Божественный яд

ГЛАВА 7. О температурных режимах и опасности кипячения

.

Нищим дервишем ставши — достигнешь высот?

Сердце в кровь изодравши — достигнешь высот?

Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!

Лишь с собой совладавши — достигнешь высот!

Омар Хайям

Организация увеселений для женихов и невест, несмотря на то, что их было не так уж много, отнимала у принца Сулуса кучу времени, оставшееся следовало посвятить собственной невесте, которая хоть и не будила в нём глубоких чувств, но уже вызывала вполне искреннюю симпатию, и общение с ней не казалось больше повинностью, а доставляло удовольствие. Он уже был вполне уверен, что легкомысленная юная девица — это умело созданная и любовно хранимая маска, и развлекался тем, что подлавливал Мариику на мелких несоответствиях. Та упорствовала и продолжала делать вид, что ничего такого не происходит, но, Сулус готов был поклясться, получала от этой игры не меньшее удовольствие. Это было неплохое начало для будущей спокойной или даже счастливой семейной жизни, да и подготовка не тяготила, но удручало одно: на исследования почти не оставалось времени.

К счастью принца, проведённый ритуал и его последствия изучал не один он, и как раз сегодня утром к нему явилась Туаара Песчаная Змея с занятной и довольно крепкой теорией. По иронии судьбы, та тоже оказалась связана с Трантом.

Один сравнительно молодой трантский физик последние годы работал над революционной теорией, объясняющей законы движения космических тел. У неё имелось множество недостатков, благодаря которым прежде в Илаатане никто ею не интересовался, но один момент Туаару заинтересовал, а именно — связь в этой теории пространства и времени в одну систему.

И такой подход вполне себя оправдал, она даже нашла узлы схемы, которые теоретически могли привязаться не к тому измерению, и пусть не испытывала уверенности, но тут хотя бы было что проверять. Кроме того, Туаара окончательно отбросила ещё одну теорию: о том, что в ритуал вмешался кто-то извне и «побочный продукт эксперимента» под видом легендарного героя древности им подсунули. Не было никаких следов вмешательства и быть не могло. Эта версия с самого начала не казалась никому убедительной, слишком уж странно для подосланного врага вёл себя Маран, но не рассматривать её было нельзя.

Правда, не появилось ни одной теории, объяснявшей, почему из портала (неважно, только лишь в пространстве он случился или зацепил еще и временное измерение) вышел именно Маран Отравленный Чёрный Меч со своим провалом в памяти. Если бы дело было в крови его потомка, то выдернули бы кого-то гораздо более близкого, потому что за тысячу лет от этого родства и следа не осталось. А других объяснений не было вовсе, не считать же таковым случайность!

Некоторое время они увлечённо обсуждали расчёты и способы их проверить, и Сулус отдыхал душой, понимая, что ужасно соскучился по настоящему, любимому делу, пусть и длилась разлука с ним меньше месяца. Но долго радоваться не вышло, другие дела прервали занимательный разговор: в дверь постучали, и на пороге появился Телаш.

— Доброе утро. Мой принц, — поклонился он, — мама, здравствуй, — он поцеловал Туаару в щёку.

— Здравствуй, Таш, — взгляд всегда строгой и собранной женщины потеплел, жёсткая складка в уголках губ сменилась тёплой улыбкой.

— Я прошу прощения, что прервал. Прикидываете, что делать с гостем из прошлого?

— Для начала пытаемся понять, откуда он взялся, — охотно ответил принц. — Что-то случилось?

— Ничего спешного, просто информация по нескольким невестам.

— Я в таком случае пойду к себе, — Туаара избавила Сулуса от мучительного выбора между долгом и интересом. — Может быть, ещё что-нибудь путное придёт в голову. Хорошего дня!

— Что там? — вздохнул принц, когда дверь за женщиной закрылась, и жестом предложил новому гостю занять место ушедшего.

— Отец передал, — Телаш протянул тонкую папку с документами. — Всё, что удалось собрать по Эрме Шантар. Если вкратце — ничего примечательного и подозрительного. Обычная девушка. Родители умерли, воспитывалась в пансионе, образование получила хорошее. Не особенно талантливая, но достаточно прилежная ученица. Я с ней много пообщаться не успел, Кутум ревнует, но на первый взгляд это действительно самая обычная девушка. Тем и вызывает подозрения. По-моему, она умнее, чем пытается казаться, но это пока всё. Проверяем. И её, и остальных. С одной, кстати, я уже определился, она совершенно точно на кого-то работает. Но, наверное, всё же не на корону, я полагаю, Трант готовит своих шпионов лучше.

— А на кого в таком случае? И кто?

— Ерсэла Прат. Всё их семейство вызывает вопросы, есть подозрение, что бесконечные тяжбы между роднёй — это ширма. Но по этому вопросу обещали дать подтверждение, вряд ли умные люди в Транте не догадались проверить, а если это знают внутренние службы короны — информацию можно получить.

