Долгий поцелуй на прощание

ГЛАВА 24

Прогулявшись для бодрости по самым живописным местам западного Лондона — кладбищу Бромптон и окрестностям закрытого «Королевского клуба», — Кэт шла домой. Ей было очень жаль себя. В городе царила атмосфера похмелья. Мимо нее прошли несколько людей, которым пришлось выйти на работу между праздниками. На их лицах было написано негодование. Некоторые магазины закрылись до начала января. На каждом углу продавали невероятно подешевевшую оберточную бумагу и мишуру.

Как обычно, Кэт размышляла, можно ли вручать рождественские подарки числа четвертого января. Например, подхватить какую-нибудь очень заразную болезнь, которая не позволит ей общаться с людьми до начала периода январских скидок. Одним финансовым камнем убить сразу двух зайцев. Большинство распродаж в Лондоне начинались уже в канун Рождества, и ей даже не пришлось бы откладывать покупки так надолго, если бы не нужно было слишком рано ехать домой. Кэт с удовольствием провела бы в домашнем рождественском чистилище на три дня меньше, заодно сэкономив на подарках.

Крыскис неподвижно сидел на ступеньке, глядя на соседскую кошку. Она, как всегда, спала на ящике для цветов. Хозяева украсили его гирляндой северных оленей из фольги. Полосатую это совершенно не волновало, а Крыскиса, похоже, гипнотизировало.

— Пошли, выпьем чаю, — сказала ему Кэт.

Крыскис — не лучшая компания, но, пока нет ребят, придется довольствоваться и этим.

Кот продолжал смотреть вверх. Кэт легонько притронулась к нему ногой — а вдруг замерз? На это он лениво куснул ее за икру и вошел в дом через кошачий лаз.

Она тащила вверх по лестнице пакеты с покупками. Они всю дорогу били ее по ногам, а ручки впивались в пальцы. За два пролета до квартиры Кэт начала представлять себе бутерброд с ветчиной. Поднявшись на свой этаж, она уловила, что кто-то уже жарит ветчину.

Гарри вернулся! Она так обрадовалась, что сама удивилась. Наконец-то можно поговорить с нормальным человеком!

— Привет! — крикнула она, влетая в квартиру.

— Кто там?

Радость Кэт померкла. Это был Дант.

— А как думаешь — кто? — огрызнулась она. — Разве у многих женщин есть ключи от этой квартиры? — Кэт бросила пакеты на пол у холодильника. — Нет, пожалуйста, не давай мне руку, ты по уши забрызган маслом.

Дант стоял у плиты, переворачивая деревянной лопаткой куски ветчины на сковороде.

— Кстати, с Рождеством тебя, Кэт Крэг, — сказал он, оборачиваясь с поднятой лопаткой в руке. Окинув ее критическим взглядом, он снова повернулся к плите. — Смотрю, Санта не принес тебе в этом году новой одежки.

— С Рождеством, — буркнула Кэт.

Она почувствовала себя подавленной. Ее иммунитет к саркастическому тону Данта ослаб за шесть дней дома. Как бы там ни было, мужчина в такой кофте не имеет никакого права на замечания относительно одежды! Кэт принялась выкладывать свои покупки.

— Ты жаришь один из этих кусочков для меня?

— Можно, — согласился Дант. — Если ты не против ветчины по рецепту «Счастливая лесная свинка». — Он показал ей на сковороду. — Знаешь, откуда это? Отец прислал Кресс к Рождеству целую корзину лакомств. Трогательно, да? Вот что значит совершенно особый семейный праздник. А, ты не позабыла купить кетчуп!

— Когда ты вернулся из Лос-Анджелеса? — спросила Кэт, засовывая в тостер толстые куски белого хлеба.

Дант обернулся и нахмурился.

— Откуда? Чего мне делать в Лос-Анджелесе? Я что, похож на идиота?

— Гарри говорил, вы с Кресс собираетесь навестить маму.

Дант начал выкладывать со сковородки ветчину.

— Я охотнее провел бы Рождество в палатке на середине автодорожной развязки, чем в веселой компании моей матери. Впрочем, одно не исключает другое.

Кэт вздохнула и подумала, не сделала ли ужасный faux pas[38], но Дант намазывал тост кроваво-красным кетчупом с совершенно невозмутимым видом.

— А Кресс поехала?

