Долгий поцелуй на прощание

ГЛАВА 37

Только когда в дверях стали появляться первые пассажиры, Кэт со всей ясностью осознала происходящее. Очень удобно откладывать решение проблем до последней минуты. Но эта последняя минута приближалась к ней теперь на полной скорости.

Кэт заглянула в свою душу, но не обнаружила там волнующей дрожи. Джайлс возвращается! Вот сейчас!

Никакого отклика.

Нет, правда, сейчас появится! Выйдет из-за угла! Он вернулся навсегда! Тихая паника овладела Кэт.

Она заметила мужчину, который издалека показался ей похожим на Джайлса, но за три шага она поняла, что ошиблась.

Женщина с ребенком бросились ему навстречу с радостными криками.

Кэт охватило чувство вины.

«Ну же! — взывала она к своему сердцу. — Джайлс! Возвращается! Секс!»

Она словно оцепенела.

И тут появился Джайлс.

В руке у него был небольшой саквояж, на тележке — один чемодан. Глаза его блуждали по шумной толпе встречающих и наконец нашли Кэт. Он направился к ней.

«Он такой красивый, — подумала Кэт. — Он подстриг волосы еще короче. Ему идет. Настоящий парень с Уолл-стрит. Такой элегантный. От него так и веет ощущением успеха. И я точно знаю, что его первые слова будут…»

— Кэт! Я почти не узнал тебя!

«Точно, — констатировала Кэт, с улыбкой идя ему навстречу. — Точно».

Она широко раскрыла руки и обняла его, прижимаясь головой к его рубашке. Подальше от поцелуев. Поцелуи сейчас ни к чему. «А ведь раньше так не было», — отметила она про себя.

Джайлс, казалось, был удивлен, что их губы не встретились. Он намеревался поцеловать ее. Но как бы там ни было, сжал в объятиях.

— Как хорошо вернуться, — прошептал он в ее волосы.

— Как замечательно тебя видеть, — пробормотала она ему в рубашку.

Кэт отчаянно пыталась разобраться, что происходит. Но свет в ее сердце, который она, спасаясь от боли ожидания, старалась погасить, пока Джайлс был далеко, не загорался теперь снова. Не загорался. Кэт старалась не сойти с ума от тоски по нему и, похоже, преуспела в этом. Она вновь и вновь щелкала выключателем, напоминая себе обо всем, что между ними было и что будет, но свет не вспыхивал.

Да, Кэт рада видеть его опять, но это была не та радость, что владела ею тогда, накануне Рождества. Та была как пламя, озаряющее жизнь, заставляющее все вокруг играть яркими красками. Лондон раньше казался ей мрачным, но в тот день, когда они шли по узким улицам, все сияло огнями. Сегодня Хитроу словно покрылся льдом. А их встреча такая же безжизненная, как и все встречи вокруг.

Джайлс отстранился, чтобы как следует рассмотреть ее.

— Ты выглядишь как редактор журнала мод, — сказал он.

— Иди к черту.

Джайлс снял с нее очки, склонился и нежно поцеловал ее. Кэт ответила на поцелуй, но впервые в жизни почувствовала, что только изображает воодушевление. Это скверно, и ей тоже стало скверно оттого, что она так поступает.

Кэт высвободилась из объятий и попыталась улыбнуться.

— Тебе, должно быть, не терпится уйти отсюда. Давай понесу твой чемодан.

— Ну, так уж и не терпится.

Джайлс спрятал очки за спину и поцеловал ее снова.

Кэт целовала его, но при этом видела и себя и Джайлса со стороны, как в кино. Картинка казалась нереальной. Мелкие детали, которых она раньше не замечала, вдруг стали царапать ей глаз. С чего он решил, что она все бросит и прибежит его встречать? Не слишком ли вычурно это кольцо с печаткой? А эта странная фраза: «Ты выглядишь как редактор журнала мод»! Почему Джайлс в ее мечтах был немного выше, чем в жизни? Неужели он совсем выветрился из ее жизни за прошедшие восемь месяцев?

