болело. Я закрыла глаза, и слова зазвучали громче.

Он наклонился ко мне и прошептал:

— Что случилось, малышка? — его голос был мягким, мягче, чем я когда-либо слышала.

— Холодно, — я не знала, сказала ли это вслух, но когда мои зубы начали стучать, то почувствовала, как другая рука Николая накрыла мое лицо с каждой стороны.

— Маленькая куколка, — его голос звучал смешно. Лицо стало расплываться. Я не хотела прекращать смотреть на него.

— Все будет хорошо. Все будет хорошо, — он повторял это снова и снова. Гладил мои щеки и поднял одну из рук, чтобы показать, что мои слезы покрывают его пальцы. — Твои слезы такие сладкие, но не так, не сейчас. Ты подаришь мне больше сладких слез, когда тебе станет лучше. Только тогда, когда мы будем лежать вместе в нашей постели и я смогу использовать свое тело в качестве щита, защищающего тебя, только тогда ты подаришь мне эти слезы, потому что они будут приносить удовольствие, — он наклонился и поцеловал меня в губы. — Ты дашь мне все это, потому что на меньшее я не соглашусь.

Потом рядом со мной кто-то стоял, одеяла были сдвинуты в сторону, и я почувствовала, что мое тело дергают. Но я не переставала смотреть на Николая.

— Потому что эти слезы так же сладки, как и твоя власть надо мной.

И именно эти слова заставили меня упасть. Я сопротивлялась, боролась и сражалась, не желая, чтобы меня затянуло в подводные течения и оторвало от Николая.

Но, как и почти во всех других сферах моей жизни до сих пор, у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться.

Я услышала мягкое плескание воды, а затем почувствовала теплые капли на своем лбу. Я нахмурила брови и услышала, как кто-то меня укачивает.

Когда я открыла глаза, то увидела расплывающееся, расфокусированное лицо Клаудии, сидящей у моей кровати.

— Привет, — мягко сказала Клаудия и провела тряпкой по моему виску и щеке. — Напугала нас всех до смерти.

Снова послышались звуки льющейся воды, капель, а затем мягкое движение тряпки по другой стороне моей головы.

— Джио приехал вчера поздно вечером. Он, конечно, в бешенстве, набросился на всех, угрожая убить любого, кто подойдет к тебе слишком близко…

— С тобой все в порядке, — оборвала я ее и подняла руку, которая показалась мне слишком тяжелой, чтобы положить ладонь ей на бедро. — Я думала, Боже, Клаудия, я думала, тебя подстрелят.

Она грустно улыбнулась и покачала головой, по ее щеке скатилась слеза.

— Я в порядке. Я в порядке. И это потому, что ты совершила поступок, пусть даже глупый и безумный, и я ненавижу тебя за то, что ты пострадала из-за этого, — она грустно улыбнулась, и впервые моя сестра не выглядела девочкой. Она держалась как женщина, которая уже слишком много повидала. — Но… — она отвела взгляд.

— Но что? — я попыталась сесть, но задыхалась от боли: бок горел, пылал, словно меня сжигал огонь.

— Эй, эй, эй, — сказала она и решительно покачала головой. — Оставайся на месте. Ты испортишь работу доктора, а потом это разозлит Николая, и он либо убьет кого-нибудь, либо снова надерёт Джио задницу.

Я замерла, а Клаудия захихикала.

— Когда Джио только приехал, он ворвался сюда, как будто его задница в огне. Ты проснулась, но была не в себе. Начала метаться по кровати. Николай вытащил его за горло, надрал ему задницу в коридоре и сказал, что если в следующий раз он причинит тебе боль — даже ненароком, — то пустит пулю в каждую из его коленных чашечек, — Клаудия закатила глаза и выдохнула. — Мужчины, — она произнесла это слово так, будто оно все объясняло, и я улыбнулась.

Я не помнила, чтобы Джио приходил сюда или буянил. Но это было неважно. Чем дольше я вглядывалась в ее лицо, тем больше понимала, что что-то не так. Действительно не так.

— Расскажи мне, — прошептала я.

Она выдохнула и бросила тряпку в маленькую миску на прикроватной тумбочке.

— Франческа выпустила три пули. Одна из них попала тебе в бок, но, к счастью, Николай сработал быстро и привел русского врача. Он был весь в твоей крови, — ее лицо побледнело. — Он зажал рану и был единственным, кто не сошел с ума. По его словам, если не будет инфекции и ты не будешь перенапрягаться, то быстро поправишься.

Я закрыла глаза и облизнула пересохшие губы.

— Но? — я знала, что это еще не все.

— Первая пуля попала в отца, а последняя — в Франческу, и она тоже мертва.

Я медленно открыла глаза и уставилась на сестру.

— Отец мертв.

Я ждала, что меня охватит шок от этого, горе, печаль от потери родителя. Но… ничего не было.

Она посмотрела на свои руки, сплетенные пальцы на коленях.

— Это плохо, что я ничего не чувствую? — ее голос был низким, напряженным.

