Договор на одну ночь (СИ)

Глава 25

Лена

Мы начинаем целоваться ещё в прихожей того же гостиничного номера.

Сегодня Андрей снял два: для себя и для своей помощницы Авроры, но вторым мы вряд ли воспользуемся (он нужен для прикрытия). Надеюсь только, что наша с депутатом поочередная ложь Авроре не навредит.

Но в моменте, если честно, мне всё равно.

Я умираю от нетерпения, неверия и возбуждения.

Андрей такой же.

Я скольжу по мужским вискам и зарываюсь пальцами в волосы, заставляя его склоняться навстречу. Он расталкивает мои губы и врывается в рот языком. Я тихо и неожиданно даже для себя стону, потому что снова утопаю в ощущениях, которые замучили меня во снах.

Андрей подсаживает меня на тумбу. Я развожу колени, пуская его ближе и обнимаю бедра ногами. Дрожащими от нетерпения пальцами расстегиваю сначала пиджак, а потом рубашку. Нагло сбрасываю ткань с плеч, чтобы тут же их огладить. Голые. Твердые. Горячие.

С него не успел сойти загар. А я не успела забыть, как приятно его трогать.

Прогибаюсь, не отрываясь губами от губ, чтобы ему удобней было расстегнуть молнию на моей спине.

Платье на двух легкомысленных бретельках съезжает на талию. Андрей разрывает наш поцелуй и голодно смотрит на скорее украшенную, чем прикрытую кружевом грудь.

На секунду выстреливает взглядом мне в глаза и, уперев руки в тумбу, склоняется, чтобы через ткань нагреть кожу дыханием, смочить слюной. Прикусить сосок.

Я дышу чаще и прогибаюсь сильнее. Запрокидываю голову и поощряю продолжать, водя пальцами по темным густым волосам.

Страха во мне нет, а желание только разрастается.

Мы не болтаем, но он отлично угадывает, о чем я мечтаю. Выцеловывает шею. Гладит бедра. Ныряет под ткань бесшовок и трогает пальцами между ног.

Замерев на полсекунды взглядами друг на друге, мы действуем как идеально сработанная команда: я обнимаю Андрея конечностями, он разворачивается и несет меня в спальню.

Бросает на кровать. Расстегивает пояс, пуговицы на манжетах и сбрасывает рубашку с запястьем. Опускается сверху.

Я уже не отползаю, а наоборот оплетаю его гибкой лианой. Целую. Занимаюсь пуговицей и молнией ширинки.

Оттянув резинку боксеров, нетерпеливо сжимаю толстый ствол.

Хороший мой. Я скучала…

Вожу по нему, прикусывая мужской подбородок. Потом целую. Колючий. Солоно-сладкий.

Дрожу сильнее, когда слышу знакомый уже звук шуршащей фольги.

Андрей убирает мою руку и раскатывает презерватив по члену, сам отодвигает в сторону мое белье и водит головкой от входа по половым губам. Давит на клитор. От ярких ощущений у меня расширяются глаза. Он следит за этим. Улыбается.

Снова скользит по моей гостеприимно-щедрой смазке и давит сильнее. Я прогибаюсь. Подставляюсь. Хочу… Трахаться.

А он сжимает за талию и перекатывает нас. Оказывается на спине, а я – сверху.

– Устал с дороги, – ёрничает, широко улыбаясь. А я не знаю – больше хочу покусать его или зацеловать. Горячего, пышущего жизнью и такого вредного!

Оседлав мужские бедра, завожу руки за спину и расстегиваю лифчик. Отбрасываю его в сторону и на моей груди тут же устраиваются ладони. Андрей сжимает их, мнет и ласкает. А я покачиваюсь, обеспечивая трение самых чувствительных точек о мужской член.

Взгляд Темирова темнеет. Я тоже теряю контроль.

Привстаю, сжимаю ствол и направляю в себя.