Должно быть, Джайлс почувствовал в ее поцелуе протест. Он остановился и вопросительно посмотрел на Кэт. Будто ждал, что она начнет разговор, который она не хотела заводить.

— Пошли, я на машине.

Она крепко взяла его за руку. Его ладонь была теплой и надежной. Они шли на стоянку. Нельзя сказать, что Кэт ничего не чувствовала к Джайлсу. Чувствовала. Но этого было мало. Это была теплота. Она всегда боялась, что мужчины будут испытывать подобное к ней. Поразительно, во что превратилась ее страсть. Чувство было искренним, но недостаточным. И совсем не шло в сравнение с тем, что она переживала когда-то.

Кэт легко нашла «мини» Кресс. По-видимому, в ней не хватит места для сумок Джайлса. Она кое-как запихнула в багажник саквояж.

— Хорошая машина, — одобрил Джайлс. — А что случилось с «ровером»?

— А, это был «ровер» моего соседа по квартире. Эта же машина принадлежит сестре второго соседа.

— Семейный бизнес по прокату машин?

— Нет, просто что-то вроде мафии. — Кэт засунула чемодан на заднее сиденье. — Ну, втиснешься?

Джайлс скрючился и влез на место рядом с водителем.

— Ты путешествуешь налегке, — заметила Кэт, застегивая ремень безопасности.

«Ты уверен, что останешься надолго?» Но она не сказала этого. Сердце заколотилось от одного предчувствия ответа, и ей стало очень грустно.

— Да, остальное мне пришлют позже, — ответил Джайлс. — Тяжело все везти, и мне хотелось побыстрее пройти таможню.

«Какой учтивый разговор, — подумала Кэт. — Сколько он может продолжаться?»

Они выехали на дорогу к Лондону. Учтивый разговор продолжился еще парой фраз, а потом Джайлс включил радио.

Кэт старалась разглядеть в зеркале выражение его лица. «Дело не только во мне, — решила она. — С ним тоже что-то происходит. У него тоже были соседи по квартире в Чикаго. Может, он не так щепетильно хранил верность, как я». Она прогнала эту мысль прочь. Вряд ли это имело значение.

Кэт хотела как-то описать словами свои ощущения. Получалось плохо.

Вот ее жизнь — с Дантом и Гарри, с «Эклипс», Изабель, с Лондоном. А вот ее жизнь с Джайлсом — она была в Дареме. Кэт сглотнула. Дарем давно позади. Была ли у нее жизнь с Джайлсом в Лондоне? Им придется начинать все заново. С чего же им начать?

Может ли она быть частью его мира? Мира офисов с большими окнами, международных сделок, позднего возвращения домой, работы по выходным? Нужна ли ему девушка, не понимающая его работы, но так много значащая для него? А еще — можно ли представить его в пивной с Гарри, Дантом и другими ребятами? Или помогающим ей вычитывать какую-нибудь сагу?

Джайлс не держал книг, кроме учебников. Все книжки в мягкой обложке он в конце семестра складывал в коробку и отдавал приятелю, чтобы не загромождать свои полки.

Он никогда не забирал бы ее с работы. Никогда не согласился бы встретиться в обеденный перерыв. Он всегда заканчивал бы работу на четыре часа позже ее. А после этого он, вероятно, пошел бы на корт корпорации играть в теннис и преуспевал бы там с той же легкостью.

Кэт решила, что придумала этот корпоративный корт, чтобы сильнее мучиться. Но вспомнила, как он писал в одном из своих писем, что выиграл для своей чикагской компании первое место в турнире по теннису после работы.

Да, время всегда было бы проблемой. Кэт чувствовала, что ей всю жизнь пришлось бы подстраиваться под Джайлса. Она всегда подстраивалась. А теперь будет еще хуже, раз карьера затягивает его все сильнее. В его жизни, полной честолюбия и энергии, просто не найдется времени, чтобы поболтать с нею дома. И она не будет принуждать его к этому. Заставлять его разделять ее новую жизнь — это еще больнее, чем быть частью его жизни.

