Что предназначено тебе… Книга вторая

11

Донетти была одной из знаменитейших семей Корсики. И Тициано Донетти с ранних лет знал, кто были все те люди, которых отец встречал с объятиями у входа, называя братьями, и которые всегда были одеты в строгие костюмы из дорогого материала и широкополые шляпы. В чем заключается их бизнес — он тоже понимал.

Тициано восхищался их одеждой и однажды «присвоил» шляпу у одного из друзей отца.

Но кары не последовало — потому как воровство в его семье было основой процветания. Тициано научился без раздумий беспрекословно выполнять приказы отца, обучавшего его омерте. Одним из главных принципов, которые внушил ему Эванджелисте Донетти, было то, что что бы ни случилось — о делах своей семьи надо молчать. За этот хорошо и своевременно освоенный урок Тициано был награжден: в коробке, с которой он сорвал упаковку в день рождения, лежали пистолет и вожделенная шляпа. Шляпу он носил и теперь, спустя более чем двадцать лет.

Во время войны семья Донетти покинула Палермо, и в то же время Тициано впервые зарядил подаренный ему пистолет — но не для того, чтобы сражаться с альбионцами, а для того, чтобы выполнить поручение отца.

В те дни в городе проводили расследование агенты ФБС, приехавшие с Альбиона и готовившие разгром почтенных семей — Фалчи и Донетти.

Возглавлял группу агентов Брицио Казатрелли, родители которого много лет назад покинули Корсику и переселились на Альбион.

Тициано поручили ликвидировать его — и он выполнил возложенную на него задачу: убил одним выстрелом в висок. Своё первое убийство Тициано Донетти совершил через две недели после того, как ему исполнилось восемнадцать лет.

Всё прошло замечательно. Тициано сбежал в Манахату. Ни обстоятельства убийства, ни угроза оказаться на виселице не тревожили его.

Не прошло и трех недель после его прибытия в порт Манахаты, как по рекомендации одного из друзей Тициано сдал экзамен на управление тяжелым транспортным звездолётом, получил лицензию и начал трудовую деятельность в фирме грузоперевозок.

К Тициано сразу же поступило предложение сотрудничать с одной из Манахатских семей, в те времена занимавшейся контрабандой местной кактусовой водки на Корсику и Альбион. Работа на «людей чести» устраивала Тициано гораздо больше. Он понимал, что получил возможность продвинуться наверх. Так Тициано стал перевозить спиртное.

Он быстро вошел во вкус предоставленных ему возможностей, работа его устраивала, хорошие заработки вдохновляли.

Прошло не так много времени, и Тициано стал не только перевозчиком, но и дилером.

Его шефы были довольны им, а Тициано был доволен собой ещё больше. Он не уставал говорить спасибо судьбе за то, что она дала ему шанс жить так, как он хотел, и делать то, что он хотел. В его руки стекались тысячи фунтов. Тициано с удовлетворением называл себя богачом, каким никогда не стал бы на Корсике.

Умения Тициано и его изворотливость закрепили за ним репутацию успешного контрабандиста на межпланетарном рынке. Именно поэтому Доминико Таскони заинтересовался им и решил переманить к себе. Теперь Тициано получал самую высокую заработную плату из тех, на какую только мог рассчитывать рядовой гангстер. Доминико Таскони предоставил ему полную свободу действий в развитии торговых отношений с криминальными кланами с обеих сторон.

Вслед за увеличением экспорта нелегального алкоголя Тициано с помощью семей бакуто начал организовывать и импорт плациуса и других хорошо растущих на Манахата-плэнет культур: например, анаши. Все шло лучше некуда. Тициано был назначен десятником группы наркодилеров и контрабандистов, специализировавшихся на торговле сделанных в подпольных винокурнях винами и виски.

Со временем Тициано были поручены и другие посты. Под его командованием оказался ещё один отряд — профессиональных рэкетиров, которые «искали подход» к самым прибыльным ресторанам манахатского округа Уайт Холла. Карьера Тициано шла вверх огромными шагами, и к нему постучалась в двери слава: среди коллег по «бизнесу» его вспоминали как человека, который всегда знал, «куда и как следовало направить дуло револьвера».

К тому времени Тициано уже был очень богат. Спустя всего одиннадцать лет после переезда на Манахату он построил в респектабельном районе Цероне трёхэтажный изящный особняк, который вышел ему в весьма круглую сумму. В гараже на приземном этаже особняка он парковал свою платформу Ducati последней модели. На номерных знаках его платформы красовались всего лишь две большие буквы: ТД1 — его инициалы, а цифра — то, что он первый получил эту эксклюзивную, ещё не вошедшую в серийное производство платформу.

Ещё через десять месяцев Тициано женился на второй сестре Мариано Лучи, которую звали Беренис. Свадьба была отпразднована в одном из самых дорогих ресторанов Манахаты, и на ней присутствовало около двух сотен гостей.

Сама свадьба стоила Тициано диких денег. Не прошло так уж много времени, и на свет стали появляться дети: один за другим четыре сына, а потом и дочь. Независимо от своего резковатого, как и у всех корсиканцев, нрава, Тициано всегда относился с любовью и уважением к жене и детям.

Он умел сдерживаться и при разногласиях с коллегами по семье.

Тициано старался не показываться донам лишний раз на глаза и сходок почтенных семейств по возможности избегал. Если же дела заставляли его прийти, то он, как правило, молчал, стараясь уравновесить похвальные отзывы о нём.

Осторожность и молчаливость его у многих вызывала недоверие. Но именно это и стало причиной того, что Доминико назначил его на пост консильери.

