Договор на одну ночь (СИ)

Глава 12

Лена

Закончив дневную работу, бросаю в сумку книгу и направляюсь от ресторана по набережной. Хочу погулять и почитать.

После Пятидесятницы прошло две недели. Мой День рождения все ближе. Как и отъезд, о котором дядя ещё не знает.

Я согласна с Андреем Темировым: мне нужно или решать некоторые вопросы или рано или поздно они накроют меня лавиной.

На празднике это чуть не случилось.

Но сейчас у нас с дядей приятное потепление в отношениях, мне в спину не несется: «Лена! А кто стулья перевернет?!». Возможно, он дает мне больше свободы с мыслью, что в ответ со временем получит что-то нужное ему, но я своей свободой малодушно наслаждаюсь. А вот вступать в явный конфликт – откладываю.

Если мыслить трезво, Георгиос почти совершил ужасное. И об этом знают, как минимум, трое. Что сделал с этой информацией депутат – мне неизвестно. Вернул ли старостенышу ключи. Сказал ли пару ласковых.

Говорил ли с моим дядей или отцом Жоры.

Со мной – нет.

И я тоже. Ни с кем. Хоть и обещала, да.

Просто я же знаю, что дядя не поверит. Будет перекладывать вину на меня. Это снова взорвется бурным скандалом, в котором своих слов я не докажу.

На пляжах под зонтами и щадящим послеобеденным солнцем отдыхают люди. Я прохожу мимо, почти на них не смотря. Для себя я облюбовала все тот же дальний пляж.

Подняв взгляд от нагретых солнцем плит набережной аллеи, ловлю на себе внимание знакомых с детства глаз. Сердце начинает биться быстрее, но далеко не от радости встречи.

Георгиос, как всегда, таскается по поселку со своими друзьями. Заметив меня, первым взгляд отводит тоже он. У него даже улыбка тухнет и бледнеет лицо.

Я делаю шаг в сторону. Они тоже, но в другую. Обходим друг друга, не тронув.

Поведение Георгиоса разительно изменилось с того вечера. Он больше не задевает меня. Не возвышается. Не угрожает. Я даже вполне могу поверить, что жалеет.

Я не оправдываю его. Когда пытаюсь думать о случившемся трезво – покрываюсь мурашками и дрожу от страха. Но сейчас он не выглядит человеком, желающим повторить.

Только и извиняться не пытался, а я и не настаивала.

Мы сделали вид, что ничего не произошло.

Спустившись по сбитым временем ступенькам на пляж, расстилаю полотенце на «своем» шезлонге и сажусь читать.

Ощущаю себя немного воришкой, стыдливо прикрывая от людей обложку. На ней красуется совсем нетипичное для меня название: «Как работает политика?».

Вроде бы где я и где политика, да? Но увидев корешок в книжном, я вдруг заинтересовалась.

Теперь читаю.

Понемногу. Без спешки. Пока мысли опять не унесут не туда.

На следующее утро после Пятидесятницы я проснулась с чувством стыда за свое поведение с Андреем Темировым.

Я была пьяной, смешной и глупой. От воспоминаний, что плела в машине, хотелось удариться головой о стену.

«Вы какой-то мутный».

Да уж.

И это еще полбеды. Но я так явно спалилась в своих чувствах к Петру!

Той ночью мне снилось, как я пою на сцене Кали Нихта и в зале только он. Смотрит на меня влюбленно и восторженно. А у меня то и дело рвется браслет и осыпаются ракушки.

Стыдно еще и за то, что их я, как обещала, по дну машины не собрала. И лучше не думать, какое впечатление произвела на человека, которого все тут пытаются чуть ли не вылизать, а я… То оболью чем-то, то гадостей наговорю, то с праздника выдерну.

В общем…

Я день сомневалась. Потом еще несколько дней читала не только интервью его жены, а что-то еще. Чем больше это делала – тем хуже себя чувствовала. Потому что, если верить его официальным страничкам, а еще найденным материалам, делает депутат-Темиров много хорошего. Он умный до чертиков, красноречивый, располагающей и его очень хвалит всевозможный бизнес.

Бизнес хвалит, а Лена Шамли имеет претензии. Так-то.

Чтобы достать его номер, я пошла на хитрость. Нашла в интернете контакты приемной. Наплела с три короба, что Андрей Павлович забыл у нас в заведении свой кошелек и в нем лежала визитка, а мне срочно нужно его набрать, чтобы вернуть. Сразу мне, конечно же, никто ничего не дал. Но через сорок минут его личный мобильный отправила помощница.

Не знаю, зачем, но долго рассматривала ее фотографию в профиле Телеграма. Она совсем юная и очень милая. Наверное, талантливая. И имя такое красивое – Аврора.

Живет в столице. Занимается государственными делами. Пьет кофе в кофейнях по дороге на работу. Общается с важными людьми.

Когда думаю о чем-то таком, всегда хочу поскорее уехать и поступить. Меня не устраивает собственная жизнь. Я очень хочу перемен.

Но пока что, запасшись терпением, долго формулирую благодарственное сообщение Андрею Темирову.

«Добрый день, это Елена Шамли. Я достала ваш номер маленькой ложью, но обещаю не злоупотреблять. Просто хочу ещё раз вас поблагодарить за помощь, которую вы мне оказали. И извиниться за, скорее всего, лишние слова. Только хороший человек поступил бы так, как вы. Еще раз спасибо вам за добро!».

Мне не свойственно разговаривать так, поэтому отправляя – я сильно волновалась. Какое-то время глупо ждала моментальной реакции. Он же прочитал сообщение через несколько часов. А ответа как не было, так и нет.

