Дикое искушение

Глава 39

Лиам

— Ты нервничаешь, старший брат? — подразнил я Мэтта, похлопав его по плечу.

Я не слышал от него ни звука с тех пор, как мы ступили в самолет. Ничто на его лице не выдавало его беспокойства, ни один язык тела не выдавал его, но его молчание говорило мне о многом.

Детройт находился всего в нескольких минутах полета, и хотя самолет принадлежал нам, Мэтт воздержался от курения внутри. По тому, как его пальцы обхватывали и вытягивали стакан «Макаллана», который он держал в левой руке, было ясно, как сильно он сейчас нуждался в этой чертовой дозе.

— Нет.

— Не говори мне чушь, Мэтт. Ты вел себя тихо с тех пор, как мы отправились на это безумие, — он мог спрятаться за маской безмятежного, невозмутимого спокойствия, но я слишком хорошо знал его, чтобы его можно было обмануть. — Все будет хорошо.

— Да правильно, — он усмехнулся, и приступ циничного смеха импульсивно покинул его грудь, поглощенный порцией виски в качестве очищающего средства. — Мы не оставим Детройт без боя, Лиам.

— Борьба? Что ты имеешь в виду? Разве это не было сделано комиссией? — его предупредительный тон и серьезное выражение лица теперь меня обеспокоили. Я пришел с мыслью, что нас приветствовали.

— Да, чертова драка, — он хмыкнул, впервые повернувшись ко мне лицом. — Мы неправильно поняли всю эту ситуацию, Лиам. Франческа ни в малейшей степени не хотела выходить замуж за члена нашей семьи. Мы решили, что она занимается поиском статуса, но ошиблись.

Я не мог сказать, что знал Франческу, но из нашего небольшого общения перед вечеринкой у AD, стало ясно, что она пришла туда не по своей воле. Ей вся эта сделка понравилась так же, как и мне, а это было то же самое, что не сказать ни черта.

Я даже не мог себе представить, какова будет ее реакция на эти внезапные перемены. Она все еще не знала, что ее жених теперь стал мужчиной на четыре дюйма выше, с постоянным мрачным настроением и непревзойденной жаждой крови и власти. Франческа все еще думала, что выходит за меня замуж.

— Ты боишься, что твоя будущая жена тебя отвергнет? — я сдержал насмешку, зная, что ступаю здесь на неизведанную территорию, и не хотел тянуть за веревочку, чего не следовало делать.

Мэтт получил то, что хотел, будь то ад или паводок, и он никогда не беспокоился о том, как он это получил. Видеть, как он корчится из-за возможной предстоящей драки с Франческой, само по себе было заявлением о том, что скрывалось под его кураторской поверхностью.

— Она не собирается меня отвергать. У нее нет другого выбора, кроме как довести дело до конца, — тон Мэтта был пронизан напряжением и окончательностью, но он был таким же фальшивым, как и тот спокойный фасад, который он создавал для масс во время войны. Сегодня, вопреки никогда, там была трещина, и реальность под его толстой кожей выскользнула прямо через щель.

— Но что-то мне подсказывает, что ты не хочешь, чтобы она просто довела дело до конца.

Мэтт попросил дона Амато рассказать Франческе о новой договоренности. Он сам выбрал обручальное кольцо, ничуть не сдерживаясь. Кольцо, черт знает сколько каратов сейчас лежало в аккуратной коробочке во внутреннем кармане его пиджака, вероятно, тыкая ему в ребра каждый раз, когда он двигался.

— Я не знаю, к чему ты пытаешься зайти этим разговором, Лиам, но меня это не волнует. Так что брось это.

— Возможно, ты не захочешь об этом говорить, но я знаю, что за этим браком для тебя стоит нечто большее, чем приятная сделка. Ты бы не стал покупать чертово кольцо и лететь в Детройт, чтобы рассказать ей самому, если бы она тебе не нравилась.

— Она будет моей женой. Вечность — это долгий срок, чтобы затаить обиду. Я просто пытаюсь сократить срок, не более того.

— Готовьтесь к посадке, — пилот скомандовал по внутренней связи. Мэтт пристегнул ремень безопасности, сел прямо и сделал вид, что мы вообще не разговаривали об этом.

Я оставил его в покое, зная, что ему будет удобнее восстановить контроль над своим поведением, потратив это время на то, чтобы разобраться со всеми демонами, скрывавшимися в его голове.

К тому времени, как мы вышли из машины перед поместьем Амато, он уже был крут, как чертов лед.

Мэтт вернул себе контроль, похоронив любое беспокойство, которое он ранее проявлял ко мне в самолете. Его голова была высоко поднята, а его сильная, доминирующая натура исходила из его тела мощными волнами.

