Божественный яд

ГЛАВА 13. Накопление яда: устойчивость, критическая доза

Добро и зло враждуют — мир в огне.

А что же небо? Небо — в стороне.

Проклятия и радостные гимны

Не долетают к синей вышине.

Омар Хайям

— Далан! Что происходит? — крикнул Сулус встречающему его Песчаной Змее, спрыгнул со взмыленного пегаса и бросил поводья подоспевшему конюху. Голова Старшего Дракона устремился навстречу принцу. — Я ничего не понял из твоей записки, это что, шутка?!

— Какие уж тут шутки, мой принц! — вздохнул тот, кланяясь. — Пойдёмте, я объясню по дороге.

— Да уж будь добр. Почему ты обвинил Кутума в убийстве? Что значит — похитил девушку?! Куда смотрела охрана?!

— Потому что Кутум Чёрный Ветер убил Эрму Шантар и похитил Идану Морнхут. Что касается охраны… Это безусловно наш провал, но пока не удалось установить, как именно он уходил от наблюдения, выясняем. Но это он, нет сомнений. На флаконе из-под зелья, который пытались подбросить Марану Чёрному Мечу, следы волокон одежды Кутума, его следы нашлись в лаборатории, пусть и не на флаконе с ядом, на его одежде также есть следы яда. А в комнате фройляйн Морнхут он особенно и не таился, есть след его магии и парализующего амулета, также следы изготовления этого амулета найдены у него в покоях.

— Во имя богов… Зачем?! — потрясённо пробормотал Сулус. — Это немыслимо!

— И тем не менее это сделал он. Нам тоже совершенно непонятны мотивы, нет никаких внятных предположений. Надеюсь, выясним, когда поймаем. К сожалению, мы пока не можем его найти, вся надежда на вас. Все остальные специалисты по пространственной магии, включая Туаару, уже расписались в собственном бессилии, но вы знали его лучше всех, может, у вас получится. У них готов поисковый круг, но ничего не получается. То же и с девушкой, она как будто исчезла.

— Куда он мог подеваться?! Что вообще взял с собой?..

— Ничего, и это особенно странно. Деньги, документы, личные вещи — всё на месте. Также на месте все лошади и пегасы, так что он совершенно точно где-то недалеко. Люди прочёсывают парк и подвалы дворца, но вы сами понимаете, это можно делать бесконечно.

— Хозяйственные постройки, беседки? Храм? — хмурясь, уточнил принц.

— Храм проверили первым делом, там пусто, а беседок много, ищут. Возможно, оба мертвы, но — вряд ли.

За это время они быстрым шагом добрались до крыла, отданного Магиструму, и по жесту Далана остановились перед дверью в лабораторию пространственной магии.

— Простите, мой принц, я дальше не пойду. Там Туаара, а нам обоим сейчас нужна ясная голова. Я и так еле держусь. Буду ждать в вашем кабинете. Если вдруг что-то прояснится — пошлите за мной одного из когтей или Хотоя Морскую Волну, он сейчас там за старшего.

— Иди, Далан, — кивнул принц и проводил сочувственным взглядом торопливо удаляющуюся фигуру одного из самых надёжных, хладнокровных и рассудительных людей в окружении Владыки, вынужденного для сохранения этих качеств бегать от собственной жены.

Далан даже в коридоре чувствовал близость истинной пары, и мысль о том, что рядом с ней находятся другие мужчины, сводила с ума. Горло душила злость, глаза застилала ревность, и всё это сверху затапливало возбуждение, желание утвердить свои права на эту женщину.

Но дыхательная гимнастика позволяла контролировать себя — во всяком случае, на расстоянии от жены и не видя её, именно поэтому он не пошёл с принцем внутрь. С расстоянием сначала привычно вырос накал ревности, а потом ощущения потихоньку пошли на спад.

И в кабинете стало легче. Внутри появилась неприятная опустошённость и слабость в ногах, хотелось вытянуться на полу, хотя бы на несколько мгновений, и позволить себе расслабиться.

Но не сейчас. Сейчас у него была большая проблема и не было её решения.

Куда могут незаметно потеряться на закрытой территории два человека, притом один без сознания, так, чтобы во всём дворце никто ничего не заметил? Включая обученных стражей с хорошими защитными амулетами и отличными навыками контроля собственного разума? И как Кутум скрывается от пространственного поиска?..

— Мой принц, прошу, вы должны… — почти следом за Даланом в кабинет торопливо вошёл незнакомый ему старик, запыхавшийся от быстрой ходьбы, а с ним — Одила Трольд, одна из невест. — Прошу прощения, а где его высочество? — растерялся старик.

