Божественный яд

ГЛАВА 8. Практика применения мгновенного и постепенного охлаждения

И сияние рая, и ада огни –

Мне мерещились на небе в давние дни.

Но Учитель сказал: «Ты в себя загляни –

Ад и рай, не всегда ли с тобою они?».

Омар Хайям

— Совершенно определённо на трантскую разведку работает Лииса Лондрин, — с удовольствием отчитался о работе Телаш. — Всё проверили, мои выводы подтвердились оперативной информацией. Вот, мой принц, если возникнет желание ознакомиться подробнее, собрали кое-какие материалы, — очередная нетолстая папка, на этот раз простая, из плотного картона, сменила хозяина.

Отчитываться перед Сулусом он взял привычку поутру, до того как просыпались гости и принцесса, и это было удобно обоим. Принц, хоть и не любил все эти интриги с каждым днём только сильнее, понимал необходимость работы Телаша и полностью принимал на себя ответственность. В конце концов, это его женитьба, а что отец пожелал решить ею ещё несколько проблем… Он Владыка, и остаётся только подчиниться.

— Спасибо, — принц кивком поблагодарил за бумаги и отложил их, неуверенный, что достанет желания и времени с ними ознакомиться. — Это та необычная девушка, которая отчаянно боролась на родине за права женщин? Я не буду спрашивать, чем её купили, это даже мне представляется очевидным. Но ты говорил ещё о ком-то?

— Да, — кивнул Телаш. — Эта Лииса слишком проста, прямолинейна и предсказуема, я больше чем уверен, что вербовали её по остаточному принципу и на всякий случай, раз уж попалась под руку. Ерсэла Прат шпионит для своего клана, это тоже установили вполне достоверно. Под подозрением пока остаются две. Либо это Дагмара Кольц, одна из провинциальных дворянок, про которую подозрительно мало информации, либо всё же Эрма Шантар. И вторая, несмотря на пройденную с блеском проверку, вызывает больше подозрений, потому что Дагмара пока проявляет самый большой интерес к одному из мелких уездных дворян, не слишком подходящая цель для разведки Транта, а вот Эрма…

— Думаешь, всё-таки влияние? Трант? — подобрался Сулус.

— Это вы думаете и без меня, — не удержался Телаш от лёгкой подначки, которую принц проигнорировал. — Но Кутума уже уговорили под благовидным предлогом сдать кровь, её проверили на всё, на что только можно. Он чист. Трант специализируется на техномагии, а не влиянии на разум, вряд ли они могли в полной тайне разработать что-то этакое. Не было никакого стороннего воздействия. Мы, мужчины, простые существа, и если не подозреваем подвоха — увлечь нас нетрудно. Вы вот явно уже увлечены принцессой Мариикой, хотя она-то заведомо служит Транту.

— Ты забываешься, — укорил принц, но рассмеялся.

Отношения с невестой в последнюю неделю действительно заметно потеплели, и хотя любовью это было не назвать, но дипломат подобрал очень удачное слово: увлечён. И она им, кажется, тоже была всерьёз увлечена.

— Да, к слову об увлечениях, — опомнился Телаш и благоразумно предпочёл сменить тему. — Владыка не сообщил, что делать с вашим предком, чересчур активным для своего возраста? Я опасаюсь, что всё может зайти слишком далеко, и мы уже не сможем объяснить юной фройляйн Морнхут, что этот мужчина оказался тут совершенно случайно и вообще уже уезжает.

— Он пока никуда не уезжает, — Сулус позволил себе недовольную гримасу. — Владыка не видит в его существовании проблемы. Опасения не оправдались, Маран не питает ожидаемой ненависти к Транту и всему трантскому и совершенно не заинтересован в том, чтобы сорвать политический союз, а остальное Владыку не волнует. Ты думаешь, там всё настолько серьёзно? Девушка… увлечена? — он усмехнулся удобству и уместности этого слова.

— Формально она увлечена техномагическим экспериментом, — педантично заметил Телаш. — Но когда молодая привлекательная девушка и молодой здоровый мужчина вдвоём столь увлечённо экспериментируют, не мне вам рассказывать, чем такие эксперименты заканчиваются. Нет, я верю в существование безраздельно преданных науке людей, но чутьё и жизненный опыт говорят мне, что это не тот случай. Идана слишком много о нём думает и слишком смущается, когда проговаривается.

— Ты думаешь, стоит это прекратить? — уточнил принц.

— Я думаю, что нужно поскорее определиться в этом вопросе, пока он не определился сам собой, — возразил Телаш. — Если вас интересует моё личное мнение, то я не считаю, что Идану нужно срочно спасать от этого чудовища, но объяснить ей ситуацию — стоит. Она ведь неглупая девушка, она очень интересуется всеми его странностями и пытается расспрашивать окружающих. Насколько понимаю, ваш родственник прямо сказал, что обещал помалкивать, и она ищет тех, кто таких обещаний не давал, и уже сердится, подозревая вокруг какой-то заговор. Полагаю, скоро придёт к вам. Уже бы пришла, кабы не этот ворон.