Тревор и Макс, тени моего брата, стояли снаружи, пока мы ждали дона Амато в его кабинете.

Сидя там, я не мог не думать о единственном, что меня беспокоило — о предстоящем разговоре с доном Амато. Не было сомнений, что это будет тяжело.

Он все еще был убежден, что я убил Амелию, его единственную дочь. Знал ли он о Джейми? Знал ли он, что у него есть еще одна дочь, кроме Амелии?

Мой план состоял в том, чтобы сначала сказать ему, подтвердить, что он не бросил ее и ее мать. Потому что если бы это было так, эта истина умерла бы вместе со мной. Я ни в коем случае не собирался совершить ошибку, заставив Джейми почувствовать, что ее снова отвергают. Если ее биологический отец был сукиным сыном, мне пришлось защищать ее и от него.

— Мэтт, — дон Амато крикнул от двери, войдя в комнату, энергично пожав руку моему брату. — Приятно видеть вас снова. Садитесь, — он указал на стулья перед своим столом, а затем поспешно пожал мне руку, не скрывая своего дискомфорта в ложном дружелюбии по отношению ко мне.

— Я тоже рад тебя видеть, дон Амато. Спасибо, что ты у нас есть. Я здесь, чтобы поговорить с твоей племянницей, как мы и договорились.

— Конечно, она скоро спустится, — сказал он, наливая нам пару напитков, прежде чем передать их нам.

Я увидел фальшивую улыбку Мэтта, направленную ему, как только он взял стакан из рук дона Амато. До Энцо он не выпил ни капли этого напитка. Он пока ему не доверял.

— Эта, Мэтт? У нее есть собственное мнение, — он продолжил, занимая свое место, его стол служил барьером между нами, но он все время старался держать руки на виду. — Она столь же драгоценна, сколь и жестока. Я никогда не видел такой властолюбивой женщины, как она. У меня три племянника, и все же, если бы у меня была такая возможность, я бы в одно мгновение выбрал ее, чтобы она приняла мое правление, — его голос был полон гордости и искренности.

— Это так? — Мэтт был заинтригован. Он последовал за ним и сделал глоток из стакана, наблюдая, как дон Амато делает то же самое.

— Чертовски верно. Но «Мафия» — клуб исключительно для мужчин. Женоненавистничество глубоко укоренилось. Это укоренилось в его корнях. Даже у самой способной женщины не будет ни малейшего шанса положить в дверь свою красивую туфельку.

Как только он закончил фразу, словно прямо в очереди, двойные двери из красного дерева в его кабинет бесцеремонно распахнулись. Франческа вошла, высоко подняв подбородок и уверенно расправив плечи. Мы с Мэттом встали, обернувшись и увидев, как она с важным видом входит, толстые каблуки ее ботинок ревели при каждом уверенном шаге, который она делала к нам.

Она не удостоила нас ни единого взгляда, подошла прямо к тому месту, где сидел дон Амато, и поцеловала его в лоб, прежде чем приветствовать нас.

— Джентльмены, — ничего, кроме короткого кивка и сухого приветствия. Если бы я не знал ничего лучшего, я бы назвал ее заносчивой испорченной девчонкой, но ее поведение должно было показать нам, что в ее глазах мы не желанные гости. — Ты звонил мне, дядя?

— Да, дорогая. Ты познакомилась с Лиамом и Мэтью Баттальей. Они пришли поговорить с тобой.

Ее взгляд был обращен на нас, раздраженная бровь протестующе приподнялась, ожидая, пока кто-нибудь из нас перейдет к делу.

Мэтт поставил свой стакан на стол, встал, чтобы как следует поприветствовать Франческу, взял ее руку в свою и поцеловал ее кожу.

— Мисс Амато, приятно видеть вас снова.

— Мистер Батталья, — поприветствовала она его в ответ, улыбка на ее лице была вызвана манерами и ничем иным. — Чем я обязана удовольствию от вашего визита?

— Мы пришли поговорить с тобой о предстоящей свадьбе.

— О верно. Слушаю, — она вырвала руку у Мэтта и скрестила руки перед собой, защищаясь.

— Да, это. План претерпел некоторые корректировки. Ты больше не выйдешь замуж за Лиама.

— Это замечательные новости! Итак, все кончено. Я свободна? — ее лицо полностью изменилось. Глаза ее ярко блестели от волнения, в искренней улыбке, озарившей ее лицо, читалось облегчение.

— Не совсем. Я пришел сюда, чтобы подарить тебе это кольцо как символ твоей помолвки со мной, — Мэтт вытащил маленькую черную коробочку и протянул ей ее.