— Занят поисками. Случилось что-то ещё? — уточнил Далан, напряжённо разглядывая пришельцев. Истинно видящая, он это помнил. Её спутник… кажется, принц искал наставника для неё? — Далан Песчаная Змея, Голова Старшего Дракона, — коротко поклонился он, избавляя гостей от сомнений. — Вы можете рассказать мне о вашей проблеме.

— О! Да, прошу простить. Толгай Солнечный Ветер, я историк… неважно. Видите ли, мы с милейшей Одилой разбираемся с особенностями её восприятия, и выяснилось нечто странное…

— Короче, пожалуйста, — попросил Далан. — Госпожа Одила?

— Я плохо говорю по-илаатски, — неуверенно пробормотала она.

— Говорите на трантском, — легко переменил он язык.

— Это касается Кутума Чёрного Меча.

— Вы знаете, где он? — подобрался Далан.

— А что, он тоже пропал? — растерялась девушка, но тут же опомнилась. — Нет, я не об этом. Мы пытались понять, что именно я вижу в людях. До сих пор я была уверена, что чем симметричнее структура, тем лучше, мне это казалось красивым, но всё не так. Нормальный человек состоит из прямых линий — контроля и воли, и изменчивых, плавных — эмоций и чувств. И даже эти линии контроля, они никогда не бывают совершенными, например, вот у вас… Не знаю, как объяснить, это как природные кристаллы — всегда с изъянами. А то, что я вижу в Кутуме, это красиво, но неестественно. Есть один идеально правильный кристалл, то есть искусственно созданный полный контроль при отсутствии спонтанных эмоций. Если мы правильно истолковали, то это означает полное внешнее управление.

— Как это? — растерянно уточнил Далан. Всё, сказанное девушкой, звучало странно, но более-менее понятно, кроме последнего заявления. — Ментальное подчинение? Но его смотрели специалисты… Можно, конечно, что-то пропустить, но не подобное!

— Не знаю, — вздохнула Одила. — Мы разговаривали с лекарем душ, он тоже не понимает, как подобное возможно. Но Кутум точно не в порядке, вполне возможно, что он опасен!

— И что вы не добрались до этого вопроса вчера, — пробормотал Далан себе под нос и потёр ладонями лицо. — В любом случае спасибо за…

— Мой принц!.. — не успел он договорить, как в кабинет влетела Улаана Лиловое Небо. — Голова. У нас проблема…

— Помолчи, — попросил тот. Глубоко вздохнул, прикрыл глаза, потёр виски, пытаясь сдержать рвущееся с языка ругательство. Пара глубоких вдохов с медленными выдохами привычно помогли, он открыл глаза и уставился на подчинённую: — Что?

— Сломана печать в лаборатории, пропала часть зелья неизвестного назначения, которое изготовил Маран Чёрный Меч. Предваряя следующий вопрос, сам он тоже пропал, в комнате пусто, я только что оттуда.

— Да какого… Что тут вообще происходит?!

***

Жизнь может сломаться по-разному. Иногда момент, разделивший её на «до» и «после» очевиден, иногда…

Кутум раз за разом задавался вопросом, когда, как это началось, мог ли он что-то сделать, как-то повлиять, изменить? И каждый раз с обречённой ясностью понимал: нет, не мог. Когда он понял, что сходит с ума, предпринимать что-то стало поздно. Поначалу Она не позволяла об этом даже задуматься, всё казалось естественным и правильным, он до самого конца не отдавал себе отчёта в том, что творил.

Поначалу просто были эмоции, неотделимые от собственных. Ревность к окружению Эрмы, желание не допустить к ней никого больше, оградить от всех — её, нежную, смешливую, изящную, умную… Она ведь сразу ему понравилась. Ещё до всего, с первого взгляда, в Транте. Потом был перелёт, потом он понял, что влюбился… Но даже теперь не понимал, в какой момент это чувство превратилось в одержимость.

Она заговорила с ним совсем недавно. Когда было уже поздно. Когда от яда, приготовленного для ненавистного пришельца из прошлого, умерла та, кого он любил. От его собственной руки, как бы ни хотелось переложить вину на другого.

Она издевалась. Насмешничала. Злорадствовала. В красках расписывала мучения Эрмы. И он никак не мог её заткнуть, желал смерти и тех мучений, потому что мечтал, чтобы она наконец замолчала. В тот момент, потерянный и оглушённый, он не сознавал, что происходит, и готов был отдать всё, лишь бы этот голос в голове наконец стих. Поэтому снотворное от целителя он принял с облегчением и благодарностью. Да он бы и яд принял не задумываясь, если бы кто-то его предложил. Лишь бы всё закончилось.

