Будет больно, моя девочка (СИ)

Глава 24

Майя

— Это не то. Точно не то! — отшвыриваю в сторону очередное платье и лезу за следующим.

В моей гардеробной вот уже как минут двадцать творится полнейший хаос. Все разбросано: платья, юбки, пиджаки, сумки, ботинки и даже украшения.

Понятия не имею, зачем я это делаю. Для чего, а главное, для кого, блин, хочу нарядиться? Для Мейхера? Смешно!

Прикладываю плечики с очередным платьем к груди, смотрю на себя в зеркало и отбрасываю его за спину. Изначально мы с Арсом договаривались пойти в кино сразу после школы, но к концу учебного дня пришли к тому, что лучше перенести этот поход на семь вечера. И это, если честно, было худшим решением, ведь стоило мне попасть домой, и я начала париться на тему: в чем пойду и как буду себя там вести.

Кошмар какой-то. Такое ощущение, что для меня эта встреча важна. Я просто согласилась в качестве извинения. Только и всего. Так и есть же.

Внушаю себе эту установку уже больше часа, но, несмотря на это, продолжаю торчать в гардеробной.

Мамины шаги не слышу. В самый последний момент замечаю ее отражение в зеркале. Вздрагиваю и, перекинув пиджак, который только что достала, через локоть, поворачиваюсь к ней лицом. Нервно приглаживаю растрепавшиеся локоны и бегло оцениваю обстановку вокруг себя. Колоссальный бардак.

— Какой у тебя тут… Творческий беспорядок, — мама присаживается на банкетку, перед этим подцепив с нее мою юбку. — Куда собираешься?

— Погулять, — бросаю случайный взгляд на бледно-розовое платье. Тянусь за ним. Про пиджак тут же забываю.

— С кем, если не секрет?

Слышу мамин вопрос, но мозг в этот момент довершает образ.

— С Арсом, — бормочу, но так, чтобы мама услышала, и достаю белое пальто. Тут же выдвигаю секцию с замшевыми казаками. Представляю все это на себе. Отлично. Нежно.

Интересно, Мейхеру понравится?

Боже, да ему и не должно нравиться! Что у меня в голове? Что с моей головой? А со мной что?

— Свидание?

— Это не свидание, мам, — закатываю глаза. — Я тебе уже говорила, что Марта все придумала и Мейхер мне не нравится. Совсем. Я не обнималась с ним в лифте.

— Ладно. Прости. Я помню.

Слышу улыбку в ее голосе, несмотря на то, что на маминых губах ее нет.

Вообще, я была уверена, что такие, как Мейхер, моим родителям не нравятся. Мне такие тоже не нравятся, между прочим. Но тем не менее мама вполне позитивно отреагировала на Арса. Несмотря на все эти его закидоны, чудовище она в нем, судя по всему, не разглядела.

Я, если честно, после прилета из Питера совсем растерялась. Вечером мы с родителями сели за стол переговоров. Я спрашивала, они отвечали. У них и правда был конфликт, когда я была совсем малышкой, но никаких измен не было, никто никого из последних сил никогда не терпел. Они любят друг друга. Я всегда это знала и видела. Теперь даже стыдно, что усомнилась. Дурочка. Какая же дурочка.

Тем же вечером мама рассказала папе про Арса. Про наш с ним побег. Он выслушал все это спокойно, подробней расспросил про Мейхера, а я в сотый раз заверила, что мы просто друзья. Не больше. Папа поверил. Думаю, что поверил.

Правда, уже перед сном мама заглянула ко мне в спальню одна и посоветовала не терять голову. Вроде как предупредила, что мальчики типа Арсения любят и могут создавать проблемы на пустом месте. Потом, конечно, сказала, что она за меня переживает, и напомнила, что я всегда и все могу ей рассказать. Могу посоветоваться по любому поводу.

— Может быть, тебя подвезти в город?

— Да, давай, — соглашаюсь только для того, чтобы мама не думала, что мы с Арсом — парочка. Потому что это и правда не так!