Во мне влажно ещё с поездки в машине, но от ощущения предельного распирания никуда не деться. Я опускаюсь миллиметр за миллиметром и замираю, когда кажется, что достигла предела. Упираюсь ладонями в подушку и подаюсь губами ближе к губам Андрея.

Он корректирует позу и мое положение: проезжается по позвоночнику, прогибая немного иначе, оставляет грудь и сжимает мои бедра, задавая темп и глубину погружений.

Мои приоткрытые губы то и дело задевают его, пока он не ловит и не возобновляет поцелуй.

Я привыкаю. Он подначивает ускориться.

Хорошо. Я согласна.

Сама снимаю мужскую ладонь с бедра и кладу на лобок. Он снова понимает без слов. Ласкает снаружи, я двигаюсь быстрее. Мне так хорошо, что хочется плакать. И корчить из себя настоящую тигрицу в постели.

Я делаю волнообразные движения бедрами. Оторвавшись от мужских губ, веду кончиком языка по кадыку. Трусь сосками о его грудь. Сама сжимаю свою, потому что рук у господина депутата, к сожалению, всего две, и они заняты. Мнут мои ягодицу. Стимулируют клитор.

Рот ловит мои губы. Мы и целуемся и любовью занимаемся отчаянно и откровенно.

Я чувствую себя гипер-опытной и сексуальной. Наслаждаюсь удовольствием момента на все сто. Андрей какое-то время позволяет мне реализоваться в роли начинающей любовницы, а потом оказывается сверху.

Я – под ним. Он заводи мои ноги выше. А глаза остаются в глаза. Его – горят синим пламенем. Мои – под этим пламенем плавятся. И толчки члена совсем другие – мощные и быстрые. Выбивающие из меня сначала выдохи, потом стоны. Дальше – вскрики.

Я кончаю под пристальным мужским взглядом, теряясь в пространстве и времени. Под пальцами, которыми я скребу по смуглой коже до будущих ярких борозд, быстро-быстро бьется сердце.

Несколько болезненно-отчаянных толчков и Андрей каменеет на мне. У него дрожат веки и ресницы. Он еще там – на пике, а я уже улыбаюсь, что взошел он со мной.

Глажу напряженные скулы и недавно стриженные волосы. Ненавязчиво давлю ближе к себе, он поддается. Трогаю губами губы. Снова не верю, что всё это происходит со мной и с ним в реальности, а не во сне.

– С приездом, – шепчу тихо, становясь причиной усмешки.

Андрей понемногу отходит.

Чтобы не давить своим весом, снова перекатывается. Я же без особого стыда расслабляюсь на нем, вжимаюсь грудью в грудь, устраиваю голову под мужским подбородком. Прикрываю глаза и мурчать хочется, когда чувствую, как по спине пробегаются костяшки пальцев.

Мы вспотели и липкие. Член еще во мне, но совсем не больно и не хочется попросить достать.

– Я позавчера приехал.

Признание Андрея заставляет проснуться.

Давлю на грудь ладонями и поднимаюсь.

Мое удивление встречается с абсолютным спокойствием.

– Дела остались. Решил проверить.

И меня тоже?

Молчу.

Знаю, что да. Просто так в Кали Нихта он не приехал бы. Ему у нас не понравилось.

Пусть я – не его проблема и не его ответственность, он такой человек, что всё равно волновался.

Но руки-ноги целы. Голова на месте. План идет по плану.

– Купался в море? — Спрашиваю о неважном. Андрей же смотрит на меня так, что хочется затаить дыхание, и медленно ведет головой из стороны из сторону.

Не спрашиваю, чем именно занимался эти два дня, и удачно ли.

Любуюсь мужественными чертами и разгорающимся озорством во взгляде.

– Как там Петр? Всё еще влюблена? – Улыбаюсь и не отвечаю. Двигаюсь только, ощущая, что член внутри дергается. Тебе мало? Не поверишь, мне тоже.

Я правда скучала.