— И что с ней делать? — устало вздохнул принц.

— Зачем с ней что-то делать? — улыбнулся Телаш. — Пусть живёт. Я бы предупредил того, кто ею заинтересуется, но и только. Да, и по Эрме! Проверили всесторонне, никакой магии на ней нет. Кутума тоже осторожно осмотрели и тоже ничего не нашли, но к нему не так просто подобраться. Опытный маг, сами понимаете. Добудем кровь и проверим на зелья, но я почти уверен, что ничего не найдём. За ним на всякий случай приглядывают, но пока ничего.

— Что же выходит, он действительно вот так вдруг и сильно влюбился? — задумчиво проговорил Сулус. — А может, истинность?..

— Вряд ли. Вы не хуже меня знаете, мой принц, что это выглядит не так. Даже если учесть, что на транток без капли нашей крови действие уз не распространяется, и предположить, что привязка состоялась только с одной стороны, всё равно не похоже. Как это ни смешно, но для привязанного он слишком адекватно и сдержанно себя ведёт. Остаётся ждать, когда первый взрыв эмоций пройдёт, и он вернётся в себя.

— А вернётся ли? — вздохнул Сулус. — Предок посоветовал лечить Кутума от его нездоровой привязанности, и мне всё больше нравится эта идея.

— Вы с предком слишком категоричны, мой принц, — рассмеялся Телаш. — Не настолько уж он неадекватен. Возлюбленную свою, во всяком случае, оценивает совершенно здраво и не приписывает несуществующих достоинств. Любовь часто меняет людей, я такое уже наблюдал, да и вы наверняка.

— Наверное, это наказание от Любви за его самонадеянность, — предположил принц. — Слишком пренебрежительно он отзывался об этом чувстве и самоуверенно считал, что уж его подобное не коснётся. Хотя непонятно, почему он при этом так вздыбился на Марана. Тот, конечно, бесцеремонен и, если верить лекарю душ, малоэмоционален, но он действительно не собирался пугать эту девушку. Да и испугалась она не настолько, чтобы так яриться и грозить кардой…

— Ревнует? — предположил Телаш. — Ревность часто толкает влюблённых на глупые и даже самоубийственные поступки.

— Самоубийственные? — уточнил принц. — Вообще-то Кутум неплохо владеет ножом. Ты думаешь, предок настолько хорош? Я знаю легенды, но…

— Я видел его тренировки, — честно признался Телаш. — Было любопытно, а он не прячется. Я не большой знаток, но профессиональные бои выглядят не так впечатляюще, так что лучше бы удержать Кутума от поединка.

— Не думаю, что до него дойдёт. Маран поразительно невозмутим, он просто отказался встречаться с ним в карде по этому поводу, и на собственную репутацию ему плевать. Странно, если честно, я ожидал, что от него будет больше проблем.

— Ну, не так уж это и странно, с учётом легенд, — осторожно возразил гость. — Маран Отравленный Чёрный Меч — убийца, а не герой. Отчаянный героизм ему приписали уже позже, но если судить по его делам и тем «особым поручениям», которые он выполнял для тогдашнего Владыки, он как раз и должен быть расчётлив и хладнокровен. Даже прекращение войны со смертью тогдашнего короля Транта характеризует его именно как профессионала, а не пламенного патриота. Вообще странно ожидать горячности от того, чьё любимое оружие — сложные яды самого разного действия. Если он затаит к кому-то зло, вряд ли мы об этом узнаем до того, как найдём труп, — усмехнулся Телаш, хотя получилось не очень-то весело.

— Ладно, довольно уже о нём. Не думаю, что до этого дойдёт, не настолько сильно они сцепились. Вернёмся к главному твоему делу. Кто еще из девушек под подозрением и на кого стоит обратить внимание?..

***

Время до обеда у принцессы прошло мимо Иданы. На уроках, с которых началось утро, она была рассеянна. История и география оставили её равнодушной, немного оживили тонкости этикета, потому что рассказывали они об украшениях. О том, что мужчины носят серьги и бусы только из полудрагоценных камней с золотом, браслеты — исключительно женское украшение, как и серьги с драгоценными камнями, и о кольцах, по которым прекрасно считывался статус хозяина. Правда, здесь мысли Иданы свернули на конкретные руки определённого человека, стало не до учителя, и тонкости классификации она пропустила мимо ушей.

Всю сегодняшнюю ночь Ида ворочалась в постели почти без сна, думая о протезе крыла и фантазируя о том, из чего можно сделать перья, утром уже сбегала в библиотеку, где взяла несколько книг по биологии, а потом постепенно ворона в её голове сменил тот, кто его принёс.