«Ты хитришь, — сказал Кэт внутренний голос. — Ты знаешь, в чем настоящая проблема. Не говори мне, что работа стала для тебя самым важным. Ради бога!»

Кэт закусила губу и переехала на среднюю полосу.

«Он не любит книг, — продолжал голос, — у него нет любимой группы, он не выносит бесконечных бессвязных разговоров, он спорит с официантами в ресторанах, его кредитную карточку никогда не отказывались принимать к оплате, он читает розовый раздел в газете и не обращает внимания на остальное… Ничто из этого не имело значения в университете. Но при ярком дневном свете — ты ведь не доказываешь сейчас что-то Дашу? — что общего у тебя с ним? Общие воспоминания? Но он привлекательный мужчина».

Но.

Кэт побелела и еле успела заметить красный свет. Она сделала глубокий вдох и сосредоточилась на дороге. На шоссе в субботу полно автомобилистов. Вроде нее.

А если посмотреть на все по-иному?

Если бы ты встретила его в баре сейчас, захотела бы ты позвать его к себе?

Кэт бросила взгляд на отражение Джайлса в зеркале. Конечно, захотела бы. Он великолепен. Великолепен настолько, что сердце замирает в груди. Короткие волосы шли ему. Кожа была загорелой — даже в конце февраля. На нем был костюм. В животе сладко заныло. Какие тяжелые дни — один за другим.

Захотелось бы тебе начать с ним отношения?

Ответ вспыхнул в ее мозгу еще раньше, чем она успела подумать или даже прислушаться к инстинктам.

Нет.

У Кэт помутилось в голове, и влажные от пота ладони соскользнули с руля. Теперь она поняла, что за истина давно пряталась в тайниках сознания. Давно. Но ей удавалось не замечать ее за горой других мыслей. Желание писать Джайлсу таяло с каждым незначительным происшествием на работе. Эти события были важны для нее. Но для него, она знала, они не представляли никакого интереса, и Кэт не пыталась рассказывать ему о них. Да, он попытался бы изобразить интерес. Она тоже пыталась уразуметь все непонятные вещи, которые он делал на работе. Но этого недостаточно. Кэт было трудно писать письма, когда не о чем было рассказывать. И невозможно вести телефонный разговор с любимым, когда пауз становится больше, чем слов. Кэт внутренне содрогалась от этого. Потому-то они и общались так мало. А вовсе не из-за того, что заняты на работе или много общаются с друзьями. Просто не о чем было говорить.

К тому же Кэт за это время очень изменилась. Она больше не готова на такое количество уступок, как раньше. А Джайлс, как ей показалось, остался прежним. «Хотя, — поправила она себя, — откуда мне знать? Я его не спрашивала. Я была слишком занята своими делами, чтоб интересоваться его жизнью».

Да, Кэт изменилась. Она почувствовала, что существовала в двух параллельных мирах. Один — реальный мир борьбы, где нужно было выживать, учиться работать и заводить друзей в незнакомом, враждебном городе. Другой — полупрозрачный, как папиросная бумага, хрупкий и прекрасный мир, где они с Джайлсом вместе. Хрупкий. Он не рос, не развивался. Этот мир постепенно зачах. Еще казавшийся им реальностью, он стал просто призраком прошлого. Призраком достаточно ярким, способным убедить их, что он жив, но уже истощенным без идеалистической, беззаботной атмосферы студенческой жизни, которая была его частью. Оба они нуждались в этом призраке, пока настоящая жизнь была тяжелой и холодной. Но это не вдохнуло в него новые силы.

Даже не отдавая себе в том отчета, Кэт почувствовала, что останется в Лондоне навсегда. И когда она осознала это, для нее словно началась новая жизнь, и она уже не могла вернуться в мир, который больше не существовал. Дверцы шкафа захлопнулись.

Она изменилась.

Кэт посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Отразились ли ее терзанья на лице? Она выглядела спокойной, немного бледной. Глаза казались очень зелеными в темной оправе очков. Джайлс смотрел перед собой. Может, он размышляет о том же. Кэт надеялась, что он тоже несчастен. Что не только в ее душе больше не загорается свет.