— И как ты думаешь, что будет, если ей всё рассказать?

— Она перестанет донимать всех расспросами, — улыбнулся Телаш. — А если вы намекаете на её возможный испуг и разрыв всяких контактов, то я абсолютно уверен, что этого не будет. Фройляйн Морнхут не из пугливых, и, мне кажется, профессиональный убийца из прошлого скорее вызовет у неё любопытство, чем разумное опасение. Да и в остальном… Ведь не было же цели выдать девушек именно за кого-то из этих одобренных мужчин. А формально он тоже подходит. Я даже вполне уверен, что Владыка это одобрит. Если, конечно, решит обнародовать подлинную личность предка.

— Обнародует, когда мы хоть немного разберёмся, откуда он взялся, — ответил Сулус. — Вся ближняя и дальняя родня на десяток колен тщательно переписана, его некуда втиснуть, тем более со всеми странностями, а выпускать его из клана и семьи Владыка не хочет — кто знает, чем это закончится. А убивать… Крайняя мера, мы же не варвары.

— Проблем с соседями из-за него не будет? — уточнил Телаш. — Я, к сожалению, столь давнюю историю знаю плохо.

— Вряд ли. Судя по историческим хроникам соседей, тот король, которого Маран убил, и своим-то не слишком нравился, у войны было много противников, и после смерти правителя именно они пришли к власти. Так что его убийцу они хоть и не считают героем, но и мстить через столько лет вряд ли кто-то соберётся, там уже и династия сменилась. Скорее, историки передерутся за право поговорить с ним и выяснить, что на самом деле происходило в те годы. В общем, никаких проблем по политической части от него можно не ожидать, с законом он конфликтовать тоже как будто не собирается, и, выходит, единственная неприятность, какую действительно может доставить, это расстроить влюблённую девушку, не ответив ей взаимностью. Прямо скажем, не того масштаба трагедия, чтобы докладывать Владыке. Или ты хочешь сказать, что он тоже… увлечён?

— Вот тут ничего не возьмусь утверждать, — развёл руками Телаш. — Я с ним почти не пересекаюсь, это раз, а два — есть большая разница между попытками прочитать молодую девушку, у которой каждая мысль написана на лице, и хладнокровного убийцу из прошлого тысячелетия. Я плохо знаю нравы того времени.

— Он тебе очень не нравится, — вдруг заметил принц. — Ты постоянно упоминаешь его ремесло. Для этого есть объективные причины?

— Нет, — со вздохом признался тот. — Скорее он меня беспокоит, чем действительно не нравится. Я не знаю, чего от него ждать — и вообще, и в отношении Иданы. А когда кто-то настолько непредсказуем, поневоле ждёшь худшего, тем более с его репутацией. Обычная логика подсказывает, что именно его профессионализм позволяет не бояться каких-то особо страшных поступков: он не жестокий безумец, он лишь талантливый исполнитель чужой воли. Но есть детали, которые заставляют в этом сомневаться. А Ида — славная девушка, я желаю ей добра.

— Ревнуешь? — без улыбки подначил Сулус, явно думая о чём-то другом.

— По-братски опекаю, — серьёзно возразил Телаш. — Она слишком похожа на мою сестру, чтобы я мог в неё влюбиться.

— Ладно, боги с ним, с этим предком, — решил наконец принц. — Я сам с ним поговорю и выясню, какие у него планы на ближайшее будущее и эту девушку. А ты лучше поскорее установи, кто из гостий в чём замешан. Если это Эрма… Кутум настроен очень серьёзно и влюблён слишком отчаянно, мне нужны аргументы, чтобы с ним разговаривать. Будем надеяться, он не до конца потерял голову. Хотя учитывая, что он каждую минуту стремится провести с ней и почти забросил обязанности… Боюсь, придётся искать себе нового секретаря, — вздохнул Сулус. — Пойдёшь?

Он мог управиться и без личного помощника, тем более хватало других — менее близких, но достаточно полезных, однако особого удовольствия от такой перспективы не испытывал. И потому не мог понять, он действительно беспокоится за друга или просто не хочет терять удобного подчинённого?

— Мне льстит это предложение, мой принц, но…

— Но у тебя другие планы на жизнь, да. Далан Песчаная Змея хорошо устроился на своём месте и надеется подвинуть тебя поближе к Голове Дракона Теней, а вся эта история для тебя — выпускной экзамен перед самостоятельным плаванием. Знаю. Этому их противостоянию лет больше, чем мне, — усмехнулся принц. — Разберись. Я надеюсь, что это окажется не Эрма, но предпочту знать наверняка.

***

С момента встречи с Мараном время для Иды помчалось вперёд радостным галопом. Казалось, вот только вчера она познакомилась с увлечённым птичником и впервые внимательно рассматривала скелет птичьего крыла, а вот уже у них имеется прототип этого скелета — немного грубоватый, но детальный и, кажется, очень правдоподобный.

