Дом

Глава 25

Она

Гэвин опоздал. Он быстро переоделся в вещи, которые Дэлайла оставила в сумке в его шкафчике, и большими шагами промчался к двери, а потом и по проходу к своему месту. В классе воцарилась тишина, когда мистер Харрингтон перестал рассказывать, пока он устраивался за партой.

– Спасибо, что присоединились к нам, мистер Тимоти.

Гэвин убрал волосы с глаз.

– Простите за опоздание.

– Уж извольте включить нас в свое расписание.

С легкой виноватой улыбкой Гэвин наклонился и вытащил из рюкзака потрепанный роман «Айвенго». Он посмотрел на Дэлайлу, которая, в отличие от всего класса, еще не повернулась обратно к доске, и взгляд его стал жарче.

– Привет.

Они не виделись все выходные, и Дэлайла хотела написать петицию, чтобы столько времени порознь признали незаконным. Изменился ли Гэвин? Не был ли ранен? Она беспокоилась о нем, остававшемся наедине с Домом, и старалась заметить мельчайшие подробности, но это трудно, когда он так смотрел на нее.

– Привет, – она вздрогнула, развернулась на стуле и села прямо.

Она понимала, что они пытались не злить Дом совместными встречами, и не думала, что примет как должное приход Гэвина в школу. Но сидеть перед ним было невыносимо. Особенно когда мистер Харрингтон продолжил рассказывать, а Гэвин склонился так близко, что Дэлайла могла практически чувствовать шеей его дыхание.

– Нужно с тобой поговорить.

– За обедом?

– Нет, – прошептал он. – До него, – слова, вырываясь вместе с теплым дыханием, словно оставляли следы на ее коже.

Она дождалась, когда мистер Харрингтон повернется к доске, а потом немного откинулась назад, чтобы ответить:

– Хорошо. Ты в порядке?

– В кабинете музыки.

***

В итоге они пропустили третий урок.

Оказавшись в своем постоянном убежище, он сказал:

– Я нашел ключ.

– Он у тебя с собой?

– Да.

До нее не сразу дошла его уникальность. Сначала она вспомнила, что в доме не было замков. А потом, что Гэвин забрал его из дома.

– Думаешь, он понял, что ты забрал его? – прикусив губу, спросила она. – Или что Дом следит через него за тобой?

Он покачал головой.

– Если бы он это понял, то не выпустил бы меня, – он отдал ключ Дэлайле. Тот был длиной где-то в пять сантиметров, очень тонкий, на крупном колечке и рядом маленьких зазубрин на одной стороне стержня. Пока она вертела его в ладони, Гэвин зашел в интернет с ее телефона, чтобы узнать, для чего может предназначаться такой ключ.

– Это не от шкатулки, – сказал он. – Слишком большой, – бормоча, он прокрутил страницу. – Не от машины, не от дома, не от почтового ящика… – а потом он резко вдохнул, откинув голову. – Ого!

– Ого?

– Ключ от сейфа.

Дэлайла забрала у него свой телефон и посмотрела на найденные им картинки. Несколько ключей были почти такими же, как этот в ее руке.

– Думаешь, он из местного банка? – спросила она, взглянув на него.

Он пожал широкими плечами.

– Мы точно можем здесь этим заниматься? – она подняла телефон. – Искать и звонить. Он не может услышать нас тут, но мы выходим в сеть. А если Дом…

Гэвин поморщился, но когда посмотрел на нее, решительно сжал челюсти.

– Тогда уже поздно волноваться. Просто делай то, о чем думаешь.

Судя по словам ответившей на звонок женщины, ключи от сейфов национального банка Канзаса были плоскими и с гладкими зубьями. Дэлайла позвонила во второй банк – там даже не было сейфов для клиентов. Но третий банк, в который она позвонила, Уэллс Фарго, не только был в двух километрах по шоссе и с ключами, что совпадали с тем, что она держала в руке, но еще они сказали ей – пришлось надавить – что у них есть сейф на фамилию Тимоти.

– А имени у нас не сохранилось?