Движения гимнаста, руки музыканта, упоминание боевой школы, увлечение ядами — странный набор, найти которому применение у Иды никак не получалось. Вряд ли родственник Владыки, пусть и дальний, на самом деле мог быть артистом балагана, да и не походил он со своими манерами и речами на циркача, но других версий не было вовсе. И в конце концов Идана отмахнулась от попыток угадать, приняв, что «то самое» дело никак не было связано со всеми этими умениями. Она вот, например, любит читать детективы, но это не значит, что с ними связана её жизнь!

Но выбросить Марана из головы принятое решение не помогло. О нём вообще думалось легко и много. Например, к слову о перстнях…

Длинные ровные пальцы, округлые ногти, чистые и аккуратно подпиленные, не чета её собственным, которые нередко страдали в мастерской и с облегчением прятались под перчатками.

Правая рука — статус и положение в обществе. Чёрный, правящий клан — перстень с крупным округлым агатом на указательном пальце правой руки. Правящая семья — Чёрный Меч, печатка на мизинце с россыпью тех же агатов или даже, возможно, чёрных бриллиантов.

Левая рука — личные предпочтения, увлечения и просто понимание красоты. На среднем пальце изящное, тонкой работы кольцо всё с тем же символом алхимиков — коброй и мангустом, на безымянном — крупный овальный рубин, камень без значения, а вернее, с таким множеством значений, что предположить нельзя, нужно знать. На большом — широкий ободок с вязью надписи, чем-то, что важно для хозяина, и как жаль, что вчера она не подумала расспросить, что там написано…

И уже вовсе не к слову думалось о его улыбке. Мягкой, исчезающей, но неожиданно тёплой и кажущейся гораздо более искренней, чем самый задорный смех остальных женихов.

О шрамах. Они не пугали, они уже вызывали любопытство и желание рассмотреть рисунок во всех подробностях. И тот, понятный, на спине, и непонятный — на груди.

О его прошлом — и том, которое он не хотел открывать, и том, что успел рассказать. Интересно, этот его путь воина, чего именно он требовал? И почему Маран не упомянул старшую из богов, Любовь? Потому что служить собирался ей? Довольно странно звучит, и представляется что-то неприличное, но ведь у него совершенно иное восприятие этой богини. А с другой стороны, уж слишком пренебрежительно он отзывался о той, кому планировал служить!

Письмо брату Идана, конечно, утром отправила, но сомневалась, что это что-нибудь прояснит. А любопытство одолевало. Неужели Марану не помогли с памятью даже местные маги, способные влиять на разум? Досадно и вдвойне интересно, что же с ним приключилось…

Мысли о том, что илаат мог соврать, она не допускала: не было никакого смысла в одном месте просто отказываться отвечать, а в другом — столь избирательно и странно лгать.

— Ида! — подруга потеребила её за плечо, заставив вздрогнуть от неожиданности. — О чём ты грезишь с таким мечтательным видом? — спросила весело и состроила хитрую мордашку. — Неужели влюбилась? И кто у нас счастливчик?

— Какое там, у меня новый проект, очень интересный, — легко нашлась с ответом она.

Это вообще была привычная отговорка, которую Ида выдавала не задумываясь. Какой-нибудь проект всегда был, и она всегда была чем-то увлечена, так что это было проще, чем объяснять, что задумалась она о недавней стычке с кем-то из великосветских змей, мечтает вернуться к оставленной интересной книге или… и правда влюбилась?..

— Защитник. Она и здесь умудрилась что-то найти! Ида, как?!

— Было бы желание, — машинально улыбнулась она, почти не вслушиваясь, сражённая неожиданным открытием.

А ведь и правда. Не слишком ли много она думает об этом мужчине, которого вчера первый раз увидела? Есть же выбранные женихи, они столько мыслей не вызывают! А как раз именно они — должны бы!

Впрочем, нет, конечно, не влюбилась. Просто он необычный и интересный и манит в первую очередь как клубок загадок, а не как человек. Женихи женихами, но они проще и понятнее, они не уклоняются от вопросов и не напоминают разобранную головоломку, которую так и хочется взять в руки и не выпускать до тех пор, пока не сложится.

— Поделись с нами, что это за загадка такая? — заинтересованно блеснула глазами принцесса.

— Сделать техномагическое крыло для птицы, — не стала скрывать Идана, радуясь, что проект действительно её нашёл и никого не пришлось обманывать. — С одной стороны, похоже на руку человека, но с другой — слишком много новых тонкостей.

— О. И когда мы сможем на него посмотреть? Может, тебе именно это представить как собственный талант?

— Боюсь, тогда ждать придётся слишком долго, это в лучшем случае займёт не меньше месяца, и то если все вопросы решатся быстро. Но, смею надеяться, то, что я придумала показать, всем придётся по нраву.

— О. Сюрприз! Прелестно, я люблю милые приятные сюрпризы, — улыбнулась Мариика. — И что тебе для этого понадобится?

— Он совершенно точно не страшный и даже, наверное, приятный, — поспешила заверить Ида, отлично понявшая намёк. — А понадобится немного открытого пространства и вальс. И готовиться к этому не надо.