Понятия не имею, что они с отцом там себе напридумывали, но мне последние дни кажется, что они постоянно надо мной подшучивают на эту тему…

В кино я опаздываю. Мы попадаем в пробку, Арс ждет меня в парке и, когда я прихожу, выглядит недовольным. А дальше все происходит точно как в плохом кино: мы идем на ужастик, зал оказывается пустым. В нем нет никого, кроме нас и монстров на экране. Мне жутко. Страшно. Я терпеть не могу ужасы и жалею, что снова решила показаться смелее, чем я есть на самом деле.

Пялюсь в экран, а в голову то и дело лезут мысли в стиле — он на меня даже не посмотрел ни разу толком. Я как дура надела это платье, укладывалась почти час, а он весь вечер пялится в сторону. Я будто пустое место для него. Как же так? В какой-то момент на глаза наворачиваются слезы. Это какое-то дурное, не поддающееся объяснению отчаяние. Я не знаю, почему так болезненно реагирую на этот игнор. Сама всю неделю этим же занимаюсь, а теперь вот…

Просто в Питере, там, в лифте, все было иначе. Я, кажется, поверила. Очаровалась. И да, на мгновение потеряла голову.

Вот и сейчас, сейчас все происходит по тому же сценарию. Именно эти ощущения мною движут, когда я хватаю Арсения за руку. Мне и правда страшно. Я визжу из-за резко выпрыгнувшего со стороны монстра. Сжимаю ладонь Арса, взвизгиваю, зажмуриваюсь. А потом чувствую, как он сжимает мои пальцы. Делает так, что теперь его рука их накрывает.

Замираю. Кажется, даже не дышу. Когда поворачиваю голову, понимаю, что Мейхер на меня смотрит. Причем у него такой взгляд, будто маньяк не в этом ужастике на экране, а вот он, передо мной.

Сглатываю вставший в горле ком. Вздрагиваю, когда лицо Арса оказывается рядом, и снова замираю.

Он говорит о поцелуях. Говорит о том, что хочет меня поцеловать. А я хочу? Я хочу, чтобы он меня поцеловал?

Когда это произошло в лифте, в Питере, я была ошеломлена. У меня чуть сердечко из груди не выпрыгнуло. Я сопротивлялась головой, да, но разум был подавлен. Я помню это чувство окрыленности, близости, трепета и тепла. Я помню его губы. Помню его прикосновения. Мне все это снилось. Всю неделю. Все дни, что Арс был в ЧС, он там поэтому и оказался. Его стало так много в моей жизни без физического присутствия. Просто в мыслях.

Паника. Паника. Паника.

Он продолжает смотреть на меня. У него не глаза, а бездна. Темная. Неизведанная. Пугающая.

Лучше не подходить к краю. Но я уже на нем стою. Еще шаг. Только шаг…

Он хочет меня поцеловать. Он спрашивает разрешения!

Мейхер спрашивает разрешения!!!

Киваю, едва заметно, но Арсу этого достаточно. Его губы обрушиваются на мои. Подчиняют. Кружат голову. Нет никакой нежности. Страсть. Напор. Я не успеваю дышать, думать, я не успеваю жить. Все встает на паузу. Весь мир!

Как же так получается?

Мы целуемся с открытыми глазами. Жадно смотрим друг другу в глаза. Со стороны, наверное, выглядим психами. Но в этом явно что-то есть. Меня не отпускает чувство полета. Чувство вседозволенности. Чувство свершения. Сейчас я могу все. Абсолютно все.

Ресницы дрожат. Ладони вспотели. Я полностью отдаю себя этому странному ощущению. Закрываю глаза. Млею от объятий. Касаюсь пальцами его щеки.

Страшно. Неизведанно.

Я дико стесняюсь. Понятия не имею, как себя вести. Мы просто плывем по течению, и оно мне нравится.

Арс отрывается от моих губ, обхватывает ладонью щеку.

Его губы трогает улыбка. Вот та наглая, уже мне привычная. Как в нашу первую встречу, но с одним исключением. Его глаза потеплели.

