Дешевая магия

МОНОПОЛИЯ НА ЗАГОВОРЫ

Перед тем, как начать, я сунула замороженную лазанью в духовку. Затем я достала колдовскую книгу Шабаша и свои дневники, где записывала свои наблюдения по заговорам и заклинаниям, и вместе с Кортесом отправилась в гостиную. С его помощью я отодвинула в сторону кофейный столик, затем устроилась на ковре, скрестив ноги.

— Так нормально? — спросила я у Кортеса. Он кивнул и сел напротив.

— Вот это — все, что у меня есть, — сообщила я, раскладывая колдовскую книгу и дневники. — В любом случае, это все, что работает. Здесь одобренные Шабашем заговоры и заклинания, а в дневниках я записала еще несколько, которым научилась. Может, у меня и нет того, что ты ищешь.

— Нет, вероятно, есть. Я полагаю, что интересующие меня санкционированы Шабашем, вероятно для третьего или четвертого уровня. Я все еще пытаюсь освоить третий, но есть парочка заговоров четвертого уровня, которые мне хотелось бы обсудить, ожидая — или надеясь — что я вес же зайду так далеко.

— Значит, ты разбираешься в уровнях. Хорошо, — кивнула я. — Но как так получилось… Я ни в коем случае не хочу тебя оскорбить, но должна спросить… Ты же сын главы Кабал-клана, значит, у тебя должен быть доступ к самым лучшим заговорам и заклинаниям, даже ведьминским.

— Получить ведьминские заговоры не так легко, как тебе кажется, в основном из-за непрекращающейся враждебности между расами. Большинство колдунов не занимаются ведьминской магией, несмотря на всю ее практичность. Для тех же, кто хочет получить эти знания, как я, они могут оказаться труднодоступными. Вполне понятно, что ведьмы не желают предоставлять нам доступ к своей силе. Заговоры нижнего уровня общеизвестны, но заговоры и заклинания более высокого уровня охраняются теми немногими ведьмами, которые сами умеют их использовать.

— Их в состоянии использовать любая приличная ведьма. Даже четвертый уровень не так уж и сложен, если есть опыт, — я колебалась, вспоминая сказанное Саванной. — Если конечно это не ведьма, предпочитающая магию колдунов, в таком случае, как я подозреваю, ты можешь никогда не добраться до этого уровня.

— Вот именно. Даже ведьмы Кабал-кланов, которые способны на самые трудные ведьминские заговоры и заклинания, не любят делиться информацией. Учитывая мое положение в Кабал-клане, они не смеют отказывать мне, если я прошу, но я подозреваю, что они выпускают одно или пару важных слов в заклинании, и в результате кажется, что у меня просто недостает способностей для правильного его использования.

— Пассивно-агрессивные ведьмы. Здесь тоже есть несколько таких, — я взяла печенье с тарелки, которую между нами поставил Кортес. — Итак, что ты хочешь знать?

— Вначале — как стать невидимым.

Я притворилась, будто подавилась печеньем.

— Давай просто начнем с самого верха, а? После обездвиживающего заговора это, вероятно, самый лучший способ защиты, который у нас есть. Неудивительно, что работающие на Кабал-кланы ведьмы тебя обманывают.

— Значит — нет?

— Да, но это тебе дорого обойдется, и я не имею в виду доллары — хотя это мог бы оказаться неплохой способ уменьшить величину счета, который ты мне выставишь.

Кортес тоже взял печенье.

— Говоря про счет, я должен заметить, что разговоры о деньгах были только частью моего изначального образа жадного до работы и денег юриста. Мои услуги, так сказать, предлагаются pro bono publico.[23] Однако если хочешь заплатить мне, имея выбор между оплатой деньгами и магическим вознаграждением, я предпочту последнее.

— Ты предпочтешь новые заговоры наличным? — я улыбнулась. — Значит, ты такой же, как я. Однако предупреждаю тебя, поскольку я сама всегда сделаю тот же выбор, что предпочту оплатить выставленный тобой счет наличными, и обменяться заговорами.

Он хитро улыбнулся.

— Вполне приемлемо. Так как насчет «невидимки»?

— Здесь у тебя преимущество, поскольку я знаю очень мало колдовских заговоров и заклинаний. Вот, например, то, которым ты воспользовался на днях — по-моему, Саванна назвала его вырубающим — но она его знает, поэтому я ему обучусь у нее. Есть заговор, предотвращающий бесчинства, который вроде бы не сработал, однако, имея рядом с собой Саванну, мне он вполне может потребоваться.

