Друзья или любовники?

23

Ярослав

Яр понимал: Алине наверняка казалось, что он сама невозмутимость. На самом деле внутренне Корнеев дрожал одновременно от страха и нетерпения. Опасения, что Алина просто пошлёт его в голубые дали, разрастались с каждым словом — тем более что Пирожок постепенно становилась всё краснее и краснее, разгораясь маковым цветом. И в то же время Яр испытывал облегчение, что озвучивает собственные желания. Молчание — та ещё пытка, особенно когда молчишь годами, как молчал он.

Очень хотелось, чтобы Алина его поняла. И согласилась. И поскорее! Однако Яр понимал, что «скорее» в этой ситуации невозможно. Такое не про Пирожка.

— Я предлагаю нам с тобой поиграть на раздевание. Сядем в спальне, возьмём карты, кто проиграл — снимает с себя одну вещь на выбор победителя. Ну и так далее — до полного обнажения. Так мы сможем увидеть друг друга не в одежде и понять, хотим попробовать секс или нет. Точнее, это нужно понять тебе — я-то давно всё понял. Понимаешь, я думаю, что предлагать тебе прикосновения и поцелуи — это слишком пугающе, начинать надо с чего-то другого и без прикосновений. И растянутое по времени. Игра — отличный способ посмотреть друг на друга без одежды.

— А почему именно игра? — почти прошептала Алина, кажется не зная, куда деть глаза. Потёрла ладонями раскрасневшиеся щёки и растерянно улыбнулась: — Боже, не верится, что я всё это слышу…

— Потому что, если мы сразу разденемся, это будет слишком быстро — ты только смутишься, — пояснил Яр, решив проигнорировать вторую часть высказывания. Ему и самому не верилось, что он это всё озвучил. — Игра позволяет привыкнуть к ситуации, а ещё — хорошенько рассмотреть. В общем, это более эротично и возбуждающе, чем просто раздеться, как на приёме у врача.

— Так, всё! — воскликнула Алина и замахала на Яра рукой, истерически смеясь. — Замолчи! А то у меня сейчас такое чувство, будто ты заставил меня посмотреть порнофильм.

— Кстати, а это идея…

— Ну Яр! — страдальчески протянула Пирожок и закрыла лицо ладонями. — Ну пожалуйста, хватит! Я всё поняла про твои сексуальные фантазии, не надо больше.

— Попробуем?

К разочарованию Корнеева, Алина покачала головой, не отнимая ладони от лица.

— Нет. Это абсурд. И вообще… Что потом-то? Вот переспим мы друг с другом — и во что превратятся наши отношения? Яр, ну серьёзно, не надо портить хорошую дружбу. Разве у тебя много таких друзей, как я? Мало ведь. И у меня мало. Я не думаю, что…

— Пирожок, — перебил её Яр и, подъехав на табуретке ближе, перехватил ладони девушки, чтобы отнять их от лица и заставить Алину посмотреть на него. Улыбнулся растерянной беззащитности в её взгляде и красным щекам, вздохнул и честно признался, вложив в дальнейшие фразы столько чувства, будто в любви признавался: — Я тебя хочу. Очень. Пожалуйста, не отказывай сейчас — подумай.

И пока Алина, застыв соляным столпом, сидела и просто смотрела на Корнеева, он перехватил обе её ладони и поочерёдно поднёс к губам. На большее не решился.

Тем более что уже после этого Алина стала ещё более багровой — хотя казалось, что это невозможно, — а в её взгляде растерянность сменилась паникой.

Поэтому Яр отпустил её руки и отодвинулся в сторону вместе с табуреткой.

— Ну, так что? Есть будешь?

Девушка несколько секунд молчала, недоуменно моргая, а затем покачала головой.

— Я сегодня не только есть, я, кажется, и спать не буду.

Яр не выдержал и засмеялся.

— Да перестань. Что тут такого-то? Ты женщина, я мужчина. Мою ситуацию с Лилей ты знаешь, я знаю, что ты не в отношениях. Почему мы не можем доставить друг другу немножко удовольствия?

— Замолчи… — вновь простонала Пирожок, и Корнеев засмеялся громче — настолько забавно она выглядела. — Бесстыдник! — Алина погрозила ему пальцем. — Всё, хватит, запрещаю тебе сегодня говорить о сексе. Представь, что ты евнух!

Яр поперхнулся собственным смехом.

— Нет уж, спасибо. Я лучше буду представлять, что ты согласилась на моё предложение.

— Мечтай-мечтай… — пробурчала Алина и встала с табуретки. — Йогурт себе возьму. А мой ужин, если хочешь, можешь сам доесть.

— Предлагаешь мне еду как замену секса? Боюсь, не прокатит.

— Нахал.