— Наконец-то ты научилась целоваться, Майя.

Мне хочется его стукнуть. Как он может так говорить? Но я смеюсь. Громко. Свободно. А потом понимаю, что, оказывается, все это время обнимаю его за шею. Прижимаюсь к его груди своей.

— Ты обещал без губ…

— Ты начала первая, — аккуратно стаскивает мою руку со своего плеча и переплетает наши пальцы.

— Первая…

— Мама была в шоке, — смеюсь. Мы с Арсом буквально минут пятнадцать назад вышли из кинотеатра. — Она решила, что тату настоящая и надоумил меня, конечно же, ты.

— Конечно же, я, — Арс ухмыляется и убирает руки в карманы джинсов.

Мы просто идем рядом. Флер уединения, что был в кино, пропал. Я чувствую все те же эмоции, но вот выражать их так же открыто теперь не выходит. Как только мы вышли из зала, на меня накатило оцепенение, которое вскоре сменилось стеснением. Я и шучу вроде, и улыбаюсь, но до Арса больше не дотрагиваюсь. Он, к счастью, попыток меня потрогать тоже не предпринимает.

Я смотрела очень много романтических фильмов и столько же читала книг о любви, но в реальности все оказывается иначе. Да, сердце бьется чаще. Да, эмоции через край, но кто же знал, что будет еще вот это глупое стеснение и страх? Приходится подбирать слова, чтобы не сказать лишнего, а в голове в этот момент вертится миллион вопросов.

Целуются ли в кино на первом свидании? Да и было ли это свиданием? Это вообще нормально, когда человек, которого ты на дух не переносила, вдруг стал тебе так сильно симпатичен? А что думает об этом Арс? Кто я для него? И вся эта ситуация — он сам как ее видит?

До жути хочется заглянуть ему в голову, ведь в книге или фильме ты всегда знаешь, о чем думают двое, в жизни же отвечаешь только за себя.

Так легко обмануться. На самом деле очень страшно обмануться. Очень и очень страшно, особенно с таким, как Мейхер. Я видела его темную сторону, знаю, на что он способен…

— Да, — часто киваю, — папа на кухню как раз в этот момент зашел. Мама с ужасом в глазах, на мне футболка, поэтому картинку на руке видно, — хихикаю. — Папа, правда, сразу просек, что это просто нарисовано. Все выдохнули.

Улыбаюсь и опускаю взгляд себе под ноги. Оба затихаем. Просто идем вперед, и это так странно. И со стороны, наверное, и по моим ощущениям. Кто бы мог подумать, что я и Арс… Кто бы мог подумать.

Ловлю его взгляд. Заостряю уголки губ.

Снова смотрим вперед. Переглядываемся, конечно, весь путь до светофора, который загорается красным.

В толпе внимательно разглядываю профиль Арсения. Мысли гонят меня вперед, дальше и дальше. Они разные. Непривычные. Пугающие. А еще все со знаком вопроса на конце. И ответов у меня нет.

Поджав губы, снова впиваюсь глазами в Мейхера. Он отвлекся, ему кто-то позвонил.

Жадно рассматриваю его, и сердце в этот момент ускоряется.

Кто мы друг для друга?

Мы встречаемся? Мы пара? Кто бы знал.

Что я чувствую? Чего хочу? Я не знаю.

Все слишком запутано. Слишком сложно.

Есть ли у нас вообще общие темы для разговоров? А интересы?

Если да, то почему мы молчим? Кто должен заговорить первым? В кино было проще, там сама атмосфера располагает к молчанию, а на улице, среди людей и шума, тебе будто нужно вливаться в эту атмосферу, поддерживать ее. Болтать без умолку, улыбаться, смеяться, быть веселой, заводной…

Он так ничего и не сказал про мое платье, прическу. Не сделал комплимент даже. Это плохо. Я же старалась, наряжалась, а он будто и не заметил. Ему, наверное, все равно.