— А ты знаешь успокаивающий заговор, который сработал. Я определенно хотел бы его освоить.

Я пила кофе маленькими глотками, напрягая мозг, чтобы вспомнить колдовские заговоры и заклинания.

— Установка барьера — определено хочу это освоить.

— Барьера? — брови Кортеса поползли вверх. — Это, как ты сама выражаешься, тебе дорого обойдется. Я сам еще не до конца его освоил.

— «Невидимку» меняем на установку барьера?

Он кивнул и взял еще одно печенье.

— И успокаивающий на предотвращающий бесчинства, — я рассмеялась. — У меня ощущение, будто я тут меняюсь открытками или играю в «Монополию».

— Ты играешь в «Монополию»? Я всегда подозревал, что мой отец что-то там делает неправильно.

— А как твой отец в нее играет? Или я не смею спрашивать?

Кортес откусил кусочек печенья и прожевал перед тем, как отвечать.

— Он очень серьезно относится к делу. Его целью всегда была власть над миром, любой ценой. Чтобы выиграть, нужно контролировать все имущество и довести конкурентов до банкротства. Взятки, ростовщические проценты, проценты от доходов и зарплаты, выплачиваемые работодателю — это всегда была очень сложная, запутанная, жестокая и беспощадная игра.

— Звучит… интересно.

— Определенно присутствовал вызов, но ты оставался с чувством, что достиг относительно малого, заплатив излишне высокую цену морально. И как ты можешь представить, в конце концов, это совсем не было развлечением. Я вскоре начал спорить о более справедливом распределении активов, уменьшении процентных ставок и финансовой помощи тем, у кого возникли временные финансовые трудности. Конечно, отец со мной не соглашался, но не смог меня переубедить и вскоре я перестал с ним играть. Боюсь, это был один из первых знаков, предупреждающих, что случится в дальнейшем.

Я рассмеялась и покачала головой.

— Значит, как я догадываюсь, ты больше не играешь в «Монополию»?

— Это не моя игра.

— А какая игра твоя? Что ты любишь делать, когда не спасаешь мир?

Он доел печенье.

— Игры никогда не были моей сильной стороной. А спорт еще меньше. Однако я довольно неплохо играю в покер. Блефую хорошо, и этот навык помогал мне заработать кое-какие деньги, когда возникала необходимость.

— Могу представить, — улыбнулась я.

— А ты?

— Со спортом тоже не очень. Хотя мне нравятся игры. Все, что весело. Больше всего люблю бильярд.

— Бильярд? — его брови поползли вверх.

— Что? Я не выгляжу, как сильный игрок в бильярд? Бильярд обожаю. Он помогает мне концентрироваться и тренировать точность, необходимую для заговоров и заклинаний. Если ты в состоянии попасть в лузу в шумной бильярдной, когда тебе пытаются помешать друзья, а у тебя в организме еще циркулируют несколько бутылок пива, то сможешь и заговор применить в самых худших условиях.

— Это имеет смысл. Признаю: мне бы помогла практика использования заговоров и заклинаний в неблагоприятных условиях. А ты находишь…

Его перебил резкий свист. Кортес нахмурился и посмотрел в направлении звука, в дверной проем, на автоответчик.

— Похоже, твой перегруженный аппарат, наконец, сдался, — заметил Кортес.

Когда аппарат опять свистнул, я быстро поднялась на ноги.

— Нет, с аппаратом все в порядке. Я зашла в кухню и включила звук.

— Пейдж! Сними трубку! — крик Адама разнесся по кухне. — Если ты не ответишь, я подумаю самое худшее и прилечу следующим рейсом…

Я подняла трубку.

— Хорошее оправдание. Я уверена, ты можешь догадаться, почему я не отвечаю на звонки.

— Потому что звонков слишком много, а у тебя не десять рук и не хватает друзей.

— Не хватает друзей?

— Не хватает поддержки друзей. Дело в том, что ты, очевидно, могла бы воспользоваться моей помощью.

— Помощью в чем? В ответах на звонки? Подожди секундочку, — я прикрыла микрофон рукой и повернулась к Кортесу, который все еще сидел в гостиной. — Прости, но мне на самом деле нужно поговорить. Я вернусь через несколько минут.

