Договор на одну ночь (СИ)

Глава 22

Лена

Я падаю на плотное покрывало и инстинктивно отползаю выше.

Сдавая с потрохами свою неопытность, трогаю пальцами горящие губы.

Андрей же без спешки расстегивает манжеты рубашки и закатывает её рукава, не разрывая зрительный контакт.

Не знаю, о чем думает, а я чувствую горьковатый алкогольный вкус его языка у себя во рту.

– Ты можешь снять платье. Если не стесняешься, конечно, – сквозь серьезный тон мужчины продолжает просачиваться яд. Может быть он ждет смущения. Думает, я не понимаю, на что иду. Но я способна обуздать страхи. С детства этому училась.

Скатываю платье по бедрам, приподнимаю таз и веду ткань выше. Снимаю через голову и отбрасываю в сторону, не глядя. Он не успевает приказать, что делать с бельем. Только глазами выстреливает на грудь, а я завожу руки за спину и, выгнувшись, расстегиваю крючки.

Бюстгальтер летит вслед за платьем. А освобожденные легкие разрывает из-за горящего за ребрами пламени.

Моя "послушная обнаженка" замедляет движения мужчины. Рука Темирова лежит на одной из нижних пуговиц рубашки, а взгляд блуждает по моему телу.

Решиться и снять стринги так же быстро не могу. Съезжаю взглядом по мужскому телу и упираюсь в ширинку. Она ощутимо вздыблена. Его одолжение сильно пахнет возбуждением.

Под звуки своего учащенного дыхания наблюдаю, как депутат расстегивает рубашку до конца, высвобождает её из-под пояса брюк и щелкает пряжкой.

Поднимаю глаза к глазам.

Мне хотело бы услышать хотя бы что я красивая, но стараюсь не думать о таком. Я собралась переспать не с романтичным принцем. Я выбрала соучастника, который меня не отвращает. И всё.

Андрей ступает коленом на матрас, раскрывая полы рубашки. Мне нравится его тело. Смуглая атлетичная грудь и плоский живот со слегка очерченными кубиками.

Наверное, впервые попробовать секс с таким мужчиной – это везение.

– Я купила презервативы. Они в сумке…

Киваю в сторону изножья кровати, но глаз от мужского лица не отрываю. Он от моего тоже.

И в презервативах моих, кажется, не нуждается.

Не подозревает, что я чуть не сгорела от стыда, покупая их.

Темиров командует:

– В тумбочке возьми.

Я, не собираясь спорить, подчиняюсь. Даже радуюсь короткой передышке.

Перевернувшись, отползаю до самых подушек. Открыв тумбочку, нахожу запечатанную упаковку. Не хочу уточнять, это господин депутат привез с собой, купил "на всякий случай" или у меня между пальцами гостеприимство гостиницы. Но упаковка была закрыта. И это... Вроде бы безразлично, но почему-то хорошо.

Ни открывать, ни надевать презервативы я не умею. Хочу развернуться и отдать выбранный квадратик, но всё идет не по моему сценарию.

Кровать пружинит под мужским весом. Пальцы Андрея решительно сдавливают мои бедра. Цепенею, а Темиров давит на тазовые косточки, поддевает нитки стрингов и тянет их вниз.

Я приподнимаю бедра. Ткань скользит по лобку. Пальцы спускают белье до колен и дергают ниже. Вдоль моего позвоночника с нажимом в требовательном прогибающем жесте едет грубоватая ладонь.

Я чувствую дыхание на шее. Волоски поднимаются дыбом на теле и затылке. Низ живота наливается кровью.

К коже на загривке прижимаются губы. Стянувшие белье пальцы скользят вверх и вниз – по ягодицам и спине.

Если он решит сделать это сзади, я… Не знаю. Мне хотелось бы глаза в глаза. Но я молчу и кусаю губы, утопая в неизвестности и непредсказуемости. Я отдамся и подчинюсь.

Сильная рука ныряет мне под живот. Спина ненадолго спаивается с твердой грудью. Может быть это фантазии, но между своих лопаток я чувствую быстрое биение не своего сердца. Вдавив голые ягодицы в ткань классических брюк, Андрей резко меня переворачивает.

Я с разбегу врезаюсь в абсолютную решительность черных глаз. Это усиливает дрожь в разы.

Отдаю презерватив. Не благодаря, он рвет фольгу зубами. Отбрасывает. Кладет мои руки на полурасстегнутый ремень, отдавая бессловесный приказ.