Наутро вчерашние события казались подёрнутыми дымкой, и голос в голове молчал, осталась только опустошённость, на дне которой плескался сдавленный, глухой ужас от осознания содеянного. И робкая надежда, что всего этого не было, что оно — плод воображения.

Когда его пришли допрашивать, он хотел всё рассказать, объяснить, попросить помощи…

Не смог. Не позволили. И только во время допроса он запоздало осознал, насколько уже поздно сопротивляться. Насколько проросло в него это, чем бы оно ни было. А оно было!

Кутум не понимал, что с ним происходило, но чужая воля была именно волей, а не продуктом бреда. Чем-то опасным, чуждым и очень сильным. Не потому, что управляло им и заставляло совершать действия, которых не совершил бы он сам, а потому, что этого никто не замечал. Ни лекари душ, ни охрана, приставленная Сулусом, который явно беспокоился о друге. Не он — Она как-то отводила им глаза.

Наверное, осознание этого должно было вызвать ужас и окончательно уничтожить его. Она именно на это рассчитывала, убив Эрму: на то, что смерть возлюбленной от его рук сломает, окончательно отдаст его во власть новой хозяйки.

Сломала, но, кажется, не так, как должна была. Боль и злость что-то изменили внутри. Снаружи остались апатия, страх и смирение, там бесновалась Она, упиваясь собственной победой и ненавистью. За что именно Она настолько ненавидела Марана, он так и не понял: мысли, желания и планы существа были от него скрыты.

Внутри же, под тонким коконом, поселилась холодная ярость и стремление отомстить. Любой ценой. Это, управлявшее им, не должно было продолжать своё существование. Злость не позволила даже возникнуть страху за свою жизнь и страху перед собственной нынешней слабостью. Кажется, его желание жить умерло чуть раньше… Вместе с Эрмой? Или, может быть, с собственной волей? С потерей контроля над своим телом?..

Остаток дня, отстранившись от реальности и оставив бесплодные попытки справиться с чудовищем самостоятельно, Кутум потратил на то, чтобы найти границы собственных возможностей. К сожалению, совсем ничтожных: всё, что он мог, это полностью закрыться от окружающего мира, закутавшись в некий кокон, оставив на поверхности куклу, послушную воле неведомой твари. Мало, ничтожно мало, но…

Как оказалось, даже это могло пойти на пользу. Да, он не мог повлиять на происходящее и остановить Её, но у этого процесса была и обратная сторона: Она не могла воспользоваться его знаниями и навыками. И совершала ошибки. По незнанию, по небрежности или по глупости — это было неважно, но главное, совершала!

В наполнении амулета. Вместо серьёзной сильной вещи из хороших материалов и огромного количества силы — украденной у него силы! — вышла хрупкая и грубая поделка. К сожалению, способная выполнять своё предназначение, но нестойкая ко всем внешним воздействиям и не способная заблокировать магию жертвы — кем бы та ни была.

В сокрытии улик. Она, кажется, вообще не задумывалась о том, что виновность Кутума окажется нетрудно установить, потому что он оставлял слишком много следов. К лучшему. Пусть поймают, пусть убьют при задержании, лишь бы вместе с Ней

Если бы он ещё мог как-то подать знак!.. Но оставалось только ждать подходящего момента и надеяться, что тот подвернётся. Потому что ненависть этой неведомой твари была густо замешана на страхе, страх — на жажде мести, и весь этот клубок не добавлял ей расчётливости и здравомыслия. А значит, всё это играло на руку тому, с кем это существо намеревалось сцепиться в ближайшем будущем.

Лишь бы только успеть до заката, потому что убивать ещё одну ни в чём не повинную девушку он совсем не желал.

***

«Блудная тень» очень своеобразно меняла восприятие. Сейчас Маран помнил, сколько усилий пришлось приложить, чтобы научиться нормально соображать и, главное, двигаться под её воздействием. Собственное тело словно находилось немного впереди, и движения выходили заторможенными, неловкими — как будто он управлял чужими руками и переставлял чужие ноги.

Вновь приноровиться оказалось нетрудно, обретённые в прошлой жизни навыки быстро вспомнились. Шаг, другой — и к движениям вернулась обычная уверенность и плавность, так что сторонний наблюдатель не заподозрил бы, что с ним что-то не так.

— Всё-таки пришёл один? — с непонятным выражением спросил Кутум, стоявший посреди карды и потому заметный от самого входа.

— А ты надеялась, я приведу тебе дополнительное мясо? — спокойно уточнил Маран.

— Мне хватит тебя! — ухмыльнулся противник.

