Долгий поцелуй на прощание

ГЛАВА 25

Телефон Кэт зазвонил после десятиминутного перерыва в четвертый раз. Даже не глядя не дисплей, она знала, кто это.

Было утро четверга. Корректура «Смерти в гостиной» задерживалась уже на два дня. У Кэт совершенно не было времени заняться ею раньше. Впрочем, рукопись так и лежала бы на самом дне папки «Неотложные дела», если бы не разговор с Сарой из производственного отдела — краткий, но выразительный.

За минуты, истекшие с момента последнего звонка Уилла, Кэт удалось сверить с редакторским экземпляром только три страницы гранок, испещренных авторскими исправлениями. Меган за дополнительное вознаграждение согласилась вычитывать эту рукопись и просидела над ней, по ее словам, двадцать три часа. Но Кэт результаты ее трудов не показались впечатляющими: среди всего прочего она нашла «громкие заявления на бублике» и «уписанное за ветхостью обмундирование». Это был иронический детектив, а спрос на такие книжки слишком велик, чтоб оставлять опечатки. Кэт еще не пришла в себя после Рождества, не могла просматривать текст на автопилоте и слишком увлеклась сюжетом. «А может, все так и должно быть», — размышляла она, читая, как синеволосая сыщица пыталась починить «падаль» своего велосипеда.

Не хватало еще разговоров по телефону. Кэт старалась проигнорировать звонки, но они не прекращались. Она положила красную ручку «Биро», вынула изо рта синюю и взяла трубку.

— Уилл, пожалуйста, оставь меня в покое, — твердо сказала Кэт. — Даже если бы я знала, что делает Изабель, я бы не сообщила…

На другом конце провода послышалось что-то взволнованное и неразборчивое.

Кэт закатила глаза и принялась бессмысленно чирикать на полях гранок паукообразные каракули.

— Ладно, вероятно, она делает ксерокопии. Стоит у ксерокса в шерстяных штанах и красном свитере, разговаривает с кем-нибудь из коллег о стилях вязки и детях, а не потчует россказнями о рождественской вечеринке с ребятами из отдела почты.

Уилл разразился длинной тирадой, и Кэт осторожно положила трубку на кучу бумаг. Взболтав синей ручкой кофе, она отхлебнула достаточно, чтоб набраться сил для дальнейшего разговора:

— Тебе нечего делать? Мне бы очень хотелось посвятить первую рабочую неделю обсуждению того, какое белье предпочитает Изабель, но пара-тройка других дел, требуют самого пристального внимания. Например, новая рукопись Роуз Энн Бартон.

В ответ раздались мученические возгласы.

— Попробуй цветы, — посоветовала Кэт. — Или котенка.

Она повесила трубку. Мимо проходила Изабель с кипой толстых конвертов чуть ли с метр высотой.

— Изабель, позвони, пожалуйста, Уиллу! Только чтобы сказать, что я уволилась и со мной больше нельзя связаться по этому телефону.

— О, не-е-ет, он теперь тебя донимает? — Изабель положила добрую половину конвертов на свободный участок стола Кэт. — Он мучил мою семью все Рождество, я тебе рассказывала. Бедная мама. Он тридцать пять минут изливался, как скучает по мне, и клялся никогда больше не оставлять носков на диване, и потом только маме удалось сказать, что она может позвать меня из кухни. Она пропустила все выступление королевы. Но, заметь, после этого он не звонил целых два часа.

— Ну, уже ведь прошло почти шесть месяцев. — Кэт пристально взглянула на Изабель. — Хотя ты «почти» все еще не хочешь примирения, бедолага уже хочет. Конечно, если тебе это нужно. Разве тебе не было одиноко без него в Новый год?

— Кэт, — удивилась Изабель, — я же говорила тебе, что была у родителей в Эдинбурге!

Кэт испытующе посмотрела ей в глаза и нажала кнопку «отослать», заметив на экранчике номер Элейн.

Изабель сломалась через две минуты.

— Хорошо, мне было немного одиноко, — призналась она. — Ну, даже очень одиноко. Но, ты знаешь, впервые за много лет я могла пойти гулять на Ройал-майл[40] в канун Рождества, и целоваться с полицейскими, и все в таком духе. Я знаю, это не то, что ты хочешь от меня услышать. Притворяться пять лет, что не видишь других мужчин! После этого так здорово поглазеть на ребят в килтах.