Идана каждую свободную минуту старалась провести в лаборатории, и постепенно этих свободных минут становилось всё больше: она начала прогуливать отдельные занятия, порой пропускала обеды у принцессы. И хотя не отказывалась пока от встреч с женихами и исправно продолжала с ними знакомиться, но каждый раз стремилась закончить встречу поскорее и вернуться к чертежам, птице и её хозяину. О том, что она всё ещё числилась частью свиты принцессы и та вообще-то могла рассердиться на свою непутёвую фрейлину, Идана не задумывалась совсем.

Если на стадии расчётов и построения Маран ничем не мог помочь, то при изготовлении макета оказался незаменим. Его красивые ухоженные руки не имели отношения к музыке, но зато оказались ловкими и умелыми в другом. Он весьма сноровисто обращался со всеми инструментами и приспособлениями, начиная от напильника и заканчивая маленькой печкой, пригодной для выплавки металла. Тонкие латунные трубочки скелета, крошечные шарниры — из его рук выходили настолько изящные и аккуратные вещи, что впору было пристраивать его к ювелирному делу, а не алхимии. Или к артефакторике?..

Сегодня на скелет нужно было начать наращивать «мышцы», и без Иды тут было не обойтись: чистая техника закончилась, требовалось вливать магию. Поэтому напоминание о завтрашнем бале и визите Владыки вызвало у неё, в отличие от остальных девушек, не воодушевление, а раздражение: ну какой бал, если начинается самое важное, интересное и ответственное?! Однако негодование Идана благоразумно оставила при себе, в очередной раз заверила принцессу, что готова продемонстрировать свои таланты, и едва дождалась возможности улизнуть.

Откуда во дворце Владыки, пусть и была это летняя резиденция, взялись столь прекрасно оборудованные лаборатории, Иде объяснили быстро. Рассказали и об увлечениях принца, и всё это заставило её проникнуться симпатией к правителю её новой родины и исполниться оптимизма насчёт своих планов. Подобрать бы себе такого мужа, чтобы не мешал с работой, и желательно сделать это поскорее, чтобы не отвлекаться уже на все эти придворные развлечения!..

К радости сообщников, особой популярностью эта лаборатория сейчас не пользовалась, и старый сварливый повелитель лабораторного хозяйства, Шахру Лесной Сумрак, предоставил её паре энтузиастов. Только дотошно расспросил о том, над чем они работают, показательно посомневался в возможностях техномагии и сдался только тогда, когда возмущённая недоверием Ида, забывшись, в пылу спора просто показала собственную ногу. Старик слегка смутился, отступил и больше в их работу не вмешивался.

Общение Иданы с Мараном за пределами вопроса с крылом тоже шло бойко и к общему удовольствию. Ида уже привыкла к тому, что почти ничего не знает о личности своего сообщника, и не обращала внимания, что даже в разговорах на отвлечённые темы рассказывала, в основном, она, а Маран больше слушал и задавал наводящие вопросы, расспрашивая обо всём на свете — об истории, достижениях техномагии, природе, жизни высшего света Транта, любимых книгах…

За это время Маран успел выяснить, что исправить Идане зрение можно, но не за один раз, требовалось лечиться несколько недель, не напрягая при этом глаза. Девушка его выслушала, даже порадовалась, но отложила эту процедуру на неопределённо отдалённое будущее, уверенно заявив, что ей сейчас не до того. Маран понимал, что «не до того» ей наверняка будет всю жизнь, но настаивать не стал — её дело и её выбор.

Пришёл ответ от брата Иды, но он ничего не прояснил. Вспомненная Идой воинская школа существовала в очень далёкой стране, связей с которой у Илаатана тысячу лет назад определённо не было. Да и отличался тамошний путь воина от тех обрывков воспоминаний, которые сумел выудить из небытия Маран. Но он изначально не рассчитывал на эту информацию, поэтому встретил её отсутствие спокойно. Гораздо важнее сейчас была возможность проводить время с Иданой.

Для него общительная живая девушка оказалась отличной альтернативой бесчисленным книгам. Конечно, она больше рассказывала о своей родине, и это мало помогало в знакомстве с современным Илаатаном. Но зато Ида посещала занятия для невест, потом охотно делилась впечатлениями и сравнивала с родными обычаями, а Маран — внимательно слушал.

И из всех историй, из наблюдений и просмотренных книг вытекала одна простая истина, гревшая душу гостя из прошлого: да, мир изменился, изменились законы и обычаи, но люди остались прежними. Точно так же боролись за власть, за золото, травили неугодных, просто куда чаще травили теперь в метафорическом смысле, а не так, как привык действовать Маран. И это вселяло надежду.

Правда, понять, чем он намерен заниматься позже, когда освоится, всё это пока не помогало, но появились варианты. Например, любимая алхимия. Он уже знал, что ядоваров в привычном виде — как тесного сообщества, почти тайного ордена, — давно не существовало, но зато его познания и опыт даже сейчас были небесполезны.