Я отправилась с трубкой в свою комнату и рассказала Адаму, что происходит. Я не стала говорить о колдовских книгах. Я могла представить его реакцию. Если бы я сообщила ему, что, наконец, раскрыла тайны истинной ведьминской магии, то он бы ответил что-то типа:

— Bay, это великолепно, Пейдж, так держать… О, кстати я вспомнил, что давно собирался тебе сказать. Я, наконец, разобрался, почему мой джип так трещал.

Адам — великолепный парень и отличный друг, но в моей жизни есть вещи, которых он просто не понимает.

Мы болтали, пока я не услышала отчетливый звоночек таймера духовки.

— Ой, совсем потеряла счет времени, — воскликнула я. — Ужин готов. Мне пора идти.

— Ты уверена, что я тебе не нужен?

— Уверена. И не пытайся сюда звонить. Я сама тебе позвоню, как только появятся новости.

Я закончила разговор и направилась в холл. Из кухни донесся голос Саванны:

— …просто друзья. Хорошие друзья, и все.

Я услышала, как стукнула дверца духовки. Когда я зашла, то увидела, как Кортес достает лазанью из духовки, а Саванна наблюдает за ним, устроившись на углу кухонного стола.

— Контролируешь? — спросила я у нее.

— Кто-то же должен, — ответила она.

— Доставай тарелки, — велела я Саванне, склонилась и выключила духовку. — Давай теперь я. Спасибо, — поблагодарила я Кортеса.

— Я помою руки, — кивнул Кортес.

Саванна наблюдала за ним, пока он не скрылся в ванной, потом спрыгнула со стола и подбежала ко мне.

— Он спрашивал про Адама, — сообщила она громким шепотом.

Я сняла фольгу, в которую была завернута лазанья.

— М-м-м?

— Лукас. Он спрашивал про Адама. Тебя и Адама. Я вошла, тебя нет, Лукас сказал, что ты разговариваешь по телефону, я посмотрела на дисплей у себя на аппарате и сказала ему, что это Адам. Затем я предупредила Лукаса, что ты будешь долго болтать, потому что вы двое обычно треплетесь часами, а он заметил: «О, значит они очень хорошие друзья» или что-то в этом роде.

— Угу, — я разрезала лазанью в середине, чтобы удостовериться, все ли прожарилось. — Думаю, салат завял, но не могла бы ты проверить?

— Пейдж, я с тобой разговариваю.

— И я тебя слышала. Лукас спросил, Адам друг или нет.

— Нет, он не спрашивал, друг он или нет. Ну, да, спрашивал, но он имел в виду, друг ли Адам. Он не просто спрашивал. Поняла?

Я нахмурилась, глядя на нее через плечо. В кухню зашел Кортес. Саванна посмотрела на меня, всплеснула руками и отправилась в ванную.

— Опять смена настроения? — поинтересовался Кортес.

— Сбой в передаче информации. Клянусь, тринадцатилетние девочки говорят таким языком, который никогда не расшифрует ни один лингвист. Я кое-что помню, но никогда достаточно, чтобы расшифровать весь разговор. Вино к ужину? Или слишком рискованно?

— Вино подойдет прекрасно.

— Возьми бокалы из шкафчика над плитой, а я спущусь вниз за бутылкой.

После ужина, пока Кортес с Саванной убирали со стола, я переоделась. Для поиска можжевельника может потребоваться долго блуждать по лесу и заходить в чащу, поэтому я сняла юбку и надела свои единственные джинсы. Мама у меня была портнихой, и я научилась любить ткани — скрип роскошного шелка, уютное тепло шерсти, резкий хруст льна — и я никогда не смогу понять привлекательность обтягивающих джинсов и висящих хлопчатобумажных футболок. Конечно, только если не предстоит поход по лесу в поисках необходимого для заклинания. Я подумала, не надеть ли мне верх спортивного костюма, но вместо него решила остаться в шелковой блузке с короткими рукавами и надеть сверху пиджак. Некоторые жертвы все-таки представляются слишком большими.

Одевшись, я отправилась в гостиную и отодвинула занавеску, чтобы взглянуть, сколько еще людей остается перед домом, и сможем ли мы пробраться мимо них незамеченными, или, по крайней мере, без особого труда. Но я ничего не увидела — окно было закрыто бумагой снаружи.

— Ну, я тоже никого из вас не хочу видеть, — пробормотала я себе под нос.

