Долгий поцелуй на прощание

ГЛАВА 15

В тот день прислали последнее требование оплатить счет за газ, у Кэт вскочили два новых прыща, и с небывалой силой начались ежемесячные боли. И еще пришло первое письмо от Джайлса.

«Хватит уже очищать организм от токсинов», — размышляла Кэт, выдавив прыщ перед замызганным зеркальцем в ванной. Внутри все словно скручивалось узлом. Она сильнее надавила на подбородок, чтобы меньше чувствовать боль в животе. Второй прыщ выдавливаться не хотел и ярко краснел на ее бледной коже. Кэт замазала его солнцезащитным кремом. Стало немножко лучше.

Гарри стучал в дверь.

— Да, да.

Что полезного в критических днях? Они показывают, что время идет, замечаешь ты это или нет. Неужели Кэт уже восемь недель в Лондоне? Похоже, так и есть. Город наслаждался «чудесным бабьим летом» — так называли это прогнозы погоды. Кэт называла это утомительным продолжением надоевшей жары.

Она вышла из ванной, пропуская в дверь Гарри. Он приглаживал щеткой спутанные светлые волосы. Глаза еще как следует не открылись после сна. Под полосатым халатом была надета бесплатная футболка с рекламой «Гиннесс».

Кэт тоже по утрам могла двигаться с полузакрытыми глазами. Она даже забросила привычку наносить за пять минут подобие макияжа. Пудрилась она с утра или нет — все равно от бабьего лета и плохой работы кондиционера ее лицо начинало лосниться уже к обеду. Зато освобождалось время для завтрака и нового пристрастия — просматривать над тарелкой с хлопьями почту и вчерашнюю «Ивнинг стандард». Шаркая, Кэт спустилась за почтой, заодно выпустив гулять Крыскиса.

В почтовом ящике лежал обычный набор счетов: некоторые красные, некоторые зловеще тонкие, некоторые — адресованные людям, которые давно уже здесь не жили. Для Гарри пришел автомобильный журнал. А под всем этим лежал толстый конверт, на котором ее имя было написано прекрасным почерком Джайлса.

Сердце Кэт заколотилось сильнее, и она окончательно проснулась. Черт возьми, наконец. Письмо дрожало в ее руке. Она просто смотрела на него. «В ту секунду, когда он надписывал конверт, он, должно быть, думал только обо мне», — пришло ей в голову. Кэт побежала наверх.

Она оставила письмо на обеденный перерыв.

За все время пришло две открытки, которые Кэт знала наизусть. На одной был изображен Всемирный торговый центр, на другой — мороженое. Первая гласила: «Это самое изумительное время в моей жизни! Встречаюсь с разными людьми со всего мира! Погода невероятная — тебе бы ужасно не понравилось! Надеюсь, в Лондоне не так невыносимо! До встречи, люблю, Джайлс». Даже не «целую». Во второй говорилось: «Мне столько нужно тебе рассказать! Банк просто сказка, я все время учусь. Здесь очень жарко и солнечно — у меня фантастический загар, но ты бы не выдержала! Рад, что тебя здесь нет, но с нетерпением жду встречи в ноябре, Джайлс. Чмок».

«Если ты получил диплом юриста, то можешь заниматься адвокатской практикой, — рассуждала Кэт, сжимая колени, чтобы подозрительного вида дядька напротив не мог заглянуть ей под юбку. — Диплом по французскому языку дает тебе возможность весело болтать с французами и даже с некоторыми канадцами. Но диплом по английскому языку превращает всю твою жизнь в паранойю». Интересно, что лучше — «люблю» и никаких поцелуев, или поспешный «чмок», на который еле хватило места? И что за ерунда насчет загара — разве она не может загореть в два раза сильнее обычного? Он просто был рассеян, или ее жалобы на защитный крем — самое яркое воспоминание о ней? А эта странная фраза: «Рад, что тебя здесь нет…» Кэт прижала к себе сумочку с письмом.