Противница. Потому что от Кутума, кажется, осталось только тело, он больше не был самим собой. Обычно через «Блудную тень» души людей виделись редкой дымкой, окутывающей всё тело целиком — у торса плотнее, на конечностях почти незаметной. Его же голова и туловище словно были заключены в одну ледяную глыбу, хорошо знакомую по прошлым встречам с теми, кто называл себя богами. Только в других телах глыба эта была больше и охватывала почти всё тело.

Впрочем… Действительно ли ничего больше не осталось?

Приглядевшись, Маран различил сквозь бликующую поверхность что-то ещё. Мятущиеся тени, клубы, пятна… Не цельный кристалл — толстая корка. Похоже, Чёрный Ветер был ещё жив, и богиня делила тело с ним.

— Хочешь сказать, что готова драться вот так? Один на один? Честно? Тебе знакомо это слово? — спросил Маран, не спеша спускаться в карду. Там, на этой ритуальной площадке, во имя богини было пролито много крови и оборвано много жизней, и это наверняка что-то для неё значило сейчас. Не просто так она стояла там и не спешила нападать.

— О честности мне говорит убийца, привыкший бить в спину?! — Лицо исказила бешеная гримаса.

…А по кокону словно прошла короткая рябь.

— Тем более странно, что о ней заговорила ты и именно сейчас. В шаге от мести за остальных потаскух, не гнушавшихся сношений с животными… так, кажется, вы обычно называли людей?

Оскорбления слетали с языка сами собой, над ними не надо было думать: он прекрасно знал все её слабые места.

Их слабые места. Все они одинаковые… были.

— Жалкая тварь! Как ты смеешь! — зашипела она, исказив мужской голос до неузнаваемости, дёрнулась вперёд… но опомнилась и с места не сошла. — Иди сюда и сражайся!

Любовь всегда была несдержанной и легко поддавалась эмоциям. Они все такими были, но при том могуществе, которым обладали раньше, это обычно становилось проблемой окружающих.

Судя по всему, основную часть своих сил она утратила, а вот вспыльчивость — нет. Тем больше вопросов вызывали её попытки сдержаться и непременно заставить его подойти.

Маран опустился на корточки рядом с краем карды, вглядываясь в камень и воздух незримой грани, и бросил:

— Подойди сама, тебе же не впервой унижаться и бегать за мужчинами.

Впрочем, незримой ли? Это просто игра света или карду от остального храма на самом деле отделяла зыбкая, едва заметная дрожащая пелена?

Кутум издал нечленораздельный звук и бросился вперёд, ведомый яростью обиженной богини, не привыкшей сдерживать эмоции.

Бросок вышел стремительным, в руке блеснула сталь длинного широкого ножа, но Маран именно этого ждал, поэтому откатиться с линии атаки ничего не стоило.

— Ненавижу. Сдохни! — заорал Кутум, бросаясь следом за противником и беспорядочно нанося удары.

Маран не спешил атаковать в ответ, хотя удобные моменты были. Его смущало то, насколько крепко держалась Любовь за уязвимое человеческое тело, явно подставляя Кутума под удар. Уж не потому ли, что оказалась привязана к этому телу против воли, не могла освободиться сама и хотела сделать это чужими руками? Он тяготил её? Или, наоборот, без него она ни на что не была способна?

От ответа на этот вопрос зависело абсолютно всё, но его не было. Поэтому Маран уклонялся и наблюдал — за противником и окружающим миром, чтобы не позволить вытеснить себя в карду.

А еще он не мог не видеть, как странно двигается противник. Порой стремительно и яростно, порой — так, словно пытается махать ножом в толще воды. На лбу его уже блестела испарина, а ледяная корка то и дело сползала, прорываясь живой дымкой человеческого существа. Это могло значить только одно: Кутум не просто был жив, он пытался бороться с тварью, захватившей контроль над его телом.

Впрочем… Разве это что-то меняло?

Наконец решившись, Маран в очередной раз уклонился и сделал ответный выпад, метя в плечо противника. Кутум вывернулся неловким, неестественным движением, будто за руку его дёрнул кто-то другой. Панцирь в этот момент соскользнул наполовину, но тут же восстановился в прежнем виде, и одержимый опять отшатнулся в карду.

Всё же зачем она хочет заманить туда Марана?..

— Жалкие твари! — прошипела она, тяжело, загнанно дыша. — Бесполезные, слабые, мерзкие! Ваши тела — грязь под ногами!

— Однако ты заняла одного из них. Тело презренного мужчины, — ответил Маран. — Потому что знаешь, что без мужчин ты ни на что не способна. Мы сильнее, умнее, лучше.

Он случайно обнаружил это во время схватки с Яростью, убедился и после. Почему-то все они мгновенно теряли контроль над собой и впадали в бешенство, стоило заговорить о превосходстве мужчин.