– А как там жена? Всё еще не бывшая?

Плачу такой же язвительной монетой. Только меня Андрей за язвительность наказывает: звонко бьет по заднице. Я пытаюсь подскочить, не дает. Сжимает талию и резко насаживает назад. Так получается, что еще глубже вгоняет член. Я охаю и дрожу.

Да. Пожалуйста. Ещё.

Забывшись, облизываю губы и тянусь за новым поцелуем, а мужские руки опять задают темп моих размеренных движений. Мы остановимся, чтобы поменять презерватив. Но сначала я наслажусь трением изнутри.

А что касается его женатого статуса… После отъезда Андрея на следующий же день в сети разгорелся ужасный скандал со сливами видео секса его жены с фитнес-тренером.

Если бы это произошло не после нашей ночи, а до, я подумала бы, что причина его злости крылась в этом. Но уже неважно.

Я эти видео не смотрела. Из принципа и уважения к нему.

– Секунду, Лен.

Киваю.

Андрей меняет презерватив и мы снова сливаемся. Целуемся. Не торопимся, потому что первый голод сбит, а ночь впереди длинная.

Трогаем друг друга. Вспоминаем. Я мысленно задаю миллион вопросов, которые вслух не задам.

Как жил? Что делал? Думал обо мне? Хотел приехать? А если бы приехала я, обрадовался бы?

Второй заход длится дольше первого, но заканчивается так же приятно.

Я падаю рядом и прижимаюсь голым телом к мужскому боку. Он гладит меня по плечу и спонтанно целует в волосы.

Это трогательно. Запрокидываю голову и улыбаюсь.

– Хорошо, что ты снял этот же номер.

– Почему?

Потому что я мечтала еще разок сюда к тебе вернуться. Но это слишком наивно и романтично звучит. Поэтому я возвращаю депутату его же слова:

– Я привыкла спать в одном и том же месте. По слухам, это хорошая привычка.

Андрей не страдает провалами в памяти. Улыбается.

– Счастливая невеста значит, да, Еленика?

Сходу понимаю, к чему клонит. Сначала розовею, потом не могу сдержаться – утыкаюсь в его бок. Трусь лицом, пропитываясь запахами тела, секса, власти. Смеюсь и снова смотрю вверх.

Думаю, он натурально охуел слушать росказни моего дяди, а ещё Георгиоса и старосты о грядущей свадьбе и моей безграничной любви к Мелосу.

Но я не буду его интриговать.

– Всё хорошо, Андрей. Всё правда хорошо.

Отвечаю насколько могу серьезно. Он смотрит в ответ без лишних эмоций. Недоверия или сомнений.

– Но ты не передумала?

Мотаю головой.

– Пустишь в душ? – Киваю. Но прежде, чем пустить, подтягиваю выше и целую в губы. Глажу. Смотрю в глаза.

Веду кончиком носа по его переносице и касаюсь губами.

– Я рада, что ты приехал.

Ответа на ранимое признание не жду.

Он просто прижимается губами к моему плечу и голый уходит в душ.

А я переворачиваюсь на спину и раскидываюсь улыбчивой звездой на той же гостиничной кровати, где лишилась не так давно девственности.

***

После возвращения из душа Андрея туда сбегаю я. Горячая вода смывает усталость и первые слишком сильные для меня эмоции из-за неожиданной, но такой желаемой, встречи.

Когда выхожу обратно в спальню, Андрей заканчивает делать заказ на очень поздний ужин. Удивительно, как это ему не отказали. Или совсем не удивительно и я тоже не смогла бы?

Мы одеты в одинаковые белые халаты, только на нем он смотрится уместно, а я в своем снова тону.

Через двадцать минут нам привозят ужин. Я сажусь за столик, забравшись в кресло с ногами.

Андрей какое-то время больше смотрит в телефон. Потом набрасывается на еду с аппетитом. Я тоже.

– В Кали Нихта еда тебе так и не зашла?

