Что предназначено тебе… Книга вторая

8

— Размышляя сам с собою, любезные дамы, сколь великими и совершенными были те божественные и возвышенные умы, которые как в древние, так и в новейшие времена сочинили всевозможные повести, при чтении коих вы вкушаете немалое удовольствие, я понимаю…* — Стефано запнулся. — Я понимаю… — вновь произнёс он, — Доминико, нет! Я больше не могу.

Стефано захлопнул книгу и с грохотом опустил на прикроватную тумбу.

— Пожалей меня. Засунь в подвал и прикажи своим громилам избить меня до полусмерти, но эта пытка выше моих сил!

— Это классика! — обиженно возразил Доминико и, взяв книгу в руки, бережно погладил по обложке, как будто дул на ушиб. — Ты хоть знаешь, сколько мне стоило это издание?

— Не знаю и знать не хочу.

— Ты невежественен, как все сицилийцы!

— А ты высокомерен, как все корсиканцы! Ещё немного — и в вашем снобизме вам будет завидовать даже Альбион!

— О! Ты выучил слово «снобизм» — скоро нам с тобой будет о чём поговорить.

Стефано наградил корсиканца яростным взглядом. Отобрал книгу и, вернув на тумбочку, опустился на кровать рядом с Доминико, положив под голову руку. Осторожно погладил по плечу — он всё ещё опасался, что более серьёзные воздействия могут быть для Доминико вредны.

Доминико провёл в больнице три дня — как только врачи признали, что его можно перевозить, он приказал доставить его домой. Врача Доминико, впрочем, забрал с собой.

Здесь, в его трёхэтажном особняке на окраине Манахаты, он приказал утроить охрану, которой и без того в доме и окрестностях всегда было полно. Кроме того, видимо, чтобы обеспечить себе полный покой, Доминико все последующие дни держал Шери рядом с собой.

На следующий же день после визита в больницу Стефано принялся выполнять поручение Доминико и первым делом попросил Кассандру организовать ему доступ в дядин кабинет — действовать через Луку он не рисковал, а двое помощников Доминико и подавно не стали бы ему доверять.

Наверное, Кассандра вначале справилась у дяди — а может быть, и нет, Стефано не знал. Но она в самом деле позволила ему просмотреть документы, хранившиеся у Доминико в столе.

В общей сложности команда Таскони состояла из семисот человек, пятая часть которых числилась в розыске.

Больше половины его доходов, как понял Стефано из сводных таблиц, составляла продажа плациуса. Четверть — игорные дома и собачьи бои. Десятую часть — танцзалы и публичные дома. Видимо, с развлечениями в Манахате по-прежнему было не так уж хорошо. Оставшиеся десять процентов Доминико получал с рэкета, так что, увидев финальную цифру, Стефано только присвистнул — за неделю Доминико зарабатывал больше, чем сравнительно честный коп — за год. Последнюю статью прибыли составлял спорт — начиная от скачек и конных бегов и заканчивая боксом и игрой в бейсбол. С нескольких десятков букмекерских контор Манахаты Доминико получал постоянный доход.

Естественно, расходы тоже были довольно велики — в первую очередь дорого обходился персонал: конгрессмены, копы, таможенные агенты, контролировавшие выполнение торговых соглашений. И всё-таки треть выручки Доминико мог оставлять себе.

Любопытным штрихом к сложившейся картине стала для Стефано папка с распечатанными на принтерной бумаге портретами — Доминико был изображён на всех до одного, и по мере того, как старело на портретах его лицо, цифра под ними неуклонно росла. Стефано вдруг осознал, что найти организатора недавнего нападения может быть очень нелегко — особенно, если заказчик и организатор не были одним и тем же лицом.

Кассандра и сам Доминико, которых он допрашивал подробнее всего, рассказали Стефано о том, как обычно проходил его день. Фактически, Доминико имел два офиса — каждый из которых офисом можно было назвать только с большой натяжкой.

Первый располагался на окраине Манахаты, в небольшом по размерам, но далеко не последнем по богатству районе Цероне. Здесь на квадратный ярд приходилось самое большое в городе количество отелей, ресторанов, казино. Эта штаб-квартира Доминико располагалась в отеле Тихоро — четырёхэтажном кирпичном домике с металлическими ставнями на окнах. Добраться до Доминико в этом месте не смог бы никто.

К холлу, где Доминико принимал посетителей, вёл длинный коридор шириной девять ярдов. По обеим сторонам коридора тянулось два ряда диванчиков и кресел, в которых десяток мужчин постоянно просматривали журналы или курили сигары, но в случае самого незначительного подозрения на опасность каждый готов был выхватить из-за полы пиджака пистолет. О визите приглашённых объявлял стоявший у входа охранник — естественно, что без особого приглашения попасть сюда было нельзя.