— Конечно, нет. Она терпеть не может нашу мать, как и я. — Он подцепил кусок ветчины и уложил на тост. — Хотя она могла бы поехать, насколько я знаю. Она любит использовать старую ведьму для личной выгоды. — Дант слизнул кетчуп с большого пальца. — Я видел ее дня через два после твоего отъезда. Она заходила, когда Гарри благополучно убрался на снежный север. Устроила мне допрос с пристрастием насчет квартиры и всего остального.

— В смысле?

Она плюхнула кусок ветчины на намазанный маслом тост и полила кетчупом. Кресс интересовало все, что происходило в ее отсутствие. Она безжалостно расспрашивала Кэт обо всех поступках Данта. Иногда Кэт казалось, что разумно было бы сверяться с Дантом — чтоб они рассказывали Кресс одни и те же истории.

— В смысле: попросил ли я Терезу протереть деревянные панели, так же ли безумно влюблен в нее Гарри, нравится ли тебе твоя работа, слежу ли я, чтоб все использовали не больше двух кусочков туалетной бумаги за одно посещение уборной… Ты же знаешь. Беспорядочное любопытство, приличное хозяйке квартиры.

— Она бы просто взбесилась, если бы слышала, что ты о ней говоришь в ее отсутствие. И не без причины.

— Ну, да, — ответил Дант, складывая бутерброды стопкой. — Если кратко охарактеризовать мою сестру — это душистая смесь бешенства и безудержной самовлюбленности.

— Да, сразу видно — твоя сестра.

Дант поставил раскаленную сковородку в раковину. Маленькие капельки из протекающего крана падали на горячий жир и шипели.

— Может, она и поехала к Анне на Рождество. Они обе любят поругаться во время праздников. Давай включим новости и посмотрим, не происходит ли чего-нибудь на Родео-драйв[39]. Кресс хорошо умеет обращаться с пистолетом. Какое полезное умение для такой очаровательной особы, правда?

— Не понимаю, почему ты так нападаешь на нее? — Кэт бросилась защищать Кресс. Что-то в его голосе задело ее. — Я никогда не замечала в ней тех дурных сторон, о которых ты вечно говоришь. Ко мне она относится очень хорошо.

— Ну, да. — Дант открыл дверцу холодильника и принялся искать молоко. По привычке он встряхнул бутылку — проверить, не превратилось ли он наполовину в творог. — Ты должна помнить, что она на тебя не похожа. У нее поврежденная психика. — Он выпрямился, и Кэт увидела, каким серьезным стало его лицо. — Сломали, а починили плохо. Нас обоих. Кресс по природе такая же эгоистка, как я, только она лучше умеет это скрывать. А мне наплевать, ты же знаешь.

Кэт поморщилась.

— Ах, избавь меня от этих психологических клише. Мне хватает их на работе.

Не успела она произнести эти слова, как поняла, что неверно оценила тон Данта. Он не издевался. «Но Дант так редко бывает серьезным, — оправдывалась перед собой Кэт, — откуда мне разобраться?»

Они молчали. Дант смотрел ей в лицо. Кэт вспыхнула. Внезапно ей удалось заглянуть в чужую душу. Она вздрогнула. Наверно, Дант может заглядывать в ее душу, хочет она того или нет.

Дант раздраженно вздохнул.

— Иисусе, неужто еще один член Общества Поклонников Крессиды Гренфелл? Хватало и одного Гарри. Что она такое делает? Промывка мозгов? Деньги? Наркотики в кофе?

Кэт ничего не сказала. Она вспомнила компресс, который Кресс осторожно положила ей на глаза после фальшивого мальчишника. Вспомнила, как выглядел Гарри в тот вечер в пивной. Вспомнила фотографии. Не успела она решить, что образ Кресс сложился в ее голове, как он снова рассыпался, словно стекляшки в калейдоскопе.

— Она… — начала Кэт и смолкла.

— Ангелы рыдают, — процедил Дант, захлопывая холодильник и не отрывая от нее глаз. — А я-то считал тебя умнее. Ну, я тебя предупреждал.

— Твоя проблема в том, что ты считаешь всех такими же циничными и испорченными, как ты сам.

Кэт пришла в себя и налила молока в единственный чистый стакан.

— И?

— И все.

Она демонстративно поставила пакет с молоком обратно в холодильник и пошла с тарелкой в гостиную. Дант последовал за ней с кофейником и наполненным едой подносом.

— Почему Гарри думал, что вы едете в Америку?

Дант включил телевизор и устроился в углу дивана, прижимая к груди подушку. Он переключался с канала на канал.