— Прелестно, — повторила принцесса удовлетворённо и кивнула. — В таком случае ты покажешь себя на балу через неделю, как и большинство других женихов и невест. Нас посетит сам Владыка, думаю, это будет интересно, но смущать его чем-то экстравагантным мы не станем.

Девушки предсказуемо заинтересованно зашушукались. Вопросы посыпались на довольную произведённым эффектом принцессу, а Ида, к которой все моментально потеряли интерес, облегчённо перевела дух. И тоже с любопытством прислушалась: посмотреть на живого правителя Илаатана было интересно. Конечно, они каждый день смотрели на его младшего сына, но это не то. К Сулусу, далёкому от дворцовых церемоний и дружелюбному, все привыкли, но никто всерьёз не верил, будто вся семья придерживается того же образа поведения.

Темы разговора хватило до конца обеда и еще осталось, и девушки, расходясь, обсуждали грядущий бал. Грета тоже рассуждала о том, какой наряд будет прилично надеть и не будут ли они смотреться в чём-то более привычном слишком чопорно, ведь вряд ли Владыка приедет один, наверняка будут местные дамы, и не хотелось бы уронить лицо на их фоне…

Но всё это продолжалось до того момента, как они остались одни. Удостоверившись в этом, Грета понизила голос и спросила:

— Итак, кто он?

— Кто? — озадачилась Идана. — Владыка?.. — предположила неуверенно. — Что значит «кто»?

— Защитник! Да какой Владыка? Тот мужчина, о котором ты всё утро думаешь! И не надо рассказывать мне о каких-то там птицах с крыльями, как тебе вообще в голову такое пришло?! Я столько лет тебя знаю, я отлично знаю, какое у тебя лицо при мыслях о твоей техномагии, с каким ты жаждешь вернуться к книге, а с каким просто скучаешь. И сейчас точно был не тот случай!

Идана принуждённо рассмеялась, не зная, что ещё можно на это ответить. Она-то была уверена, что неплохо умеет держать лицо, а выходило… А, собственно, что от этого менялось? У неё было не так много хорошо знакомых людей, кто мог наблюдать за её выражением лица достаточно долго и внимательно — Грета да семья, а от них и прятаться не было никакого резона.

— Помнишь, вчера в храме был мужчина со шрамами?

— Ты шутишь? — изумлённо уставилась на неё подруга. — Ты умудрилась влюбиться в этого жутковатого типа за десять минут в храме?!

— Во-первых, я не влюбилась, — нахмурилась Ида. — Для этого я слишком мало его знаю. Просто он интересный человек, необычный, и мне любопытно выяснить про него некоторые подробности. А во-вторых, чуть больше десяти минут. Я сказала правду про ворона, это он вчера принёс раненую птицу и попросил сделать для неё крыло, и я не вижу причин отказываться.

— Ну конечно, он же такой интересный! — хитро улыбнулась Грета. — Погоди, а он не женат?

— Перстня нет, — призналась Ида с некоторым смущением от того, что вообще обратила на это внимание. Но что поделать, руки его она рассматривала очень внимательно, и брачного кольца, которое носили на среднем пальце правой руки, совершенно точно не было.

Да и в остальном не походил он на женатого человека или даже имеющего какие-то сердечные привязанности. Вот на очень одинокого — вполне.

— Это меняет дело, — подруга удовлетворённо сощурилась. — Раз уж он родственник Владыки, никто не станет возражать, если он на тебе женится, правда? Получается, это совсем не мезальянс, пусть он и не входит в число выбранных женихов.

— Ты так говоришь, как будто это уже решённое дело, — вздохнула Ида. Спорить с Гретой сейчас и в таком настроении было бессмысленно.

— Ну больше тебя никто не заинтересовал, а это кое-что значит!

— А тебя, можно подумать, заинтересовал! Мы здесь всего пару дней и не со всеми успели познакомиться даже немного, успеется еще встретить Того Самого. Или нет и выбрать умом, это отличное основание для союза.

— Как скучно! — поморщилась Грета. — Должно быть чувство, а не вот так! Запретная страсть, интрига, порыв, чувства на грани … Ну вот как у Незнакомки в книгах!

— Спаси Защитник от такого, я предпочту спокойно выбрать приятного мне мужчину безо всяких страстей.

— Но с интригами, да? — захихикала подруга. — Ну ладно, ладно, не дуйся! Давай не будем больше про этого загадочного акробата со шрамами, расскажи, как тебе остальные женихи?

Они как раз успели обсудить тех, с кем пообщались, Грета восхитилась и ужаснулась идеей картотеки, а дальше их ждала прогулка в саду с несколькими новыми претендентами и безобидными играми. Идана невольно задумалась о том, как мало существует таких вот развлечений, пригодных для пристойного знакомства множества незнакомых людей, и с тоской вспомнила о принесённой вчера птице. Что ни говори, это было гораздо интереснее всех игр, вместе взятых.