В подземном этаже отеля располагался настоящий арсенал.

Вторая штаб-квартира Доминико располагалась в деловой части города, в отеле «Премьер». Все, кто хотел повидаться с капо, приезжали сюда, причём каждому оказывался великолепный приём. В распоряжении посетителей был бар, а погреб был заполнен старинными винами и редким спиртным. Неподалёку от отеля располагался выставочный зал-галерея Palazzo delle Arti, где в особых комнатах можно было попробовать плациус, который, как обещал владелец галереи, позволял по-настоящему распробовать вкус искусства. Зал заполняли картины, выкупленные, очевидно, по бешеным ценам, так как большую часть их привезли ещё с Земли. Здесь Доминико тоже частенько бывал.

«Премьер» и выставочный зал также были хорошо защищены.

Был ещё и офис фирмы, которая позволяла Доминико легализовывать доход — высотное здание Нью Хаус Екселлент в порту, где в основном решались вопросы о застройке и обустройстве города.

Последним местом, которое Доминико время от времени приходилось посещать, были перерабатывающие цеха, которые не значились ни на одной карте, кроме той, что лежала у Доминико на столе.

Переработка плациуса требовала специального оборудования для работы — как и сама продажа «плесени», содержание подобного оборудования было запрещено.

Пройдя обработку по одной из двух технологий, плациус расходился по публичным домам или уходил на экспорт — раньше большая его часть перепродавалась на Альбион, теперь этот путь поставок почти что угас.

Плациус перевозился крупными партиями — для этого требовались грузовые транспортники, способные развивать хорошую скорость и в то же время не позволявшие развивать нездорового любопытства. Часто на корабль нападали конкурирующие организации — чаще всего те же Аргайлы или кочевники, хотя иногда это могли быть и просто корсы из других семей. Такая процедура называлась «хайджекинг», потому что «знакомство» обычно начиналось с фразы: «Hi, Jack!».

Результатом нападений становилась утрата драгоценного груза, а пойти с заявлением в полицию, разумеется, было нельзя. Поэтому дистрибьюторов всегда сопровождала вооружённая охрана.

Бывали случаи, когда груз задерживала и полиция. Тогда у поставщиков существовало два выхода: или товар оставался полицейским, а потери позже компенсировались более высокой ценой в следующем курсе, или посредник вступал в переговоры с служителями закона и выплачивал им солидную сумму, но сохранял груз. Таким образом, иметь дело с полицией оказывалось проще, чем с конкурентами.

Помимо грузовиков использовались и кораблики поменьше — те, что у скотов именовались клипер, а корсы называли корриерами. Корриеры позволяли скрыться от преследователей или добраться до любого места в кратчайший срок.

Знали люди Таскони толк и в наземном транспорте — как в космосе, так и на поверхности, здесь окружение Таскони выбирало самые современные модели. Прочитав перечень закупленных в последние месяцы машин, Стефано лишь присвистнул — любая из них опережала то, к чему он привык в Сартенской полиции, как минимум на несколько лет. Удивляться, впрочем, было нечему — уровень автомобиля часто имел решающее значение во время стычек между бандами, помогал застать противника врасплох или свести с ним счёты.

Многие дела решались ещё проще: выстрелом из одного автомобиля в другой. Но автомобиль Доминико был бронированным, как и его корриера. Кузов из стали, пуленепробиваемые стёкла, устойчивые к ударам крылья. Этот номер, безусловно бы, не прошёл.

Дверные замки на его гравиплатформе открывались только с помощью специального кода — чтобы никто не мог тайно подбросить бомбу. Это же гарантировало и невозможность, к примеру, подменить водителя — в любое время рядом с Доминико должен был оставаться хотя бы один доверенный человек. Кроме того, в обычной ситуации капо должна была сопровождать одна или две машины охраны — но именно в этот раз, как удалось выяснить Джелмини, телохранители застряли в пробке и отстали почти на милю.

Одним из популярных способов убрать конкурента, как знал Стефано ещё по работе в полиции, было, что называется, «взять его с собой на прогулку» — «клиента» заставляли сесть в нужный автомобиль, где он получал пулю в затылок из пистолета с глушителем. Проехав некоторое расстояние, водитель вышвыривал жертву на обочину.

Тем более странным был тот способ, который выбрали, чтобы расправиться с Доминико. Стефано не видел никакого смысла в том, чтобы везти его куда-то и там избивать. Разве что бандиты вообще не собирались его убивать — или вершили личную месть.

