Дом

Глава 19

Он

На следующий день за обедом Дэлайла молчала. Хотя молчание не совсем правильно описывало ситуацию. Она сказала, что забыла обед, потому привела его в кафетерий, а там едва говорила, почти все время их тридцатиминутного перерыва глядя на стейк Солсбери и отрывая зелень от стеблей на тарелке с брокколи на пару.

Она выглядела уставшей, с сонными глазами, и не могла усидеть ровно. Казалось, что ее тяжелые веки вот-вот закроются. Она с каждым разом все медленнее открывала глаза при моргании, и Гэвин постарался сесть как можно ближе, чтобы его локоть, упирающийся в стол, помешал ей упасть лицом в тарелку.

Он спрашивал ее утром, все ли в порядке, но она отмахнулась.

Он спросил снова после третьего урока, когда услышал, как она, похрапывая, проспала почти всю лекцию мистера Бертона про правление в США.

Оба раза она качала головой и слабо улыбалась, подавив зевоту.

– Я в порядке.

Порядок. Гэвин начинал ненавидеть это слово.

В такие моменты он понимал, как мало знает о девушках, об их мыслях и чувствах, как они соотносятся с их словами, и как на это реагировать.

Конечно, он не знал, как ответить. Гэвин «встречался» с девушками, и это означало, что они были вместе, пусть и короткое время, но он никогда еще не был в отношениях «я твой парень, а ты моя девушка». Была Корнелия, но он лишь раз поцеловал ее, и поцелуй получился сухим и бесчувственным. В ней не было страсти – как и в их отношениях – поэтому они закончились так же быстро, как и начались. Он не рос с родителями и не мог научиться у них, как себя вести. У него не было братьев или сестер, как и друзей за пределами интернета, чтобы узнать об этом и задать такие вопросы. В целом, об отношениях между мужчиной и женщиной он знал по книгам и телевизору.

Но там не было историй о парне, дом которого был живым и пытался запугать до смерти его девушку, поэтому он понимал, что информация оттуда ему не поможет.

К тому же, когда это Дэлайла делала или говорила, что он ожидал? Гэвин не так часто общался с людьми, но он всегда наблюдал за ними, изучал разговоры остальных, и Дэлайла отличалась от остальных в той же степени, как и он сам.

Он предполагал, что ее нужно как-то успокоить, но не знал, как.

– Ты не спала этой ночью? – спросил он, чувствуя укол вины в животе. Он все еще помнил ее лицо, когда отодвинулся от нее в парке, слышал смятение в ее голосе, когда она спросила, почему он не остановился, когда понял, что происходит. И при мысли, что Дэлайла не могла спать, потому что боялась того, что делает Дом… ему стало так плохо, как он себе и представить не мог.

Гэвину не хотелось, чтобы кто-нибудь – особенно Дэлайла – нервничал, тревожился или пострадал из-за него. Из-за того, что проводили время с кем-то таким… ненормальным.

Дэлайла покачала головой, и прядки волос, выбившиеся из косы, обрамляли ее лицо, кончики трепетали от теплого воздуха вентиляции.

– Немного, – сказала она и замолчала. Она переводила дыхание? Сочиняла историю? Пыталась представить, как порвать с ним отношения?

От последней мысли Гэвин выпрямился на стуле, захотев ударить себя. Он никогда ничего подобного ни к кому не испытывал, и от этого становился нервным и излишне эмоциональным.

– Я беспокоилась, – продолжила она. – Когда не получила ответ.

– Прости, – опустив взгляд, ответил он. – Я не знал, где телефон, и нашел его… позже. После того как Дом успокоился.

– Я боялась, он навредит тебе.

Гэвин перевел взгляд на окно, где виднелись деревья. Он с опозданием понял, что до сих пор все время говорил с Дэлайлой в уединенном музыкальном кабинете, а кафетерий казался слишком открытым – слишком много учеников, слишком много окон. Он сглотнул и сказал ей:

– Дом мне не навредил бы, – он не знал, заметила ли она, что его слова звучали не так уверенно, как раньше.

– Ты хоть замечал, как часто это говоришь?

Уголок его рта приподнялся в улыбке – он любил в ней такие вспышки.

– Я сказал, чтобы он подумал над своим поведением. Что мне нужно, чтобы ты чувствовала себя в доме спокойно, что от этого и я буду счастлив. И что мне нужны вы оба, – залитый искусственным светом кафетерий казался слишком ярким и полным учеников для такого признания, но это нужно было сказать.