При всём своём богатом опыте, Маран плохо понимал, как вообще можно вот так сравнивать достоинства и недостатки мужчин и женщин. Как можно противопоставлять вино и воду, ночь и день? И до сих пор не понимал, почему тех, кто называл себя богами и обладал подобным могуществом, заботили подобные странные мелочи и мелкие обиды.

Да он и не стремился в этом разобраться. Главное, он знал, как это правильно использовать.

Кутум с яростным рёвом бросился вперёд. Злость придала паразиту сил, в этих движениях не было прежней угловатости и неловкости. Напротив, противник двигался явно быстрее, чем мог бы сам Кутум. Уклоняться стало труднее, одежда обзавелась несколькими прорехами, но Маран не волновался об этом. Он видел, что, несмотря на яростный град ударов, картина всё сильнее менялась.

Прочная корка текла и меняла форму. Вот фигура Кутума словно начала двоиться перед глазами. Вот вторая, эфемерная, льдисто прозрачная, начала менять очертания — сузились плечи, раздались бёдра, оформилась грудь…

— А как тебе… новые роли… твоих подруг… в человеческой вере? — продолжил Маран отрывисто, чтобы не сбиться с дыхания. — Мужчины… и их жёны.

Ответил ему новый невнятный вой и яростный град ударов. Но стало легче: движения отражения опережали удары. На долю мгновения, но этого хватило.

Несколько обманных движений, резкое увеличение дистанции, бросок!

Слева-снизу, удар оказался удачным, нож вошёл под правую ключицу. Кутум зашипел от боли и отпрянул, его нож звякнул о камень. А женская фигура метнулась вперёд, снова смазываясь и меняя очертания. И вот на Марана уже наседает, пытаясь зацепить когтистой лапой, дракон с длинным змеиным телом.

Несколько секунд они обменивались ударами и уклонялись от выпадов соперника. Нож Марана был совсем не предназначен для того, чтобы принимать удары, и он не стал бы рисковать, даже если бы знал, что зелье на лезвии поможет. А Любовь, кажется, тоже опасалась подставлять под удар лапы.

Потом к двоим присоединился третий — Кутум напал, держа нож в левой, которой владел очень плохо. Да и кровопотеря сказывалась, так что боец из него вышел плохой, но и такая помощь была его хозяйке кстати. Он отвлекал часть внимания и помогал теснить Марана к карде.

Кутум продолжал сопротивляться воздействию, сейчас — успешнее. Не раз и не два он откровенно подставлялся под удар, но воспользоваться этим приглашением Маран так и не рискнул: он по-прежнему сомневался.

Бросок — уклон, удар — шаг, взмах — тело изгибается, уходя от столкновения… Это больше походило на танец, чем на бой. Бесшумно, молча — Маран сосредоточился и экономил дыхание, а Любовь была настолько разъярена, что лишь иногда гневно взрыкивала.

Выпад!

Нож вонзился в грудь дракона… и прошёл её насквозь.

— Попался! — ликующее прошипел дракон.

Маран ощутил, как его со всех сторон сдавливают тугие кольца. Невидимые обычному взгляду, нереальные, но сковавшая тело тяжесть была настоящей. Он упал. Сначала на колено, потом, через мгновение, не в силах остановить неизбежно, завалился на бок, в карду.

В глазах потемнело, сердце бешено заколотилось в горле. Он постарался сосредоточиться на дыхании и унять частящий пульс, но это не получалось. Каждый вдох давался с трудом, воздух словно был разрежен. Не хватало сил двинуть и пальцем, тело не слушалось.

За этим она тащила его в карду? Это готовила?..

— Ничтожество! — не смолчала Любовь. — Ты уничтожил всё, что у меня было. Но сейчас я убью тебя и верну свою власть! Ты станешь первой жертвой во имя моё, первой, с которой начнётся моё возрождение! Самонадеянный кусок мяса, как вы все…

Маран почти не слушал и ничего не видел за тёмно-красной пеленой перед глазами. Медленный глубокий вдох — медленный глубокий выдох. Призрачные кольца душили, и он понимал, что делает противник: ещё немного, и сердце не выдержит. Или не сердце, а какие-то из сосудов, неважно. Ресурсы у этой твари были ограничены, но даже ими она вполне могла справиться.

— Ты отнял у меня сестёр. Ты, жалкий раб! Ты никогда никого не любил и никому не был нужен, ты не знаешь, что такое любовь, как ты мог победить меня?! — шипел дракон, сжимая невидимыми когтями сердце.

— Маран! — звонкий женский голос вспорол висящее в воздухе напряжение.