— Может, мы в парк завернем? — после паузы предлагает Арс. Мы как раз перешли дорогу. — Там не так шумно.

— Да, давай, — хватаюсь за его предложение, как за спасательную соломинку.

Я по жизни болтушка, легко нахожу общий язык с людьми, могу часами о чем угодно говорить, но явно не сегодня. Язык прилип к небу. Мне нужен толчок. Помощь. Нужен первый шаг. Первый шаг именно от Мейхера, иначе я окончательно замкнусь в себе.

— Пошли, — Арс протягивает мне руку.

Пару секунд смотрю на его ладонь, нерешительно переминаюсь с ноги на ногу, а потом касаюсь ее пальцами.

Арсений тем временем быстро что-то пишет в мессенджере, а мимо нас проходит шумная компания парней. Становится не по себе. Они громко смеются и матерятся. Провожаю их взглядом и мысленно радуюсь, что мы свернули в парк, а они прошли мимо.

Чувствую тепло его кожи. Наши пальцы переплетены. Тишина давит. Я была уверена, что, когда вокруг станет не так многолюдно, разговор будет завязать проще, а по итогу продолжаю молчать.

Мы идем по аллее, подсвеченной фонариками. Арс хмурится, а потом поворачивает голову и спрашивает:

— Ты замерзла? У тебя пальцы холодные.

— А… Это… У меня часто так. Кончик носа еще, — улыбаюсь, совсем не ожидая, что Арсений коснется его тыльной стороной своей ладони.

Вздрагиваю и тут же хочу отвернуться. Перебарываю себя в последний момент и перевожу тему.

— Вы с Маратом помирились?

— Если это можно так назвать. Он собрался забрать доки, а просветил об этом утром. Сегодня. На мир не тянет.

— Значит, Марат сообщил тебе только сегодня, что переводится?

— Ага.

— И ты злишься?

— Не особо рад, естественно.

— Он решил, что ты бы его не поддержал.

— Я бы и не поддержал. А ты вроде хотела быть следователем, а не адвокатом.

— Ха, — громко цокаю языком. — Почему у тебя к Тае такое предвзятое отношение вообще? Она тебя покусала, а мы все не знаем? — улыбаюсь.

Мейхер ловит мой взгляд в этот момент. Ухмыляется.

— У тебя ко мне тоже предвзятое отношение, Майя.

— Ну мне есть на что опираться в этом плане.

— Да, помню. Собаки, угрозы, бассейн. И что там еще?

— Хамоватое обращение с девушками! — задираю нос.

— Прям вот хамоватое?

— Ужасное, Арсений. Кошмар просто какой-то. — Пару секунд выдерживаю образ строгой училки, а потом начинаю хихикать. — На самом деле это тайна и большое открытие, если что, — понижаю голос, — мне очень просто с тобой общаться. Типа можно сказать все что угодно, любую чушь, страх… Не знаю. Ты реагируешь как-то по-другому, не как все, а как мне надо, что ли…

Тараторю и тут же отворачиваюсь. Щеки становятся пунцовыми.

Божечки, зачем я вообще это ляпнула?

Нельзя быть простой, как пять копеек. В женщине должна быть загадка, а я мелю все, что в голову приходит.

Мейхер молчит. Ему, судя по всему, мои слова тоже показались странными. Правда, он почти сразу произносит:

— Там кофе продают. Ты реально замерзла, я схожу куплю.

— Ладно. Я тут подожду, — озираюсь на лавочку среди елок. Добравшись до нее, смотрю на Арса, который уже подошел к точке с кофе, а потом замечаю всю ту же шумную толпу парней, который прошли мимо нас на светофоре. Резко становится не по себе.

— О, девчуля! Ты чего тут одна сидишь?

Прекрасно слышу этот прокуренный голос, но уперто смотрю в одну точку. Делаю вид, что меня тут нет, в груди теплится маленькая надежда, что они просто потеряют ко мне интерес и уйдут.

Их четверо. Говорит из них самый мелкий. Если я встану, даже с моими ста шестьюдесятью восьмью, он едва дотянется своей макушкой до моего носа.