Он сглотнул, пытаясь не обращать внимания на приливший к щекам жар. Его тело казалось слишком длинным и неуклюжим для этого стола, поэтому он вытянул перед собой ноги, и плечи сразу же расслабились, а лодыжки переплелись с ногами Дэлайлы.

– И как он отреагировал на эти слова? – спросила она.

Он вспомнил, как почти сразу успокоились стены, а раскачивающаяся над головой люстра медленно остановилась. Дом застыл и снова стал теплым, холод в воздухе уменьшался с каждым вдохом. Словно он ждал. Или обдумывал?

– Он успокоился.

– И ты думаешь, что Дом спрятал твой телефон? – осторожно поинтересовалась она.

Гэвину не хотелось говорить ей, что телефон был в его заднем кармане, и он был в этом уверен, но через миг тот исчез. Тогда он почти не подумал об этом, ведь все это время был занят успокаиванием Дома, а не ожиданием сообщений, но позже, когда Гэвин поднялся по лестнице в спальню, телефон оказался в центре подушки, ждал его там. Словно все время там и был.

– Это странно, Гэвин. Это не нормально.

Он попытался не обращать внимания на свою реакцию на эти слова и начал откручивать крышку у бутылки с водой, чтобы отвлечься.

– А твои родители не забирают твой телефон, если злятся? – спросил он.

Дэлайла открыла рот, чтобы заговорить, но, задумавшись, замерла.

– Но это ведь не одно и то же, да?

– Разве? Дом – практически моя семья, поэтому я подумал, что мы могли делать все неправильно.

– Неправильно?

Он потянулся через стол и взял ее за руку. На ее пальцах осталась краска – оранжевая, синяя и смазанные следы от черной. Ему хотелось спросить, что она рисовала и покажет ли ему.

– Когда ты сказала, что проводишь меня домой, я задумался. Что делали парочки в былые времена, когда начинали встречаться?

– В былые времена? – спросила она, выдавив улыбку. – Насколько далеко мы зайдем в прошлое? У меня останется право голосовать?

Гэвин закатил глаза, но улыбнулся.

– Ты знаешь, о чем я, острячка. Во времена молодости твоих родителей.

Она нахмурилась, и он захотел наклониться через стол и поцеловать ее. Тогда и он нахмурился. Уже не в первый раз.

– Ох, не думаю, что родители даже встречались. Они просто появились здесь и сразу были парой.

– Серьезнее, Лайла.

– Не знаю, – пожав плечами, ответила она. – Знакомились с родителями, да?

– Именно.

– Но я уже была там. И Дом знает, кто я.

– Отчасти. Дом лишь частично новый – его фундамент очень старый. Может, нам стоит сделать все по-старому и правильно тебя представить, – он пожал ее руку и улыбнулся так очаровательно, как только мог. – Я смогу объяснить, как ты прекрасна, скажу о своем намерении добиться тебя.

– Придурок, – ответила она, но он заметил, что теперь покраснела уже она.

– Он не может не полюбить тебя, если воспользоваться шансом, – в его животе порхали бабочки. – Тебя невозможно не полюбить, – добавил он.

– И ты хочешь, чтобы я снова пришла?

– Да. Позволь устроить тебе ужин.

– Мне? В твоем доме? Ты, наверное, забыл, как в прошлый раз я убегала оттуда, словно от пожара.

– Лайла…

– Я еле сбежала, а ты хочешь, чтобы я вернулась?

Он провел пальцами по каждому ее пальчику, рисуя на ее ладонях маленькие кружочки.

– Думаю, ты склонна немного преувеличивать.

Она покусывала губу, следя, как он к ней прикасается.

– Возможно… – признала она.

– Дом… такой, каков есть. Этого я не изменю. Но он – часть меня. Мы идем в комплекте.

– Да, просто… Как он не пугал тебя раньше? – спросила она, удивив его.

– Тебя он сперва тоже не напугал, – напомнил он ей.

– Да, похоже. Просто это… – она глубоко вздохнула, – странно все это.

– Разве ты не поняла, что и я все восемнадцать лет был странным? –немного застенчиво спросил он. – Дом странный и не такой, как все, но он мой. И подходит мне.

Дэлайла обхватила его пальцы и сжала.

– Ладно, – сказала она наконец. – Но я жду десерт.

Он кивнул, уже улыбаясь.

– Десерт, договорились. Это не так и сложно.