— Не знаю. Может, он говорил об этом с Кресс, может даже по телефону с Анной. Понятия не имею.

Он засунул в рот бутерброд, явно не желая больше ничего говорить.

Молчание получилось на удивление уютным. Они смотрели рождественский выпуск викторины «Каунтдаун», пили кофе с виски, ели бутерброды. Кэт хотелось теперь наладить с Дантом отношения. Ведь он любит «Кеники». Впрочем, подобное стремление можно было объяснить и чувством вины за обыск в его комнате, и употреблением виски в дневное время.

Дант выложил остатки лакомств из корзины Кресс на кофейный столик. Они не спеша ели консервированные абрикосы и кофейные зерна в шоколаде. Атмосфера была более уютной, чем в родительском доме. Даже Крыскис соблаговолил присоединиться к ним. Он свернулся калачиком на ноге Данта, производя весьма убедительное впечатление домашнего котика.

К концу второго раунда они мало-помалу включились в соревнование с участниками шоу. К раздражению Кэт, Дант очень быстро давал правильные ответы.

— Я понимаю, что неловко спрашивать тебя об этом в такое время, — начала Кэт, осмелевшая от нескольких стопок приторного вишневого ликера. — Но почему у тебя нет работы? Ты не глуп и, насколько я знаю, судимостей не имеешь.

— Нет, только репутацию малолетнего убийцы-уголовника с манией поджигательства.

— Ну, если от этого на минутку отвлечься…

Кэт слишком поздно поняла, что вопрос, так небрежно сорвавшийся с ее губ, оказался довольно личным. Но Дант был серьезен.

— Я не хочу пахать на людей, которые будут считать меня послушным скотом и гонять без остановки. Неужели тебе недостаточно такого простого объяснения?

— Для всех, кто высказывается в том же духе в поезде метро, не хватит никаких загонов… — весело заметила Кэт.

По телевизору призывали стать донорами крови. Дант и Кэт смотрели прямо перед собой, но какое-то странное ощущение близости возникло между ними. Кэт не была уверена, что это создает чувство уюта. Она вспомнила, как читала «Дракулу», хотя, может, она путала с впечатлениями от «Роз смерти».

— Если ты и вправду хочешь знать, — сказал Дант, — раз уж у нас тут семейный совет, то, пока я бездельничаю и изображаю творческий кризис, я не разрушаю ничьих мнений о себе. Я не разочаровываю мать. Она всегда говорила, что я буду безнадежно никчемным человеком, хотя это вряд ли удовлетворяет ее амбиции. Она-то в третьем томе продолжений своей книги прочила мне карьеру брокера-психопата все с той же манией поджигательства. Я не разочаровываю отца. Он всегда говорил, что мать с самого детства загубила меня и Кресс. Все на своих местах.

— Но ты такой… — произнесла было Кэт и замолчала.

Кэрол на экране открыла гласные в слове, которое надо было угадать. На ней была островерхая шляпа рождественской волшебницы.

— Какой такой? — спросил Дант.

— Такой… сложный.

Кэт была уверена, что Дант заставил бы ее сказать больше, но тут входная дверь хлопнула, и подъезд наполнился знакомым насвистыванием не в такт.

Было слышно, как кто-то поднимается, перескакивая через две ступеньки, и через минуту Гарри влетел в квартиру и устремился прямо в кухню. Крыскис предательски соскользнул с колена Данта и помчался навстречу возможной кормежке.

— Привет! — крикнула Кэт.

Дант ничего не ответил, сосредоточенно стараясь отгадать слово.

Гарри заглянул в гостиную:

— Всем привет!

Он выглядел загорелым и отъевшимся. На нем был новый красный свитер — несомненно ручной вязки.

— Привет, — повторила Кэт.

— Гастроскопия, — произнес Дант.

Гарри не обратил на это внимания.

— Кто-нибудь хочет чаю? Я собираюсь сделать тосты.

Кэт взглянула на пустую коробку из-под печенья на диване между ней и Дантом. Внезапно она почувствовала тошноту, хотя все было прекрасно, когда она засовывала его в рот по пять штук зараз.

— Нет, спасибо. Я пытаюсь и напиться, и испытать похмелье, — сказал Дант. — Все составляющие Рождества за один день.

— Ах ты, алкаш-одиночка, — весело ответил Гарри, включая чайник.

— Алкаш? — удивилась Кэт, не обращаясь ни к кому конкретно.

Дант откинулся на спинку дивана и крикнул в кухню:

— И вовсе не одиночка! Я составляю теплую компанию Кэт.