– Я… – тоненький голосок на другой стороне прервался вздохом.

– Прошу вас, – настаивала Дэлайла, а потом решила нажать кнопку громкой связи. – Гэвин, расскажи ему, почему нам нужно знать имя.

Гэвин прочистил горло и посмотрел в глаза Дэлайлы.

– Пожалуйста, не могли бы вы сказать имя счета? Мы думаем, что это может быть моя мама, а я не видел ее с детства. Я нашел этот ключ и хочу узнать, мог ли он ей принадлежать.

– Почему бы вам не назвать ее имя мне? А я скажу, правы ли вы.

Гэвин закрыл глаза и тяжело сглотнул.

– Хилари? Кажется.

– Кажется? Вы не знаете точно, как звали вашу маму?

– Можете просто сказать, принадлежит ли он Хилари Тимоти? – прорычал Гэвин, и Дэлайла увидела бурю в его взгляде. – У меня есть ключ. И школьное удостоверение с такой же фамилией.

– Можете назвать адрес? – спросил мужчина.

Гэвин отчеканил свой адрес, и после долгой паузы мужчина ответил:

– Да. Он зарегистрирован на Хилари Тимоти. Она открыла счет в ноябре 1999 года, но не обращалась к нему с февраля 2000 года.

– Спасибо, – сказала Дэлайла, машинально отключившись. Она посмотрела на его лицо. Под его глазами пролегли серо-синие полукруги. Его губы были краснее, чем обычно, по сравнению с его посеревшей кожей.

– Это было после твоего рождения.

– Знаю.

– Гэвин, мы должны увидеть содержимое. Все, что я слышала о твоей маме, говорит мне, что она не из любителей сейфов, как и не из тех, что «хранят все в своем волшебном ящичке».

– Знаю, – снова произнес он.

– Там могут быть ответы.

Он закрыл глаза, подошел к скамейке у пианино и сел.

– Знаю, Лайла.

Дэлайла проследовала за ним и села достаточно близко, чтобы он мог дотянуться до нее, но при этом на некотором расстоянии, чтобы не касаться его. Если она его коснется, то захочет поцеловать, а если поцелует, захочет большего. Снаружи стоял день, и хотя свет не проникал в темную звуконепроницаемую комнату, сюда в любой момент мог войти кто угодно.

– На днях у меня была странная мысль, – сказал Гэвин, проведя длинной рукой по лицу. – А если мы уберемся отсюда? Если просто сбежим?

– Это странная мысль? Я думала, только такая мысль и возможна.

– Нет, – ответил он. – Я не договорил. Что, если мы убежим и отправимся куда-то еще? Если мы будем работать изо всех сил, чтобы свести концы с концами. Если мы вместе с учебой будем работать на трех работах и не спать. И что, если мы все это сделаем вместе, и между нами все порушится?

Дэлайла слегка отпрянула.

– И риск разрушить отношения заставляет тебя думать, что лучше остаться в доме навеки?

Гэвин начал покусывать ноготь.

– Нет, – ответил он. – Это не все, что я скажу. Я знаю, что буду хотеть быть с тобой навеки.

Прищурившись, она вглядывалась в его лицо, пытаясь осознать сказанное им. Его пугает, что их отношения влекли за собой побег? Дом был одержим, опускаясь до жестокости – одержим чем-то темным и отвратительным – но он никогда не порвет с Гэвином. И никогда не бросит.

– Ты тоже можешь разлюбить меня, – заметила она.

Его губы тронула улыбка.

– Не могу себе представить, что разлюблю тебя.

– И я тоже, – тихо сказала она. – Но, может, я чего-то недопонимаю. К чему ты клонишь?

Наклонившись, он накрыл ее руки своими ладонями.

– Лайла, я говорю, что это крайний вариант. Как только заглянем в сейф, велика вероятность, что мы уедем в тот же день. Дом следовал за нами в парк. Тебе казалось, что он добрался за тобой и к Давалу. Мы думали, что были умными, переодевали меня каждый день, меняли деньги у Давала, пытались делать все, чтобы он нас не подслушал, но мы все еще не знаем, как он действует на самом деле. Знаю, что у нас есть план, но, думаю, мне хотелось бы, чтобы ты понимала: тебе не стоит делать этого со мной. Дом сотворит что-нибудь ужасное, если попытаемся уехать, и мы не будем знать, что именно это будет, пока оно не случится.