— Красатуля, ты немая, что ли? — продолжает эта раскаченная в плечах мелочь, а все остальные ржут.

— И глухая, — басит второй, стоящий за спиной у «кепки».

Осматриваюсь. Как на зло, людей вокруг нет.

— Ребят, мимо проходите, — произношу спокойно, по-прежнему смотря в сторону.

Честно говоря, высматриваю Мейхера, он как раз забирает стаканчики с кофе. В первые секунды меня это успокаивает. Складывается впечатление, что он придет и все уж точно будет хорошо, но потом я невольно бросаю взгляд на эту гадкую четверку, и понимаю, что может случиться драка…

Это плохо. Очень и очень плохо.

Резко поднимаюсь на ноги. Лучше просто уйти. Ну не будут же они меня силой удерживать. Неверное…

— Э, стоять. Ты куда собралась?

Чувствую захват на своем локте. Снова этот мелкий.

— Пусти, — проговариваю опять же спокойно.

— Посиди с нами. Составь компанию, — тянет меня обратно на лавку.

— Убери руки!

— Несговорчивая какая, — шепелявит кто-то из них.

— Руки от нее убери, — отчетливо слышу голос Арса теперь. Он стоит за ними. С кофе. Пока парни соображают, что к чему, ставит стаканчики на землю.

— О, а вот и защитник!

Они снова смеются. Кто из них говорит непонятно, я смотрю на Арса и понимаю, что ничем хорошим этот вечер уже не закончится. Зачем мы вообще поперлись в этот парк? Стискиваю зубы до скрежета, нервно постукивая каблуком по асфальту.

— Смотри прилизанный какой. Сигаретами не угостишь? Пантовые, наверное.

Они опять смеются, а у меня сердце в пятки уходит. Это же самая глупая, и самая не предвещающая ничего хорошего фраза, когда в темном переулке у тебя просят закурить…

Арс разворачивается к «кепке» всем корпусом. Над нами явно сгущаются тучи.

— Не курю.

— А если найдем?

Они мерзко ржут. Все четверо. Сжимаюсь. Хочется стать невидимкой. Раствориться, отмотать время назад и пойти другой дорогой. Не заходить в парк. Уехать сразу из кино. В машине безопасно.

В моей жизни ничего подобного не случалось. Никогда. Все снова впервые. И вот такие открытия, мне совсем не по душе.

— Попробуй, — Арс отвечает в подобной этим гопникам манере. Скалится.

— Да ты смельчак. Красивая девка. Мы ее себе заберем.

Липкий взгляд четырех пар глаз добирается до меня. Обхватываю ладонями плечи, закусывая нижнюю губу до боли. Мне кажется, что уже начинаю чувствовать вкус крови.

— Юрец, у нее цацек на полтинник.

Сжимаю руки в кулаки, сильнее прижимая их к плечам. У меня на пальцах кольца, на запястьях браслеты. И называя сумму, эти четверо, конечно, сильно продешевили. Но дело сейчас совсем не в деньгах.

— Губу закатай!

Слышу голос Арса, а потом и удар. Он наносит его первым. Глупо. Очень и очень глупо. Четверо на одного.

Взвизгиваю. Они не сразу, но валят его на землю. Какое-то время он успешно отбивается, я отскакиваю в сторону, пытаюсь сообразить, что делать. Куда бежать, кого звать. Ору, как резаная, зову помощь, пока мой рот не зажимает чужая воняющая табаком ладонь.

Сердце ускоряется, я смотрю на происходящее во все глаза, и истерически хохочу в эту мерзкую ладонь, когда вижу, что Арс успешно отбивается. Раскидывает их всех, а потом, совершает просчет. Поворачивается к одному из них спиной. И именно он бьет Арса по голове небольшой битой. Откуда она вообще у него взялась?

Взвизгиваю, если это можно так назвать и со всей силы вгрызаюсь зубами в прокуренную ладонь.

«Кепка» матерится, отталкивает меня в сторону, а меня колотит.