Но такие мысли не помешали получить удовольствие от целого дня на свежем воздухе. Может, никто из илаатов не вызвал глубоких чувств сразу, с первой встречи, но определённые симпатии наметились, несмотря на продолжавшего занимать мысли Марана.

А вечером, сразу после ужина в компании всех женихов и невест, предмет её раздумий неожиданно встретил Идану недалеко от столовой, явно не случайно. Он поджидал немного в отдалении и обсуждал что-то с пожилым мужчиной, одетым в белое, голову которого закрывал белый платок, прижатый обручем из непонятного материала — не любимое местными золото, а что-то, обтянутое тёмной кожей или тканью. Будущий пациент, нахохлившись, сидел на плече своего спасителя.

Торопливо извинившись перед мужчиной, которому выпало сопроводить Иду в гостиную, где должен был продолжиться вечер, Ида торопливо подошла к предмету своих дум.

— Добрый вечер! — с улыбкой поздоровалась она со всеми сразу, сама не зная, чьё присутствие воодушевляет её больше.

— Здравствуй, шайлие, — склонил голову Маран. — Познакомься, это Алдан Морской Кот, он лечит почтовых воронов и согласился помочь тебе с крылом.

— Не согласился, а почту за честь и удовольствие! — коротко поклонился тот, выразительно прижав ладони к груди и с интересом разглядывая девушку. — Неужели вы действительно согласны потратить своё время и силы на такое дело?

— Ну вы же согласны, — улыбнулась она.

— Я другое дело, я обожаю этих птиц, — он протянул руку и осторожно погладил ворона. Тот охотно подставил голову под хорошо знакомую руку. — Тем более от меня не требуется столь уж многое, верно? Только устройство птичьего крыла и механизм полёта.

— Да, пожалуй. А мне интересно попробовать силы, да и жаль его. Почему бы не помочь, если я могу?

— Чудесно! Тогда я предлагаю прямо сейчас и начать! — воодушевлённо предложил Алдан, но тут же опомнился: — О, простите, у вас же наверняка планы на сегодняшний вечер, Маран предупреждал…

— Нет таких планов, которые нельзя отменить! — заверила Идана, решительно подхватила под локти обоих мужчин, явно не ожидавших от неё такого напора, и потянула прочь. Её настолько снедало нетерпение, что даже мысль отложить работу вызывала тоску. Какие могут быть салонные игры и новые знакомства, когда тут — такое!

Расположились они всё в той же гостиной Иданы. Никто сразу не сообразил предложить место поудобнее, а её вполне устроил обжитый письменный стол. Со своей готовальней, подаренной отцом ещё пять лет назад, и удобным набором металлических линеек Ида не расставалась почти никогда и, уж конечно, вспомнила про них при переезде, прихватила и небольшой рулон эскизной бумаги, расчерченной сеткой. А больше ей пока ничего и не требовалось.

— Вы словно заранее знали, что это всё пригодится! — с восхищением проговорил Алдан, заинтересованный бумагой.

— Это моя жизнь, — призналась Идана столь спокойно и буднично, что патетичные слова прозвучали удивительно естественно. — Я не могла при переезде бросить самое важное для себя. Вот, я сегодня утром взяла книги в библиотеке, но не знаю, насколько они подходят…

Они настолько увлеклись, что засиделись до поздней ночи. Маран в обсуждении почти не участвовал, но слушал и наблюдал с интересом, и только виновник всего этого переполоха, спрятав голову под здоровое крыло, быстро задремал на спинке свободного кресла, куда его посадил хозяин. Птица двигалась неуклюже, явно не успев еще привыкнуть к собственной неспособности летать, но всё равно держалась увереннее и спокойней, чем, по мнению Иды, должна была.

Когда Идана обратила на это внимание, следующие пятнадцать минут Алдан вдохновенно и с огнём в глазах рассказывал о том, какие умные птицы — вороны, и какие особенно умные почтовые, их магически изменённые потомки. В конце концов у девушки остался один закономерный й вопрос: почему такие умные птицы до сих пор соглашаются работать за еду, а не требуют оплаты. Маран рассмеялся, а любитель птиц смущённо забормотал, что, возможно, он немного преувеличил, но всё равно…

Расходились они глубокой ночью если не друзьями, то добрыми приятелями — точно. К огромному удовольствию Иды, в отношении пожилого мага к ней не было снисходительности и сомнений, он легко поверил в её таланты и так искренне ими восхищался, что её бросило в другую крайность: Идана начала волноваться и сомневаться, а получится ли? Но ей хватило выдержки не показать этого беспокойства.