Он потянулся за виски и щедро добавил себе в кружку. Это была фарфоровая синяя кружка огромного размера — одна из тех, что Кресс принесла в знак протеста против кружек со стриптизершами.

— Просто сухой закон. Такую капельку налил, — заметила Кэт. — Тавтология. Ах, черт, всего десять букв.

Вернулся Гарри с чаем и тостами. Он втиснулся в тщательно соблюдаемое пространство между Дантом и Кэт. Кэт сидела, опираясь спиной на подлокотник, и вдруг пальцами ног сквозь джинсовую ткань ощутила мускулистость бедер Гарри.

— О-о-о, холодные ножки. — Гарри поставил тарелку на столик и принялся быстро массировать ее ступни. — Разве тебе на Рождество не подарили тапочек?

— Подарили, но я оставила их дома.

По ногам Кэт распространилось приятное тепло. Каждый год тетя Джилиан дарила им с Майком массивный пирог и тапочки из бараньей кожи. Пирог принимали с благодарностью. Тапочки Майка всегда были размером с теннисную ракетку, а тапочки Кэт подходили разве что ее кукле Синди. Майк предложил отдать Кэт свою пару что привело к третьей крупной ссоре за праздники. Хотя предложение было вполне разумным.

Гарри перестал массировать и взялся за тост.

— Ой, не останавливайся! — взмолилась Кэт.

А Дант одновременно с ней воскликнул:

— Фу! Сходи помой руки! Черт знает, где она ходила!

— А что, по телевизору ничего нет?

Гарри переключал с канала на канал. Викторина закончилась. Гарри набрал больше очков, чем все участники вместе взятые.

Дант бросил ему «Радио таймс» и направился в уборную, сообщив на ходу:

— На восьмом Джеймс Бонд. Там, где еще девчонка-лесбиянка. Золотая грудь или что-то такое.

— Такое чувство, что я никуда не уезжала, — сказала Кэт.

— Как ваше Рождество с Джайлсом? — спросил Гарри.

Кэт прикусила губу изнутри.

— О, мы прекрасно провели время.

— И куда же вы, в конце концов, поехали? Баблингтон-хаус? Брайтон?

На языке Кэт вертелось много разных вариантов, но искренний интерес на лице Гарри заставил ее устыдиться и признаться во всем честно. Эх.

— Мы решили остаться в Лондоне. Ходили по ресторанам… (это ведь была правда). А все остальное время… просто бродили по городу.

«Бродили в каком-то тумане недоумения».

— Наверно, здорово. Так романтично — рождественский Лондон. Все эти огни и витрины…

Кэт неразборчиво промычала что-то. Витрины. Если бы у нее было время походить по магазинам! Можно было бы избежать натянутых благодарностей за колготки, трусики и носки — магазины в ее родном городе не располагали ассортиментом лондонских, особенно в канун Рождества. Подарков не было бы вообще, но в последний момент не хватило орехов, и Кэт вызвалась сбегать за ними, заскочив по дороге в торговый центр. Можно было бы и смастерить наспех что-нибудь своими руками (для безденежного Рождества — лучший выход). Но Кэт по опыту знала: подарок без штрих-кода не имеет успеха у Крэгов.

— Джайлс показал мне здание страховой компании «Ллойдз», — добавила она на тот случай, если мычание прозвучало недостаточно убедительно.

— Я думаю, вас не очень занимало окружающее, — улыбнулся Гарри, хлопнув по ее бедру пультом. — Удивительно, что вы вообще куда-то выходили после пяти месяцев разлуки!

Кэт открыла было рот для ответа, но тут вернулся Дант.

— Смотри-ка, кое-кто из нас провел Рождество очень романтично! — весело сказал ему Гарри. — Или ты тоже нарушил традицию предыдущих лет?

Дант уселся в угол дивана и уткнулся в телевизионную программку.

— Ах, да, юные грезы трансатлантической любви.

— Мы чудесно провели время… несколько дней, — устало добавила Кэт.

— Замечательные подарки?

— Да, конечно.

Джайлс вручил ей огромный флакон духов «Амаридж» и ярко-красную помаду «Шанель». Хорошо, что хоть успел вынуть из того же пакета большой блок «Мальборо лайтс» для Селины. Все было явно куплено на таможне. Здравая часть рассудка Кэт без конца твердила: «Он был очень занят». Она вложила в ладонь Джайлса изящный сверточек. Он стоил Кэт большого умственного и финансового напряжения. Это были крошечные золотые дорожные часы с двумя циферблатами: один для чикагского времени, другой — для лондонского.