– Насколько ты девственница, Лена? Сознание при виде члена не потеряешь? – Задает вопросы, скользя кончиком носа по моей щеке. Щекочет дыханием прозрачный пушок и дразнит кожу движением губ.

– Не потеряю. И хватит… Глумиться.

Хмыкает, но глумиться действительно перестает.

– Губы дай.

Слушаюсь. Подставляюсь. Мужчина снова глубоко целует. Вкладывает в пальцы немного скользкий презерватив и, сжав кисть, направляет ближе к члену. Первая встреча с мужской плотью в моей жизни происходит при помощи пальцев. Я чувствую, что член ужасно горячий, упругий и гладкий. Определенно стоячий. Под подушечками угадываются выпуклые вены. Я обхватываю ствол и понимаю, что большой.

Уверена, он надевал презерватив уже столько раз, что в моей помощи не нуждается, но заставляет участвовать. А может быть учит. Благородно.

Раскатывает сам, но моими пальцами. Дальше сжимает своим кулаком мою ладонь и водит по стволу, толкаясь в рот языком.

Лучше не думать, насколько глупой и неопытной я ему кажусь. Но я стараюсь. Честно. От всей, блин, души.

Двигаю ладонью по члену и подстраиваюсь под манеру глубокого поцелуя.

Телу делать это легче, чем разуму. Оно отзывается на близость. Ему нравится, как чужая гладкая и горячая кожа трется о мою. Как мой любовник пахнет. Как целует. Как соски щекочут жесткие волоски на мужской груди. Как под пальцами ощущается толстый ствол.

Снова хочется попросить его потрогать грудь. Это было... Приятно.

Оставив в покое мой рот, Андрей прижимается губами к шее. От внезапно прострелившего удовольствия расширяются зрачки. Я смотрю в потолок и дышу громче.

Отпустив мою кисть, мужчина уводит в сторону колено. Отрывается от кожи и смотрит в глаза, скользя пальцами вниз по бедру.

Мне хочется закрыться и отползти, но я заставляю себя расслабиться. Подушечки длинных пальцев невинно щекочут тонкую кожу, а потом накрывают промежность. Мое волнение достигает первого пика. Я начинаю дрожать, а он проезжается по половым губам с нажимом. Потом ещё раз и ещё.

Оторвав пальцы – растирает между ними блестящую смазку. Следим за этим. Потом снова смотрим друг на друга. Пальцы спускаются вниз и продолжают трогать. Я несмело отвожу в сторону и второе колено тоже.

Стыдно... И мучительно приятно.

Мужская голова опускается. Губы снова трогают мою шею. Он понял, что мне нравится. А может быть это нравится всем. Но это неважно. Я благодарна.

Хотела бы запустить ладонь в его волосы. Узнать, какие они наощупь. Погладить. Поощрить. Но не рискую. Не знаю, что можно, что нет.

А он не спрашивает, что я хочу.

Спускается ниже и ниже. Оставляет влажные следы на груди. Обхватывает губами сосок. Я чувствую, как внутрь проникает палец. Рот сам собой открывается, а язык мужчины едет по ареоле.

Его кисть выгибается назад и меня снова заставляет дрожать погружение.

Это непривычно и не сказать, чтобы приятно, но волнительно до жути. И инстинктивно хочется ещё. Быстрее. Больше. Навстречу. Как будто тело не сомневается, что так будет приятней. А ум... Сдается.

Темиров уделяет ласкам несколько волнительных минут. Дальше же – забрасывает мои щиколотки себе за спину. Упирается руками в покрывало над плечами и смотрит в лицо, давая почувствовать натиск головки члена там же, где пару секунд назад меня пробовали его пальцы.

– Не передумала?

Мотаю головой.

– Тогда давай без слез.

Кивка он уже не ждет. Я только ныряю под раскрытые полы рубашки и вжимаюсь в твердую мужскую грудь, а он накрывает мой рот своим и безжалостно врезается.

Я не знаю, насколько глубоко. Просто чувствую острую вспышку. Вслед за ней – распирание на волнообразных движениях.

Теряюсь в ощущениях. Зачем-то отчаянно выискиваю в себе страшную боль, но её нет. Член не выходит из меня полностью. Я постоянно чувствую его внутри. Нам тесно. Мне точно. А ему?