— О, Клаудия, — я крепче сжала пальцы на ее бедре, пока она не подняла на меня взгляд. — Я тоже ничего не чувствую, — я опустила голову на подушку и уставилась в потолок. — На самом деле, — резко ответила я, — я рада, что он исчез.

Я должна была чувствовать себя черствой, говоря это, но в данный момент чувствовала себя настолько оцепеневшей, что не хотела поднимать эту тему. Не хотела говорить о своем отце и о том, что он сделал с Франческой.

Ведь если бы я не остановила ее, она бы застрелила Клаудию, может быть, даже мою мать, а может быть, и Николая, если бы была достаточно быстрой. Я была рада, что все случилось так, как случилось, потому что иначе все было бы гораздо хуже.

Я закрыла глаза и медленно вдохнула через нос.

— Он был ублюдком. Жестоким и бессердечным и заслужил то, что получил, — я крепко зажмурила глаза и почувствовала, как кислота поднимается к горлу. — Франческа лишилась рассудка, запуталась в горе и любви к куску дерьма, который никогда не мог дать ей ту любовь, которую она заслуживала, — я протерла глаза руками, в груди все сжалось. — Как мама?

Услышав вздох Клаудии, я открыла глаза и посмотрела на нее.

— Она в порядке. Потрясена, но уверена, причина не в том, что она видела, как отец истекает кровью в фойе, — она шутливо рассмеялась и покачала головой. — Наверняка она пытается переварить все, что рассказала ей Франческа, хотя мы с тобой прекрасно знаем, что он не был святым и явно не воспринимал свои брачные клятвы всерьез.

Она провела рукой по лицу, и я впервые заметила темные круги под ее глазами.

— Не могу поверить, что у него был роман с Франческой, и когда они начали, она была так молода, — Клаудия сделала гримасу отвращения. — И ребенок, Амара… — она посмотрела на меня грустными глазами. — Она была беременна. Возможно, ребенком от отца…

— Эй, давай не будем думать обо всем этом. Потому что в конце концов это не имеет значения. Что сделано, то сделано.

— Он мог выжить, — прошептала Клаудия, широко раскрыв глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Она вытерла губы и посмотрела на закрытую дверь спальни.

— Отец, — она снова посмотрела на меня. — Он мог бы выжить, но Николай не позволил доктору, которого привез, помочь. Николай потребовал, чтобы он занимался только тобой, и велел всем оставаться на своих местах. Ни персонал, ни мы — никто не должен был звать никого на помощь. Он сказал, что обо всем позаботится.

Мое сердце заколотилось от такого откровения.

— И пока доктор занимался тобой, Николай с самым холодным выражением лица смотрел на отца, который истекал кровью по всей плитке. Мать плакала и стояла на коленях рядом с ним, но не прикасалась, только качала головой и смотрела на мертвую Франческу.

У меня перехватило дыхание. О, Боже. Николай позволил нашему отцу умереть и наблюдал за этим. И я знала, почему он это сделал, почему не спас Марко. Потому что если бы мой отец погиб от рук Франчески, это не вызвало бы войны между Коза Нострой и Братвой. Все выглядело бы так, будто Франческа, презираемая любовница, выстрелила в моего отца и убила его в порыве гнева.

Если бы Николай убил члена Коза Ностры, семья или нет, союз или нет, наши семьи были бы в состоянии войны. Организации были бы в состоянии войны.

И когда я думала обо всем этом, когда вспоминала обстоятельства, которые привели к этому, и собирала воедино расчет, который Николай сделал для того, чтобы мой отец умер так, как он умер, у меня в груди словно все сжалось.

— Эй, я сказала тебе это не для того, чтобы расстроить тебя, Амара. Успокойся. Успокойся. Все хорошо, — она тихо прошептала и подтянула одеяло на моей груди.

Я знала и не хотела ей говорить, что то, что я чувствовала сейчас, не имело ничего общего с тем, что я расстроилась из-за того, что наш отец умер, а Николай мог бы это предотвратить. Нет, я чувствовала себя так, будто не могу дышать, потому что Николай сделал все возможное, чтобы Клаудия была в безопасности.

Он сделал это ради меня.

— Тебе нужно отдохнуть. Могу сказать, ты, наверное, не спала с тех пор, как все это случилось.

Ее плечи опустились, и она снова кивнула.

— И как долго я была в отключке?

— Три дня.

Боже, я потеряла семьдесят два часа и не помнила ничего, кроме боли и падения.

— Но теперь, когда ты проснулась, заговорила и выглядишь относительно хорошо, мне кажется, я могла бы проспать целый месяц, — она слабо улыбнулась. — Кроме того, Николай просил, — она закатила глаза и пробормотала, — скорее требовал, чтобы я дала ему знать, как только ты проснешься. Он все это время расхаживал по спальне. Единственная причина, по которой его сейчас здесь нет, заключается в том, что его брат прилетел из Нью-Йорка, и они с Николаем разговаривают с Джио в кабинете. Теперь, когда отца нет, Джио стал главой семьи. Уверена, им нужно привести в порядок свои дома и понять, что все это значит для организаций.