– Гэвин…

– Я могу уехать сам, – сказал он, спешно пытаясь закончить мысль. – Ты не должна больше из-за меня быть в опасности.

Сердцем она все понимала.

– Я не хочу, чтобы ты делал это без меня.

– Могут возникнуть проблемы, – проговорил он, и по его глазам она видела, что он дает ей последний шанс уйти. – Это не то же самое, что просто идти по улице, не оглядываясь. Мы не знаем, как далеко он последует за нами.

– Думаешь, Дом может причинить нас вред на виду у остальных?

– Не знаю, – уклонился от ответа Гэвин. – А если попытается? А если будет подыгрывать, а когда я попытаюсь уехать, он ударит по нам? У тебя не было чувства, что нам стоит ворваться внутрь и… убить его?

Она не могла поверить, что именно он это сказал. Не могла поверить в слова, что слетали с его чувственных привлекательных губ. Но ее облегчение от этих слов было таким сильным, что могло распирало грудь. Он был в порядке, он справился с этим.

– Если дойдет до такого, я смогу защитить тебя.

Уголок рта Гэвина дернулся в улыбке.

– Тогда как только накопим деньги и получим дипломы, мы поедем в банк и откроем сейф, а потом покинем город. А теперь затянем пояса. Будем беречь каждую монетку, будем притворяться, что ты уедешь в Массачусетс, – что все по-прежнему.

***

– Ты проводишь меня домой? – она приподнялась на цыпочках и поцеловала его подбородок. Снаружи капля дождя, висевшая на ветке, упала и попала ей на голову, ветер подхватил ее волосы и окутал ими их лица. – Я ведь скоро уезжаю на Восточное побережье. Нам двоим осталось не так много дней вместе.

– Я… – начал он и покачал головой, не в силах произнести слова вслух. Он протянул руку и заправил волосы ей за ухо. – Я не могу.

– Прошепчи, – попросила она. – Так тихо, чтобы услышала только я.

Низко склонившись, он прижал губы к ее уху. Слова его прозвучали как что-то напряженное, как отзвук дрожи где-то в горле.

– Я встречаюсь с Хинклом сегодня, чтобы поговорить о колледже.

Дэлайла отстранилась и подняла взгляд на деревья – недавно выработанный инстинкт. Но мир вокруг оставался спокойным: земля не раскололась, ветви дерева не попытались оттащить их друг от друга.

– Правда? – спросила она.

– Да.

Нахмурившись, она спросила:

– Разве не поздно?

– В некоторые – да, но он думает, что мы что-нибудь найдем. У меня очень хорошие оценки.

– Ты получил мой список? Нашел что-то поблизости?

Он кивнул.

***

Дэлайла была так сосредоточена на собственных фантазиях – как входит в здание колледжа, увитого плющом, с Гэвином рука об руку, как живет с ним в маленькой квартирке, и они лежали бы на широкой кровати, ее голова покоилась на его груди, а его голос гудел бы под ней, пока он говорил часы напролет – что не услышала звуков огня.

Или не совсем так. Она слышала что-то, но по звуку это напоминало шорох листьев, хлопки птичьих крыльев, а потом в воздух поднялся дым, словно после ружейных выстрелов. И тогда Дэлайла, подняв голову, увидела, как над домом Хендерсонов поднимается удушающий черный дым, а это означало, что горит либо их дом… либо ее.

Она сорвалась с места, рюкзак тяжелым грузом висел на плечах, замедляя бег. Когда завернула за угол, то, ненадолго замерев, закричала. Горел ее дом. Пламя захватило заднюю стену, казалось, что пожар занялся на втором этаже и пополз вниз. Огонь не добрался до земли, он вытекал из ее окна, словно был жидким, и был в нескольких сантиметрах от широкого дуба на заднем дворе.

