Что предназначено тебе… Книга вторая

Эпилог

Наступал сезон дождей, и над горами Сьерра-Неви уже повисли первые клочья туч.

Стефано опасался, что осенью прожить здесь, в сотнях миль от цивилизации, будет нелегко. Доминико никак не реагировал, когда он высказывал подобные мысли — он, как и раньше, по большей части молчал, а если говорил, то в основном о культуре Земли, к которой питал очевидную слабость.

— Я хочу открыть на станции галерею Микеланджело, — так звучал последний его безумный проект.

— Святые Ветра, зачем? Да и разве сохранилось что-нибудь?

— Я найду, — Доминико, отвернувшись от окна, прищурился и пристально посмотрел на него. — Манахата затмит старые столицы Содружества. Когда-нибудь.

Стефано усмехнулся и потянулся к нему, но Доминико поймал его запястья, и они замерли так. Стефано чувствовал, как его кожи касается первый прохладный ветерок.

— Я слышал, в клубе Бартс одна проблема за другой? — вкрадчиво поинтересовался капо Таскони.

Стефано закатил глаза.

После того, как Аргайлы перестали представлять угрозу, и старый князь практически занял свой прежний пост, Стефано какое-то время не находил себе места. Густав возглавил департамент охраны, Мариано стал вторым консильери. Но его самого Доминико толком не использовал никак. Говорил, что Стефано слишком сексуален для охраны:

— Ты будешь меня отвлекать.

Что ещё ему поручить — никто из них не знал. Доминико предлагал сделать его «специалистом по чрезвычайным ситуациям», но Стефано только фыркал и говорил:

— Это просто способ отделаться от меня.

И вот в один прекрасный день он нашёл то, что искал. Бокс.

Два десятка клубов, работавших под Доминико, теперь принадлежали ему.

— Ничего, если они перестанут приносить доход? — поинтересовался Стефано сразу же, как прозвучал этот вариант.

— Только не слишком их распускай.

Слова Доминико Стефано воспринял как карт-бланш. Он установил новые порядки, в соответствии с которыми его ребята больше крышевали спортсменов, чем трясли букмекеров, и получали с этого неплохой процент.

Однако Доминико оказался дотошным боссом: или может быть, как подозревал Стефано, он докапывался только лично до него.

В любом случае Доминико регулярно злился на него, и когда Стефано начинал огрызаться — ставил в позу и, содрав штаны, по полной программе имел.

Кажется, примерно это же планировалось и сейчас.

Стефано не заметил, как его уткнули в стену лицом.

Влажный член мазнул по его анусу, подразнивая и дожидаясь, когда Стефано дёрнется сам. Тот качнул бёдрами в ответ, но насаживаться не стал.

— Сицилийская сучка, — процедил Доминико и, одним движением ворвавшись внутрь, вцепился Стефано в ухо, — ты проиграл.

— А по-моему, это ты у меня в … тисках… — Стефано стиснул анус, заставляя Доминико застонать от наслаждения, и качнул бёдрами назад.

Доминико стремительно вколачивался в него, и Стефано так же яростно бился бёдрами о его пах, но когда Доминико потянулся к его члену, перехватил руку и прижал к животу, заставляя себя обнять.

Доминико не почувствовал подвоха — ему было слишком хорошо, и ему нравилось Стефано обнимать.

Он яростно кончил, но одеться не успел — Стефано, стремительно развернувшись, толкнул его в грудь, так что Доминико сделал два шага назад и упал на кровать.

Стефано рухнул сверху, сразу вклинивая колено между его ног, и потёрся своим возбуждённым пахом о расслабленный пах.

— Ты такой красивый, Доминико… — задумчиво сказал он и рывком завёл руки корсиканца за голову, — как куколка.

— Идиот, — выдохнул Доминико, но сопротивляться не спешил.

Стефано, помогая себе ногами, освободил его от свежевыглаженных брюк, ещё раз потёрся пахом о промежность Дома. Ему не хватало рук, и он опасался, что Доминико сделает что-нибудь — например, попросту его спихнёт.

Продолжая одной рукой удерживать его запястья, Стефано быстро запустил другую между ног Доминико и принялся торопливо обхаживать вход.

Доминико внимательно, даже выжидающе смотрел на него, пока в какое-то мгновенье бёдра его не стиснули бёдра Стефано, и сам он не подался навстречу грубым пальцам.

Стефано одновременно накрыл его рот поцелуем и вошёл — так, что Доминико яростно застонал ему в рот.

Не прекращая поцелуя, который стремительно превращался в укус, он задвигал бёдрами, вбиваясь в Доминико. Зубы его терзали податливые губы, и он сам не заметил, как запястья Доминико оказались на свободе — но тут же корсиканец стиснул спину Стефано, прижимая к себе. Он был сладким и податливым, как будто соскучился или, может быть, давно этого ждал.

И Стефано, не выдержав этой сладости, заполнил его изнутри, а потом обмяк.

Доминико продолжал обнимать его. Прикрыл глаза и прислушивался к каплям воды, барабанившим по стеклу — начинался дождь, который вот-вот должен был перерасти в тропический ливень.

— Мы теперь тут взаперти, — задумчиво сказал он, — почву развезёт, и корриера не сможет взлететь.

— Плевать, — Стефано потёрся носом о плоскую грудь, — Нико… — он осторожно приподнял взгляд, — я говорил, что я тебя люблю?

Ресницы Доминико дрогнули, и он на секунду прижался лицом к колючим волосам Стефано.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он.