Она решила, что Джайлс, наверное, думал об открытках так же, как она: они слишком маленькие и слишком доступные постороннему взгляду, и на них нельзя писать ничего важного. Кроме того, дивный почерк Джайлса был довольно крупным и позволял ему вместить на открытку лишь около двадцати слов. Но в сумочке лежало настоящее письмо. А в нем, несомненно, новый адрес, не связанный с посредничеством Селины. И какие-нибудь слова о том, как он о ней скучает. Можно будет перечитывать много раз.

Кэт все утро держала сумочку поблизости, а в обеденный перерыв пошла в Гайд-парк, нашла свободную скамеечку под деревом, забралась на нее с ногами и разорвала обертку «Магнума» с миндалем. Это мороженое словно приобрело свойство придавать уверенности. Оно напоминало о том утре, когда они с Джайлсом сидели в машине на берегу Темзы и разговаривали о своих матерях. Все сорта этого мороженого стали теперь друзьями Кэт. Письмо на ощупь было длинным, не меньше четырех листов формата А4.

Кэт вытащила из сумочки кошелек, а из него — маленькую фотокарточку Джайлса, последнюю из того набора, который он делал для получения визы. Кэт воткнула ее за ремешок сандалии, чтоб видеть Джайлса во время чтения. Дочиста облизав пальцы, она осторожно вскрыла конверт, сопротивляясь искушению заглянуть сразу в конец письма, где должен быть абзац о том, как он скучает.

Дорогая Кэти, — писал он.

«Кэти, — подумала она, вспоминая звук его голоса. — Только Джайлс называет меня Кэти».

Прости, что лишь теперь нашел время написать тебе. Уверен, ты поймешь, какая у меня безумная жизнь. Не сомневаюсь, что ты занята так же, как и я. Наверное, ты даже лучше меня понимаешь, что офисы работают настолько хорошо, насколько хороши в них секретари.

Кэт возмутило слово «секретарь». Так вот что Селина рассказала ему о ней. Корова. Вот что значит доверяться коротким открыткам с недостатком места для объяснений. Возбуждение Кэт притупилось, и она уже не могла вызвать его снова.

Работать здесь просто изумительно, хоть я и скучаю по тебе и по Лондону. Все здесь стремительно изменяется, словно я попал в центр всех событий. Я схватываю новое очень быстро… Революция информационных технологий… полезный опыт посещения «Майкрософт»… международный уровень… единое денежное пространство…

Глаза Кэт заскользили по странице. Она заставила себя сосредоточиться и прочесть все о курсе обучения Джайлса — он описывал мельчайшие подробности, казавшиеся ему очень важными. Он явно был очарован этим. Поэтому она должна постараться разделить его заинтересованность. Живот снова свело судорогой.

Я живу в одной квартире с двумя другими новичками — Югреном из Мюнхена и Бенедиктом из Парижа. Так что у меня есть возможность практековаться (Кэт машинально отметила ошибку) в иностранных языках, когда мы ходим за покупками. Квартира прекрасная. Окна выходят на одну из самых оживленных улиц города. Надеюсь, тебе тоже нравится твоя квартира. Я посмотрел по справочнику, где находится Довиль-кресент, но представить ее себе не могу.

«Это хорошо», — подумала Кэт.

Джайлс рассказывал о своей учебе и о том, чего планировал достичь по истечении четырех месяцев. Казалось, он усвоит все за половину отведенного времени. Внезапно при мысли о его успехах Кэт пронзило странное негодование.

Девушка опустила письмо на колено и сняла шляпу. Она была немного мала, и от нее болела голова. Вот бы организация Кэт наградила ее обедом в ресторане как лучшую новенькую недели. Все, чего она дождалась, это просьба Элейн сходить в аптеку за очередным лекарством перед заседанием по поводу стратегии издания детективов. Но Джайлс другой. Он занимается тем, к чему всегда стремился. А ей придется еще восемь недель мириться с политикой Джо относительно ксерокопирования.