А тому, чего не знал, он вполне мог научиться, тем более сейчас ученичество не требовало тех запредельных усилий, которые приходилось прилагать в его время. Никаких сложностей с поисками наставника, никакого фактически рабства, когда ученик для учителя был в первую очередь рабочей силой в доме и часто мальчиком для битья.

Просто Магиструм, просто экзамены — щадящие, без необходимости самому для себя изготовить противоядие, на собственной шкуре ощутив действие некоего яда, и повезёт, если он окажется не смертельным. Просто обучение, которое либо успешно оканчивали, либо покидали ученическую скамью на своих ногах и отправлялись домой, а не на Последний суд к богам.

Дивный, невозможно спокойный мир, который, однако, был действительностью. И только собственная навязчивая тревога о потерянных воспоминаниях, которые жизненно важно было восстановить, не позволяла полностью увлечься этим новым миром.

Впрочем, в компании энергичной трантки об этом не думалось. Она легко заряжала своим азартом, пусть и направленным в неожиданное, непривычное русло. Или напротив, хорошо знакомое? Если разобраться, не столь уж сильно всё это отличалось от приготовления зелий или, вернее, подготовки для них сырья…

— Ты сегодня рано, — обернувшись, поприветствовал Маран сообщницу, которая влетела в лабораторию. Он уже пару дней как прочно обосновался за небольшим верстаком в дальнем конце лаборатории, предназначенной для работы с металлами. Будущий пациент тоже сидел здесь, на больших тисках, которые, кажется, никто никогда не использовал с момента их установки.

И вроде двигалась Идана не очень громко, и молчала, и не пыхтела от быстрой ходьбы, и духами почти не пользовалась, но когда она появлялась в лаборатории, у Марана возникало странное ощущение, что Ида заполняет собой всё окружающее пространство, и у него не оставалось шансов её не заметить. На появление мастера Шахру или Алдана он реагировал совсем не так остро.

— Надоело, — страдальчески закатила глаза Ида, отработанными движениями собирая волосы в пучок — к сожалению Марана, потому что ему нравилось смотреть на это кудрявое облако. — Я бы попросила принца, чтобы он отпустил меня спокойно работать в этот ваш Магиструм, вот как ты, вольным художником, — повторила она его собственные мысли. — Но увы. Это ты — родственник Владыки, можешь себе позволить, а я тут пока на птичьих правах. Надо выйти уже наконец замуж как-нибудь особенно удачно и спокойно заняться исследованиями, — она усмехнулась. Это, конечно, была шутка, но… шутки в ней было не так уж и много.

— И что, уже есть какие-то варианты? — ровно спросил Маран, больше прислушиваясь к себе, чем ожидая ответа.

До сих пор они мало обсуждали цель её пребывания здесь, не до того было, да и другие, более интересные темы находились. А сейчас вот Ида сама заговорила, и…

Он знал, что трантки прилетели, чтобы успешно выйти замуж для укрепления отношений между двумя странами, чтобы показать и новой родине, и старой, что по обе стороны границы живут те же самые люди. Но сейчас ощутил неудовольствие от этой мысли, слова Иданы о замужестве неприятно царапнули.

— Нет, — вздохнула Ида и села на соседний стул, плечом к плечу с Мараном.

…Царапнули — и отступили, а недовольство сменилось удовлетворением. — Я понимаю, что надо выбирать, потому что я здесь за этим. И замуж мне хочется. Но, знаешь, хочется… вот так, чтобы сразу как у родителей, причём — сейчас, а не в молодости. Понятно, что сразу так хорошо не будет, и непременно начнутся сложности… — рассуждая, она аккуратно взяла пинцетом заготовку из тонкой медной фольги, над которыми корпел с утра Маран, и почти бездумно, машинально принялась напитывать магией и менять структуру материала. Фольга на пинцете потекла, меняя форму и очертания, кончик «прилип» к нужному месту на скелете. Прижав тонким щупом, Ида дотянула второй до ответной точки. — Как это ни странно, самая большая проблема в том, что есть выбор. Если бы выбрал кто-то другой, было бы гораздо проще. Ну или если бы мне хоть кто-то из них сразу приглянулся, а не вот так. Они все почему-то кажутся одинаковыми. Глупость, да? — она обернулась к соседу, только теперь заметив, что он отложил инструменты и пристально смотрит на неё. — Ты чего?..

Вопрос остался без ответа. Длинные пальцы мужчины, оказавшиеся неожиданно сильными и твёрдыми, мягко перехватили её кисти, забрали и отложили щуп и пинцет — спокойно, деловито, без спешки.