Лицо Франчески побледнело, ее улыбка полностью исчезла, а ее грудь застряла в вдохе, который не хотел выпускать воздух обратно. Она застряла, переводя взгляд с коробки на лицо Мэтта, застыв на своем месте. Ее челюсти крепко сжались, и она быстро повернулась, чтобы встретиться взглядом с Энцо, ища подтверждения.

— Ты не можешь быть серьезным.

— Это правда, дорогая. Ты выйдешь замуж за Мэтта, а не за Лиама. В конце концов, он для тебя лучше, — слова дона Амато хотели обезоружить, но они подействовали, как бензин на уже бушующее пламя.

— Вы, мужчины, чертовски неправдоподобны.

— Язык, Франческа.

— Нет. Я не буду следить за своей речью и тоном, когда ты швыряешь меня, как будто я чертова игрушка. Я не та вещь, которую ты можешь передавать друг другу, если это соответствует вашим интересам. Это фигня.

Франческа не только разозлилась, ей было больно. Она имела на это полное право, но это все равно ни черта не изменило бы. — А ты? Это все твоя вина, не так ли? — она продолжила, тыкая пальцем в грудь Мэтта, как будто это было оружие, в то время как его единственным ответом была злая ухмылка, которая скрывала больше, чем он пытался показать.

— Достаточно! — взревел дон Амато, вставая со своего места. — Решено. Комиссия согласилась на это изменение, и церемония состоится, как было запланировано ранее, — он повернул ее к себе и крепко схватил за плечи. — Во-первых, вы женитесь не по любви. Ты никогда не женилась по любви. Так какая разница, если вместо Лиама будет Мэтт? Не груби, Франческа, и просто прими подарок. Мы не хотим оскорблять Батталья.

Франческа выхватила коробку из рук Мэтта и выбежала из кабинета, мой брат пошел по ее следу.

Я смотрел, как они исчезают, и не мог сдержать растущего во мне веселья. Моему большому плохому брату предстояла поездка всей его жизни, и почему-то казалось, что он хотел оказаться в этой карете, какой бы бурной она ни была.

Вскоре мои мысли уступили место ощущению, будто пара глаз сверлит мой череп. Я обернулся и увидел, что дон Амато смотрит на меня, в его глазах не было ничего, кроме презрения.

— Дон Амато… — начал я, надеясь, наконец, рассказать ему в лицо, что произошло той ночью, поскольку у меня не было такой возможности.

— Я знаю, что ты ее не убивал, — он прервал меня.

— Я этого не сделал. Я держал ее на руках, пытался остановить кровотечение, но шансов у меня не было. Я не выразил вам своих соболезнований, и если это вас утешит, то каждый из этих ублюдков поплатился жизнью за то, что они сделали.

— Я знаю. Ты добрался до них раньше меня, — я посмотрел на него озадаченно. Почему он все еще настаивал на этом союзе, если знал, что мы не имеем никакого отношения к несчастной смерти его дочери?

— Откуда вы знаете?

— Я говорил с женой владельца. Бедная женщина пришла в ужас, когда увидела, как вы подарили ее мужу новый блестящий колумбийский галстук. Не совсем наша подпись, не так ли?

— Он получил то, что заслужил. С таким же успехом можно свалить это на Картель, — я холодно ответил, помня, что ничто из этого не принесло мне утешения, которое я искал. Я не чувствовал вины за ублюдков, которых отправил на шесть футов под землю. Я чувствовал вину за частички моей души, которые умерли вместе с ними.

— Действительно. Она рассказала мне об инсценированном ограблении, но было уже слишком поздно. К тому времени этот вопрос находился в руках комиссии, так что теперь мы придерживаемся договоренности, как было установлено.

В этот момент Мэтт вернулся в офис, его лицо было покрыто яростью. Что бы Франческа ни делала и ни говорила, ей удалось залезть ему под кожу и искусно засунуть его в самую глубь. Я никогда не видел, чтобы мой всегда сдержанный брат прятал свои эмоции так, как сейчас.

— Все готово, — он практически проворчал: — Увидимся в Нью-Йорке на свадьбе.

Пока мы выходили, Мэтт все еще пыхтел от гнева, его челюсти стиснуты, а мышцы почти неуместны. Мне пришлось смеяться. Видеть, как он расстроился из-за женщины, было просто смешно.

Мэтт взял телефон, сердито пролистывая его, прежде чем, наконец, выбрать номер и приложить его к уху.

— Кому ты звонишь?

— Маме.

— Ой, бежишь к маме, чтобы она поцеловала твою тупую башку? Не слишком ли ты стар и преступник для этого? — поддразнил я, наслаждаясь тем, как мой большой плохой брат-мафиози корчится из-за женщины.

— Заткнись, мудак. Я звоню ей, чтобы узнать, как быстро она сможет спланировать чертову свадьбу.