Я давно это поняла. Он не из тех, кто будет давиться, если не вкусно. И ко мне не вернулся бы, если не хотел бы именно меня.

Сжимаю колени и прячу блеск в глазах. А Андрей мотает головой.

– У меня сегодня День рождения. – Выпаливаю, а потом смотрю на экран депутатского мобильного. Он как раз загорелся. Уже за полночь. – Точнее вчера. Был.

По выражению лица определяю, что Андрей удивлен. Жует медленнее. Хмурится.

– Поздравляю, Лена.

– Спасибо, – а сама улыбаюсь во все тридцать два.

– Ешь.

Слушаюсь. Здесь правда готовят вкуснее, чем у нас. Изысканней. Дарят ощущения взрыва гармоничного сочетания вкусов во рту.

Еще на столе стоит бутылка вина. Андрей открыл ее и даже налил мне бокал. Но я пью его очень медленно. Мне пьянеть нельзя. Завтра слишком важный день.

Пока ужинаем, болтаем на нейтральные темы. Меня раздражает депутатский телефон, который не умолкает и постоянно отвлекает его. Неужели нельзя отдать мне его целиком всего на одну ночь?

Андрей откидывается в кресле, я расцениваю это как сигнал, что наелся.

Соскакиваю со своего кресла и забираюсь к нему на руки. По невербальным признакам распознаю, что он не против. Пальцы тут же забираются под мой халат и гладят лодыжки, икры, щекочут коленки. Сытый во всех смыслах взгляд блуждает по лицу.

Обнимаю его за шею и храбро спрашиваю:

– Как я пела?

– Красиво.

– Не врешь?

Медленно ведет головой из стороны в сторону.

Не врет. Ему понравилось. Но и в комплиментах рассыпаться не станет.

– Я сдала первый экзамен. Лучше всех. Следующие три на той неделе. А завтра я устрою бада-бум.

Имитирую взрыв движением руки. Андрей немного всё же хмурится. Я убеждаюсь, что он приехал не из-за меня (потому что понятия ведь не имел, когда у меня по графику день Х). Просто так совпало. Но это классно всё равно.

– Я узнала, что за меня дяде пообещали гостиницу. Смеюсь, что он обязан назвать ее «Елена»…

– Он будет очень зол, Лена.

– Ну и пусть. Георгиос тоже. Я его динамлю. Корчу из себя недотрогу. Даже в губы ни разу не разрешила себя поцеловать, представляешь? Сказала, что боюсь грешить до свадьбы. Вот женимся…

А пальцы чужого мужчины тем временем гладят уже мое голое бедро.

– Квартиру я сняла. Пока на месяц. По идее, этого хватит, чтобы поступить и определиться с общежитием. Дорого, конечно, но не критично. Поменяю номер телефона. Буду в университете новый всем давать. Тебе дать, кстати?

– И номер тоже. Да.

Улыбаюсь. Тянусь к лицу Андрея и целую в уголок рта. Дразню его быстрым движением кончика языка по стыку губ. Только он и двигается тоже быстрее. Я охнуть не успеваю, а пальцы депутата сжимаются кольцом под подбородком и не дают отстраниться. Он вынуждает меня себя целовать, пока низ живота не начинает сводить от желания. Опять.

Мои мысли снова на кровати, а Андрей отрывается и строго смотрит в лицо.

– Ты должна быть осторожна, Лена. Не расслабляться и не зазнаваться, как бы легко ни шло. Ты с огнем играешь.

– Я знаю.

– Если сорвется твой план – обойдешься мне в два округа.

Его слова можно расценить двояко, но я теряю дар речи, потому что по глазам читаю: речь не о риске, что нашу интрижку раскроют, а о том, что ему придется доставать меня из западни ценой налаженных с греками отношений.

Этого я не допущу.

Шепчу:

– Всё будет хорошо.

Он медленно расслабляет пальцы и кивает.