Идана не сопротивлялась. Она уже не помнила, о чём только что говорила, и не замечала, что именно он делает: безо всякой магии его взгляд зачаровывал и совершенно лишал воли. Пристальный, глубокий, бархатный, обещающий и зовущий…

Колдовство не рассеялось, а только окрепло, когда ладонь мужчины легла ей на талию. За время их знакомства это прикосновение стало привычным и совсем не смущало, потому что обычно не несло никакого чувственного подтекста. Придержать, подвинуть — ему проще было сделать так, чем объяснять

Обычно. А сейчас вторая его рука мягко легла на шею сбоку, скользнула назад и вверх, к затылку, крепко обхватила. Пару мгновений Ида неловко держала выпущенные на свободу руки перед собой, не сообразив вот так с ходу, куда их деть.

Мысли, даже простые, вообще сейчас возникали неохотно и не задерживались. Да какие могут быть мысли, когда его глаза — тёмный, гибельный омут — так близко и глядят так пристально, что сердце в ответ то ли замерло вовсе, то ли колотится где-то в горле мелко-мелко, быстро-быстро.

А потом он поцеловал — настойчиво, уверенно, жарко, — и мыслей не осталось вовсе. Зато сразу нашлось, куда применить руки: ими оказалось очень удобно обнимать твёрдые плечи.

В отличие от Иды, для которой поцелуй оказался неожиданностью, Маран прекрасно сознавал, что делает. Он сразу понял, что его неудовольствие — это ревность. Было неприятно слушать, как эта девушка рассуждает о других мужчинах. Хотелось — и это, пожалуй, было самое сильное желание с момента осознания себя в новом мире, — заставить её не просто замолчать, а перестать думать о ком-то ещё.

Марану вполне хватило времени, чтобы со всех сторон рассмотреть это своё желание, взвесить и оценить. Его можно было волевым усилием отодвинуть, запретить, перестать воспринимать очаровательную трантку как женщину.

Можно было. Если бы он сумел ответить себе на простой вопрос: зачем?

Терпеть боль, смирять ярость и жажду, не испытывать страха. Он всё это умел, а сейчас его вела именно жажда. Вот только цели всего этого больше не существовало, он так и не сумел её вспомнить. А без неё не было никакого смысла лишать себя удовольствия.

Ида ответила на поцелуй охотно и сразу, пусть не очень умело, но пылко, и Маран окончательно отбросил сомнения. Да, нечестно и совсем неблагородно отвлекать девушку от разумных планов на будущее, тем более когда у самого тех планов — на два дня вперёд, и женитьба среди них точно не значится.

Но ему совсем не нравилось слушать эти её здравые рассуждения, и совесть его не мучила. Ни в этот момент, ни тем более чуть позже, когда он потянул Иду себе на колени: так целоваться было удобнее. А ещё можно было вытащить шпильки и аккуратно закопаться пальцами в мягкие кудряшки, пышной волной рассыпавшиеся во плечам.

Ощущения оказались полузабытыми, но — безусловно приятными. Стройное женское тело в объятьях, тонкий цветочный запах кожи, губы — нежные, тёплые, послушные. От её податливости, от терпкого вкуса поцелуя и неуверенных ласкающих прикосновений — по шее, по плечам сквозь одежду, — Марана захлестнуло тёмной, душной волной желания. Много ли надо, чтобы стащить с неё эти штаны? Стол высокий и удобный, и это…

«Это будет ошибкой», — резко осадил он самого себя.

В той, прошлой жизни с женщинами тоже всё было гораздо проще. Они были вокруг и были доступны по щелчку пальцев. Его боялись, им восхищались, его хотели, и этого хватало, а о чём-то более серьёзном он никогда не задумывался. Он жил другим и ради другого, не влюблялся и не любил, и семья для него была больше средоточием рассудочных интересов, чем близкими и родными людьми. Он вообще никогда не задумывался о том, чтобы обзавестись какими-то близкими людьми. Зачем они нужны? Азарт охоты, уютная тишина лаборатории, вкусная еда, удобная одежда, доступные женщины — больше его ничто и не интересовало.

Сейчас… Те годы и те куски воспоминаний, которые выпали из его жизни, явно были наполнены чем-то другим. Потому что сейчас, оглядываясь назад, Маран вполне сознательно не стремился возвращаться к прежней жизни. Не потому, что теперь законы были строже, не из-за данного Владыке обещания убивать только в порядке самозащиты и не из жалости к незнакомым людям.

Он всем существом ощущал, что та жизнь — она закончилась. Сама и давно, ещё тогда. Перевёрнутая страница, как вороватое полуголодное детство, как продажа в ученичество к старому наёмнику. Как знакомство с тогдашним главой семьи Чёрного Меча и заключение с ним контракта, одним из условий которого было вхождение в семью на правах признанного бастарда этого самого главы. Редкая удача для того, кто от рождения не имел ничего, кроме данного в храме имени: фамилия уличному отребью не полагалась. Уже много позже Маран случайно выяснил, что это не было обманом, в нём действительно почувствовали родную кровь, но к тому моменту это уже не имело значения. Он никогда не стремился к власти, предпочитая ей удовольствие от жизни, и никогда не ждал от Владыки отеческого отношения.