Множество дорог вело от Хитроу в Челси. В конце концов Кэт выехала на Рэдклифф-сквер. Они проехали мимо указателя на кладбище Бромптон, и до Кэт впервые дошло, что она живет очень недалеко от Селины.

— Останови здесь, — внезапно попросил Джайлс.

Они еще не подъехали к дому его родителей. Кэт резко тормознула и едва не врезалась в «мерседес». У «мини» Кресс были большие колеса и хорошие тормоза. У Кэт мелькнула мысль: а не купить ли такую же на свои десять процентов?

— Кэт.

Джайлс положил руку ей на колено. Повисло долгое молчание. Они смотрели друг на друга, прокручивая в голове набор клише.

«Я должна это сделать, — вдруг подумала Кэт с яростью, удивившей ее саму. — Просто я знаю теперь, чего хочу. Поэтому нам надо расстаться».

— Джайлс, — произнесла она. Слово вылетело, и пути назад не было. В любом случае не было бы. — Джайлс, мысль о твоем возвращении грела меня во всех тяжелых ситуациях. Я благодарна тебе за это. Думаю, мы оба знаем, что в Лондоне ничто не будет так, как в Дареме. Это было очень счастливое время в моей жизни. И я не хочу омрачать воспоминания о нем перспективой видеть тебя раз в неделю и невозможностью разделять твою жизнь. Мне бы хотелось подвести черту под нашими отношениями, и оставить все как было.

Кэт почувствовала, что к горлу подступают слезы. Она проглотила их. Джайлс не поспешил помочь ей, взяв вину на себя.

— Я не представляла, насколько жизнь здесь может изменить меня в столь короткий срок. Ты был прав. Я думала, что могу просто пожить здесь четыре месяца, а затем сбежать, не испытав никакого постороннего влияния на себя. Я думала… — Кэт заколебалась. Она не знала, покажутся ли ее мысли претенциозными. — Я думала, что окружена панцирем… — она остановилась. — По-моему, я сильно изменилась с тех пор, как приехала сюда. К лучшему. Мне так кажется. Не знаю.

— Да, — тихо согласился Джайлс.

— Ты так думаешь?

Ради бога! Как можно сомневаться!

Он грустно улыбнулся:

— Я понял, что ты изменилась, когда ты приехала меня встречать под Рождество. В июле ты не знала, как ездить на метро. А тут приехала на такой большой машине. Может, ты и не знала правил системы парковок…

Джайлс развел руками, изображая отчаяние.

«Он пытается облегчить мое положение, — подумала Кэт. — Вот теперь я точно заплачу».

— Ты больше не та испуганная маленькая девочка, которую я здесь оставил. Ты увереннее, решительнее и… лучше понимаешь себя, что ли. Ты даже выглядишь по-другому.

Рука Кэт инстинктивно потянулась к очкам, но Джайлс остановил ее:

— Не надо. Тебе идет. Носи их, если хочешь.

Кэт посмотрела в сторону.

— Это неправда, что я не люблю тебя, я люблю. (Неужели? Кэт совершенно не знала.) Но я не хочу, чтобы наши отношения были иными, не такими, как раньше. А предчувствую, что так и будет, — она хотела подобрать метафору, чтобы смягчить горечь своих слов. — Мы словно два человека, которых познакомили общие друзья. Мы вроде бы и знаем друг друга, но нужно с самого начала постигать все детали. Не надо пытаться привить старые отношения двум новым людям.

Глаза Кэт затуманились, и она сняла очки, чтобы смахнуть слезы. Какой бред. Вот бы Данту произнести этот монолог вместо нее! Он бы хоть сделал его остроумным.

Джайлс отвел ее руки от лица и вытер слезы носовым платком.

— Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, — мягко произнес он. — Я хотел сказать то же самое, но не думаю, что у меня получилось бы так образно.

«Ах, пожалуйста, не говори, что ты меня бросаешь», — отчаянно мелькнуло в голове Кэт. Сработал инстинкт самозащиты.