— Изабель!

— Ну, ты понимаешь, о чем я. Джозеф Файнс[41], — Изабель доверительно наклонилась и замолчала. Краска выступила на ее лице. — Нет. Ладно. Наверно, я лучше об этом пока помолчу. Я просто не могу заставить себя отказаться от удовольствия быть одинокой. Я вспомнила, как это прекрасно. — Она на секунду задумалась. — Знаешь, мне далеко не безразличен Уилл. Мы жили с ним со студенческих лет, и мне до сих пор хочется, чтоб у нас все сложилось. Но иногда меня пугает то, насколько мне нравится быть одной…

— Я понимаю, что у тебя с Джозефом Файнсом, — печально сказала Кэт. — Можешь считать меня ненормальной, многие уже так считают, но у меня то же самое с Ронаном Китингом. Я даже… — она предупреждающе подняла руку, потому что Изабель хотела возмутиться, — нет, я должна кому-нибудь сказать, я даже купила видеокассету с лучшими клипами «Бойзон» на рождественскую премию. Странная одержимость. Я уже семь раз просмотрела ее целиком.

— Заметим: Кэт Крэг всего двадцать два.

— Да, но он такой белокурый, такой надежный, такой ирландский…

— Внимание, тревога, — ущипнула ее Изабель.

К ним подошла Элейн.

Выйдя на работу после праздников, Кэт сразу поняла, что муж подарил Элейн на Рождество талон на посещение салона красоты. Ее всклокоченные мышиные волосы были уложены в пышную прическу, а ногти покрыты безупречно ровным слоем персикового лака. Элейн пришла на работу в туфлях без задников и с открытым носком, хотя все здание было окружено глубокими лужами. Ей хотелось продемонстрировать светло-голубой педикюр, но он скоро стал незаметен на фоне общего посинения ног.

— Я могла бы догадаться, что вы тут сплетничаете.

Элейн произнесла это с безуспешной претензией на легкость. Брови ее были выщипаны и подрисованы и выражали теперь вечный вежливый интерес, будто ей сунули под нос блюдо подозрительного вида канапе.

— Хорошо отдохнули за праздники, Элейн? — любезно спросила Изабель.

Элейн нахмурилась. Кэт вспомнила, что посещения салонов красоты положительно влияют на внешность, а не на характер. Так говорил ей Джайлс.

— Отдохнула? Боже, нет! Со всеми этими рукописями такое ощущение, что не уходила с работы. Дети не давали и минуты покоя, доставка из магазинов не работала, няня уехала на пять дней. И мне еще приходилось разбираться с этим.

Она указала на огромную стопку отказов. Сердце Кэт упало: она вспомнила, что Элейн просила ее напечатать сопроводительные письма к ним и разослать с курьерами вчера после обеда.

— И кстати, Кэт, где триллер, который я тебе дала? Звонил агент и требовал его.

Изабель скользнула прочь от стола, придав бровям тот же изгиб, что у Элейн.

Рукопись лежала в сумке Кэт. Она извлекла ее, лихорадочно пытаясь припомнить о ней хоть что-нибудь. Она начала читать ее в Хитроу, а потом прочла еще страниц шестьдесят и бросила на тумбочку, уверенная, что будь это нечто стоящее, ей вручили бы эту рукопись с другими словами.

— Не думаю, что это стоит предлагать к печати, — осторожно начала Кэт. — Она совсем… американская по стилю.

— Героиня?

— В духе Ирвина Уэлша или Амелии Эрхарт.

— Феминистка.

Элейн, очевидно, не понимала шуток. «Или не знает, кто такая Амелия Эрхарт», — с надеждой подумала Кэт.

— У меня сложилось впечатление, что повествование ведется от лица лошади, — заявила она.

Удивление на лице Элейн сменилось подлинным смятением.

— Вы прочитайте, если хотите, — предложила Кэт. — Не думаю, что поняла это произведение. Я, должно быть, тугодумка. Может, вам оно больше придется по душе.

Спасение в невежестве. А опора — в лести.

Элейн взвесила рукопись в руке. Перспектива рабочего стресса боролась в ней с шансом выхватить из-под носа Симона нечто необычайное, что ее помощница не смогла понять.