Под пальцами перекатываются мышцы. Внутри меня толчки... Толчки... Толчки... Сердце бьется в горле. Мне сложно осознать происходящее.

Андрей отрывается от губ и смотрит в лицо. Дает дышать. И я дышу.

Растеряна, но глупо доверяюсь.

А он врезается... И врезается... И врезается... Сжигает меня до тла темным-темным взглядом. Злится. Может даже наказывает. Но я не боюсь.

Осмелев, скатываю рубашку по мужским плечам и скольжу пальцами, очерчивая бицепсы. Он прикусывает мою нижнюю губу и начинает двигаться резче.

Низ живота горит. Там вязко, тянуче-больно и ужасно влажно. Страшно посмотреть. А вдруг меня обезболил адреналин, а там – море крови? Но даже если так – пусть. Я не могу оторвать взгляд от мужского лица. Оно очень близко и очень манит.

Кожу лижут языки исходящего от радужек пламени. Я рассматриваю их замысловатый узор и замечаю бисеринки на висках. Заломы на лбу становятся совсем отчетливыми. Он хмурится, но ничего не говорит.

Мои губы жжет сухость. Тянусь навстречу, но себя так просто поцеловать Темиров не дает. Подается назад и прижимает меня обратно к кровати за шею.

Я трусиха, а он смотрит вниз. Туда, где наши тела раз за разом соединяются.

Толкается... Толкается... Толкается...

– Ноги выше подними.

Слушаюсь, скользя по мужским бокам вверх.

Так проникновения становятся глубже и ярче. Трение внутри ощутимо болезненным. Стараюсь прогнуться и освободиться.

Кажется, мне хватит. Тихо стону.

Андрей отпускает шею и вот сейчас сам вжимается губами в губы.

Скользит кончиком языка по моему небу. Сплетает мой и свой.

– Больно?

Киваю.

В уголках глаз собираются слезы, но он не тормозит и не замедляется. Спрашивает не из жалости. Просто, чтобы знать.

Впиваюсь ногтями в мужские руки и внизу легчает.

Ещё раз... И раз... И раз...

Он, наверное, и сам понимает, что благородно было бы уже прекратить, но или не может или не хочет. Вжимается лбом в мой лоб и ускоряет бег крови сразу у двоих.

Чтобы не концентрироваться на боли, я концентрируюсь на нем. Низ живота сводит из-за разлившегося там обжигающего свинца. Его желание – моя анестезия. А может быть я тоже так сильно хочу, что расслабляюсь окончательно, испуская на особенно чувствительном толчке тихий стон.

Темиров врезается в меня и замирает. Прячет свой кайф, сомкнув веки. Но я чувствую, как мужское тело каменеет, а по моему прокатывается дрожь.

Он кончает. Там. Во мне.

Комната погружена в тишину, которую разбавляют только наши сбитые дыхания и повторяющиеся вибрации депутатского телефона. Может быть ему звонили всё это время, но я не слышала. А теперь...

Андрей смотрит мне в глаза. Я тоже. Даже в полутьме и плохо соображая, всё равно отмечаю, как затянутый густыми тучами взгляд за считанные секунды становится чистым-чистым. Тихим-тихим. Мне хочется улыбнуться, но не получается.

Он смотрит внимательно. Трезвеет. Осознает реальность и признает ее. И я тоже всё принимаю.

Отныне и навеки теперь он для меня первый. Другого такого уже не будет. А я для него... Очередная. Ну и пусть.

Ничего не сказав, он резко выходит и скатывается.

Дело сделано.

Я тоже сажусь. Свожу ноги и подтягиваю колени к груди. Трогаю пальцами половые губы. Внутренняя поверхность бедер и промежность горят и липкие, но когда я смотрю на свои пальцы – крови там нет.

Сердце ускоряется.

Слышу щелчок. Темиров снял презерватив, связал его и отправил в урну.

– Крови не было? – Спрашиваю у мужской спины. А он тем временем встает с кровати и поправляет одежду. Не оглядываясь, отвечает:

– Немного на презервативе. По боли терпимо?

– Да.

Кивнув, делает несколько шагов от кровати. После меня ему хочется выпить.

А мне... Сложно сейчас предугадать свои дальнейшие реакции. Поэтому я еще раз недоверчиво веду ладонью по абсолютно чистому покрывалу и спускаю ноги с другой стороны кровати.

– Я в душ. Хорошо? – Точно так же безразлично отнесясь к ответу, спешу за спасительную дверь.