Следующая страница пестрела кляксами и дырами забытых целей, и она тоже закончилась.

Очередную страницу он перевернул вскоре после того, как начал сознавать новую действительность, и что было на ней — пока оставалось неясным. Спокойная жизнь и мирные исследования, никак не связанные с умерщвлением людей? Почему бы и нет! Он любил не убивать, а решать сложные задачи, порой с риском для жизни, но и риск не был самым важным.

Не то чтобы он мгновенно принял решение остепениться и начать жизнь добропорядочного гражданина и учёного, но одно сознавал отчётливо: поступать с Иданой так, как с множеством безымянных любовниц прошлого, было неправильно. Она была другой, и он относился к ней иначе. Пока ещё не понимал, как именно, но — иначе. И перед тем, как брать то, чего требуют сиюминутные желания, стоило для начала определиться, чего он хочет. Не телом, у тела вообще немного желаний и они очевидны, а разумом.

Ида же, которая понятия не имела о том, что могло случиться и не случилось, вообще ни о чём в это время не думала. В первый момент только успела отметить, что слишком переоценивала свой предыдущий опыт, и никто её, оказывается, до сих пор по-настоящему не целовал, и тот её бестолковый любовник ни в какое сравнение не шёл с…

Ох, Защитник, а был ли он вообще!..

Поцелуй пьянил. Губы мужчины были тёплыми и настойчивыми, язык — возмутительно (или восхитительно?..) непристойным, а прикосновения ладоней через два слоя тонкой ткани ощущались отчётливо и остро, но всё равно оставляли место фантазии, что было бы, если… И уж совсем изумительно и неприлично было прижиматься к мужскому телу, ощущая его волнующую твёрдость и силу, обнимать его и отчаянно желать большего.

Ида почти набралась решимости обнять Марана под одеждой, тем более свободная кутра без застёжек легко позволяла подобные вольности. Но сразу сделать это она не успела, а потом мужчина обнял её лицо ладонью и прервал поцелуй, и Идану настигло запоздалое смущение. Его вполне хватило на то, чтобы не суметь заглянуть мужчине в лицо, но вот на большее — уже нет, и Ида так и осталась сидеть на коленях илаата, лишь уткнулась носом ему в плечо.

Маран сталкивать её тоже не спешил, снова обнял. В первый момент в этом движении почудилась неуверенность, но Идана нарекла её осторожностью и выбросила из головы.

— Это можно считать сделанным за меня выбором, да? — пробормотала она тихо, вспоминая свои недавние слова.

— Каким?.. — начал Маран и осёкся, потому что тоже вспомнил.

И вместо ответа негромко засмеялся: не над вопросом, над собой. Над тем, в какую дурацкую ловушку загнал самого себя этим сиюминутным порывом и в какой мог оказаться, позволь он телу окончательно взять верх над разумом.

А еще смех, объятья и короткий поцелуй в макушку позволили выкроить достаточно времени, чтобы успеть придумать ответ.

Можно было решить проблему раз и навсегда, не позволив ей ещё даже толком возникнуть. Сослаться на мгновенный порыв и зов плоти, выразить пренебрежение — немного, на грани, чтобы не оскорбить, но оттолкнуть и слегка обидеть. Ровно настолько, чтобы Идана не обиделась еще и на птицу и продолжила работу над крылом, но без его компании и участия.

Наверное, это был бы самый разумный выход, но Маран без сожалений его отбросил. Ему было хорошо рядом с этой девушкой, нравились разговоры, нравилось вместе работать. Нравились пушистые мягкие кудряшки, в которые оказалось так приятно зарываться пальцами, нравились пухлые, немного капризные губы, которые своим видом настойчиво приглашали к поцелую.

Вот только нравилось всё это не до такой степени, чтобы потерять голову и прямо сейчас выбрать свою новую судьбу, жениться и лишить себя прочих возможностей. Да и её — тоже.

Поэтому ответил он почти серьёзно.

— Если есть возможность сделать выбор самостоятельно, недальновидно перекладывать его на кого-то. Хорошо, если выбор окажется удачным, а если нет?

— А если нет — в вашей замечательной стране существует развод! — назидательно проговорила Ида, но тон до конца не выдержала и захихикала. А потом и вовсе коротко поцеловала мужчину в висок, решительно поднялась с его колен и вернулась на свой стул. — У тебя такое лицо, как будто ты был уверен, что я прямо сейчас потащу тебя в храм.

Идана ещё веселее рассмеялась, поглядывая на Марана хитро, искоса. Тот задумчиво улыбнулся в ответ.

— Не потащишь, ты хочешь побыстрее закончить крыло.

— Да, действительно, — насмешливо фыркнула Ида, потом нахмурилась и заметила, подцепив пинцетом еще одну будущую мышцу. — Я же говорила, я хочу хорошую семью, как у родителей. А из принуждения ничего путного не выйдет. Лучше договорной брак к обоюдной выгоде, чем крепкая привязь. Или, хуже того, эти ваши истинные пары.