На столе Кэт зазвонил телефон. Она переадресовала звонок Меган.

Элейн, по своему обыкновению, нервно снимала и вновь надевала туфлю. Вверх-вниз. Вверх-вниз.

— После того как мы потеряли книгу Эммы Болл, я…

На дисплее телефона высветился номер Дженифер Спенсер. Этот звонок невозможно было переадресовывать.

— Алло? — ответила Кэт.

— Кэт, скажи Элейн. что мне нужно немедленно поговорить с ней по поводу Роуз Энн. В моем кабинете.

— Хорошо, — голос Кэт звучал по-деловому. — Элейн, не могли бы вы заглянуть в кабинет Дженифер? Это насчет Роуз Энн.

Плечи Элейн ссутулились.

Кэт подавила желание крикнуть: «Разве твой специалист по восточному массажу не говорил тебе о правильной осанке?»

— Сочини любезный отказ, — распорядилась Элейн, глядя в сторону кабинета Дженифер. — От моего имени. Используй все, что агент написал в сопроводительном письме: «большой потенциал» и «уникальный молодой голос», сама знаешь. Но намекни, что у нас таких уже много. И не подавай виду, будто ничего не поняла.

Элейн провела в кабинете Дженифер больше часа, а потом обе они пошли обедать. Кэт закончила вычитывать «Смерть в гостиной» и отдала ее Саре. При этом та поставила Кэт в известность, что дала себе на Новый год обещание ужесточить политику обращения с отделом редактирования.

Дженифер из ресторана позвонила Изабель и сказала, что они с Элейн пойдут поработают в домашней обстановке. Это дало Кэт и Изабель возможность улизнуть на полчаса пораньше под предлогом визита в книжный магазин — для ознакомления с состоянием рынка. Они бродили по книжному салону «Диллонз» со стаканчиками капуччино, переставляли книги «Эклипс» на более выгодные места и обменивались высказываниями об ужасном кризисе в издательском деле.

— Ты знаешь, что новая рукопись Роуз Энн сильно задерживается? — спросила Изабель шепотом.

— Разве она единственный наш автор? — удивилась Кэт, пытаясь по первым нескольким страницам понять, какое по счету переиздание «Дневника Бриджит Джонс» она держит в руках. — У Элейн еще двадцать других книг в работе, неужели ты думаешь, что Роуз Энн…

— Я просто говорю тебе, — зловеще изрекла Изабель.

Кэт посмотрела ей в лицо. Изабель многозначительно кивнула. Очень многозначительно. Позади нее, за витриной, по мокрому шоссе проносились машины, и их огни отражались в лужах.

«Лондон особенно противен в сырую погоду», — решила Кэт. После дождя здесь не чувствовалось в воздухе свежести, как это бывало дома. Было только угрюмое облегчение от того, что больше не льет. Неужели она так и останется здесь? Разве не дома ее место? Разве не ее долг проверять мамино домашнее задание? Разве сам Джайлс не признал, что просить ее остаться здесь — уже чересчур?

А теперь еще нервозность Элейн превышает все допустимые меры. Кэт взглянула на подругу. На лбу Изабель выступили капельки пота, носик прелестно сморщился, как у героинь Роуз Энн.

— Кстати, милая обстановочка на работе, наверно, не оставляет тебе времени для тоски по Джайлсу, — весело предположила она.

— Ах, ты о нем…

Настроение Кэт вдруг стало похоже на серую улицу за освещенной витриной.

Они покружили по магазину еще десять минут, и потом Изабель отправилась на ужин с Уиллом. Они собирались обсуждать свое будущее. В который раз.

— Когда мы жили вместе, он не водил меня ужинать, — заметила Изабель, разглядывая свое отражение в витрине и подкрашивая губы розовой помадой. — Он прекрасно готовил сам.

Она чмокнула Кэт в щеку и зацокала к автобусной остановке.

Кэт шла по улицам, нерешительно поглядывая на витрины. Она влезла в долги и поэтому добиралась до метро пешком.

На линии были какие-то перебои с движением поездов. Не успев осознать, что же она делает, Кэт оказалась перед автоматом с шоколадкой в зубах. С ужасом и нестерпимыми угрызениями совести разглядывала она пустую обертку. Мед пристал к деснам, а хуже всего было сознание того, что это не только ненужные калории, но калории, съеденные без растягивания удовольствия. Они просто спустились по пищеводу, хихикая при мысли о том, как повлияют на размер ее джинсов.