— Ладно, не буду спрашивать, что там такое! — Гарри снова легонько стукнул ее пультом.

«Слава богу, он просто дурачок, — подумала Кэт, отправляя в рот вишню в шоколаде, хотя ей вовсе не хотелось ее съесть. — Невозможно представить его с кем-нибудь в постели. Разве что с Кресс».

— Переключи на Би-би-си-1, — попросил Дант. — Там после новостей будет рождественский выпуск историй из жизни.

— Отлично, — вскричал Гарри.

Он устроился очень уютно — одна подушка под головой, другая — на коленях.

— Кэт, будь умничкой, передай бразильские орехи в шоколаде. Нет, не стоит беспокоиться, передавай всю коробку.

Кэт доела свою конфету, выплюнула на ладонь косточку, стряхнула ее в коробку с орехами и передала Гарри. Она раздумывала, с чего это они вдруг все трое теснятся на диване. Наверно, почувствовали облегчение, что вернулись домой, к своей привычной жизни.

— Мне нужно выйти, — заявила она, поднимаясь. — И не вздумайте занимать мое место.

Она встала, и ирландский кофе Данта сразу ударил ей в голову. Осторожными шагами она направилась в туалет.

Потом зашла в кухню и открыла холодильник в поисках молока. Гарри заставил все полки клюквенным джемом и пластиковыми контейнерами с едой из дома.

— Кто-нибудь хочет выпить? — крикнула она в гостиную.

В ответ донесся только гадкий смех Данта.

— Я говорю… — повысила голос Кэт и пробормотала себе под нос: — Да ты хоть себя-то слышишь? Точно мамочка.

Кэт вернулась с чашкой кофе для себя. Гарри вытянул ноги и занял ее место. Она приподняла их и села. Он уложил их ей на колени.

— Ты ведь не возражаешь, правда? — на лице его было очаровательное щенячье выражение. — У меня проблемы с позвоночными дисками.

«С дисками — это точно», — подумала Кэт, вспоминая его коллекцию.

— Что показывают?

— А, какой-то кошмар, — величайшая похвала Данта и Гарри передаче об историях из жизни. — Рождество в Хитроу.

Кэт почувствовала, что ее охватывает паника. Словно в школе, когда учительница французского языка обходила класс в поисках добровольцев переводить со слуха. Не может быть, чтоб они вставили эпизод с Джайлсом. Там же было недостаточно материала. Да и тот она испортила злыми взглядами.

На экране показывали хор, отправляющийся в Вену. Обстановка была до ужаса знакомой: белые стены, гулкие объявления из репродукторов, магазинчики с вывесками «Рождество в Нью-Йорке», за окнами мороз, повсюду бумажные стаканчики с кофе.

Ярко накрашенный служащий аэропорта шел по зеленому коридору, толкая стильную сумку на колесиках. Он доверительно наклонялся к камере и говорил:

— Конечно, ничто не придает этому времени такую прелесть, как семейные встречи. Они создают в Хитроу такую чудесную атмосферу, что мы все ощущаем себя одной большой счастливой семьей.

— Ну, да, — фыркнул Гарри.

— Для одной маленькой девочки это Рождество станет совершенно незабываемым, — продолжал голос за кадром. — Саша страдает лейкемией. Она не видела своего папочку целых два года…

«Слава богу, — подумала с облегчением Кэт. — Больные дети в телевизионных правдивых историях затмевают все на свете, кроме разве что ослов, с которыми жестоко обращаются. Они не станут связываться с нами, особенно со всеми свирепыми взглядами Джайлса».

Кэт решила попробовать цукатов из корзины Кресс и сразу раскаялась в своем решении.

— Если ее папочка — этот сексуально озабоченный стюард, я думаю, она пожалеет, что прилетела, — заметил Дант.

— Боже, ты так циничен, — запротестовала Кэт.

Ее глаза наполнялись слезами: крошечная девочка повисла на шее восторженного отца, а мать обнимала их обоих сзади. Красная шапочка упала с головки девочки, и толпа техников кинулась ее поднимать.