— Ρазумно, — спокойно согласился Маран, который вполне разделял это мнение и мог бы добавить, что любая привязь рано или поздно порвётся.

Но не добавил. И предпочёл, не разбираясь, задавить слабое неприятное ощущение, отчего-то возникшее внутри на этих словах, — не то досаду, не то раздражение. Он вообще не любил спешку и необдуманные слова, а сейчас ни он, ни она к продолжению этого разговора и развитию этой темы готовы не были.

***

Большой здешний сад всегда казался пустым, но особенно — ранним утром вскоре после рассвета. Найти укромное место не составляло труда, и с первого дня, как только ему разрешили вставать и выходить, привычный комплекс упражнений Маран выполнял на одной из многочисленных полянок, скрытых от случайного взгляда. Свежий воздух, тишина и отсутствие людей — идеальные условия.

Излюбленный малый цикл, помогавший поддерживать себя в форме, занимал от полутора до двух часов в зависимости от настроения и состояния. Но сегодняшняя разминка имела все шансы затянуться дольше, потому что слишком долго не удавалось достигнуть нужной степени отрешённости от мыслей и действительности. А как только это удалось, действительность изменилась.

Незваный гость двигался тихо, но недостаточно, чтобы быть незаметным, тем более для многочисленных птиц, которые заблаговременно оповестили всех обитателей парка. Паники в их перекличке не слышалось, только привычная насторожённость, да и сам Маран не почувствовал угрозы, так что отреагировал только тогда, когда гость шагнул на выбранную им поляну на берегу небольшого пруда.

«Точнее, хозяин», — поправил он самого себя, взглянув на пришельца. Остановился, выпрямился, вежливо наклонил голову:

— Принц Сулус.

— Принц Маран, — отразил тот движение, чем изрядно польстил родственнику из прошлого.

Формально того, конечно, признали частью рода, но… примерно так же, как и в первый раз. Посторонние кланялись, а вот наследники главы рода вполне могли смотреть сверху вниз. Младший из трёх принцев, Сулус тем не менее был заметно выше по статусу: младший легко может стать единственным.

— Я правильно понимаю, что ты здесь не случайно? — спросил Маран, обтираясь полотенцем.

Он надеялся воспользоваться прудом после малого цикла, тем более вода была чистой и прозрачной, а на дне белели гладкие камни без намёка на ил, но уже не сомневался, что прямо сейчас спокойно закончить не выйдет, оставалось только вытереть пот и одеться: разминаться он предпочитал в нижнем белье, оценив его удобство. В его прошлой жизни подобных вещей не существовало.

— Я хотел поговорить с тобой и задать несколько вопросов. Ты ведёшь себя и рассуждаешь вполне здраво, и я не вижу смысла искать какие-то обходные пути.

— И о чём ты хотел поговорить? — уточнил Маран. На то, чтобы одеться, ушло несколько секунд.

— О перспективах, — уголками губ улыбнулся принц и жестом предложил: — Пройдёмся?

Вежливо дождавшись согласного кивка, он прошёл между разросшимися кустами жасмина и ступил на присыпанную мелким белым гравием дорожку, по которой спокойно могли идти рядом два человека.

— О перспективах чего? — подбодрил Маран, потому что дальний родственник опять замолчал.

— Твоей жизни, — коротко ответил тот.

Маран хмыкнул, подивившись, как удачно совпали слова Сулуса с его недавними мыслями. Вот, кажется, и решился младший сын Владыки стать единственным. Пока еще не до конца одолел собственную совесть, поэтому мнётся перед тем, как сделать предложение. Замолкает, не смотрит в глаза…

Он мгновение поколебался, стоит или нет облегчить мучения родственника, и всё же решил подстегнуть погружённого в свои метания Сулуса.

— Я обещал Владыке не убивать, если это не касается защиты моей жизни. Для того, чтобы я нарушил обещание, должно случиться нечто чрезвычайное.

— Нарушил? Зачем? — растерянно глянул на него принц.

— Ты же хочешь предложить мне вспомнить ремесло, разве нет? — озадачился уже и Маран.

— Что?.. Нет! Боги, как тебе… Впрочем, не отвечай, — Сулус обескураженно тряхнул головой и вскинул руки в предупреждающем жесте. — Замечательно, что ты дал слово Владыке, и я надеюсь, что ты его сдержишь! И на кого я, интересно, должен был тебя натравить?… Нет, снова не отвечай, не хочу знать! Не собираюсь я никого убивать, наоборот. Я как раз очень хочу, чтобы ничего… чрезвычайного не случилось. Поэтому интересуюсь, чему ты хочешь посвятить свою дальнейшую жить.

— Я пока не решил, — отозвался Маран, чувствуя лёгкую досаду, замешанную на смущении. Ему казалось, что он лучше освоился в новой действительности и вполне привык к ней. — Я думаю об обучении в Магиструме, мне всегда нравилась алхимия. Сейчас яды редко применяют по назначению, но создание лекарств недалеко отстоит от них по смыслу.