Кэт шла домой от метро в два раза быстрее обычного. Она надеялась сжечь эти калории до того, как они уютно устроятся на ее бедрах. Она почти бежала. Закончилось все тем, что Кэт налетела на продавца газет. Терзаясь чувством вины, она купила журнальчик, хотя парень уже закончил работать и направлялся пить пиво.

«По крайней мере, здесь самое большое интервью с Ронаном Китингом, — рассуждала Кэт, перепрыгивая через две ступеньки и просматривая снимки в журнале. — Лучше искать его фотографии в таком журнале, чем покупать „Суперхит"».

Задыхаясь, она добежала до своей квартиры.

«Суперхит». Когда она читала его постоянно, что она думала о людях старше шестнадцати, которые его покупают?

Или вообще о людях старше шестнадцати?

— Боже, я старуха, — вздохнула Кэт, распахивая дверь.

— Как считаешь, у Гарри есть ХЧЮ?

Дант лежал на диване. Вокруг него валялись стопки газет, в руке он держал банку колы. На нем была рубашка Гарри для регби и ее спортивные штаны. Кэт купила их на распродаже в «Гэп», когда думала, что снова начнет бегать.

— Не знаю. Это что, выдавали в вашей школе вместо аттестатов за ЕГЭ?

Кэт сурово взглянула на Данта. Она не могла понять, что ее так разозлило — то ли бесцеремонность Данта — зачем берет ее вещи, то ли собственная лень — она даже ярлычок не потрудилась снять с этих прекрасных неношеных штанов.

— Это акроним. Хочешь, расшифрую? Хорошее чувство юмора.

До Кэт дошло: самое отвратительное то, что Дант смог в них влезть. Она сбросила промокшие туфли.

— У Гарри? Хорошее чувство юмора? Он же живет здесь, верно?

Кэт открыла холодильник, надеясь найти что-нибудь к ужину. Но даже запасы «Рамы» подходили к концу. Исчезли и четыре банки пива, стоявшие здесь со дня поселения Кэт («Всего двадцать три пенса за штуку!»). Кэт вытащила контейнер с салатом. Крышка открылась с подозрительным звуком, и Кэт, не глядя, вывалила содержимое в мусорное ведро.

— Кстати, еще у него есть рубашка, вроде твоей.

Дант пожевал ручку.

— Не думаю, что читатели «Гардиан» обладают хорошим чувством юмора.

Кэт изучала прилепленный магнитами к холодильнику список продуктов, которые можно заказать на дом. Она уже ненавидела пиццу, но не надо было иметь степень по математике, чтоб вычислить самый дешевый вариант.

— При чем тут читатели «Гардиан»? Гарри читает только «Стандард», «Прайвит ай» и меню «Пиццы-хат».

— У меня есть прекрасная идея. Нужно расширить его круг общения.

Дант прополоскал зубы остатками колы и взялся за последнюю банку пива.

«Если Дант это пьет, — сообразила Кэт, — точно наступил построждественский продовольственный кризис».

— Дант, чем ты занимаешься?

Дант оставил в покое ручку и саркастически уставился на нее.

— Полощу кока-колой зубы мудрости, а ты что подумала?

— Неужели я поверю, что у тебя есть зубы мудрости?

Дант скорчил гримасу, выражавшую полное нежелание отвечать, и бросил Кэт газету, которую читал.

— Кэт, я не могу выдерживать больше это нытье. Когда ты вчера ушла спать, я до часу ночи слушал рассуждения о смысле любви, и наших перспективах найти стоящих девушек, и бу-бу-бу… Я собираюсь свести его с некоторым количеством подающих надежды кандидатур. Пусть продемонстрируют ему на практике, в чем смысл любви, а теорией сможет заняться потом. Что Гарри нужно — так это нормальная симпатичная девчонка с цветной головной повязкой и «фольксвагеном „Поло"». Такая, чтоб таскала его по дорогим ресторанам и заставила понять, как глупо терять время на Кресс.

Кэт вскипела. Мерзкое типично лондонское отношение к жизни.