Кэт постаралась не думать о том, что прошла еще только половина срока ее тюремного заключения, и вновь взялась за письмо. Она не могла подавить разочарования: в долгожданном письме Джайлс так много пишет о банке, так мало о себе и почти ничего — о ней. Кэт решила, что все это негодование, должно быть, вызвано гормональным всплеском.

Банковские экзамены следующим летом… трали-вали… клубы ковбойских танцев, которые любит твоя мать!., тра-ля-ля…

Кэт пропустила страницу. Она сможет прочесть ее позднее, у себя в комнате. Но сейчас, перед тем как вернуться к сочинению ответов на письма слабоумных фанатов Роуз Энн Бартон, ей нужно было что-нибудь конкретное и, желательно, ободряющее, чего можно с радостью ждать.

Джайлс не разочаровал ее.

Я уже скоро вернусь в Англию. В первый же вечер приглашаю тебя поужинать в «Плющ». Я заказал столик перед отъездом, чтобы точно не было никаких проблем. Запиши это в ежедневник на десятое ноября. И не забудь погладить зеленое платье, которое я купил тебе в Ньюкасле.

Кэт прекрасно помнила это платье. Очень маленькое, сидит на ней плотнее, чем стринги на бегемоте. В последний раз она надевала его после серьезного пищевого отравления. Надо будет посмотреть у Гарри в путеводителе по ресторанам, что собой представляет этот «Плющ». Впрочем, она уже догадалась, что он просто обязан быть очень дорогим.

Я знаю, что ты очень занята, и не твоем стиле посылать открытки, когда хочется написать письмо на восемь страниц. Надеюсь, ты обустраиваешься и заводишь новых друзей. Хотя я по тебе очень скучаю, работа занимает все мои мысли в течение дня. Но по ночам мне так без тебя одиноко, и я думаю — скучаешь ли ты по мне так, как я по тебе. Разве это эгоистично с моей стороны?

«Ну, это еще ничего по сравнению с тем, что ты смылся и бросил меня здесь», — произнес саркастический голос в голове Кэт.

«Бедный Джайлс, как ему одиноко», — произнес другой.

Как бы там ни было, подумай, сколько мы сможем рассказать друг другу в ноябре! До встречи, люблю тебя крепко, Джайлс.

Кэт перевернула страницу — вдруг там будет постскриптум? Но ничего не было. Она перечитала последний абзац. Он казался довольно кратким, но, может, Джайлс торопился, чтоб успеть до выемки писем почтальоном. Она взглянула на конверт. На нем стоял штамп банка. Интересно, Джайлс попросил отправить письмо секретаршу?

Потоки людей, устремившиеся к выходу из парка, напомнили, что перерыв кончался. Кэт бережно положила письмо обратно в конверт, надела шляпу и взяла в руки сумку. По пути в офис она заметила у пруда няню с детьми. Они кормили уток. Им не нужно мчаться на работу. Для них это был длинный солнечный день, который закончится чаем. Кэт внезапно захотелось домой. Смотреть все интеллектуальные и семейные шоу по телевизору и спорить с мамой по поводу образования Кэрол Вордерман.

«Позвоню маме сегодня вечером, — подумала она, пропуская перед собой в воротах пожилую даму. — Если она дома».

— Слава богу, ты вернулась! — воскликнула Элейн, когда Кэт повесила на крючок свою шляпу.

Кэт посмотрела на часы. Пять минут третьего. Очень хорошее время для того, кто обычно возвращается с обеда лишь на двадцать минут раньше Дженифер Спенсер.

— Что-то случилось?

На ее столе ничего не изменилось. Она спрятала несколько срочных писем в ящик (секрет № 8 работы в офисе, Изабель научила), и Элейн не могла их найти.

— Мне нужно, чтоб ты купила ящик бренди и ярко-красную пряжу, — заявила Элейн. Она то снимала туфлю, то снова надевала, и от этого ее рост менялся, словно она прыгала на очень маленьком батуте. — И гераниевого масла, хотя это может подождать.

— Какой сорт бренди?