Они бы, может, и до утра засиделись, но увлекшуюся пару, посмеиваясь, призвал к порядку Маран. Он единственный не потерял чувства времени, хотя и ловил себя на том, что тоже не хочет уходить. Пусть сейчас ему досталась роль наблюдателя, но рядом с этими двумя увлечёнными творцами было спокойно и уютно. Их воодушевление, быстрые росчерки карандаша на клетчатой бумаге и растущая стопка исписанных листов — всё это необъяснимым, но уже привычным образом заполняло ту странную пустоту, которая неизменно давила изнутри и вызывала постоянное ощущение смутного беспокойства, стоило остаться наедине с собой.

А позже, когда Маран не спеша шёл по сонным и тихим коридорам дворца в другое крыло, где ему выделили покои, его настигла неожиданная мысль-осознание, позволившая найти то самое, нужное слово.

Не опора, не ориентиры и не способ занять время. Цель. Вот чего ему не хватало. Словно она была — нечто исключительно важное, чему он не просто посвятил жизнь, но всю её подчинил и выстроил вокруг этой неведомой сердцевины, — а потом вдруг не стало. И скорлупа оказалась достаточно прочной, чтобы не рухнуть, но пустота на месте ядра звенела и тревожила.

А следом за мимолётным облегчением пришла досада на себя и свою память, которая распадалась от прикосновения, словно высохшая песчаная фигура.

Прочное основание — двадцать пять лет жизни. Он прекрасно помнил годы ученичества, своего наставника — безжалостную тварь, которую сам же и прикончил в семнадцать, сдав тем самым экзамен, но которую нередко вспоминал после с благодарностью. Помнил, как увлёкся алхимией и ядами, один из которых в конечном итоге и оборвал жизнь учителя: он хорошо воспитал Марана и сумел донести до него простую истину, что честный бой — это самый крайний случай, придуманный глупцами, и желательно устранить противника заранее, не доводя до прямого столкновения. Тем более если противник этот заведомо сильнее.

Потом была служба на благо клана. Тогда Чёрный клан сильно вознёсся, отчасти благодаря усилиям Марана: то ли учитель его был чрезвычайно хорош, то ли у самого юноши имелся недюжинный талант в деле изощрённого устранения мешающих людей, но работа была плодотворной. И увлекательной. Ему нравилась такая жизнь. Нравилось находить подходы к тем, кто прятался за высокими стенами, спинами стражей и боялся смерти. Его вёл азарт, и что только не приходилось тогда проделывать! Проходить по нитке над бездной, переодеваться женщиной, карабкаться по отвесным скалам…

Он не испытывал жалости, почти не питал сомнений, во многом потому, что среди жертв этой жестокой политической войны между кланами не было невинных. Ему не приходилось убивать детей, а все остальные и сами не гнушались испачкать руки. Тогда было такое время, и к этому изменению тоже оказалось сложно привыкнуть: к тому, сколько теперь принято законов, и к тому, что они соблюдаются. Это он понял после разговора с нынешним Владыкой — человеком жёстким, но никогда не решающим проблем простейшим методом. Но пусть и приходилось постоянно себе об этом напоминать, никакого протеста невостребованность его как наёмного убийцы не вызывала. Значит, совершенно точно не охота за врагами была той утраченной целью, составлявшей основу его существования.

Она, кажется, возникла позже. Кажется, ему тогда было двадцать четыре. Опять началось жёсткое, странное и очень своеобразное обучение, совмещённое с продолжением службы на благо клана и тогда уже единого Илаатана. Вот только какова была эта цель? Достиг ли он её? И что было потом?..

В исторических хрониках было написано о войне и том, что он убил тогдашнего короля Транта, но был пойман и предан жестокой казни. По датам выходило — ему тогда было тридцать. Но всего этого он уже не помнил, всплывали только бессвязные обрывки.

Тёмные, закопчённые от пламени факелов стены, сложенные из грубого камня — замок трантской постройки, но какой? Долгий путь через горы, павшая лошадь — тогда это было или раньше? Кажется, была зима и холод, а король умер в начале осени, и в любом случае что-то не сходилось…

И от чего вообще умер тот король? Маран любил яды и не любил пускать кровь, а в хрониках этот момент был описан смутно, и речь шла чуть ли не о вырванном сердце. Конечно, тысяча лет — большой срок, и вряд ли тем хроникам можно верить дословно, но… Увы, других источников информации не было.

Так что же было его целью и к чему он так странно готовился… сколько выходит, пять лет? Убийство короля Транта? Вряд ли. Да, сложное дело, но не настолько. Некий посвящённый богам путь воина? Это звучало логичнее, объясняло странности обучения, но не объясняло одного: того глубокого отвращения, которое он по необъяснимой причине питал к богам, и особенно — Любви.

Могла ли его смерть быть настолько долгой и мучительной, чтобы он обвинил во всём этих самых богов и отрёкся от них? Для кого-то могла, но не для него — того, кто умел усилием воли отрешаться от боли и просто не чувствовать её. Не для того, кто мог остановить любые мучения, просто прекратив дышать.

Жаль, лекарь душ сразу расписался в собственном бессилии восстановить память. Он даже не сумел объяснить, что вообще случилось и куда пропали куски из жизни Марана Отравленного Чёрного Меча. Их словно и не было никогда.