— Ах, правильно. Навяжи ему на шею несколько вертихвосток, которые только и говорят, что о «Питер Джонс»[42] и ценах на «рэйнджроверы». Не стоит. Либо пусть улаживает дела с Крессидой, либо подыщи ему какую-нибудь нормальную, ради бога. — Дант в ответ пожал плечами. Одна щека его была вся изрисована ручкой. — Если ты знаком с нормальными девушками! — едко добавила она.

Кэт взглянула на газету. Дант обвел несколько объявлений, — видимо, посчитал их достойными образцами для подражания.

— Слушай. Я знаю Гарри очень давно. Объявление в разделе знакомств — то, что ему нужно. Это будет шагом вперед. Надо только привлекательно описать его в двадцати словах: его возраст, работу, среднестатистическое чувство юмора и добавить что-нибудь невероятное про размеры половых органов. — Он запустил в Кэт ручкой. — Да, и еще надо, чтобы стиль был похож на стиль Гарри. Ну, поехали, даю тридцать секунд, время пошло.

Дант написал следующее:

Заведи мой мотор! Сексуальный парень двадцати с небольшим лет ищет горячую девчонку в стиле «Риверданс», без зубных протезов, любящую кататься до солнца и обратно. Включать зажигание — моя специальность.

— Отвратительно, — сказала Кэт. — Зачем ты еще приплел сюда «Риверданс»?

— Не знаю. Я подумал, будет здорово, если по квартире начнут разгуливать ирландские цыпочки.

— Без зубных протезов?

— Это же лучше, чем писать «Не старше тридцати». В любом случае, это в духе раздела знакомств в «Гардиан», — объяснил Дант, зажигая сигарету и разваливаясь на диване. — Они там все такие.

— А что, такие объявления должны быть с иронией?

— Если учесть, что пишут их служащие и студенты…

Кэт пробежала глазами три колонки «бухгалтеров, не любящих свою работу» и «пышечек в духе Кэйт Уинслет». Если бы Джайлс кого-нибудь нашел себе в Чикаго, ей, наверно, тоже пришлось бы давать такое объявление. А то как иначе можно познакомиться с кем-то в городе, полном незнакомых людей. Ее охватила паника.

— Мне кажется, ты слишком циничен. — От волнения голос Кэт звучал чванливо, и она старалась успокоиться, но ничего не помогало. — Это просто люди, которые… которые… просто хотят завести новые знакомства.

— Хочешь сказать, такие, которые переспали со всеми знакомыми, а теперь хотят переспать с незнакомыми?

— А твою последнюю девушку звали?..

Дант угрожающе нахмурился, и Кэт вспомнила, что она в Лондоне и не следует думать, что романтические отношения могут быть только между существами разных полов.

— Напиши что-нибудь хорошее, или я пошлю свой вариант.

Кэт открыла рот, чтоб возмутиться или извиниться, но не могла ничего сказать. Ей представился Дант, ведущий по домофону собеседование с подающими надежды кандидатами. И Дант в черных кожаных одеждах, гоняющий по Сохо на мотоцикле.

— Как бы там ни было, я пошлю какое-нибудь объявление. Я пообещал это себе на Новый год. Сделаю это вместо Гарри. Если он еще раз скажет: «Необычайные женщины стоят того, чтоб их ждать», — я выкину все его вещички на улицу.

— Дант!..

— И в том числе его компьютер. От подружки будет большая практическая польза: если кто-то закроет ему рот поцелуями, он просто не сможет болтать о Кресс, — весело закончил Дант.

Кэт хотелось что-нибудь сказать, но ничего не приходило в голову. Ее представления о личной жизни Данта стремительно портились. А она даже пальто снять не успела.

Дант закинул пустую пивную банку в старый аквариум, наполненный водой, хотя рыбок по-прежнему не было. Он стоял теперь в гостиной и все больше и больше походил на художественную инсталляцию. Тереза не обращала на него внимания. Кэт ждала, что Дант поделился шуткой насчет инсталляции с Терезой. Теперь такие «инсталляции» из пыли и пивных бутылок возникали одна за другой по всей квартире.