— Думаю, нам нужно время, — продолжал он. Кэт искала на его лице признаки огорчения, но оно было спокойным, как у Джерри Спрингера. — Мне нужно время заново обжиться здесь. Я нашел в нашем банке компаньонов, чтобы снимать квартиру. Нужно разобраться с работой. У меня не будет много свободного времени. Это было бы несправедливо по отношению к тебе. Ты заслуживаешь большего, чем я могу тебе дать.

Кэт не поднимала глаз от пуговиц на его рубашке. Она не могла смотреть ему в лицо: боялась разрыдаться слишком громко. Но и притворяться, что смотрит в сторону, не хотела. «Черт возьми, пошли сплошные клише, — подумала она. — Наверное, так всегда, когда расстаешься. Никто не хочет придумывать для такого случая новые. Легче идти по проторенной тропе и покончить с этим как можно быстрее».

— Могу я спросить тебя? — сказал Джайлс.

Кэт взглянула ему в глаза и почувствовала странное удовольствие, заметив, как они несчастны. Она кивнула.

— Ты давно думала об этом? Хотела ли ты…

— Нет, — твердо ответила она. — У меня никого не было, и сейчас нет.

Кэт поняла, что не спросила об этом его. А теперь уже неприлично спрашивать. Хотя ей с мазохистской отчаянностью хотелось знать. Может, станет лучше, может, разобьется сердце.

— Пожалуйста, поверь мне, я совсем не хотела, чтобы так произошло, — сказала Кэт. — Последние восемь месяцев я тешила себя надеждой, что ты вернешься, и все будет по-прежнему. Но, увидев тебя в аэропорту, я поняла, что этого не будет, что невозможно все продолжить с того места, где мы остановились. Не могу передать, как мне больно. Мне кажется, наши отношения изжили себя. Мы можем только созваниваться в рабочие часы. Я пыталась быть такой же, какой ты меня оставил…

Кэт говорила все быстрее и быстрее, стараясь остановить поток образов, хлынувший в ее голову, но это было невозможно. Голос ее дрогнул, и внезапно Джайлс обнял ее, а она прижалась лицом к его рубашке, запах которой был знаком ей до боли. Он напоминал о ночах, когда она приподнималась на локте, чтоб посмотреть на Джайлса, вдохнуть запах его спящего тела. Сквозь ткань Кэт ощущала тепло его груди. Конечно, она может нюхать «Эгоист» от Шанель во всех магазинах, но никогда больше не вдохнет аромат Джайлса. Кэт содрогнулась от боли.

— Ты права, — грустно сказал он. — Это будет правильно.

Кэт подняла лицо, и он стал целовать ее, заглушая ее рыдания, стирая следы слез, прижимаясь губами к ее векам. Он гладил волосы Кэт и прятал лицо в ее кудрях. Она плакала, пока не кончились слезы. Джайлс никогда не был так нежен, и это только усилило ее горе. Они сидели, обнявшись, и молчали. Никому не хотелось нарушать прощальную тишину.

— Ты был как спасательный круг, — произнесла, наконец, Кэт, все еще не в силах оторваться от его рубашки. — Когда ты бросил меня в Лондоне, мне казалось, что я тону. Но я знала, что ты вернешься. Мне было что ждать. Я цеплялась за это ожидание, когда было трудно на работе, с соседями, когда все в Лондоне казалось мне отвратительным. И постепенно я научилась справляться. И теперь мне…

Кэт резко остановилась, понимая, какой будет следующая фраза.

— Тебе больше не нужен спасательный круг, — закончил за нее Джайлс.

— Я не это хотела сказать…

Джайлс перебил ее:

— Ничего, это в порядке вещей. Мне всегда хотелось, чтобы ты была счастлива здесь. Мне кажется, я всегда знал, что так и будет. Как только ты перестала от всего отгораживаться, ты увидела, на что способна. Думаю, теперь все знают, какая ты изумительная, а не только я. — Джайлс печально улыбнулся и провел пальцем по ее носу, будто стараясь запомнить его очертания. — Это было рискованно, но тебе нужно было это сделать. И мне нужно было это сделать. Знаешь, я должен был предвидеть, что гусеницы превращаются в бабочек, а у бабочек есть крылья.