Идана промчалась через храм, и слабый цокот босой механической ноги метрономом стучал в ушах. Маран попытался дёрнуться, предупредить, потому что видеть духа девушка не могла, но не сумел. А Ида не обратила внимания на лежащего немного в стороне Кутума, почти упала на колени рядом с Мараном. Ρуки её прошли сквозь призрачное драконье тело… И Любовь вдруг отпрянула с яростным шипением.

Ощущение было такое, словно с него стащили каменную плиту. Руки Иды были восхитительно прохладными. Одна ладонь коснулась горящей щеки, вторая — обхватила за плечи, пытаясь помочь ему сесть.

— Защитник!.. Маран, что происходит?

— Ида, беги, — с трудом прохрипел он, но подняться не сумел даже с посторонней помощью — здесь, в карде, тело его не слушалось. Подготовилась, тварь…

А дракон за эти мгновения еще больше раздулся, его призрачное тело заполнило карду почти целиком. Идана не могла его видеть, но зябко поёжилась — холодом пробрало по спине, повеяло непонятной жутью.

— Что?.. — пробормотала она.

— Тебе ли говорить о любви, тварь?.. — послышался тихий голос Кутума. Тот сидел, сжимая в руке нож, выроненный Мараном.

Любовь дёрнулась к нему, но было уже слишком поздно: длинное тонкое лезвие вошло мужчине под рёбра, чуть ниже солнечного сплетения, туда, где заканчивался длинный дымчатый хвост дракона.

Кутум издал короткий невнятный звук на вдохе и застонал на выдохе, выдернув нож.

А Любовь не успела даже вскрикнуть и одарить напоследок проклятьем. Мгновение — и призрачный дракон растёкся по карде холодным редким туманом.

Ида, всё ещё продолжавшая обнимать Марана за плечи, замерла, не в силах оторвать испуганный взгляд от Кутума, который, выронив нож, вновь повалился на пол, хрипло дыша и судорожно зажимая рану рукой.

А Маран наконец обрёл контроль над собой. Тяжесть, мешавшая двигаться и дышать, схлынула, оставив ломоту во всём теле — неприятную, но понятную и терпимую.

Он молча поднялся, потянул Иду за собой. Развязал пояс, коротким деловитым движением стянул с себя калим и надел его на девушку, которая дрожала не то от волнения, не то от холода и с трудом попала трясущимися руками в рукава. Подошёл и присел на корточки рядом с недавним противником. Подобрал нож, вытер его о штаны раненого и убрал в ножны. Опустился на колено, внимательно оглядел рану. Кровь в окружающем сумраке виделась маслянистой и чёрной, словно нефть, на губах Кутума пузырилась пена. Коснулся руки — та была ледяной и мелко дрожала.

— У тебя не больше пяти минут. Целитель, скорее всего, не успеет, но если хочешь…

— Нет! — Кутум поймал его запястье. Забормотал сбивчиво: — Эрма… Это я. Я не хотел… убивать её… Тебя собирался… Её ненависть, этой… Не понимал что, где… Но она решила убить Эрму… Я… влюбился в Эрму, когда увидел. Потом… Кто это?..

— Одна из тех, кто называл себя нашими богами. Последняя из них, Любовь. Ты её уничтожил, — пояснил Маран, потом, немного помолчав, добавил: — Мне жаль, что так вышло.

— После Эрмы… После такого… Зачем жить? — выдохнул он. — Только… Страшно…

Маран промолчал: вряд ли умирающего интересовало его мнение на этот счёт.

Ему на плечо легла ледяная ладонь подошедшей Иданы. Он заблаговременно ощутил её приближение, поэтому прикосновение не стало неожиданным. Он не обернулся и не поморщился, когда тонкие пальцы крепко впились в кожу.

— Прости, — выдохнул Кутум, тоже увидев девушку.

— Прощаю, — дрогнувшим голосом ответила она, хотя и совершенно не понимала, что происходит.

— Эта… была привязана ко мне, хотела силы… освободиться… восстановить тело. Для власти… и мести… Жертва для этого. Спешила. Я понимал, что наследил. Хотел, чтобы поймали… Злилась. Тебя ненавидела. Меня тоже… Мужчин. Всех ненавидела. Эксперимент… мы вытащили её в мир. Я сейчас понял, она открылась, слышал мысли. Присутствие Туаары, истинная пара — якорь. Я… оказался уязвим, вцепилась. Не знаю, почему я… Сначала не ощутил… Потом её воля… Эрму… Любил…

Кутум запнулся и умолк, закрыв глаза. А через пару мгновений сжимавшая запястье Марана ладонь дёрнулась в последний раз и расслабленно обмякла.

Он несколько мгновений сидел неподвижно, потом всё-таки стряхнул оцепенение и дотянулся до шеи лежащего. Пульса не было.