Кэт по привычке взяла блокнот. Она не понимала, о чем речь.

Элейн широко раскрыла глаза.

— Не знаю! «Курвуазье», «Реми Мартин» — что-нибудь такое!

Она протянула Кэт рукопись. Кэт сморщилась в отчаянии.

— Нужно, чтобы к трем часам все это доставили агенту Эммы. И чтобы одновременно по факсу ей пришло письмо с нашим предложением, так что поторопись, пожалуйста!

Элейн беспомощно взмахнула костлявой рукой и побежала занять очередь в закрытый кабинет Дженифер.

Кэт принесла рукопись Изабель.

— Элейн свихнулась.

— «…Обязательно передадим ваше письмо автору, которая, я уверена, будет рада услышать о выращивании хорьков в восточной Англии. С наилучшими пожеланиями, Дженифер Спенсер». — Изабель нажала на клавишу и послала в печать последнее письмо. — Прости, это по поводу того предложения Эмме Болл?

Кэт пожала плечами.

— Насколько я могу понять, — сказала Изабель, переворачивая бумаги на столе в поисках конверта, — обед Элейн с агентом Эммы Болл был настолько успешен, что вдобавок к полумиллиону, предложенному на заседании, — помнишь, ты вела протокол? — с нас еще требуется бренди и прочая дрянь. Бренди, заметим, — к вопросу о том, как губит маньяков в книге кокаин.

— «Тени Ричарда III». — Кэт взглянула на заглавие рукописи. — Объем не меньше семисот страниц. Ты это читала?

Изабель вытащила письмо из принтера и слегка покачала головой.

— Нууу… — пробормотала она, выводя лихую роспись вместо Дженифер. — Может, быстренько и пролистала, но меня не…

Острая боль пронзила спину Кэт, и она схватилась за поясницу, словно старуха.

— Есть ли у тебя болеутоляющие, Изабель? — она, прищурившись, наблюдала за головой Элейн, которая сновала туда-сюда вдоль очереди у дверей. — Элейн правда хочет, чтоб я пошла за бренди? А сколько стоит? Двадцать фунтов бутылка? И помножить на девять?

— Да, по меньшей мере, столько.

Изабель открыла ящик стола, наполненный лекарствами и дезодорантами, и протянула Кэт «Нурофен Экстра».

— Но мне нечем заплатить! У меня осталось всего пятьдесят фунтов! — Кэт опустилась на низкий шкафчик для хранения документов, проглотила таблетки и запила контрабандным «Ред бул». Вряд ли это хорошо. — И что мне теперь делать? Часто такое бывает?

— Боюсь, постоянно, — ответила Изабель, ища что-то в папке. — Когда тебя еще не было, Джо послала агенту, рекламирующему роман «Турция, моя Турция», килограмма три рахат-лукума и фотографию редакторской группы в покрывалах исполнительниц танца живота. Потом при чтении рукописи выяснилось, что она угодила бы намного больше, прислав канистру клюквенного джема… А, вот он где.

Изабель протянула Кэт бланк заявки и рекламную брошюру винного магазина. Кэт просмотрела раздел крепких напитков и побелела при виде цен.

— Га-а-а-а-а-а-а-а…

— Боже мой! Женщина, да Элейн потратила на один обед с агентом столько, что можно было бы заплатить за парочку детективов, — беспечно объяснила Изабель, царапая что-то на бланке. — Отнеси заявку на подпись Элейн и иди с этой бумажкой в магазин «Бразерз энд Руд». Отличная прогулка.

— Ты не вписала туда цену.

— Знаю, — ответила Изабель. — Стоимость запишут на наш счет. Он достаточно велик. Об этом никому не рассказывается, чтоб какой-нибудь писака не наполнял бы через своего агента винный погреб на наши деньги. А заставлять тебя платить за это было бы просто бесчеловечно.

— А все остальное?

— Гм, — задумалась Изабель, поворачиваясь снова к письмам поклонников. — Боюсь, придется взять в бухгалтерии у Джона Льюиса пятьдесят фунтов. И поезжай на такси. Элейн поехала бы.