— Именно этого мы и ждем от Рождества…

Им показали несколько больших семей из Антигуа, воссоединившихся со своими давно потерянными родственниками у паспортного контроля. Потом сюжет про обнаружение четырех килограммов кокаина в коробке шоколадных шариков. Потерялись пять девушек из Ньюкасла, летящие на Рождество в Рио-де-Жанейро. Их нашла главная стюардесса. В ноябре она блеснула на вечере караоке, где выступали служащие аэропорта, а в канун Рождества уже вышел ее диск «Улетаем на реактивном самолете». Девушки болтали с шофером на краткосрочной стоянке. Такса, прилетевшая с пожилой хозяйкой с Тенерифе и случайно улетевшая обратно, вновь обрела свою владелицу. На таксе тоже была маленькая красная шапочка. Кэт пила четвертую порцию ирландского кофе и была преисполнена филантропических чувств. По щекам ее катились слезы.

— Но не все встречи так безоблачны, — произнес голос за кадром.

Кэт застыла: на экране она увидела крупным планом себя на креслах перед «Республикой кофе». Голова с глазной повязкой в кадр не попала. «Может, на этом они остановятся», — в отчаянии подумала Кэт.

— Черт побери! — воскликнул Гарри, наклоняясь вперед, чтоб лучше видеть. — Ты посмотри, какие ножки! Ух ты!

— Кэт, — спросил Дант, глядя поверх головы Гарри, — а это не?..

Она кивнула.

— О, — сказал Дант, и улыбка озарила темные круги под его глазами.

— Эта юная особа уже несколько часов ждет возвращения своего друга из Чикаго. К несчастью, то, что начиналось как романтический полдень, скоро превратилось в ночной кошмар.

— Боже, нет! — вскричал Гарри, подскакивая. — Это же…

— Заткнись, Гар, — велел Дант. — По версии Кэт, ночной кошмар скоро обратится цветами фантастических выходных.

Оба наклонились ближе к телевизору.

Кэт почувствовала дурноту. Камера словно поселилась на ее ногах. Они выглядели очень длинными и нескладными. А волосы совсем растрепаны. Длинные локоны, курчавые и непослушные, закрывающие лицо, — как они бесконечно далеки от лоснящегося совершенства творения «Харви Николз». Неудивительно, что Джайлс был так потрясен, увидев ее.

— Она не знает, что аэропорт в Чикаго занесло снегом. Это самая сильная вьюга за последние годы.

— Они могли бы сообщить мне об этом раньше, — вставила Кэт.

Сияющая дама в форме разбиралась с потоком растерянных пассажиров. Ее улыбка и макияж были гораздо ярче обычного. Она напустила на себя вид маниакальной непосредственности, характерный для героев историй из жизни. Слова она выговаривала очень тщательно, каждые сорок секунд поглядывая на невидимую камеру.

— Тем временем Леанн и Карен все еще могут опоздать на самолет в Рио…

Кэт откинулась на спинку дивана. Слава богу, это все.

— Почему ты не позвонила домой? — спросил Гарри. — Мы бы приехали и забрали тебя или составили бы тебе компанию. У тебя там такой несчастный вид.

— Ах, все было не так плохо, как они представили, — запротестовала Кэт, не представляя, что могла бы вытащить их из теплой квартиры в Хитроу. — Джайлс потом почти сразу появился, и все было превосходно.

— Должно быть, здорово было снова его увидеть.

— Очень, — согласилась Кэт.

Опасность миновала, и она охотно играла свою роль. Уголком глаза она посматривала в телевизор, но на экране были только две девушки из Ньюкасла. Они заперлись в уборной рыбного ресторана Гарри Рамсдена. Передача должна была закончиться через пять минут. Вставлять видеоматериал о ней с Джайлсом уже некуда. Соврут что-нибудь безобидное — не повредит: «Это было так романтично — как в „Короткой встрече"».

Гарри кивнул и понимающе улыбнулся:

— Очень.

— Заметь, Гарри, никаких «Коротких встреч». Я знаю, что эта книжка валяется у тебя под кроватью, — сказал Дат. — О, смотри-ка, снова ты.

Кэт перевела взгляд на экран и с ужасом увидела, что показывают ее пробуждение.

— Выглядишь изумительно, — не удержался Гарри, когда девушка в телевизоре откинула с лица волосы и уставилась в объектив пылающим взором. — Так фотогенично. Просто Спящая красавица.

Ее глаза были похожи на капли апельсинового джема на полупрозрачной коже. «Так вот как выглядят линзы, — подумала Кэт. — Жу-у-у-уть».

— Слушай, Гарри, не нарывайся на неприятности, — предупредил Дант.

— Вовсе не изумительно, — она критически осматривала свое бледное лицо. — Выгляжу, будто после страстной ночи с вампиром.