Наверное, это справедливо и правильно. Он не нуждается ни в моих благодарностях, ни в извинениях, ни в бесконечных проблемах, которые я ему создаю.

И он не будет проверять, исполнила ли я свое обещание поговорить с дядей.

Ему всё равно.

И это нормально.

Зачем-то ещё раз зайдя в диалог с единственным сообщением, блокирую мобильный и, нахмурив брови, вчитываюсь в сложный для меня текст книги.

Если его помощница-Аврора во всем этом разбирается – я в шоке. Потому что для меня книга описывает неизведанную поверхность Марса, а не процессы, которые постоянно происходят параллельно с моей скучной жизнью.

Ещё я очень надеюсь, что Андрей ничего не скажет обо мне Петру. Его я однажды за эти две недели уже видела. Смущалась сильнее, чем раньше. Между нами ничего не произошло, но я как будто оголила свои чувства.

Он улыбался, как всегда. Спрашивал, как мои дела.

Он всем и всегда улыбается. Всем рад. Со всеми добр. Но я не уверена, что готова бороться за то, чтобы стать единственной и самой важной. Наверное, всё же позже. Потом. Мои чувства ведь не угаснут, а в его глазах я стану более интересной.

Проведя два часа на пляже, прячу книгу и вставляю ноги в сланцы. Пора готовиться к вечерней смене.

Подходя к Кали Нихта, издалека вижу, что на террасе уже заняты несколько столиков.

Постепенно замедляюсь, оттягивая момент попадания в рутину. Веду взглядом по набережной, мажу по нашей небольшой парковке.

Взгляд впивается в лоснящийся черный бок знакомой машины.

Первым ускоряется сердце. Следом срабатывает мозг.

Знать о себе дает безосновательная обида, которую я не успеваю пресечь. Он мог бы написать, что приедет. Я… Лично поблагодарила бы?

Глупости. Стряхиваю наваждение и пытаюсь сделать шаг тверже. Прижимаю к боку сумку для устойчивости.

Я просто пройду по террасе, залу и поднимусь наверх. Не буду ни искать, ни высматривать.

Но ступаю на одну из первых ступенек, и слышу знакомый голос.

– Тогда до встречи, кирие Андрей. Мы с кирие Леонидасом будем снова вас ждать.

– Да, до встречи.

Андрей Темиров выглядит серьезным. В одежде он окончательно огречанился. Отказался от строгих костюмов в пользу побережного светлого кэжуала.

Костюмам нет места в нашей жаре, вы правы, господин депутат. Но светлые брюки и красиво очерчивающие атлетичную фигуру поло вам идут не меньше.

Он пожимает руки моему дяде и старосте Меланфии – Леонидасу Меласу.

Развернувшись, идет к лестнице. Я отступаю и инстинктивно опускаю взгляд. Собираюсь просто пропустить, но не могу сдержаться. Из-под полуопущенных ресниц все же смотрю.

Пересечение наших взглядов длится долю секунды. У меня за это время успевает бешено забиться сердце и замереть. У него... Ни черта.

Он уводит глаза и продолжает спускаться.

Не кивает. Не меняется в лице. Даже губы вверх не дергает, а у меня в ушах до сих пор иногда вибрирует его глубокий смех.

Не интересна.

Темиров проходит мимо и спешит к своей машине.

Мне должно быть плевать, но безразличие задевает.

Мы же знакомы. Неужели я не заслуживаю даже улыбки?

Стараясь скрыть обиду, по мановению дядиного пальца подхожу к ним с кирие Леонидасом.

– Добрый день.

– Добрый день, Еленика. Добрый день.

По мне проезжается внимательный взгляд отца Георгиоса. Дядя совершенно неожиданно приобнимает и неловко целует в висок.

– Моя Еленика вернулась. Отдохнула, дочка?

Ошарашено хлопаю глазами и киваю.

– Да, дядя. Сейчас переоденусь и пойду в зал.

– Не спеши, с нами постой. Я же говорил, Леонидас, золотой ребенок.

Это я? Не понимаю.

Но взглядом снова прикипаю к успевшему обойти Кали Нихта господину депутату. Он тормозит у машины и несколько секунд смотрит в свой телефон. Сейчас сядет и уедет. Не пялься, Лена!

Я злюсь на себя, что так не вовремя ушла на пляж. Только а оставаться мне было зачем? Просто чтобы его обслужить?

Мужские пальцы стучат по экрану мобильного, а мне жутко интересно, что и кому он пишет.

А мой венок вы выкинули, да? Жалко. Он был красивый…

Оторвавшись от экрана, Темиров оглядывается. Мое дыхание сбивается, потому что смотрит на нас.

Фоном слышу, что дядя меня нахваливает. Это неловко и неуместно. Староста Леонидас кивает и тоже что-то говорит.

Мне стоило бы включиться в беседу. Сделать вид, что мне до него тоже дела нет. Но я смотрю в ответ, а Темирова это не смущает.

Он садится в машину и захлопывает дверь. Я запрокинув голову, игнорируя странное ноющее чувство в груди:

– Дядя, зачем приезжал кирие Андрей?

Слишком хорошо знаю дядю Димитрия, чтобы не отметить вспышку раздражения в глазах.

Ненужные вопросы задаю, да, дядя? Скоро уеду, не волнуйтесь.

– Мужскими делами голову не забивай себе, Лена. Беги лучше наверх.

Ожидаемо не получив ответа, вздыхаю и исполняю приказ. Прежде, чем нырнуть в помещение, слышу, как под колесами депутатской машины хрустит белая галька. И у меня в грудной клетке тоже что-то ревниво хрустит.