_____

К собственному удивлению, Кэт справилась с поручением за час. Правда, она отослала бренди и пряжу по отдельности, но не посчитала нужным сообщать Элейн о такой мелочи. Для человека, который боится офисной работы, Кэт вполне преуспела на организационном фронте. Ей даже удалось согласовать время доставки подарка и получения факса. Посылая письмо на указанный Элейн номер, Кэт, по примеру Изабель, прочитывала текст.

Он показался ей настолько интересным, что она принесла письмо Изабель.

— Ты можешь поверить? Такая куча денег! — На лице Кэт выражалось недоверие. — Это больше, чем все младшие редакторы вместе взятые получают за пять лет. За два триллера для продажи в «Хэрродс»!

Изабель молча выхватила факс и поднесла к глазам.

— Ты это послала?

— Да, видишь синюю точку…

— Это ты печатала?

— Нет, конечно, — начала Кэт саркастически. — Я делаю всякую скучную работу. А все интересное Элейн печатает сама, я просто стою рядом, словно…

— Черт, черт, черт, — забормотала Изабель и велела быстро принести ежегодник «Писатели и художники».

— Зачем? — удивилась Кэт. — Что-то…

— Да, ты послала его совсем не туда. — Изабель набирала номер и просматривала какой-то файл. — Это другое издательство. Бьюсь об заклад, они тоже участвуют в аукционе.

У Кэт все сжалось внутри.

— О боже…

— Ты не виновата. Элейн неправильно напечатала номер факса. Глупая корова… А, привет, это Диана? Привет, это Изабель. Да, у меня все прекрасно, а у тебя? Правда? Фантастика! О-о-о, поздравляю!

Кэт прикидывала, сколько гераниевого масла нужно, чтоб отравить взрослую женщину. И можно ли убить бутылкой из-под бренди.

— Нет, слушай, Диана, ты можешь спасти мою жизнь. О-о-о, да, — Изабель захихикала, как девчонка, и это совсем не сочеталось с мрачностью ее лица, — будто объявление в «Желтых страницах», да… Слушай, Кэрол тут нечаянно послали факс, который нужно было отправить в другое место. Это такое… щекотливое дельце… я подумала… Ах, ты можешь? Ладненько, я подожду…

Она прикрыла трубку и сердито глянула на Кэт:

— Не грызи ногти.

Кэт заметила, что держит правую руку во рту, и почувствовала вкус лака.

Изабель разглядывала факс. Кэт только теперь заметила, что сверху корявым почерком Элейн было нацарапано: «СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО».

— Пошли это на этот номер, — Изабель ткнула в нужную надпись розовым ногтем. — Как можно быстрее. Они еще не получали его. Когда крайний срок? Три часа?

— Зачеркнуть первоначальный вариант, чтоб Элейн поняла, что допустила ошибку?

Кэт хотелось найти способ спасти свою шкуру от надвигающейся бойни. Голова Элейн все еще маячила у двери Дженифер. Дверь была по-прежнему закрыта.

— Нет! — вскричала Изабель. — О боже, Диана, ты просто спасаешь мне жизнь! Уже лежал на ее столе? — Лицо ее вытянулось. — Но неизвестно, читала ли она его. Хорррошо. Ладно, будем надеяться, что еще остается?

Кэт закрыла глаза и читала молитву, пока посылала факс. Надо также надеяться, что Элейн не заметит вторую точку. Или сказать, что послала два раза — для верности? Как Изабель может помнить наизусть все номера факсов?

— Ну, с меня в следующий раз выпивка! — Изабель все больше походила на шотландскую девчонку. — Огромное спасибо. Диана, ты чудо. Ладно, пока!

Кэт закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Изабель повесила трубку и тяжело вздохнула.

— Боюсь, это и все, что можно сделать.

— О, черт!

Кэт закрыла рот рукой — старая привычка (она-то думала, что уже избавилась от нее). И снова вслух выругалась.