— Замечательно! — одобрил Сулус и нахмурился: — Но?..

Маран оценивающе посмотрел на него, пожал плечами и всё же решил ответить честно:

— Я частично не помню последние несколько лет своей жизни. Мне кажется, что я забыл нечто важное, нечто первостепенно важное. И я не могу окончательно принять решение, пока не разберусь с этой страницей прошлого. Или хотя бы оно не перестанет тревожить. К сожалению, лекарь душ не смог предложить мне средство, способное помочь. Я бы даже переступил через себя и пошёл на поклон к богам, но мысль об этом вызывает ещё большее беспокойство. К тому же Боль не ответила на призыв и не приняла жертву, и я не уверен, что мне ответят остальные…

— А как они должны ответить? — с изумлением покосился на него Сулус. — И что, раньше отвечали?..

Маран смерил его тяжёлым, испытующим взглядом, несколько шагов сделал молча, рассеянно глядя в пространство перед собой.

— Как давно боги молчат?

— Я не хочу рушить твою картину мира, — осторожно ответил Сулус, — но боги вообще никогда не отвечают на молитвы, и все эти рассказы о чудесах и мифы о создании мира не выдерживают никакой критики и противоречат здравому смыслу. Я придерживаюсь научного представления о действительности, согласно которому мир появился безо всякой божественной воли, а то, что до сих пор именуют богами, просто попытка недостаточно совершенного разума объяснить законы природы. Мастер Шахру разве ничего об этом не говорил?

— Мы не разговаривали о богах, только о зельях, — качнул головой Маран. — Может быть, зря… — Он пару мгновений промолчал и продолжил: — В таком случае этот способ решения проблемы тем более недоступен.

— Да, — уронил Сулус. — Надеюсь, у тебя скоро получится разобраться со всеми этими вопросами. Но это не всё, о чём я хотел поговорить. Ещё Идана Морнхут.

— Что Идана Морнхут? — уточнил Маран, запнувшись на сложной фамилии. Предположения появились, но сейчас, один раз промахнувшись, он предпочёл поосторожничать и не озвучивать их, а спросить прямо.

— Что ты думаешь о ней и, главное, что планируешь на её счёт?

— Пока мы заняты интересным общим делом.

— Пока, — выделил голосом Сулус. — А потом?

— А потом — не знаю. Я вроде бы не сделал ничего такого, чтобы оскорбить её или вызвать необходимость жениться, разве нет? Или все эти… невесты уже просватаны и к ним нельзя подходить?

— Именно поэтому мне и интересно, какие у тебя на неё планы, — вздохнул принц. — Девушки прибыли сюда, чтобы выйти замуж. Договор не обязывает их к этому, но рекомендует, и главное, они сами на это настроены. Если бы ты имел, как принято называть, серьёзные намерения, то не было бы никаких препятствий: формально ты вполне подходишь ей, и ни у Владыки, ни у короля Транта не будет возражений. Но если таковых намерений нет…

Он замолчал, и с минуту они шли в молчании, слушая утренний сад. Маран не спешил с ответом, а Сулус — не торопил, облегчённо переводя дух уже хотя бы потому, что предок явно всерьёз обдумывал сказанное, а не спешил отмахиваться.

— Я не уверен, что готов прямо сейчас настолько решительно изменить свою жизнь и связать себя брачными узами, — ответил наконец Маран. — Но также я прекрасно сознаю, что Идана — не та, с кем можно провести пару ночей к обоюдному удовольствию и выбросить её из головы. И, пожалуй, это всё, что я сейчас могу сказать на этот счёт.

— Это гораздо больше, чем я надеялся услышать, — с отчётливым удовольствием в голосе заверил принц. — В таком случае я предлагаю тебе просто присоединиться к остальным. Тебе тоже нужно привыкать к обществу современных людей, а там, может быть, вы с Иданой к чему-то придёте. Достаточно будет не оглашать твоё прозвище и происхождение. Чёрный Меч — обширный род, и вряд ли кто-то станет сейчас выяснять, с какой стороны ты родня, и проверять степень родства по крови. Как раз сегодня и начнёшь, вечером небольшой званый ужин, на который прибудет Владыка.

— Хорошо, — задумчиво кивнул Маран. — Только твой друг, боюсь, не сдержится, увидев меня.

Аргументы принца ему понравились, и само это предложение — тоже. Ему действительно стоило уже привыкать к обществу современных людей, и это был отличный вариант, а Идана… Сулус давал именно то, что требовалось нужно: время и возможность спокойно всё обдумать.

— Ему придётся, — твёрдо ответил принц. — Пусть докажет, что умеет держать себя в руках. Его одержимость уже всерьёз меня беспокоит, несмотря на заверения лекарей, что с ним всё в порядке. Не представляю, что с ним происходит! Надеюсь, сегодня Эрма всё же согласится выйти за него замуж, и это хоть немного его успокоит.