— Пойдём. — Маран поднялся, обнял Иду за плечи. — Ты вся дрожишь, не нужно тут мёрзнуть.

— А-а?.. — она беспомощно посмотрела на распростёртое на полу тело.

— Он умер, ему уже всё равно.

Идана судорожно вздохнула, а Маран не стал ждать, пока она придёт в себя и, продолжая обнимать за плечи, потянул её к выходу.

Снаружи на Иду навалилось столько запахов и звуков, что закружилась голова и подогнулись ноги. Она бы непременно упала, если бы спутник не успел подхватить на руки. Девушка крепко вцепилась в его плечи, невольно стараясь прижаться сильнее: она только теперь заметила, насколько сильно замёрзла, и тёплый летний воздух совсем не спасал. Холод свил гнездо где-то внутри, в груди или в животе, и не спешил сдавать позиции.

— Что там вообще произошло? — пробормотала Идана, борясь с накатывающей сонливостью.

В первый момент, только освободившись от действия амулета, а уж тем более чуть позже, увидев неподвижно лежащего Марана, она ни на что не обращала внимания — ни на холодный пол, ни на стылый воздух, ни на странную рябь в воздухе, от которой буквально тянуло стужей. А вот теперь, когда самое страшное закончилось, навалилось всё и сразу — страх, холод, перенапряжение, беспокойство и полное непонимание. Но так просто уступать Ида не хотела и старалась держаться.

— Я расскажу всё, но позже, — пообещал Маран и чуть встряхнул её, перехватывая поудобнее. Ида охнула от неожиданности и крепче вцепилась в его плечи. — Это займёт много времени, а тебе для начала нужно тепло и горячая еда.

— Я от этого усну, — проворчала она.

— Тем лучше.

Идана вздохнула и промолчала. Хотелось высказаться, потребовать объяснений прямо сейчас и даже, может быть, закатить скандал, но также она понимала: ни на скандал, ни даже на расспросы у неё не хватит сил. Их едва хватало на то, чтобы держать глаза открытыми.

— Ты сейчас так жутко выглядишь, — пробормотала Ида.

— Только сейчас? — усмехнулся он.

— У тебя сосуды в глазах полопались, и они выглядят нечеловеческими. А еще ты бледный и с тенями вокруг глаз… Кстати, странно, почему у тебя никогда не размазывается подводка?

— Она не может размазаться, — ответил Маран, принимая эту простую и безобидную тему. — Это татуировка.

— Как татуировка? На глазах?! — ужаснулась она.

— А в чём разница? Так проще и удобнее. Сейчас, наверное, вообще никто не занимается их рисованием…

— Сейчас? А раньше?

— Нет. В моё время мало кому позволялось подобное, потому что еще раньше это было не украшение, а часть церемониальной раскраски вождя и шамана.

— Но ты же сын тогдашнего Владыки, разве нет? Пусть и бастард, — нахмурилась она.

— Ты невнимательно слушала принца, — мягко укорил Маран. — В первую очередь я был убийцей у него на службе.

— И что? — не поняла Ида.

— Чтобы подобраться к цели, необходимо было играть чужие роли, — спокойно пояснил он. — Многим ролям это помешало бы.

— Никогда не задумывалась, что включает в себя ремесло профессионального убийцы, — вздохнула Идана и поудобнее устроила голову у него на плече.

Маран задумчиво покосился на неё, но уточнять, действительно ли её ничего не смущает, не стал: кажется, ответ на этот вопрос она демонстрировала вполне наглядно.

Идана оказалась не настолько лёгкой, как виделось поначалу, но до комнаты он её всё-таки донёс, удивляясь самому себе. Не столько упрямству и выносливости, сколько этому желанию. Ида была не настолько уж слаба, вполне могла идти самостоятельно, но при взгляде на её босые ноги предложить подобное не поворачивался язык.

Наверное, уже из одного этого стоило сделать выводы.

В комнате Маран с облегчением сгрузил Иду на постель, сходил отмыл руки от чужой крови и оставил набираться ванну, потом помог девушке раздеться. Калим за время боя обзавёлся прорехами и пропах потом, а рубашка девушки оказалась вся в пыли.

Идана не стеснялась ни собственной наготы, ни прикосновений и мешала только тем, что пыталась прижаться к нему теснее.

— Давай я позову твою горничную, она принесёт горячий чай, — предложил Маран.

— Нет! — всполошилась Ида. — Не надо горничную! Она сейчас всех всполошит, сюда прибегут, и ты ещё сбежал из-под стражи, тебя обратно вернут… Не хочу!