Беспокойство по этому поводу было понятно и объяснимо, но Маран всё равно не мог отделаться от мысли, что эта цель и эти годы — вообще самое важное, что было в его жизни. И важно это было до сих пор, даже тысячу лет спустя. И как будто — не только для него, но за это он уже не мог поручиться.

Терпеть боль и жажду. Смирять ярость. Не испытывать страха.

Закономерный вопрос задала ему эта забавная трантка с её очаровательными кудряшками: а что Любовь?

Действительно — что? Почему он этого не помнит и почему это важно?

И почему он помнит Гнев как Ярость, а все божества — богинями? И почему это тоже кажется важным?

Да, объяснения историка о том, что культ, как и язык, изменялся со временем, правдивы, с ними глупо спорить, тем более Маран и сам знал куда более странные ветви общей веры, имевшие значение в разных местах в разное время. Когда-то не то что каждый клан — каждая семья верила по — своему.

Его не беспокоило ворчание старика Шахру о том, что богов не существует, больше того, он внутренне склонен был с ним согласиться, и научная картина мира казалась привлекательно правдивой.

Тогда почему так тревожили именно эти мелкие несостыковки?..

***

Утром Идана, конечно, встала и пришла на занятия, но очень об этом жалела: поспать бы ещё пару часов! А лучше засесть за чертежи, потому что ночью она снова еле уснула, одолеваемая мыслями и желанием поскорее вернуться к крылу. С Алданом они опять договорились встретиться вечером, потому что основные обязанности с него никто не снимал, но до этого ведь можно было сделать кучу всего! Например, осмотреть лаборатории, с хозяином которых обещал договориться Маран, потому что чертежами можно заниматься где угодно, был бы стол и свет, а вот для сборки готового крыла требуются другие условия. Ещё бы с материалами определиться и добыть их…

— Ида, можно тебя на пару слов? — выдернул её из задумчивости неожиданный голос, когда уроки закончились, и впереди ждал ставший уже традицией обед с принцессой.

Неожиданный потому, что принадлежал он не Грете, которая всё утро посмеивалась над рассеянностью подруги, а другому человеку. Притом тому, кто редко с кем-то заговаривал первым: Одиле Трольд.

— Да, конечно, — встряхнулась Идана и улыбнулась черноволосой чудачке, заинтригованная.

— Я не хотела лезть не в своё дело, но всю ночь об этом думала и решила предупредить, а там — смотри сама… — продолжила Одила негромко, отведя её в сторону и удостоверившись, что поблизости никого нет.

— О чём предупредить?

— Тот мужчина, с которым ты вчера ушла. Не старший, старший простой и симметричный, с ним всё просто. Молодой. Будь с ним осторожна.

— Почему? — растерянно нахмурилась Ида. — Он, конечно, со странностями, но совсем не страшный.

— Я не говорю, что он страшный, он… не такой, как все. Я никогда подобного не видела. Это не обязательно плохо, но я всё равно решила предупредить об осторожности.

— И какой он?

— Рассредоточенный.

— Прости, что? — удивлённо уточнила Идана.

— Если всех остальных людей я вижу как цельные фигуры разной формы, то он… Словно облако кристаллов. Или скорее рой. Как будто раньше он был целым и симметричным, как ты или даже как Кутум, но потом что-то его раскололо. Я не могу судить, чем это грозит и как сказывается на нём, я даже не уверена, что это плохо, но выглядит странно. И я решила сказать тебе, потому что ты с ним общаешься.

— Спасибо, — задумчиво кивнула Ида. — Я тоже подумаю, что это может быть.

— Хорошо, — с явным облегчением кивнула Одила. — Я боялась, что ты просто откажешься слушать, обычно все так и делают.

— Ну ты не сказала ничего такого уж жуткого. — Идана пожала плечами. — А что он ни на кого не похож — это и так ясно, ты всего лишь указала на дополнительную деталь.

— Мне кажется, я не предупредила тебя, а только сильнее к нему подтолкнула, да? — Одила слабо улыбнулась.

— Пожалуй, — рассмеялась Ида. — Но не волнуйся, я не собираюсь терять голову, пока меня с ним связывает только любопытство и раненая птица.

— Пока, — повторила девушка со значением и вновь вздохнула. — Впрочем, я и не думала, что ты сразу после такого предупреждения вовсе перестанешь с ним разговаривать, и не собиралась тебя отпугивать. Просто я не люблю, когда знаю что-то, что нужно другому, но не могу об этом рассказать. Поэтому прошу всех не доверять мне никаких секретов.

— Спасибо, я учту на будущее, — ещё больше развеселилась Идана.

— Пойдём, а то опоздаем, — предложила Одила, заканчивая разговор, и Ида, конечно, не стала спорить.