— Ты говоришь, что я была гусеницей? — возмутилась она.

С какой стати он говорит метафорами? Это она начала.

— Нет, я говорю, что ты бабочка.

«Какой он разумный! — подумала Кэт. — Он все взвесил и… И что?»

Еще минуту они смотрели друг на друга, желая запечатлеть в памяти черты лиц, пока Джайлс все-таки не открыл дверцу, и они не стали снова просто знакомыми.

— Кэт, мне пора идти, — сказал он. — Иначе мы будем долго сидеть здесь. Тебе хватило храбрости начать разговор. Значит, мне надо его кончить.

Кэт кивнула. Внезапно она почувствовала, что не может говорить. До этого момента ощущение конца еще не охватило ее. А теперь оно пришло. Кэт с трудом подавила желание вцепиться в руку Джайлса.

— У меня самые прекрасные воспоминания о времени, проведенном с тобой. Надеюсь, в будущем, когда наши жизни станут чуть более похожими, чем сейчас, мы обнаружим, что у нас больше общего, чем мы думали. Да?

Кэт кивнула:

— Спасибо.

Джайлс наклонился и поцеловал ее в щеку.

«Как просто приятельницу», — подумала потрясенная Кэт.

— Джайлс! — внезапно вырвалось у нее. — Пожалуйста, не звони мне некоторое время. Мне нужно привыкнуть, что я больше не твоя девушка.

О, она еще способна на иронию?

— Конечно. — Джайлс открыл дверцу, не отводя глаз от ее лица. — Разумеется.

Кэт сжала руль так, что косточки побелели. Зато она не заплакала.

Джайлс доставал из машины свой багаж. «Бегущее время промчится и мимо этой боли, — подумала Кэт. — Оно одинаково быстро минует и хорошие, и плохие события».

Уходи, Роуз Энн!

Теперь Джайлс заглядывал в окно, чтобы попрощаться.

— Когда ты прощаешься, ты выглядишь великолепнее всего.

Кэт не смогла удержаться. Но это же правда. И может, у нее не будет больше шансов сказать ему об этом.

Джайлс улыбнулся и прищурился.

— А ты еще никогда не выглядела так великолепно, как сейчас. Никогда.

Он нагнулся и снова поцеловал ее.

— Позвони мне, когда сможешь. Я свожу тебя куда-нибудь поужинать. По-моему, я должен тебе ужин.

Кэт слабо улыбнулась:

— Ладно.

Он выпрямился. Пора ехать. Кэт завела мотор. Рев его был приятен. Она включила радио. «Я не оглянусь».

Кэт нажала на газ и на автопилоте выехала с Рэдклифф-сквер. Она позволила себе обернуться, когда доехала до поворота на большую дорогу. Вдали виднелась высокая фигура Джайлса. Он шел очень медленно. Свою сумку он нес на плече, как теннисист. Поток машин не дал Кэт задержаться. Проезжая Рэдклифф-гарденз, она вдруг ощутила во всем теле легкость, будто сорвалась с якоря, поднялась сквозь крышу машины и летела все выше и выше в небо.

Она доехала до Довиль-кресент и остановилась перед своим домом. На ступеньках крыльца сидел Крыскис с чем-то мягким и неподвижным во рту. Кэт выключила мотор. Мертвая тишина наполнила машину. Но вовсе не из-за Крыскиса она не стала выходить.

Кэт слушала свое дыхание. Ей не хотелось видеть ни Гарри, ни Данта — никого, кто бы мог заставить ее подумать, что она променяла Джайлса не только на саму себя.

У Кресс в машине был карманный путеводитель. Куда бы поехать? Кэт пролистнула карты всех улиц и крупных дорог и дошла до окраин Лондона. Парк Ричмонд, дружелюбный кусок зеленого цвета. Достаточно большой, чтобы в нем затеряться.

Кэт завела мотор.