— Все пройдет как по маслу, обещаю тебе. Я буду отвечать на все звонки. Если будут звонить по объявлению, я скажу Гарри, что это девица с той вечеринки, когда он упился и раздавал всем номер телефона. Он и понять не успеет, что происходит, как встретит хорошую девушку. А Кресс заявится, устроит скандал и продемонстрирует свой сволочной характер в полный рост. И мы сможем жить долго и счастливо. Я собираюсь в «Теско», у меня есть карточка Кресс. Тебе купить что-нибудь?

Кэт покачала головой. Она не думала, что скандалы Кресс отрезвят Гарри. Кэт казалось вполне естественным обратное.

— Отлично. Тогда давай сочиняй.

Дант натянул свитер и сунул голые ноги в полуразвалившиеся кроссовки.

Кэт вырвала из блокнота лист бумаги и села за кухонный стол. Она понимала, что Дант пошлет свою версию, если она не напишет чего-нибудь получше. А вариант Данта так ужасен, что на него ответила бы разве что бывшая девушка Джереми Клэксона.

Итак, какие самые хорошие качества Гарри? Кэт решила начать с самых очевидных.

Мужчина, 27 лет, высшее образование, блондин, высокий, с чувством юмора.

Кэт заменила последнее на ХЧЮ. Много путешествовал.

Да, стоит вспомнить его коллекцию на полке.

Кэт покраснела и вспомнила, что не знала бы об этой коллекции, если бы не заходила к нему в комнату. Впрочем, Гарри часто рассказывал о своих поездках. По всей квартире висели фотографии, изображающие загорелого Гарри в дорожных сандалиях верхом на разных экзотических вьючных животных.

Кэт пожевала ручку Данта, вспомнила, как потом выглядело его лицо, и вынула ее изо рта. Взгляд ее упал на кучу грязных спортивных костюмов Гарри.

Спортивный.

Достаточно ли это привлекательно? Кэт зачеркнула это слово и написала «стройный». Тут она вспомнила свою школу и покраснела. Стройный, голубые глаза, светлая пушистая челка, длинные ноги — да добрых три четверти ее класса катались бы по полу зала для отдыха, умоляя: «Возьми меня, пожалуйста». И среди них было бы достаточно девственниц. Хотя школа не была чисто женской.

А вот Кэт в школе совсем не нравился такой тип. Один взгляд на его коллекцию дисков подтвердил это.

Кэт старалась припомнить, что еще она не должна знать о Гарри. Хотя где гарантия, что эти двое не заглядывали к ней в комнату, когда ее не было дома?

Отогнав эту неприятную мысль, Кэт просмотрела объявления прошлой недели. Она решила, что безопаснее всего прямо следовать образцам.

Блондин с голубыми глазами, без материальных проблем, с высшим образованием, 27 лет, ищет разбирающуюся в крикете и регби девушку, с которой можно приятно проводить время в Лондоне. Не люблю нытья, роликов и имени Кэролайн.

Ну, вот. Кэт самой понравился бы такой парень. Подумав, она зачеркнула последнее предложение. Несправедливо позволять своим вкусам влиять на личную жизнь Гарри. Хотя лишние требования — только на благо претенденткам, если учесть, что сперва с ними будет разговаривать Дант. Кэт подозревала, что Лаура втайне наслаждается ужасной манерой Данта говорить по телефону, но нехорошо подвергать такому испытанию совершенно неподготовленных девушек.

Внезапно Кэт озарило: может, Дант это затеял, чтоб отобрать лучших девушек для себя. Вот мерзавец. Заставил ее все сделать, Гарри спихнет тех, кто не понравился ему, а себе найдет симпатичную длинноногую ирландскую девчонку, у которой тысяча пар темных колготок.

«Хорошо, — подумала Кэт. — Хорошо, негодяй».

Парень с темными глазами и душой ищет Кэйти, с которой можно на бешеных скоростях гонять по болотам эмоций, — опасную, на все согласную, пышнотелую, с телепатическими способностями. Рассмотрю все варианты.

«Это научит его, как покупать диски „Лучшее из песен Кэт Буш"», — подумала Кэт. Она переписала оба текста на формы объявлений, положила обе в конверт, заботливо приготовленный Дантом, и заклеила его.

И вдруг Кэт схватилась за голову. Ах, Кэт Буш. Она все-таки выдала, что узнала кое-что о комнате Данта.

«Ладно, могло быть и хуже», — решила она, перетряхивая сумочку в поисках марки.