Позади нее взвыли сирены, ее чуть не сбило с ног от скорости проехавших мимо пожарных машин.

Началась жуткая суета. Повсюду были пожарные, воздух наполнили вода и дым. Она почувствовала сажу на лице, а когда первый залп из шланга ударил по дому, ощутила отлетавшие в нее брызги воды.

– Назад! – огромная рука схватила ее за плечо и увела за машину. Она подняла взгляд и увидела светло-голубые глаза, огромное лицо с рыжей щетиной, красный нос от годами употребляемого большого количества алкоголя; дыхание мужчины пахло никотином и мятой.

– Это ваш дом?

Дэлайла посмотрела через его плечо на свой дом.

– Да.

– Где ваши родители?

– Я не… – она закрыла глаза и сглотнула, собирая мысли и выстраивая их в надлежащем порядке. Меньшая гласила, что сегодня среда, и мама подрабатывает в библиотеке. У папы интервью в Эмпории. Их не было дома. И они в безопасности. А более важной мыслью было: откуда взялся огонь, и почему он начался с ее комнаты? Там не было ничего, способного произвести искру, никаких щипцов для завивки или свечей, которые она могла оставить. Даже ночник был выдернут из розетки.

Дэлайла прижала ладонь ко рту, но всхлип все же вырвался, дрожащий и пронзительный.

– Деньги. Боже. Все деньги, которые мы накопили.

– Все хорошо, – произнес пожарный низким успокаивающим голосом. – Никого нет дома, вы ведь это хотели сказать?

– Но деньги! – закричала она, вырываясь, чтобы обойти его. Он удержал ее, шепча слова, что должны были успокаивать, но паника ее не отпускала. Она обхватила сердце Дэлайлы и заставила его биться, биться и биться, пока кровь не закипела неистово в венах.

Дэлайла знала, что она там – высоко в ее шкафу стояла обувная коробка с деньгами. Сотни долларов сгорели. Никакого легкого побега. Никаких зданий из кирпича, увитых плющом. Никакой квартиры для них двоих, светлой и белой, в которой нет ничего, кроме кровати, маленького стола и возможности забыть о мире вокруг. Все пропало.

Дэлайла ощутила, как съезжает вниз по боку пожарного грузовика, спиной почувствовала горячую резину шины и холодный асфальт под собой. Она уткнулась лицом в согнутые колени. Пожарный нехотя протянул к ней руку, чтобы поднять ее на ноги, но передумал и остался стоять так близко, что она бедром ощущала чувствовала тяжелый манжет его шершавых штанов. Она поняла, что он так пытался ее успокоить, поэтому подавила порыв отодвинуться. Но это не успокаивало. Ей ну никак не нужно было напоминание о том, что еще секунду назад она была так близка ко всему желанному.

Поблизости послышался звук каблуков, и истеричный голос ее матери резко вспорол воздух, словно нож по стеклу: пронзительный и дрожащий звук.

– Я Белинда Блу! Это мой дом! Что происходит? Что случилось?

– Был пожар, мэм, – тот же пожарный отвел маму Дэлайлы в сторону и тихо объяснил все, что знал. – Мы получили вызов около пятнадцати минут назад. Сказали, что пожар начался с задней стены. Похоже на нечастный случай, хотя это мы уточним, проверив все внутри. Думаем, это началось из-за проводов на верхнем этаже…

Дэлайла перестала слушать. Она знала, что это не был несчастный случай.

***

За считанные минуты пламя наконец потушили, и от него остались лишь незначительные сполохи. Толпа полицейских и радостные и ленивые местные чиновники всего за полчаса признали пожар несчастным случаем из-за перегрева проводов, невидимыми нитями растянувшихся над задним двором. Дэлайла посмотрела на них, провисших, словно от усталости и безобидно тихих. Видимо, они были выключены. Она не знала, какая опасность могла грозить ее спальне от этих безобидных переплетенных проводов, но, похоже, объявленное объяснение не устроило только ее. Она держала руки по бокам, все еще нервно сжав их в кулаки. И вздрагивала от любого звука за спиной.