Жестом просит встать, указывая взглядом и движением подбородка на кровать.

Я только за.

Опускаюсь и отползаю выше. С дрожью слежу за тем, как он развязывает пояс моего халата. Раскрывает полы. Едет взглядом по телу. Когда опускается ниже пупка – раскрываю ноги. Хватаю за затылок и тяну на себя. Не целуемся даже, а лижемся, пока внизу он ласкает меня пальцами.

Теряю контроль. Напрашиваюсь и насаживаюсь. Мне за эту ночь хочется напитаться с запасом.

Мы друг другу никто, но другого подпускать к себе я вряд ли скоро захочу.

На смену пальцам снова приходит член.

Мой скудный опыт пополняется новой позой. Андрей укладывает меня животом на несколько подушек. Я дрожу от предвкушения и кусаю губы, когда член входит сзади.

Это иначе, но не страшно и не унизительно, а порочно и откровенно.

В такой позе похоть только разгорается, а не тухнет. Хочется выглядеть для него идеальной.

Вытягиваю руки и от неспособности сдержать удовольствие, сминаю простынь. Чувствую, как он склоняется. Греет дыханием верхние позвонки. Целует за ухом.

На кончике языка крутится вопрос: он больше любит так или лицом к лицу. Только я пока и про себя не знаю, что люблю больше.

На ухо шепчет:

– Кольцо сними.

Да без проблем.

Отбрасываю перстень Георгиоса и, пока он скачет по полу со звонким стуком, взрываюсь неповторимым удовольствием на каждом сильном толчке.

***

Мы не следим за временем, но, по ощущением, на сон его почти не остается. Андрею завтра снова ехать. Мне – становиться автором маленькой прибережной революции, но и оторваться друг от друга нам сложно.

Из-за обилия проникновений у меня ощутимо ноет между ног. Кажется, что сил уже нет.

Стесняться тоже.

Я лежу на животе, упершись локтями о кровать.

Андрей – на боку. Сжигает меня заживо взглядом и нежно касается пальцами кожи. На скуле. Шее. Груди. Скользит по позвоночнику и влитой ложится ладонью на голую ягодицу.

– Если нужны будут деньги – говори.

Я имитирую удивление и даже возмущение, поднимая бровь. Его не пронимает. Он продолжает смотреть серьезно. Не шутит.

– Хочешь сделать меня своей содержанкой?

А вот теперь усмехается.

– В целом рассматриваю такой вариант. – И по нему, к сожалению, сходу же даже не поймешь: он-то иронизирует или говорит всерьез. – У всех модели, а у меня будет певи-чка.

Я возмущенно цокаю языком и делаю большие глаза. Он гасит мой пыл новым шлепком.

Наглый – ужас. Только мне ведь нравится.

Певичка. Из его уст звучит не пренебрежительно, а так, что желудок в узел скручивает.

– А ты когда-то станешь Президентом?

Смеется, запрокинув голову. Громко и искренне.

Когда смотрит снова на меня – оставляет на коже ожоги своими искрами. Лукавый. Довольный. Вроде бы спокойный, но в любой момент готовый в огонь и воду…

– Депутата тебе уже мало?

Морщу нос. Мол, ну вообще-то да.

Слышу тихое-тихое:

– Коза малая.

Подавшись вперед, кусаю в плечо, а потом, как нашкодивший щенок, падаю на кровать, защищая грудь, живот и шею. И смотрю на него так, что сходу должно быть понятно: сдаюсь. Прошу пощады.

Он смягчается. Не мстит. Трогательно гладит меня по ягодицам и убаюкивает взглядом.

Я почти успеваю заснуть, когда слышу неожиданное:

– А псевдоним ты себе уже придумала, певица?

Держу глаза закрытыми, а губами улыбаюсь.

Это очень сокровенное. Я ни с кем не делилась, но ему скажу.

– Да. Кассиопея.

Так называется моя любимая мамина и папина песня на диске.