Они бьют Арса ногами. Повалили на землю и бьют. Все происходит очень быстро.

Как же так вышло? Как? Задаю себя эти вопросы снова и снова, расстёгивая дрожащими пальцами замочек на браслете, и пытаюсь как можно точнее запомнить лицо каждого из четверки. Это важно.

— Мы все отдадим, — начинаю снимать с себя кольца. — хватит его бить. Хватит. Вот, — сую свои украшения «кепке». Он в этом избиении не участвует. Просто смотрит, и судя по лицу, наслаждается. Он явно их лидер. — Забирайте.

— Мобильник гони, — летит сразу, как только он рассовывает все себе по карманам, и дает отмашку своим шестеркам перестать бить Арса.

— Да-да. Вот, — отдаю телефон.

— Умница девочка, — скалится, а потом мерзко харкает в сторону. — У борзого карманы проверьте и валим.

Мейхер и здесь сопротивляется, и вот уже мне хочется его стукнуть. Пусть они заберут все, что хотят и свалят. Хватит геройствовать. Шмыгаю носом и упираюсь коленями в асфальт рядом с Арсом, помогаю ему сесть, пока гопники ускорив шаг сваливают из парка. Правда, он мою помощь старается игнорировать. Упирается ладонью в землю позади себя, а второй вытирает немного кровящий нос.

— Ты как? — касаюсь его головы.

— Нормально. Козлы. Каждого найду, они…, — Арс осекается. Замолкает. Ловит мой взгляд. — Что они у тебя забрали?

— Да какая разница? — всхлипываю. — Тебе нужно к врачу.

— Все нормально со мной.

— Да конечно!

Поджимаю губы. Вздыхаю и смотрю Арсу в глаза.

— Пожалуйста, — перехожу на шепот, а наши лица оказываются совсем близко. — Давай съездим к врачу.

Мейхер прищуривается, рассматривает меня пристально, а потом медленно кивает.

— Герой, — папа сжимает пальцами Арсу щеки, рассматривает красное пятно на его скуле. — Вы какого ху…вы туда, зачем вообще поперлись? Чтобы я тебя близко с ней больше не видел.

— Вообще-то, он меня защищал! — завожусь моментально.

Папа прищуривается, отпускает Арса, и хватает за руку меня. Смотрит на синяк от пальцев того придурка, прямо над локтем.

Мгновенно отвожу взгляд, рассматривая несвежий ремонт травмпункта.

— Я вижу, — произносит сухо.

Мейхер на удивление молчит. И это хорошо, честное слово, иначе точно отхватит сегодня еще и от моего отца.

Мы просидели здесь минут тридцать, в порядке очереди. Меня все это время потряхивало. Не от страха, это был адреналин, а еще мозг постоянно подкидывал варианты развития событий, при которых мы бы не отделались так легко.

Это я настояла сюда приехать, несмотря на то, что Арсений убеждал меня, что с ним все нормально, и он не раз получал гораздо-гораздо сильнее.

Может быть, но моя совесть не позволила мне проигнорировать его ушибы, и разбитый нос.

Плюс, пока ходила за водой к автомату, позвонила папе со стационарного телефона. Мама же с ума сойдет, если узнает, в какую заварушку мы попали.

Вот папа теперь и приехал. В бешенстве. Я его никогда таким не видела, думала, он весь этот травмпункт разнесет, он же решил, что я пострадала. Сама виновата, слишком сумбурно объясняла, еще и голос подводил, я-то шептала, то заикалась.

— Вы зачем туда пошли вообще? В этот парк.

— Погулять, — вздыхаю.

— Погуляли? Особенно ты, — снова смотрит на Арса, — красавчик просто.

Вздыхаю. Арсу разбили нос, но врач сказал, что перелома нет. Сотрясения тоже. Он правильно сгруппировался, поэтому последствия оказались минимальными.

— Слушаете, хватит на нас уже наезжать.

Арс все же подает голос, а я прикрываю глаза. Не надо было. Вот лучше бы молчал…