Стефано отложил папку, частично состоявшую из информации, полученной из открытых источников, частично — раздобытую путём опросов и даже подкупов кое-кого из обитателей дома.

Всё сходилось — он был уверен, что прав. Именно Тициано организовал покушение. Стоило иметь в виду и Аргайлов — вполне логично было предположить, что они выходили с Донетти на контакт.

Стефано знал пару способов просмотреть список использованных телефонных номеров, не имея ордера на обыск или арест — но сильно сомневался, что контакты Донетти можно будет выявить так легко.

Не стоило рассчитывать и на то, что он захочет связаться с Аргайлами ещё раз.

«Как бы я передал информацию врагу?» — спрашивал он себя.

По некотором размышлении Стефано решил всё же посетить телефонную станцию — но большие надежды возлагал на личные вещи Донетти — следовало незаметно извлечь оттуда планшет или телефон, а лучше и то, и то. Так он разом получил бы не только список контактов, но и пароли, и много чего ещё.

С момента последней встречи Доминико и Тициано прошло несколько дней. Значит, следующую можно было ожидать ещё через четыре дня. Времени было достаточно, чтобы всё организовать — оставалось надеяться, что за это время ничего не произойдёт.

В последние дни Лука дважды заводил с ним разговор — один раз по приказу Доминико провёл внеочередной инструктаж, в другой — по своим собственным делам.

— Ты что-то решил? — спрашивал он.

— Как видишь, я тебя не сдал, — ответил Стефано тогда.

— Хорошо, значит, я могу рассчитывать на тебя?

Стефано пожал плечами и промолчал. Он не хотел давать лишних обещаний — на которых затем его можно было бы поймать, как не хотел он вызывать у Луки какие-либо подозрения. Лучшей политикой оставалось молчать.

— Стеф, ты не собираешься открывать? — дверь распахнулась, и на пороге показалась Кассандра. Только теперь Стефано понял, что, кажется, пропустил её стук — и не один раз.

— Был немного занят.

— Чем? — Кассандра шагнула к нему, и Стефано, отложив папку, торопливо спрятал её в стол.

— Поручение твоего дяди.

— Ну-ну, — любопытство из глаз Кассандры никуда не делось, но тему она всё-таки решила сменить, — он как раз хочет с тобой поговорить.

Стефано кивнул и проверил, запер ли ящик на ключ. Встал и направился было к двери.

— Стеф… — окликнула его Кассандра на полпути.

Стефано остановился и посмотрел на неё.

Кассандра облизнула губы, будто хотела, но не решалась что-то сказать.

— Ну же, Кэси, я тебя не съем.

Девушка фыркнула.

— Закрой дверь, — попросила она.

Стефано покосился на выход, но просьбу выполнил.

— Он с тобой о Пьетро не говорил? — спросила девушка.

Стефано напрягся. О Пьетро Доминико в самом деле не говорил. И это не переставало Стефа напрягать.

— Нет, — сухо сказал он.

— Ну, вот и хорошо, — Кассандра, казалось, выдохнула с облегчением. — Знаешь… — сказала она, отворачиваясь к окну, — Пьетро был та ещё вонючка. Не то чтобы это оправдывало такую паршивую смерть.

Стефано молчал. Он не был уверен, говорит ли Кассандра всерьёз. Сам он уже успел кое-что выяснить об этом человеке, которого Доминико ставил так высоко. Приводов в полицию у Пьетро Таскони было не счесть — начиная от банальных кутежей и заканчивая кое-чем посерьёзней. Его обвиняли в убийстве, совершённом с особой жестокостью и, похоже, из прихоти — но доказательств, конечно же, никто не нашёл.

— Я знаю, что ты думаешь, — сказала Кассандра, покосившись на него, — он был моим братом. Так что мне трудно поверить всему, что о нём говорят. Но он был заразой — это факт. И если бы он не был сыном Доминико, я бы не стала по нему скучать.

Больше она не сказала ничего.

Доминико сидел в одной из своих комнат — всего их было три: библиотека, спальня и кабинет. В руках его был бокал с бренди, и он смотрел на потрескивавший в электрокамине огонь.

Настоящие камины были на станции запрещены — они потребляли кислород. И это был один из немногих законов, которые Доминико предпочитал не нарушать.

«Принцип разумности», — так он говорил.

Когда дверь открылась, корсиканец не обернулся, и Стефано невольно подумал, что будь он убийцей — у него всё получилось бы слишком легко. От этого по позвоночнику пробежала неприятная дрожь.

Он подошёл, остановился у Доминико за спиной и, опустив руки ему на плечи, поцеловал в висок.

— Ты по мне соскучился? — спросил он и прочертил носом линию к уху Доминико, вдыхая аромат его одеколона — дубовой коры и бренди.

Доминико накрыл его ладонь своей рукой и закрыл глаза.

— Знаешь, какое сегодня число? — спросил он.

Стефано качнул головой.

— Двадцатое февраля.

Стефано эта цифра не говорила ничего, а Доминико, похоже, не собирался ничего объяснять.

Стефано огляделся по сторонам и увидел фото, стоявшее на каминной полке — мальчишка, одетый в форму пилота с серебряным кантом выпускника лётной школы был неуловимо похож на того, чьё фото Стефано видел уже один раз.

— Побудь со мной, — попросил Доминико.

— Я всегда с тобой, — Стефано запечатлел на его виске ещё один поцелуй, но затем добавил, — только не здесь, Доминико. Сходим куда-нибудь?

Доминико устало посмотрел на него.

— Что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты тоже был со мной. Вот и всё.