Вытащив телефон, Дэлайла написала Гэвину лишь одно слово:

«Позвони».

Она подошла к передней части дома и вошла в дверь. Пожарные оградили ее спальню от остальных комнат плотным брезентом. И все равно пахло сажей, пеплом и намокшим деревом. Дэлайле предстояло временно спать в гостиной, но тут ничего не напоминало ее комнату – здесь было все так же тускло, кругом все начищено и забито сотнями фарфоровых статуэток.

***

Белинда вела себя словно посторонний человек или сумасшедшая. Кто еще, как не сумасшедший, придет в дом, объятый пламенем, а уже два часа спустя будет улыбаться, выходя из кухни с нарезанными яблоками и таблеткой для дочери?

– Это поможет тебе успокоиться, – она дала Дэлайле таблетку и немного воды и поставила тарелку с яблоками на кофейный столик.

Успокоиться? Дэлайла не сказала ни слова, после того как ее отец пришел домой и разразился удивительно обширным набором ругательств, когда пожарные покинули дом.

– Видишь? Не зря я положила пластиковое покрытие! – беззаботно болтала ее мать, пока пожарные в обуви и тяжелой форме шли по девственно бежевому полу гостиной.

Дэлайла молчала и после прихода полиции и признания пожара несчастным случаем, и после того, как брезент отгородил беспорядок в комнате Дэлайлы от остального дома.

– Не хочу, – сказала она, забрав из руки матери лишь воду.

– Ты выпьешь таблетку, иначе будешь заперта, – та улыбнулась, но это не скрыло резкости в ее голосе. – У тебя потрясение. И у меня потрясение. Я хочу лечь в своей комнате и не думать о том, чем ты тут занята.

Брови Дэлайлы понимающе поползли вверх.

– Я в порядке, – но она все же взяла белую длинную капсулу. – Я позвоню Давалу. И сделаю домашнее задание, – «и дождусь звонка Гэвина», подумала она. Из другой комнаты доносился звук телевизора, и Дэлайла поняла, что понятия не имеет, был ли отец на работе сегодня. Если его обычные вечерние дела не поменялись из-за пожара, то, конечно, и хорошие новости их бы тоже не изменили.

Белинда выглянула в окно, тревожно нахмурившись. Дэлайла, не глядя, знала, что она там видит: соседей, еще стоявших перед их домом, притворяясь, будто встревожены, но не упуская шанса посплетничать. В случившемся не было ничего необычного. Если судить по тому, что они знали. Но можно было только вообразить начавшееся безумие, узнай они о Доме Гэвина. Узнай они, что это не просто странное здание, но нечто злое, одержимое, опасное.

– Это не несчастный случай, мама.

Дэлайла не знала, почему она это сказала, но ей нужен был знак, какой-нибудь намек, что Белинда все же могла быть матерью. Что она услышит отчаянные истеричные нотки, из-за которых голос Дэлайлы звучал со слегка металлическими нотками, что это включит в ней мать, сделает ее заботливой и общительной. Вместо этого Белинда медленно опустила взгляд на Дэлайлу. Она выглядела хмуро и недовольно. На ком-нибудь другом ее розовый кардиган смотрелся бы женственно и мило, но на Белинде Блу он казался слишком розовым и грубым на фоне ее напудренной кожи. Она напоминала бракованный кусок лосося.

– Не начинай.

– Не в том дело, мама. Они говорят бессмыслицу. Искра влетела через закрытое окно, и начался пожар? Серьезно? И до этого вообще-то шел дождь.

– Ты ведь не будешь указывать пожарным, как им работать?

– Может, и буду, если увижу, что они неправы.

Ее мама указала на кулак с таблеткой.

– Выпей, иначе будешь заперта. И никакого телефона. Никаких альбомов. Никакого общения с тем странным парнем.

Она наблюдала, как Дэлайла положила таблетку на язык и сделала вид, что глотнула воды.

Но ее мать не увидела, что чуть позже Дэлайла выплюнула ее.