— Задержавшись почти на двенадцать часов, рейс из Чикаго, наконец, прибыл, — продолжал голос за кадром.

При этом на экране показывали момент, когда Кэт саркастически обратилась к журналистке. Слов было не слышно, но выражение лица очень красноречиво.

— О, хорошо бы уметь читать по губам, — сухо заметил Дант.

— Прибыл ли самолет из Чикаго? — сказала Кэт на экране.

Голос был тонкий и заспанный.

— О-о-о боже! — хором воскликнули Дант и Гарри.

Кэт в телевизоре приподнялась на креслах, собрала разбросанные по полу пожитки и натягивала сапожки, предлагая зрителям Би-би-си насладиться видом своих ног, — зрелище, сравнимое только с кадрами королевских скачек в Эскоте.

Гарри подчеркнуто вежливо промолчал.

— Ах, да, — поспешно произнесла Кэт. — Это кусочек, когда я встречаю Джайлса. Он очень усталый, и съемочная группа попросила его немножко поворчать по поводу задержек, сказать о том, как опасно летать на самолетах, и…

Кэт замолчала. На экране появился Джайлс, толкающий тележку. Он выглядел довольно мрачно.

Кэт не могла этого не заметить, ведь теперь по ее телу уже не пробегала нервная дрожь.

— О, так вот Наш Заправила, — саркастически комментировал Дант. — Как приятно познакомиться с ним при помощи средств массовой информации.

— Не похоже, чтобы он обрадовался тебе, — отметил Гарри. — А ты ждала его столько часов и даже взяла мою машину.

— Да, спасибо большое, спасибо большое, я думала, что уже благодарила тебя. — Кэт отхлебнула холодного кофе, в котором теперь явно чувствовалось виски. — Если ты напряжешь воображение, то поймешь, что обычно подружки не приходят в окружении кинокамер.

— Если ты не встречаешься с Джери Халливелл, — прибавил Дант.

— Или с Кресс. К ним в бар под Рождество приходили из «Вечернего Лондона», и…

— Заткнись, Гарри, я хочу послушать, что Наш Герой говорит Кэт.

На экране Джайлс толкал тележку, а Кэт бежала за ним сзади. Микрофон хорошо уловил его недовольное: «Кто, черт побери, эти клоуны?» Кэт, успокаивающим жестом положила ладонь на его руку. Он сердито скинул ее.

— Чудовищно! — театрально застонал Дант.

Кэт удивленно закусила губу. Она не помнила этого эпизода.

— Но вот ожидание позади, и для Кэтрин и Джайлса начинается праздник.

— Как они узнали имена? — вскричала Кэт. — Это нарушение прав личности!

— Может, прочли в списке пассажиров, — предположил Гарри. — А ты разве не сказала служащей свое имя, чтобы к тебе могли обратиться, когда прибудет самолет?

— Ах, черт. Конечно. Боже, какая я тупая. Они плохо смонтировали здесь, верно? — Камера остановилась на дверях лифта, и Кэт добавила: — Они должны были это вырезать. Мы теперь просто уходим. Что это за кусочек?

Дверь открылась. В лифте Кэт и Джайлс страстно целовались над тележкой с багажом.

— Ох, — слабо вздохнула она. — Да, еще этот кусочек.

Дант и Гарри с иронией изобразили одобрение. Но Джайлс взглянул в камеру так грозно, что они дружно издали иронично-испуганное «О-о-о».

— Они вырезали все хорошие эпизоды, — возмущалась Кэт. — Там был милый кусочек, когда я его обнимаю, а он немножко приподнимает меня, и…

— А еще был кусочек, где он входит в двери, и на лице его радость встречи, а в руках симпатичная игрушка и букет цветов, и ты бросаешься к нему в красивом платье (показывают в замедленном действии), а он опускается на одно колено и говорит: «Кэт, я так скучал по тебе, давай поженимся!» Похоже, они вырезали-таки этот эпизод, потому что здесь он выглядит раздраженным брюзгой, а у тебя такой вид, будто тебя сейчас возведут на костер и зажарят за твои убеждения. Правда, такое на телевидении любят больше, чем все другие эпизоды.

— Дант! — упрекнул его Гарри. — Я уверен, это не то…

Гарри взглянул на Кэт. К ее раздражению, глаза его были полны ласковой жалости.

— И из снегов Чикаго Кэтрин и Джайлс попадают в снега Лондона, чтобы, наконец, вместе отпраздновать Рождество, — говорил голос за кадром, пока Кэт и Джайлс выталкивали его багаж из лифта.