— Сейчас и без этого прибегут, — вздохнул он, потянул на себя одеяло, на котором они сидели, чтобы закутать в него дрожащую девушку. Бороться с её руками, цепко обхватившими его поперёк талии, не стал, закутал в кокон из одеяла их обоих, расслабленно повалился на постель, увлекая Идану за собой. Она невнятно угукнула и с удовольствием уткнулась лицом ему плечо.

Двигаться не хотелось. Совсем. Бой вымотал его сильнее, чем казалось. Хотелось вот так лежать, чувствовать, как понемногу согревается в его руках Ида, и… пожалуй, всё.

— Пойдём, там сейчас ванна наберётся.

— Какая ванна, если ты сказал, что сейчас прибегут… всякие? — проворчала она.

— Прибегут за мной, а тебе бы стоило…

Маран явно знал, о чём говорил, потому что именно в этот момент грохнула, распахнувшись и ударившись об стену, входная дверь, протопало несколько пар ног, через мгновение обладатель одной из них толкнул дверь спальни и ввалился внутрь.

— Не двигайся, иначе я применю магию! — рявкнул мужчина, не сводя взгляда с Марана, и бросил через плечо: — Он здесь!

Чёрный Меч при появлении стража сел, продолжая придерживать кокон с Идой — сейчас был не самый подходящий момент бороться с её цепкими ладонями, — и уставился на пришельца пристально, тяжело, так, что ладонь того невольно крепче сжала казённый амулет с парализующими чарами. Взгляд убийцы и в обычном состоянии вызывал в людях не самые приятные эмоции, а сейчас, с красными от полопавшихся сосудов белками глаз, Маран и вовсе казался жутким потусторонним демоном.

— Круш! — выругался, шагнув в спальню, Хотой Морская Волна. — Что ты здесь забыл, что вообще происходит?!

— В данный момент я жду, пока вы сообразите, что без приглашения вломились в спальню к девушке, — ровным ледяным тоном заговорил Маран.

Хотой опять ругнулся, выгнал стража, отвернулся сам и буркнул:

— Простите, фройляйн. Что здесь, круш меня сожри, происходит?!

— Маран меня спас! — опередила его Ида. — А вот что здесь делаете вы?!

— Вот и я этого не понимаю, — устало проворчал Хотой.

— Я всё объясню, — спокойно ответил Маран, разглядывая затылок дознавателя и рассеянно думая о том, какой замечательной мишенью он сейчас служил и насколько непрофессионально на его месте было проявлять подобное благородство. — Но, думаю, будет проще, если сделать это один раз в присутствии принца и Головы Старшего Дракона. Только пошлите кого-нибудь забрать труп из храма. И пригласите служанку для Иданы, она очень устала, ей нужно поесть и принять ванну…

— Какой еще труп?!

— Не надо мне никакой служанки!

Голоса прозвучали одновременно.

— Труп Кутума Чёрного Ветра, который, находясь под сторонним воздействием, сначала убил Эрму, а потом похитил Идану, — пояснил Маран дознавателю, а потом обернулся к Иде, ласково провёл ладонью по её щеке: — Не спорь. Тебе нужно поесть и отдохнуть, а всё остальное…

Он осёкся, не договорив: слишком выразительно и упрямо она насупилась.

— Уговаривать бесполезно, да? — уголками губ улыбнулся он.

— Даже не пытайся, — немного расслабилась трантка. — Я твой единственный свидетель! Представляю, в чём тебя обвинят в моё отсутствие!

— Вы несправедливы, — возразил Хотой со смешком. — Что Кутум Чёрный Ветер убил фройляйн Шантар и похитил вас — это нам известно. С мотивом только непонятно. Ладно, пойду распоряжусь, — махнул он рукой и действительно вышел. Только в его сторону всё равно никто не смотрел.

— Спасибо, — проговорил Маран через мгновение.

— За что? — озадачилась Ида.

— За всё, — он опять неопределённо пожал плечами, не желая вдаваться в объяснения сейчас, когда за дверью звучали команды и шаги.

Да и не мог он сейчас внятно сформулировать, за что именно: в голове и вообще внутри царила неприятная звонкая пустота, в висках ломило, и тело требовало отдыха. Но вряд ли это удастся сделать скоро.

— Выключи там воду, пожалуйста! — со вздохом попросила Ида, нехотя выпуская его из объятий. — Не суждено мне сейчас погреться в ванне. Только не надо заговаривать о том, что я могла бы! — пресекла она все возражения. — Ты бы тоже мог!

Маран только усмехнулся в ответ и послушно вышел, давая ей возможность одеться. Последняя мысль ему понравилась: действительно, мог бы и с удовольствием составил бы ей компанию. Было бы приятно лежать в горячей воде, обнимать Идану и с полным на то правом ни о чём больше не думать.

Вот только сначала стоило узнать, мог ли он себе позволить подобную роскошь.