Чем больше подробностей про Доминико Стефано выяснял, чем больше погружался в то, чем Таскони жил, тем более странно он себя ощущал. Он не мог ненавидеть Доминико. Как ни старался. С ним происходило самое страшное, что только могло бы произойти с копом — он начинал Доминико понимать.

— Что же предпочитаешь ты? — спросил Доминико. — Наверное, что-то вроде комиксов? Впрочем, нет, не могу представить в твоих руках литературу со Старой Земли.

— Мне нравится Ниро Вулф.

Доминико закашлялся, поперхнувшись смешком.

— Ниро Вулф? — повторил он, одарив Стефано взглядом, полным издёвки. — Кто бы сомневался. А Бетмена в твоей коллекции нет?

Щёки Стефано порозовели, и он отвёл взгляд.

— Знаешь, Стеф, — Доминико придвинулся чуть ближе к нему, хотя двигался до сих пор ещё не очень хорошо, — твои герои не так уж и чтили закон.

— Они работали головой.

— И в чём связь между законом и головой?

— В том, что всегда надо соизмерять — где можно немножко переступить черту, а где нужно остановиться около неё. Например, мы оба понимаем, что если мне надо будет догнать преступника — я не стану ждать, пока переключится светофор.

Доминико фыркнул.

— А если для того, чтобы арестовать его, тебе надо будет подсунуть ему пакетик с наркотой?

Стефано закатил глаза.

— Ты всё ещё злишься? Я думал, ты мне с три короба отомстил.

Доминико молчал. Он не знал, отомстил он или нет. Так же, как и не знал, осталась ли в нём злость. Стефано приходил к нему на пару часов каждый вечер. После месяцев, проведённых вдвоём, этого казалось невозможно мало — хотя Доминико и понимал, что сам приказал ему взять расследование на себя.

За все свои сорок лет Доминико не испытывал подобного никогда. Первое желание обладать уже прошло, хотя прикосновения Стефано и продолжали пьянить его.

В сицилийце не было будоражащей, признанной всеми красоты, которая привлекала Доминико в Миранде. Сейчас, спустя два десятка лет, Доминико мог быть достаточно откровенен с собой, чтобы признать, что Миранда привлекала его в первую очередь потому, что это была возможность доказать — альбионцам, мафии, себе — доказать, что он достаточно хорош, чтобы светловолосая северянка из хорошей семьи по уши влюбилась в него.

Конечно, если бы Миранда была жива, Доминико никогда бы не оставил её. Возможно, приобрёл бы дом на Альбионе в придачу к тем, что были у него здесь, так что она жила бы, не зная бед, вдалеке от всего того, что окружало его.

После её смерти Доминико не интересовал никто. У него хватало других дел. Жизнь его всегда была наполнена стремлением вперёд, так что времени остановиться и подумать о своём одиночестве он не имел. К тому же, до недавних пор у него был сын. Доминико отчётливо осознавал, что всё, чего добьётся сам, со временем получит Пьетро — а значит, всё это делалось не впустую.

Теперь всё изменилось слишком резко, чтобы он успел найти новую опору. Понять, зачем живёт. «Может быть, Стефано просто попался мне в нужный момент?» — думал он. Доминико не знал. Он не хотел ни думать об этом, ни говорить. И без того их близость создала ему достаточно проблем.

Вырывая его из задумчивости, раздался стук в дверь.

— Да, — ответил Стефано за него. Доминико отметил про себя, что коп порядком обнаглел.

— Что у вас тут? — дверь приоткрылась, и кучерявая голова Кассандры просунулась в образовавшуюся щель.

— Нико хочет, чтобы ты почитала ему Караваджо. Он только что о тебе вспоминал.

— Да? — Кассандра, сделав вид, что не замечает полулежачего положения Стефано на просторной кровати корсиканца, подошла к тумбочке и взяла с неё красный томик с облезшей позолотой на обложке, залитый в ламинат. — Какая прелесть. Я не читала его с тех пор, как… Нет, я не читала его никогда. В старшей школе мне поставили высший балл за то, что я подсмотрела все ответы в учебнике.

— Вот видишь, — заметил Стефано, поднимаясь с кровати, — твои дурные привычки передаются младшему поколению твоей семьи.

Доминико мгновенно помрачнел, и Стефано пожалел о том, что сказал.

— Извини, — мягко произнёс он и попытался поймать ладонь Доминико, но тот убрал её в последний момент.

— Иди, — сухо сказал он.

Стефано не мог избавиться от ощущения, что в доме Доминико и теперь есть комната, куда ему запрещено заходить.

*Джовани Франческо Страпарола Ла Караваджо. «Приятные ночи»