Голливудский последний взгляд Кэт был скорее паническим, чем триумфальным. Было очень странно видеть себя по телевизору. Она казалась выше, чем в жизни, ростом почти с Джайлса — может, из-за сапожек?

Передача заканчивалась ее откинутыми назад медными кудрями, застенчиво улыбающимися непривычно карими глазами да кружащимися снежинками, летящими в лицо сквозь открытую дверь из темноты стоянки. Пошли титры. Кэт старалась запомнить хоть некоторые имена — на случай, если представится возможность мести. Странная апатия охватила ее.

— Ух, не часто видишь соседей по телеку! — воскликнул Гарри. — Ты выглядела очень эффектно. Очень фотогенично.

Кэт вспыхнула и скинула его ноги с коленей.

— Да, но, как говаривали мы в школе, твой-то — не бог весть, — сказал Дант.

— Простите? Я не говорю на языке частных школ.

— Брось, Дант, парень просто не выспался из-за смены часовых поясов.

Гарри переводил взгляд от Кэт к Данту — вдруг придется разнимать драку. Кэт вскинула руки:

— Я не собираюсь с вами ничего обсуждать! Это того не стоит.

«Просто ты не хочешь слышать, что скажет Дант», — добавил внутренний голос.

— Ну, и где же теперь Великолепный Международный Молодец? — поинтересовался Дант, не обращая внимания на Гарри.

Кэт посмотрела ему в глаза. В них был злобный вызов.

— Он в Чикаго.

— Конечно.

Дант поднял брови. Гнев переполнил сердце Кэт и хлынул наружу.

— Конечно, он в Чикаго! Я знала, что он туда возвращается! У него очень напряженный курс обучения, а после него он получит фантастическую работу…

— В Чикаго, — закончил Дант.

— Замолчи! — выкрикнула Кэт. — Просто… замолчи!

— Я только хочу сказать, — голос Данта был необычно мягким, — что ты слишком дорожишь этим парнем. И так несправедливо, что ты проводишь с ним совсем мало времени. Вот и все. Не нужно истерик. Оборонительных истерик, — добавил он еще тише.

— Что, черт возьми, ты знаешь о моих чувствах к нему?

— Ну, Кэт, — вмешался Гарри, — ты же ходишь по дому в его халате, постоянно о нем говоришь, не звонишь ему, хотя хочется, а твой шкафчик в кухне полон его фотографиями…

Кэт яростно взглянула на него.

— Да, точно, — Гарри поднял руки. — Я съел те оливки, прости. Я куплю тебе, когда магазины снова откроют… Но, знаешь, либо он счастливчик — иметь такую сговорчивую подружку, либо он… — Гарри неловко замялся.

— Водит тебя за нос, — закончил вместо него Дант.

Оба парня смотрели ей в лицо — Дант вопрошающе, Гарри — встревоженно.

— Что это вы имеете в виду?

— Ладно, забудь. — Дант поднял руки. — Давай просто… забудем об этом. Пойдем куда-нибудь и напьемся. Репетиция перед завтрашним. Попросим Кресс пустить к себе в бар. Затем все четверо устроим потасовку на Олд-стрит, и нас арестуют. Я всегда мечтал встретить Новый год в тюремной клетке.

— Да, пойдем, погуляем, — сказал Гарри, потирая ногу Кэт.

«Словно я Лабрадор его матери!» — подумала девушка.

— Не обращай внимания на Данта, — добавил он, когда тот пошел искать свои ботинки. — Он просто… ты же знаешь.

Кэт не считала, что хочет знать, каков Дант. От виски она всегда становилась смущенной, а потом сентиментальной. Передача об историях из жизни — и бесстрастный взгляд на себя и Джайлса — вызвали в ней бурю эмоций. Она была слишком пьяна, чтоб справиться с ними, и от этого сердилась. Кэт ужасно не любила терять самоконтроль. Поэтому-то она никогда и не хотела пробовать наркотики. А теперь мало того, что она напилась (отчасти, к ее стыду, рождественскими ликерами), но и вся страна видела их неуклюжую встречу с Джайлсом. Это даже не позабавило ее. Люди по всей стране будут их обсуждать. Смятение охватило ее.

— Все не так, как выглядит, — пробормотала она.

— Конечно, — уверенно сказал Гарри, теребя кудряшки на ее макушке. Кэт инстинктивно отстранилась. — Пойдем.