Только добраться до цели вовремя они всё равно не успели: проходя по галерее, заметили Эрму, с потерянным видом стоящую у окна. Она отстала от остальных девушек сегодня, и все думали, что отправилась на свидание со своим возлюбленным, однако вид её был не очень радостным.

Девушки переглянулись, молчаливо спрашивая друг у друга, что делать. Вроде бы и приставать без просьбы — нехорошо, но и оставить одну из своих в откровенно подавленном состоянии не хотелось. Девушки здесь пока еще не совсем сдружились, но, сплочённые общими жизненными обстоятельствами, относились друг к другу хорошо. И вот это самое «хорошо» требовало хотя бы спросить, что случилось.

— Эрма, ты в порядке? — первой решилась Идана.

Та вздрогнула от оклика, резко обернулась и неуверенно улыбнулась в ответ.

— Да… Да, в порядке, не волнуйся.

— Мне кажется, ты сама не веришь в то, что говоришь, — нахмурилась Одила, и Эрма смущённо опустила глаза.

— Я не знаю…

— Пойдём, — после мгновения колебаний всё же предложила Ида. — Выпьем спокойно чаю и попробуем узнать. Если ты, конечно, не против.

— Не против, — увереннее улыбнулась Эрма, и на лице её появилось такое облегчение, что добровольные помощницы насторожённо переглянулись, одолеваемые одинаково нехорошими подозрениями.

Устроились они в гостиной у Иданы, которая первая это предложила, а у остальных не было причин спорить. Вид Пола в углу слегка насторожил гостий, но не настолько, чтобы бежать прочь. Потом о нём и вовсе забыли, когда принесли чай и Диила убежала с посланием для принцессы — игнорировать обед у неё, даже не предупредив об отсутствии, было бы совсем уж бессовестно, а вот извиниться, что немного задержатся, — вполне уместно.

Драма Эрмы, предсказуемо связанная с Кутумом, оказалась не настолько страшной, как представляли себе девушки, но беспокойство было вполне понятным. Он не сделал ничего по-настоящему ужасного, но был слишком настойчив и скор в принятии решений, и Эрму, которая знала его всего несколько дней, подобная решительность и напор уже почти пугали.

Вчера он сделал ей предложение, чем здорово ошарашил. Она не дала ответа сразу, попросила несколько дней на раздумья. Он согласился, хотя и не обрадовался промедлению, а Эрма теперь не знала, что предпринять.

— Он мне нравится, на самом деле. Он красивый, заботливый, и такая вот любовь с первого взгляда льстит, но… слишком быстро. И слишком много. Это приятно, что он готов меня защищать, но он порой бросается на врага там, где это совершенно не нужно. Вот например, помните того мужчину со шрамами, который был в храме? Я, конечно, испугалась, тем более вёл он себя странно, но почти сразу выбросила его из головы, а Кутум ужасно разозлился на него. Ρазговаривал с принцем и даже чуть не вызвал на дуэль. И ревность его поначалу льстила, а сейчас уже начинает пугать.

— А ты пробовала объяснить ему, что он слишком сильно давит и тебе это неприятно? — сочувственно спросила Ида.

Эрма смущённо потупилась и крепче сжала в ладонях широкую чашку без ручки — пиалу, из которых здесь было принято пить чай.

— Я боюсь.

— Думаешь, он может сделать что-то плохое? — нахмурилась Идана.

— Нет, я не в этом смысле, он никогда не сделает мне ничего плохого, я в этом уверена! — горячо заверила она. — Вдруг он обидится, расстроится и подумает, что он мне не нравится? А он мне нравится, просто эта странная спешка…

— Ну его тоже можно понять. Девушек тут гораздо меньше, чем мужчин, вот он и пытается заранее отвадить других желающих, — улыбнулась Ида.

— Да какие там желающие, — отмахнулась Эрма, но было видно, что эта мысль ей понравилась.

— Другие, — насмешливо, со значением повторила Идана.

— Вы подходите друг другу, — негромко заметила Одила. — Это не значит, что у вас непременно всё будет прекрасно или что тебе нужно соглашаться на всё сразу, но и отталкивать его из-за одного страха — тоже нехорошо.

— Попробуй сказать ему то же самое, что сказала сейчас нам, — предложила Ида. — Только побольше хвали его в это время. Матушка говорила, что это очень помогает со всеми мужчинами. И сообщать что-то неприятное нужно, не забывая хвалить и восхищаться. — Гостьи весело улыбнулись, а она продолжила невозмутимо: — Я, правда, не знаю, насколько это на самом деле работает, но все любят, когда им говорят приятные вещи.

— Да, я, наверное, так и сделаю. — Эрма заметно повеселела. — Спасибо вам за поддержку! Мне казалось, всё так плохо и безвыходно, а стоило рассказать — и как будто совсем ничего страшного, а я выдумываю глупости на пустом месте.

— Обращайся, — серьёзно отозвалась Ида. — Надеюсь, всё у вас сложится к лучшему.