Я уже собиралась опустить занавеску на месте, когда заметила, что на бумаге что-то написано. Нет, напечатано. Это были газеты. Кто-то вырезал газетные статьи обо мне и наклеил их на мое окно, выходящее на лужайку.

Там оказались дюжины статей, не только из любящих сенсации газеток, но также и распечатки с веб-сайтов, и обычные газеты. Больше всего, конечно, было желтых газет, с самыми кричащими заголовками: «Юрист убит во время жуткого сатанинского ритуала»; «Изуродованные трупы возвращаются к жизни». Заголовки с веб-сайтов были более спокойными, но менее приятными, авторов не сдерживала угроза подачи иска за клевету: «Украденный младенец жестоко убит во время черной мессы»; «Культ зомби наводит ужас в похоронных бюро по всему Массачусетсу».

Однако наибольшее беспокойство вызывали самые вроде бы спокойные заголовки — торжественные, серьезные, почти беспристрастные, из самых обычных газет: «Убийство связано с намеками на колдовство»; «Родственники покойного утверждают: труп ожил». Я просмотрела названия газет, откуда вырезали статьи: «Бостон Глоуб», «Нью-Йорк Таймс», даже «Вашингтон Пост». Конечно, это были не новости с первых полос, но все равно статьи напечатали в этих газетах, пусть и ближе к концу. Рассказ обо мне, упоминание моей фамилии — и все это на страницах самых известных газет в стране…

— Они все еще там, — Кортес взял край занавески из моей руки и дал ей опуститься на место, скрыв газетные статьи из вида. — Народу немного, но я все равно посоветовал бы обойтись без машины. Несомненно, Насты прислали кого-то следить за домом, а мы не хотим, чтобы, они сели нам на хвост.

— Конечно, нет.

— Поскольку нам нужно заглянуть к Маргарет Левин, я предложил бы прогуляться туда пешком, через лес, а затем попросить у нее на время машину.

— Если она согласится. А что с той, которую ты брал напрокат? О боже, твой мотоцикл! Мы же оставили его перед похоронным бюро. Думаю, нужно вызвать кого-то из автосервиса, чтобы отогнали…

— Я это уже сделал.

— Отлично. Они отогнали его в безопасное место? Кортес колебался мгновение, затем все-таки сказал:

— Когда они подъехали, мотоцикла на месте не оказалось. Ты сходишь за Саванной? Я стучался ей в дверь, но у нее так громко играет музыка, что она явно не услышала, а я не посмел заходить без разрешения.

— Что ты имеешь в виду: мотоцикла не оказалось на месте? Его украли?

— Похоже на то. Неважно. Полиция уже поставлена в известность, а если они его не найдут, то у меня отличная страховка.

— О боже, мне так жаль! Мне следовало подумать… Я о нем совсем забыла вчера.

— Учитывая все, что случилось, мотоцикл меня беспокоил меньше всего. Ты предлагала за ним вернуться перед тем, как ехать сюда, я решил этого не делать, поэтому сам во всем виноват. А теперь, если ты зайдешь за Саванной…

— Мне так жалко! Тебе следовало раньше сказать. Боже, я чувствую себя очень виноватой.

— Именно поэтому я и не стал упоминать о нем. В сравнении с тем, что ты потеряла за эти последние несколько дней, и что еще можешь потерять, мотоцикл практически не имеет значения. Как я и говорил, у меня есть страховка, и я вполне могу его заменить на новый. — Кортес взглянул на часы. — Нам на самом деле нужно идти. Забирай Саванну. Встречаемся у черного хода.

Он нежно подвинул меня с дороги и отправился в кухню собирать свои бумаги. Я уже хотела последовать за ним, когда часы пробили шесть и напомнили мне: нам на самом деле нужно спешить — магазин в Салеме, в котором продаются необходимые для ритуала вещи, закрывается в девять.

Я громко постучала в дверь Саванне.

— Секундочку, — крикнула она.

Саванна выключила музыку, затем я услышала, как хлопнула дверца шкафа и как открываются и закрываются различные ящики. Наконец девочка открыла дверь и вручила мне пластиковый пакет из бакалейной лавки.

— Подержи это, — сказала она, затем схватила щетку и провела по волосам. — Я придумала, как нам выбраться так, чтобы нас никто не увидел. Мне следовало бы подумать об этом раньше, но я совсем забыла.

— Забыла о чем?

— Об этом, — Саванна показала на пакет. Я открыла его и заорала.