Дэлайла бросила столовые приборы на поднос и скомкала салфетку.

– Я надену кроссовки, и если что-то пойдет не так, сразу убегу. Мама Давала сказала, что я выгляжу обожженной по краям, а мне было хотелось остаться не сожженной, пока это возможно, заранее спасибо.

Гэвин встал, как и она, и последовал за ней к мусорным бакам.

– Мама Давала? – спросил он.

Он смотрел, как она все выбросила со своего подноса и поставила его на ленту конвейера, ведущего на кухню.

– Да. Я была немного напугана прошлой ночью. По очевидным причинам, конечно, но… Не знаю… Отец был очень странным, сидел на кухне и пил, говорил еще более странные слова. Вроде из Писания. Я не хотела оставаться одна, и когда ты не ответил, написала Давалу.

Гэвин нахмурился.

– Твой отец всегда так себя ведет?

– Ха! – воскликнула она, взяв его за руку и ведя к двойным дверям кафетерия. – Отец становится настоящим лицемером и, когда соседи делают ромовую бабу, начинает возмущаться. Я никогда не видела его пьяным. Он скорее мебель в доме, чем человек.

– Может, у него был трудный день. Может, это из-за того, что он увидел тебя со мной?

Дэлайла уже качала головой.

– Нет. Было что-то большее, чем это, но… Я не могу объяснить. Словно он был там, но… и не был. В любом случае, страшно было до ужаса, потому я сбежала к Давалу. Хотя он меня за это убьет.

– А что имела в виду его мама, говоря, что ты обожжена? Физически или образно? – Гэвин подумал о случившемся, но не мог вспомнить момента, чтобы Дом или дерево на самом деле обожгли ее. Было ли это?

– Честно говоря, я и сама не знаю. Это было посреди ночи, а она говорила мало. Может, просто имела в виду мое потрясение. Сначала парк, потом папа, потом бежала туда, и свитер…

Гэвин положил ладонь ей на руку, чтобы остановить ее.

– Что случилось по дороге? – с тревогой спросил он. Дом обещал вести себя хорошо, и он ему поверил. Тогда почему сейчас в его груди вдруг словно табун лошадей пробежал? – А что со свитером?

– Ничего. Казалось, будто что-то есть. Но, может, все из-за того, что я уже была напугана, было поздно и темно и…

– Дэлайла.

– Сложилось впечатление, что все вокруг следило за мной. Деревья, фонари. Как в парке.

Гэвин кивнул, а внутри все сжалось.

– Его мама сказала что-то еще?

– Нет. Я ушла в комнату Давала и немного поговорила с ним. Уверена, из-за меня он утром завалил математику.

– Ты рассказала ему, что случилось?

Что случилось. Какое мягкое и совсем не правильно описание происходящего.

Они остановились у ее шкафчика, и Дэлайла не сразу повернула замок и принялась набирать код. Гэвин почувствовал, что его брови ползут вверх, но ничего не сказал, а просто ждал.

– Не совсем. То есть я рассказала ему о Доме, но… не все.

– Ты можешь рассказать, сама ведь знаешь. Если ты доверяешь Давалу, то доверяю и я. Не хочу, чтобы ты хранила от него секреты, если думаешь, что так защищаешь меня.

– Дело не только в этом. Он не понял бы. К тому же, думаю, мы это должны держать при себе, пока возможно. Хотя бы сейчас.

Гэвин снова кивнул, медленно и скованно, словно его шея была тяжелым грузом, висевшим на ржавом крюке. Он знал, что она права. Дом его расстроил, и он чувствовал странную тревогу, словно не был точно уверен, можно ли доверять Дому, раз Дэлайла тревожится. Но в груди была и боль, ведь он позволял такие предательские мысли о своей семье. Он ничего не стал бы делать, что подвергнет семью опасности.

– Но ужин должен быть потрясающим, – сказала она, явно пытаясь сменить тему. – Впечатли меня, и я дам тебе снова себя поцеловать. Но я не хочу, чтобы на меня упало пианино или что-то еще…

– Ха-ха.

– Да, плохая шутка, – пожав плечами, заметила она. – Но, думаю, Дом не осудит за пару поцелуев?

И теперь Гэвин уже не думал о злой судьбе, а вел себя как полный гормонов подросток.

– Могу я попробовать что-нибудь непростое? – поддразнил он. – Найду рецепт в гугле, и бац! Ужин на двоих, смешанный с поцелуями. Вот такой вечер по мне.